ил преследование. В то же  самое  время  еще  один  всадник,
мчавшийся бешеной рысью, подскакал ко входу во дворец.
     - Видели ли вы всадника, преследовавшего другого всадника с женщиной?
- крикнул он стражникам.
     - Он только что проскакал, - ответил падвар стражи. - Он сказал,  что
его послал О-Тар.
     - Он лгал! - воскликнул  вновь  прибывший.  -  Это  был  Туран,  раб,
похитивший два дня назад женщину из тронного зала. Тревога! Он должен быть
схвачен, по возможности живым. Таков приказ О-Тара.
     Стражники немедленно отправились разыскивать гатолианина и передавать
тот  же  приказ  тем,  кто  находился  во  дворце.  Поскольку  большинство
отправились на игры, тут находилось сравнительно немного людей, но все они
включились в поиски, и  вскоре  не  менее  пятидесяти  воинов  рыскали  по
бесконечным комнатам и коридорам огромного дворца О-Тара.
     Когда Гохан достиг третьего этажа, перед ним промелькнула и тотчас же
скрылась за поворотом фигура похитителя Тары. Подгоняя тота,  он  поскакал
вперед, но за поворотом обнаружил лишь пустой коридор. Проскакав по  нему,
он оказался на пандусе, ведущем на четвертый этаж, и поднялся по  нему.  И
здесь вновь настиг воина, который  въезжал  в  дверь  в  пятидесяти  ярдах
впереди... Доскакав до двери, Гохан увидел, что тот спешился и тащит  Тару
к маленькой двери в противоположной стороне комнаты. В то же  время  сзади
раздался звон оружия. Взглянув вдоль коридора, по которому он  только  что
проскакал, Гохан увидел трех бегущих пеших воинов. Соскочив с тота,  Гохан
захлопнул дверь и защелкнул  массивную  задвижку.  Затем  выхватил  меч  и
направился к манаторианину. Тот, увидев угрозу,  громко  приказал  Гохану,
остановиться, и приставил острие короткого меча к груди Тары.
     - Стой! - воскликнул он. - Эта женщина умрет, но не  попадет  в  твои
руки. Таков приказ О-Тара.
     Гохан остановился. Всего несколько футов отделяло его от  Тары  и  ее
похитителя, но он был бессилен. Воин медленно пятился к  раскрытой  позади
него двери, таща Тару за собой. Тара вырывалась, но воин был очень сильным
человеком и легко удерживал ее  таким  образом,  что  она  не  могла  даже
пошевелиться.
     - Освободи меня, Туран! - кричала  она.  -  Не  допусти,  чтобы  меня
ожидала участь, которая хуже смерти. Пусть лучше я умру сейчас, когда  мои
глаза видят верного друга, чем потом, когда я одна буду бороться с врагами
за свою честь!
     Туран сделал шаг вперед.  Воин  угрожающе  приблизил  острие  меча  к
смуглой коже принцессы, и Гохан остановился.
     - Я не могу, Тара!  -  воскликнул  он.  -  Не  осуждай  меня  за  эту
слабость, я не могу видеть твою смерть! Слишком велика моя любовь к  тебе,
дочь Гелиума!
     Манаторианский воин с презрительной усмешкой продолжал  пятиться.  Он
уже почти достиг двери, как  из  нее  вышел  другой.  Этот  воин  двигался
медленно,  почти  украдкой,  неслышно  ступая  по   мраморному   полу,   и
приблизился к похитителю Тары сзади. В правой руке он сжимал длинный меч.
     - Двое против одного, - прошептал Гохан, и угрожающая усмешка тронула
его губы, ибо он не сомневался, что нападут на него. Если он не спасет ее,
то по крайней мере умрет за нее.
     И  друг  в  глазах  Гохана  отразилось  крайнее  удивление  вызванное
действиями  воина,  вышедшего  из  комнаты,  в  которых   была   некоторая
нелогичность. Он увидел выражение злорадства и удовлетворения на его лице.
Он увидел, как большой меч вновь пришедшего описал в воздухе большой  круг
и нанес быстрый удар.  Он  увидел,  как  этот  удар  рассек  сардоническую
усмешку похитителя, расколов его череп и все тело до середины груди.
     Мертвая рука ослабила хватку, и Тара  отпрыгнула  в  сторону  Гохана.
Левой рукой он обхватил ее и ждал с обнаженным мечом, что еще  приготовила
им судьба. Между тем освободитель Тары вытер кровь с меча о  волосы  своей
жертвы.  Это  был,  очевидно,  манаторианин.  Его  доспехи  указывали   на
принадлежность к гвардии джеддака, и тем более необъяснимым для  Гохана  и
Тары был его поступок. Он подошел к ним, вложив меч в ножны.
