с, - сказал он. -  Даю  тебе  честное  слово  барсумианского
пэра, что абсолютно ничего о ее местопребывании не знаю.
     - Может быть, Ямдор сделал это, - упорствовал я.
     - Не Амдор. Насколько я знаю, нет людей, каким-либо  путем  связанных
со мной, которые знали бы, что с ней. Я сказал правду!
     Разговор был не так уж бесполезен, как могло  бы  показаться.  Я  был
уверен, что убедил Рас Таваса почти полностью, что ничего не знаю, так же,
как и он, о судьбе Валлы Дайи.  Но  что  это  убедило  его  не  полностью,
доказывала непрекращавшаяся еще долгое время слежка  за  мной.  Факт  этот
открыл мне, как использовать методы Рас Таваса  в  целях  самозащиты.  Мне
было предано большое количество рабов. Добротой и вниманием я  склонял  их
на свою сторону, пока не понял, что в полной мере пользуюсь их  верностью.
Они не имели никаких причин любить Рас Таваса  и  много  -  ненавидеть.  С
другой стороны, они не имели причин ненавидеть меня, и я  видел,  что  они
любили меня.
     В результате я не испытывал трудностей в привлечении пары  рабов  для
слежки за шпионами Рас Таваса, и это привело к тому,  что  вскоре  у  меня
была полная информация о том, что мои подозрения не беспочвенны - за  мной
следили постоянно, когда я был за пределами  своих  комнат,  но  шпики  не
могли проникнуть через стены. Именно  поэтому  я  был  уверен,  что  смогу
использовать их. Шпионы полагали, что я обязан выходить из  своей  комнаты
только через естественный выход - дверь, и удовлетворялись ее  охраной,  а
окна оставляли  без  присмотра.  Думаю,  слежка  продолжалась  около  двух
месяцев по земному счету, а затем мои  люди  доложили  мне,  что  по  всей
видимости, она снята полностью. Задержка меня мучила. Я  хотел  заниматься
своими  планами,  а  это  было  невозможно  при  таком  наблюдении.  Время
вынужденной задержки я использовал для изучения географии восточной  части
северного полушария Барсума. В нем должны были вестись мои поиски. Я также
изучал  протоколы  экспериментов  и  инспектировал  мои  будущие  объекты,
которые интересовали меня. После прекращения слежки стало казаться, что  я
скоро смогу приступить к претворению своих замыслов в жизнь.
     Рас Тавас на некоторое время представил мне  значительную  свободу  в
исследованиях и экспериментах. Я решил  это  разумно  использовать,  чтобы
добиться любым путем преимущества. Изучая истории болезней, я  имел  ввиду
возможность  найти  тех,  кто  мог  помочь  мне.  Среди   привлекших   мое
пристальное внимание были, естественно, дела, с которыми я был  уже  более
или менее знаком, а именно: 378-ДЖ-493811-Р - красный человек, от  злобной
атаки которого я спас Рас Таваса в день моего прибытия на Марс, и тот, чей
мозг был разделен с обезьяной.
     Первый - был фандалианец, молодой воин, принадлежавший двору  Фандала
- жертва убийства. Его тело было  куплено  фандалианским  пэром,  желавшим
получить, как  говорил  мне  Рас  Тавас,  молодую  красивую  внешность.  Я
чувствовал, что, возможно, смогу получить  его  поддержку,  но  тут  могла
влиять степень его верности Заксе, о которой я мог узнать,  только  оживив
его.
     Тот, чей мозг был разделен с обезьяной, был уроженец Птарса,  города,
лежавшего на значительном расстоянии к западу и немного к югу от  Фандала,
и примерно на таком же расстоянии от  Дахора,  который  был  расположен  к
северу и немного к западу от него. Житель Птарса, думал  я,  много  должен
знать о своей стране, лежащей в треугольнике Фандал - Дахор - Птарс.  Сила
же и свирепость  обезьяны  могли  оказаться  значительным  подспорьем  при
преодолении пустынь,  кишевших  зверьем.  Мне  казалось,  что  человеку  с
половиной  мозга  животного  достаточно  дать  обещание  в  том,  что  ему
действительно нужно сейчас, и поддержка обеспечена.
     Третий объект, выбранный мной для пробы, был  известный  Тунолианский
убийца, чья дерзость, бесстрашие и  искусство  фехтования  обеспечили  ему
известность далеко за пределами страны.
     Рас Тавас, сам тунолианец,  поведал  мне  кое-что  из  истории  этого
человека, чья зловещая профессия не без почета на Барсуме, и  который  еще
более   вырастал   в   глазах   соотечественников,   проявляя    известное
благородство: он  никогда  не  ударял  сзади.  Его  убийства  всегда  были
результатом честной  схватки,  в  которой  жертва  имела  все  возможности
защитить себя и убить нападающего. Сам он был знаменит верностью  друзьям,
причем эта верность послужила причиной его нападения, привела в результате
на одну из плит Рас Таваса. Несколько лет  назад  он  заработал  ненависть
Бобис Кана, джеддака Тунола, отказавшись убить человека, который отнесся в
какой-то мелочи по-дружески к Гору Хаджусу. Бобис  Кан  стал  подозревать,
что Гор Хаджус намеревался убить  его.  Последствия  подозрения  кончились
трагически. Гора Ходжуса  приговорили  к  смерти.  Сразу  же  после  казни
поступило предложение от агента Рас Таваса и было принято -  тело  продали
Рас Тавасу.
     Итак, этих троих я выбрал партнерами  в  своем  великом  мероприятии.
Правда, я не обсуждал этого ни с кем из них, но сердцем я чувствовал,  что
трудностей с получением их согласия не возникнет.
     Первой задачей было заменить органы 278-ДЖ-493811-Р и  Гора  Хаджуса,
тела которых были повреждены смертельными ранами. Первый нуждался в  новом
легком, второй - в новом сердце. Я не решался  просить  разрешения  у  Рас
Таваса на этот эксперимент, боясь вызвать подозрения, в  результате  чего,
вероятно, последует приказ их уничтожить. Я вынужден был осуществлять свои
замыслы скрытно. С этой целью я завел обычай  работать  в  лаборатории  до
глубокой ночи, часто привлекая к опытам различных ассистентов. В общем,  я
то хотел чтобы мой труд  в  ночные  часы  перестал  удивлять  Рас  Таваса.
Выбирая помощников, я сделал упор на  двух  из  них,  тех  самых  шпионов,
которых Рас Тавас посылал  следить  за  мной.  Я  недолго  пользовался  их
услугами, но был уверен, что они донесли Рас Тавасу о моей  активности.  Я
постарался, чтобы они получили от  меня  соответствующие  намеки,  как  бы
скелет их донести хозяину, сформулированный так, чтобы не  повредить  мне.
Простейшая из подсказок, которую я им представил  -  идея  о  том,  что  я
работаю так исключительно из любви к делу  как  к  таковому  и  громадного
интереса  к  исследованиям  Рас  Таваса.  Несколько  ночей  я  трудился  с
ассистентами, но сколько бы сил ни тратил я ночью, я всегда был  осторожен
и следил за тем, чтобы утром в офисе не было заметно по  мне,  что  я  так
долго работал.
     Таким образом, тщательно подготовив фундамент,  я  относительно  мало
боялся за исход дела и не опасался, что мой замысел будет раскрыт. Итак, я
приступил к работе над воином из Фандала и убийцей  из  Тунола.  Первым  я
выбрал воина. Его легкое было сильно повреждено моим клинком,  проткнувшим
его,  но  из  лаборатории,  где  хранились  расчлененные  тела,  я  принес
безупречное легкое и заменил им испорченное. Работа заняла  лишь  полночи.
Но я был настолько нетерпелив, что тотчас же вскрыл  грудную  клетку  Гора
Хаджуса, для которого припас необычайно сильное и мощное сердце,  завершил
полностью пересадку, и к рассвету все  было  готово,  так  как  я  работал
быстро. Зная природу ран, которые отправили на  тот  свет  этих  двоих,  я
неделями совершенствовался в проведении подобных операций, за  исключением
терапевтического  пластыря,  закрывавшего  разрезы,  вернулся  к  себе  на
квартиру, чтобы отдохнуть несколько минут,  моля  бога,  чтобы  Рас  Тавас
ничего не заподозрил и у  него  не  возникло  какой-либо  случайной  мысли
осмотреть оперированных мной. В предвидении  такого  случая  я  обезопасил
себя, внеся полное описание операций в истории болезней,  чтобы  в  случае
обнаружения отвести подозрения игрой в искренность. Проснулся я в  обычное
время и сразу пошел к Рас Тавасу, который встретил  меня  сногсшибательной
новостью, почти полностью разрушившей мои  замыслы.  Он  смотрел  на  меня
внимательно в течение минуты, показавшейся мне очень  долгой,  прежде  чем
заговорил.