     - Когда  человек,  стараясь  скрыть  свое  подлинное  имя,  принимает
другое, - сказал он, глядя прямо в глаза Гохану - плохим будет  тот  друг,
который, проникнув в эту тайну, разгласит ее.
     Он замолчал, как бы ожидая ответа.
     - Твоя честность видна по твоему лицу, и твои губы неизменно  говорят
правду, - ответил Гохан, мучительно размышляя  над  задачей,  которую  ему
задали: неужели этот манаторианин раскрыл его инкогнито?
     - Мы с тобой согласны, - продолжал тот, - и могу сказать  тебе,  что,
хотя я известен здесь как А-Сор, мое подлинное имя Тасор. - Он остановился
и  ждал,  какое  впечатление  произведут  его  слова  на  Гохана.  И   был
вознагражден быстрым, хотя и трудноуловимым  выражением,  с  каким  узнают
человека, на лице Гохана.
     Тасор!  Друг  его  юности!  Сын  видного  гатолианского  придворного,
отдавшего свою жизнь в героической, хотя и напрасной попытке защитить отца
Гохана от кинжалов убийц. Тасор - и в гвардии О-Тара,  джеддака  Манатора!
Это было невероятно, но факт, в этом не было никаких сомнений.
     - Тасор, - громко повторил Гохан. - Но это не манаторианское имя.
     Утверждение  его  было  полувопросом,  ибо  любопытство  Гохана  было
возбуждено до крайности. Он хотел знать, как его друг  и  верный  помощник
стал манаторианином. Много лет прошло с тех пор, как исчез Тасор,  так  же
удивительно, как и принцесса Гайя и  многие  другие  жители  Гатола.  Джед
Гатола долгое время считал его мертвым.
     - Нет, - ответил Тасор, - это не манаторианское имя. Пойдем, я  отыщу
для вас укрытие в одной из комнат нежилой части дворца. Там я  расскажу  в
двух словах, как Тасор из Гатола стал А-Сором из Манатора.
     Случилось так, что я ехал вдоль восточной границы  Гатола  с  дюжиной
моих воинов в  поисках  цитидаров,  пропавших  из  моего  стада.  Мы  были
окружены большим отрядом манаториан. Они взяли нас в плен после того,  как
половина  моего  отряда  погибла,  а  оставшиеся  были  беспомощны   из-за
полученных ран. Так я стал пленником в Манатае, дальнем городе Манатора, и
там был продан в рабство. Меня купила принцесса Манатая, чьи  богатства  и
положение не имели себе равных в этом городе. Она полюбила  меня.  Ее  муж
обнаружил эту любовь, и она стала  упрашивать  меня  убить  его.  Когда  я
отказался, она наняла другого убийцу. Потом она вышла за меня замуж. Но  с
ней после этого в Манатае никто не хотел знаться, так как ее подозревали в
убийстве мужа. Поэтому мы уехали из  Манатая  в  Манатор  в  сопровождении
большого каравана с лучшими вещами, драгоценностями и золотом. По пути она
распустила слух, что мы погибли. Прибыв в Манатор, она взяла новое имя,  а
я стал называться А-Сором, чтобы нас не могли отыскать по  старым  именам.
Благодаря своему богатству, она купила мне место  в  гвардии  джеддака,  и
теперь уже никто не знает, что я не манаторианин, так как моя жена умерла.
Она была прекрасна, но это был дьявол!
     - И ты никогда не пытался вернуться в родной город? - спросил Гохан.
     - Никогда надежда не исчезала из моего сердца, - ответил Тасор.  -  Я
мечтал об этом днем и ночью, но всегда приходил к одному и тому же  выводу
- что есть только один способ бежать. Я должен был ждать, пока  судьба  не
поможет мне попасть в отряд, направляющийся за рабами  Гатола.  Тогда  они
меня больше не увидели бы.
     - Возможно, у тебя есть сейчас такая возможность -  сказал  Гохан.  -
Если преданность твоему собственному джеду не  угасла  за  годы  службы  в
Манаторе.
     И это предложение звучало, как вопрос.
     - Если бы мой джед стоял передо  мной,  -  воскликнул  Тасор,  -  мое
признание не раскрыло бы его инкогнито, и я сложил бы свой меч у его ног и
просил бы о высшей милости умереть за него, как мой отец в свое время умер
за его отца.
     Больше нельзя было сомневаться ни в его искренности, ни в том, что он
опознал Гохана. Джед Гатола улыбнулся.
     - Если бы твой джед стоял перед тобой, то, несомненно, он приказал бы
приложить все твои возможности и отвагу для  спасения  принцессы  Тары  из
Гелиума, - сказал он многозначительно. - Если бы он располагал сведениями,
которые я получил во время своего плена, он сказал бы тебе: "Иди, Тасор, в
тюрьму, где томится А-Кор, сын  Гайи  из  Гатола,  освободи  его,  подними
вместе с ним всех рабов из Гатола, затем отправляйтесь к Воротам Врагов  и
предложите свою службу У-Тору из Манатоса, мужу Гайи из Гатола,  попросите
его атаковать дворец О-Тара и освободить принцессу Тару. А затем попросите
освободить рабов из Гатола, дать им оружие и помочь вернуться на  родину".
Так, Тасор из Гатола, приказал бы тебе Гохан, твой джед.
     - Обещаю  тебе,  раб  Туран,  что  приложу  все  свои  усилия,  чтобы
выполнить все это, после того как мы найдем подходящее убежище для Тары из
Гелиума и ее пантана, - ответил Тасор.
     Взгляд Гохана выразил Тасору благодарность.  Оба  они  понимали,  что
Тасор или выполнит поручение, или же умрет. Любимый вождь возложил на  его
плечи  не  только  ответственность  за  жизнь  Гохана,  Тары,  но   и   за
благосостояние, а возможно, и само существование Гатола. И он быстро повел
их по заплесневелым  коридорам  старого  дворца,  где  пыль  веков  лежала
нетронутой на мраморных плитах. Вновь и вновь пытался  он  открыть  двери,
пока ему не попалась незапертая. Он ввел их в комнату, серую от пыли.
     Рассыпанные меха и шелка лежали у  стен.  На  стенах  висело  древнее
оружие, видны были фрески, краски которых поблекли от времени.
     - Здесь будет легче всего, - сказал он. - Сюда никто не придет. Я сам
никогда не был здесь, поэтому знаю об этих коридорах не больше вас. Но все
равно я сумею найти вас вновь и принести пищу и питье.  Эту  часть  дворца
занимал король О-Май во времена своего правления  за  пять  тысяч  лет  до
О-Тара. В одной их этих комнат он был найден мертвым, и его лицо было  так
искажено, что все, кто видели его, сходили  с  ума.  Но  на  нем  не  было
никаких следов насилия. С тех пор никто не занимал  помещений  О-Мая,  так
как, согласно легенде, духи корфалов преследуют здесь дух убитого джеддака
со стонами и скрежетом. Но, - добавил он, как бы желая подбодрить  себя  и
своих товарищей, - вряд ли культура Гатола  и  Гелиума  признает  подобные
сказки.
     Гохан засмеялся.
     - Если все, кто смотрел на него, сходили с ума, то кто же  подготовил
его тело к погребению, которое положено джеддаку?
     - Никто, - ответил Тасор. - Его оставили там, где нашли, и до сих пор
его распадающиеся кости лежат в одной из забытых комнат  этих  заброшенных
покоев.
     Тасор оставил их, уверив, что использует первую же возможность, чтобы
увидеться с А-Кором, и что на следующий день принесет им пищу и воду.
     После ухода Тасора, Тара подошла к Гохану и взяла его за руку.
     - События развертывались так стремительно после того,  как  я  узнала
тебя под этой маской, - сказала она, -  что  я  не  успела  выразить  тебе
признательность и восхищение твоей отвагой и искусством. Позволь  мне  еще
раз подтвердить, что я у тебя в долгу, и  обещаю,  что  твоя  доблесть  не
останется невознагражденной. Ты получишь  награду  из  рук  моего  отца  в
Гелиуме.
     - Мне не нужна иная награда, - ответил он, - кроме счастья знать, что
женщина, которую я люблю, счастлива.
     На  мгновение  глаза  Тары  сверкнули  прежним  высокомерием,   затем
смягчились, и она печально покачала головой.
     - Я не хочу упрекать тебя, Туран, -  сказала  она.  -  Ты  храбрый  и
верный друг, но ты не должен произносить слов, которые мои уши  не  должны
слушать.
     - Ты хочешь сказать, - спросил он, -  что  уши  принцессы  не  должны
слышать слова любви простого наемника?
     - Нет, Туран, - ответила она, - но честь  не  позволяет  мне  слушать
слова любви ни от кого, кроме того человека, с которым я помолвлена, моего
соотечественника, Джор Кантоса.