     - Прошлой ночью ты работал допоздна, - сказал он.
     - Я часто так работаю, - ответил я с видом беспечности, на  сердце  у
меня был камень.
     - И что же завладело твоим вниманием? - осведомился он.
     Я чувствовал себя как мышь, с которой играет кот.
     - В последнее время я занимался, правда, совсем  немного,  пересадкой
сердца и легких, - ответил я. -  Работа  так  поглотила  меня,  что  я  не
заметил течения времени.
     - Я знал, что ты работаешь по ночам. Думаешь, это разумно?
     В этот момент я понял, что это было очень неразумно,  хотя  я  уверял
его в обратном.
     - Мне не спалось, - ответил я. -  Поэтому  я  заходил  к  тебе  около
полуночи, но тебя не было. Я хотел поговорить с кем угодно, но  твои  рабы
знали лишь, что тебя нет. Где ты - они не знали. Итак, я  отправился  тебя
искать. - Мое сердце ушло в пятки. - Я предположил,  что  ты  в  одной  из
лабораторий, но обойдя несколько, тебя не нашел. - Я воспрянул духом. -  С
момента моей собственной операции я часто  проклинаю  появившуюся  у  меня
бессонницу и неутомимость, почти что желаю возвращения в свое старое  тело
- молодость нового тела не гармонирует с древностью мозга.
     - Чего твое тело желает, - сказал я, - так это движения. Оно  молодо,
сильно, мужественно. Загрузи его работой, это заставит твой мозг по  ночам
отдыхать.
     - Знаю, что ты прав, - ответил он.  -  Я  пришел  к  тому  же  самому
умозаключению. Не найдя тебя, я гулял в  садах  чуть  больше  часа,  а  по
возвращению  к  себе  крепко  заснул.  Я  буду  гулять  каждую  ночь,  или
присоединюсь к тебе в твоей работе в лабораториях.
     Новость была очень тревожной. Теперь я ни на миг не мог быть  уверен,
что Рас Тавас не бродит где-нибудь  неподалеку.  Отныне  я  должен  делать
важную работу - ночью - только вдвоем. Я мог быть  уверен  в  нем,  только
будучи с ним.
     - Посылай за мной, когда тебя охватит беспокойство, и я приду и  буду
работать с тобой, - сказал я. -  Ты  не  должен  расхаживать  по  ночам  в
одиночку.
     Я надеялся, что так он будет делать всегда, и тогда я буду знать, что
если он за мной не пришлет, то, значит, находится в своей  комнате.  Кроме
того, я  увидел,  что  с  этого  времени  должен  считаться  с  опасностью
разоблачения. Зная это, я решил поспешить с  завершением  своих  планов  и
рискнуть всем в одной дерзкой попытке.
     Этой ночью случай мне не представился, так как Рас  Тавас  послал  за
мной и сообщил, что должен погулять в саду, так как устал. Я же нуждался в
целой ночи. Поэтому, погуляв до полуночи с Рас  Тавасом,  я  был  вынужден
отложить осуществление замысла до завтра. Следующим  утром  я  убедил  Рас
Таваса послать за мной раньше под предлогом, что должен выйти за ограду  и
посмотреть на Барсум за пределами его лаборатории и  садов.  Я  был  почти
уверен, что он согласился с просьбой, так как до этого он никогда  мне  не
отказывал. Имей он старое тело, он бы никогда не пошел на это -  насколько
же сильно изменили его молодая кровь и молодое тело, если он согласился.
     Я никогда не был по ту сторону здания и не видел, что там, так как ни
в одной из внешних стен здания не было окон, а в садах  деревья  достигали
такой  высоты,  что  загораживали  все,  что  находилось  между  ними.  Мы
некоторое время гуляли в саду как раз у внешней стены, и я спросил  у  Рас
Таваса, могу ли я выйти за нее.
     - Нет, - ответил он, - это опасно.
     - Почему? - поинтересовался я.
     - Я покажу тебе,  причем  обзор  будет  куда  лучше,  чем  просто  за
воротами. Следуй за мной.
     Он сразу же провел меня к величественной башне, которая возвышалась в
углу самого большого здания из  группы,  образующей  огромное  учреждение.
Внутри был спиральный коридор, который вел не только наверх, но и вниз. Мы
поднимались с этажа на этаж, пока не пришли, наконец, на вершину башни.