     - Значит ли это, Тара из Гелиума, - вскричал он, - что если бы ты  не
была помолвлена...
     - Стой! - приказала она. - Ты не должен добиваться большего, чем  то,
что услышал.
     - Глаза часто более красноречивы, чем уста, Тара, - ответил он. - А в
твоих глазах я прочел, что ты никогда не испытывала ненависти и  презрения
к пантану Турану - мое сердце говорит, что твои уста  лгали,  когда  ты  в
гневе кричала "Я ненавижу тебя!"
     - Я не ненавижу тебя, Туран, но и не могу любить, -  просто  ответила
девушка.
     - Когда я выбрался из комнаты И-Госа, то готов был поверить,  что  ты
на самом деле ненавидишь меня, - сказал он. -  Мне  казалось,  что  только
ненависть может объяснить твой уход, даже без попытки освободить меня,  но
теперь сердце и рассудок говорят мне, что Тара из Гелиума не  оставила  бы
товарища в беде. Но я все еще не знаю, как это случилось.
     - Едва И-Гос упал от удара моего кинжала, - сказала  девушка,  как  я
услышала,  что  приближаются  воины.  Я  побежала   в   поисках   убежища,
рассчитывая переждать и  вернуться  обратно,  чтобы  освободить  тебя,  но
попала в руки другого отряда. Они спросили, где ты,  я  ответила,  что  ты
пошел вперед, а я иду за тобой; так я увела их от тебя.
     - Понятно, - только  и  сказал  Гохан,  но  на  сердце  у  него  было
радостно, как это бывает у человека, услышавшего от возлюбленной признание
в верности и любви.
     Пока они беседовали в полутемной комнате, где свет шаров был затемнен
толстым  слоем  пыли,  согбенная  фигура  медленно   шла   по   коридорам,
всматриваясь в следы, оставленные на пыльном  полу,  через  мощные  стекла
очков.



                          19. СМЕРТЕЛЬНАЯ УГРОЗА

     Ночь только начиналась,  когда  некий  человек  подошел  ко  входу  в
пиршественный зал, где О-Тар из Манатора делил трапезу со своими  вождями.
Этот человек высокомерно прошел мимо стражи как имеющий на это  право.  Он
действительно имел его. Он подошел к большому столу, и О-Тар его заметил.
     - Здравствуй, старик! - крикнул он. - Что привело тебя сегодня к  нам
из твоих любимых благоухающих нор? Мы  думали,  что  вид  множества  живых
людей на играх заставит тебя вернуться к твоим мертвецам как можно скорее.
     Кашляющий смех И-Госа был ответом на эту королевскую остроту.
     - Да, да, О-Тар, - проскрипел старик. - С удовольствием  вернулся  бы
И-Гос в свои приятные комнаты. Но когда безжалостно  оскорбляют  мертвецов
И-Госа, должно наступить мщение.
     - Ты имеешь в виду раба Турана? - спросил О-Тар.
     - Турана, да... и рабыню Тару, которая ударила меня кинжалом. Дюйм  в
сторону, О-Тар, и сейчас старое и славное тело  И-Госа  было  бы  в  руках
какого-нибудь начинающего чучельника.
     - Но они вновь скрылись от нас! - воскликнул О-Тар. - Даже во  дворце
великого  джеддака  они  дважды  убежали  от  этих  тупых  ножей,  которые
называются гвардией джеддака. - Он встал, сопровождая свои  гневные  слова
ударами кулака по столу, уставленному золотыми кубками.
     - Да, О-Тар, они скрылись от твоей гвардии, но не от мудрого  старого
И-Госа.
     - Что это значит? Говори! - приказал О-Тар.
     - Я знаю, где они скрываются, - сказал старый таксидермист. - Следы в
пыльных нежилых коридорах выдали их.
     - Ты шел за ними? Ты видел их?
     - Я шел за ними, слышал их разговор за  закрытой  дверью,  -  ответил
И-Гос, - но не видел их.
     - Где же эта дверь? - Воскликнул О-Тар. - Я пошлю туда воинов и  велю
схватить их. - Он посмотрел на стол, как бы решая,  кого  послать  с  этим
поручением. Дюжина вождей вскочила на ноги и положила руки на мечи.
     - Я проследил их до комнат джеддака О-Мая, - скрипел И-Гос -  там  вы
их найдете, там, где стонущие корфалы преследуют дух О-Мая,  да!  -  И  он
перевел взгляд с О-Тара на воинов, которые услыхав  его  слова,  торопливо
сели на места.