     Передо мной  раскинулся  впервые  увиденный  мной  за  много  месяцев
пребывания на Барсуме обширный ландшафт. Почти что целый год я был заточен
в мрачных стенах кровавой лаборатории Рас Таваса. К тому времени  странная
жизнь здесь стала казаться совершенно естественной, ведь  мы,  люди,  рабы
своих привычек.  Но  с  первым  взглядом  на  открытую  местность  во  мне
пробудилось   такое   стремление   к   свободе,    к    пространству,    к
беспрепятственному перемещению, что  от  него  никак  нельзя  было  больше
открещиваться. Перед нами внизу лежал небольшой  кусочек  скалистой  суши,
возвышавшейся на дюжину, или чуть больше, футов над окружающей местностью.
Площадь его была, грубо считая, сотни акров. На нем стояли здания и  росли
сады. Башня, на которой мы находились, была расположена примерно в  центре
всего пространства. За внешней стеной, на ленточке каменистой  земли,  рос
редкий лес разнокалиберных деревьев, разбросанных кучками, а за всем  этим
было то, что казалось заросшей  тиной,  через  которую  тянулись  полоски,
кое-где  содержавшие  воду  -  маленькие  озера,  наибольшие  из   которых
охватывали едва ли два акра. Этот ландшафт простирался  насколько  хватало
глаз и прерывался изредка  случайно  разбросанными  островками,  подобными
тому, на котором мы находились. Невдалеке, на  линии  горизонта,  виднелся
большой город. Его купола и башни сверкали и искрились на солнце, как если
бы они были покрыты блестящим металлом и драгоценностями.
     Это, я знал, должен был быть Тунол, и все, что находилось вокруг нас,
являлось великими Тунолианскими топями, которые простирались  примерно  на
восемьсот миль к востоку и западу и в некоторых  местах  имели  ширину  до
трехсот миль. Немного о них известно в других местах Барсума, так как  они
обильно населены свирепыми хищниками, не имеют удобных посадочных площадок
для флайеров и  управляются  Фандалом  на  западном  конце  и  Тунолом  на
восточном - негостеприимными королевствами, не поддерживающими отношений с
внешним миром, и сохраняющими независимость только благодаря недоступности
и первобытной отчужденности.
     Когда глаза мои снова вернулись в острову, где мы  стояли,  я  увидел
гигантскую фигуру у близлежащего куста джунглей недалеко от внешней стены.
За ней последовали вторая и третья. Рас Тавас заметил,  что  эти  существа
привлекли мое внимание.
     - Это, - сказал он,  указывая  на  них,  -  одна  из  того  огромного
количества причин, почему было бы небезопасно за оградой.
     Это были белые обезьяны Барсума, существа огромного роста и настолько
лютые, что даже свирепый барсумский лев - бенс - не решается встать у  них
на пути.
     - Они служат двум целям, - объяснил Рас Тавас.  -  Они  останавливают
тех, кто мог бы прокрасться ко мне из столицы  Тунола,  где  у  меня  есть
некоторое количество добрых врагов, а также предотвращают дезертирство  со
стороны моих рабов и ассистентов.
     - Но как твои клиенты добираются сюда? - спросил я. - Как  снабжается
твоя лаборатория?
     Он повернулся и указал на высшую точку на симметричной крыше  здания.
Постройка на ней была похожа на небольшой ангар.
     - Здесь, - сказал он, - я держу три небольших корабля.  Один  из  них
каждую ночь ходит в Тунол.
     Я поборол желание узнать побольше об этих кораблях, которые являлись,
как  я  подумал,  очень  удобным  средством  для  бегства  с  острова.  Но
спрашивать я не стал из опасения вызвать подозрения.
     Когда мы повернулись, чтобы начать спуск по пандусу башни, я  выразил
интерес к постройке,  которая  не  без  оснований  могла  считаться  более
старой, чем любое другое строение.
     - Это башня, - сказал Рас Тавас,  -  была  построена  около  двадцати
тысяч пятисот  лет  назад  моим  предком,  которого  преследовал  джеддак,
царствовавший в то время. Здесь  и  на  бесчисленных  островах  он  собрал
значительное число последователей,  управляя  окружающими  топями,  завися
только от себя в течение многих сотен лет,  пока  ему  не  было  разрешено
вернуться обратно в Тунол. К этому  дому  одно  за  другим  пристраивались
остальные здания, которые ты видишь вокруг башни. Каждое из них продолжает
более старое от верхушки до подвалов.
     Эта информация меня также сильно заинтересовала.  Я  думал,  что  она
много может дать для уточнения планов  бегства.  Когда  мы  спустились  по
коридору, я вовлек Рас Таваса в разговор об архитектуре башни, о ее связях
с другими постройками о доступности ее подвалов. Мы снова шли  по  внешним
садам. Когда мы вернулись в комнаты Рас Таваса, стало уже совсем темно,  и
мастер хирургии признался, что сильно устал.
     - Чувствую, что хорошо высплюсь сегодня, - сказал он, когда я уходил.
     - Надеюсь, что так, Рас Тавас, - сказал я.



                                7. БЕГСТВО

     Обычно проходило где-то около  трех  часов  после  вечерней  трапезы,
подаваемой   сразу   же   после   наступления    темноты,    прежде    чем
лечебно-экспериментальный корпус затихал на ночь. Хотя мне следовало бы не
спешить с осуществлением задуманного  мероприятия,  я  не  мог  ждать,  не
подвергаясь опасности, так как до рассвета предстояло сделать многое.
     Итак,  с  первыми  признаками  отхода  ко   сну   жителей   огромного
сооружения, я покинул свою комнату и пошел прямо  в  лабораторию,  где,  к
счастью для моего плана, покоились оба тела: и Гора Хаджуса, тунолианского
убийцы, и 378-ДЖ-493811-Р. Было делом нескольких  минут  перенести  их  на
соседние столы, где я быстро стянул их ремнями, обезопасив себя на случай,
если один из них или оба не пожелают согласиться с предложением, которое я
намеревался им сделать. Это заставило бы  меня  анестезировать  их  снова.
Наконец  были  сделаны  разрезы,  подсоединены  трубки,  включены  моторы.
378-ДЖ-493811-Р, которого я впредь буду называть  его  собственным  именем
Дар Тарус, был первым, кто открыл глаза,  но  сознание  еще  полностью  не
вернулось к нему, когда признаки жизни появились и у Гора Хаджуса.
     Я ждал, пока оба не восстановятся  полностью.  Дар  Тарус  пристально
рассматривал меня, все больше  узнавая,  что  придало  ядовитую  ненависть
выражению его лица. Гор Хаджус был искренне омрачен и озабочен. Последнее,
что он помнил - это зрелище смерти, когда палач пронзил ему мечом  сердце.
Молчание нарушил я:
     - Сначала давайте я объясню, где вы находитесь, если вы еще не знаете
этого.
     - Где я, я знаю достаточно хорошо, - прорычал Дар Тарус.
     - О, - воскликнул Гор Хаджус, обшаривая комнату взглядом.  -  Я  могу
догадаться. Какой тунолианин не знает об Рас Тавасе? Значит, мой труп  был
куплен старым мясником?! Так? Ну и что? Я только что прибыл?
     - Ты лежишь здесь уже несколько лет, -  сказал  я  ему,  -  и  можешь
остаться навечно, если мы втроем не достигнем  соглашения.  Это  относится
так же и к тебе, Дар Тарус.
     - Несколько лет! - задумчиво пробормотал Гор  Хаджус.  -  Ну,  болтай
дальше, человек. Что хочешь? Если убить Рас Таваса, то нет! Он  спас  меня
от полного уничтожения; но назови мне  кого-нибудь  другого,  лучше  всего
Бобис Кана, джеддака Тунола. Дай мне клинок, и я убью сотню, чтобы вернуть
себе жизнь!
     - Мне не нужна ничья жизнь, если она не стоит на  пути  осуществления
моих намерений. Слушайте! Рас Тавас имел здесь  прекраснейшую  девушку  из
Дахора. Он продал ее тело Заксе, джеддаре Фандала, и  перенес  ее  мозг  в
безобразное тело старухи. Моя цель - вернуть его обратно, вложить  в  него
соответствующий мозг и возвратить девушку в Дахор.
     Гор Хаджус ухмыльнулся.
     - Предложение серьезное, - сказал он, - но ты мне по сердцу,  и  я  с
тобой. Это - свобода и борьба. Все, что я прошу - шанс для одного,  только
одного удара Бобис Кану.
     - Я обещаю вам жизнь, - ответил я,  -  при  условии,  что  вы  будете
честно служить мне и никому другому,  не  начиная  каких-либо  собственных
дел, пока мое не подойдет к у