     Кашляющий смех И-Госа нарушил воцарившуюся тишину. Вожди  в  смущении
глядели на еду в золотых тарелках. О-Тар в нетерпении сжимал пальцы.
     - Неужели среди вождей Манатора одни трусы? - воскликнул он. - Дважды
эти дерзкие рабы оскорбляли величие вашего джеддака. Могу ли  я  приказать
привести их сюда? Медленно встал один из вождей, еще двое последовали  его
примеру.
     - Ага, - прокомментировал О-Тар, -  значит,  вы  не  трусы.  Пойдемте
втроем и возьмете столько воинов, сколько захотите...
     - Но не называйте добровольцев, - перебил  его  И-Гос.  -  А  то  вам
придется идти одним.
     Трое  вождей  повернулись  и  покинули  пиршественный  зал.  Медленно
двинулись они к своей судьбе, будто осужденные на казнь.
     Туран и Тара оставались в комнате, в которую их привел  Тасор.  Туран
стряхнул пыль с глубокого и удобного дивана, на котором они устроились  со
сравнительным комфортом. Древние спальные  меха  и  шелка  уже  никуда  не
годились,  они  рассыпались  от  прикосновения;  устроить   сколько-нибудь
удобную постель для девушки было невозможно, поэтому  они  сидели  и  тихо
разговаривали о пережитых приключениях и  размышляли  о  будущем,  строили
планы бегства и надеялись, что  Тасор  будет  отсутствовать  недолго.  Они
говорили о многом: о Гасторе, Гелиуме, Птарсе, и наконец разговор напомнил
Таре о Гатоле.
     - Ты служил там? - спросила она.
     - Да, - ответил Гохан.
     - Я вспомнила Гохана, джеда Гатола, во дворце моего отца,  -  сказала
она. - За день до того, как буря унесла меня из Гелиума, я  вместе  с  ним
была на приеме во дворце моего отца, это был самонадеянный  нахал,  богато
украшенный платиной и бриллиантами. Никогда в  жизни  я  не  видела  таких
великолепных украшений, как на нем; наверное,  великолепие  всего  Барсума
сосредоточено при дворе Гатола. Но я не могла себе представить,  как  этот
разукрашенный джед извлекает свой драгоценный меч в  смертельной  схватке.
Мне казалось, что джед Гатола, несмотря  на  все  свои  богатства,  плохой
боец.
     В  полутьме  комнаты  Тара  не  заметила,  как  исказилось  лицо   ее
собеседника.
     - Ты впоследствии не думала о джеде Гатола? - спросил Туран.
     - Ни тогда, ни сейчас, - ответила она со смехом. - Как было бы задето
его самолюбие, если бы  он  узнал,  что  бедный  пантан  завоевал  большее
уважение Тары из Гелиума. - И она положила руку ему на колено.
     Он схватил пальцы ее руки и прижал их к губам.
     - О Тара! - воскликнул он. - Не думаешь ли ты, что я сделан из камня?
     Одной рукой он  обхватил  девушку  за  плечи  и  привлек  к  себе  ее
податливое тело.
     - Пусть первый предок простит мою  слабость!  -  воскликнула  она  и,
обхватив руками его шею, прижалась к его губам. Надолго застыли они так  в
первом поцелуе, а затем она мягко отстранила его.
     - Я люблю тебя,  Туран,  -  полурыдала  она.  -  Я  так  тебя  люблю!
Единственное мое оправдание в том, что теперь я знаю: я никогда не  любила
Джор Кантоса. И если ты действительно любишь меня, Туран, как говоришь, ты
защитишь меня от большего бесчестья, ведь я как глина в твоих руках.
     Он вновь прижал ее к себе, затем внезапно отстранил и принялся шагать
взад и вперед по комнате, как бы  пытаясь  подчинить  непокорное  желание,
поднимающееся из глубины его души... Как торжественный гимн звучали у него
в мозгу и сердце ее слова: "Я люблю тебя, Туран! Я так люблю тебя!" И  это
произошло  так  внезапно.  Он  думал,  что  она  испытывает  к  нему  лишь
благодарность за верность, и вот  все  преграды  рухнули,  она  больше  не
принцесса, наоборот... Но  тут  его  размышления  были  прерваны  звуками,
донесшимися из-за запертой двери.  Не  производя  ни  малейшего  шума,  он
подошел к ней и прислушался - откуда-то издалека доносился лязг металла  -
несомненный признак приближения вооруженных людей.
     Несколько мгновений Гохан  внимательно  прислушивался,  прижавшись  к
двери, пока у него не осталось никаких сомнений в том,  что  в  эту  часть
дворца могут прийти лишь с един