бросила быстрый и осторожный взгляд на Гохана.
     - А как же он? - прошептала  она,  затем  прижала  руки  к  груди  от
удивления. - Клянусь тенью первого джеддака! - воскликнула  она.  -  Я  не
узнала его в этом маскараде.
     - Ты веришь ему? - спросил Вал Дор. - Я не знаю  его,  но  он  хорошо
говорил и показался нам храбрым воином, мы поверили ему на слово.
     - И вы не ошиблись, - ответила Тара. -  Я  ручаюсь  за  него  жизнью,
своей душой. Вы можете ему верить.
     Как счастлив был бы Гохан из Гатола,  если  бы  он  мог  слышать  эти
слова! Но судьба, которая привыкла играть любящими, распорядилась иначе.
     Партия началась.  У-Дор  двинул  одвара  принцессы  на  три  поля  по
диагонали направо, где он занял место против  одвара  черного  вождя.  Ход
показывал, что У-Дор рассчитывает на кровавую схватку, а  не  на  искусное
маневрирование, а также свидетельствовал о  презрении  вождя  оранжевых  к
своему противнику.
     Гохан ответил ходом пантана со стороны одвара на  одно  поле  вперед.
Это был искусный ход, открывавший линию вождю черных.  Этот  ход  означал,
что вождь черных намерен сам участвовать в схватке,  когда  обстоятельства
игры будут вынуждать его.  Этот  ход  вызвал  взрыв  аплодисментов  с  той
стороны стадиона,  где  сидели  простые  воины  и  их  жены.  Аплодисменты
показывали, что  У-Дор  не  слишком  популярен  среди  простых  воинов,  и
значительно улучшили моральное состояние фигур черных.  Вождь  может,  как
часто он и поступает, провести всю игру, не покидая своего  поля,  откуда,
сидя на тоте, он видит все поле  и  руководит  движением  фигур.  Если  он
выберет такой план, никто не упрекнет его  в  отсутствии  храбрости.  Если
вождь будет убит или ранен, его партия лишается всех преимуществ,  добытых
тонкой игрой и мужеством бойцов. На индивидуальный поединок может решиться
лишь очень храбрый и  искусный  боец,  и  на  эти  качества  своего  вождя
надеялись черные фигуры, видя, что он решил принять участие в схватке.
     Следующим ходом У-Дор передвинул одвара Лан-О к  одвару  Тары,  напав
тем самым на принцессу. Еще один ход - и  положение  черных  могло  сильно
ухудшиться. Нужно было либо уничтожить оранжевого одвара, либо переместить
принцессу в поисках безопасного места.  Но  передвинуть  Тару  -  означало
признать превосходство оранжевых. Сам Гохан не мог  передвинуться  на  три
поля и напасть на одвара оранжевых. Лишь одна фигура  могла  противостоять
одвару оранжевых - это был одвар вождя, стоявший слева от Гохана.
     Гохан повернулся и посмотрел на него. Это был молодой красивый  воин,
одетый  в  роскошный  наряд  одвара,  с  пятью   бриллиантовыми   перьями,
торчавшими из его густых черных волос и означавшими занимаемую им позицию.
Как все игроки на поле и все зрители, он знал, о чем думает вождь.  Он  не
осмеливался сказать вслух, этика игры запрещала это, но глаза красноречиво
говорили: "Честь черных и безопасность принцессы я сумею защитить!"
     Гохан больше не колебался.
     - Одвар вождя - вперед на одвара принцессы! - скомандовал он. Это был
смелый ход: вождь черных бросал перчатку своему противнику.
     Воин выступил вперед и вступил на поле, занятое фигурой  У-Дора.  Это
было первое сражение на поле  в  игре.  Глаза  игроков  были  прикованы  к
противникам. Зрители  подались  вперед  со  своих  сидений  после  первого
всплеска аплодисментов, встретивших этот ход, затем наступила тишина. Если
фигура черных потерпит поражение, У-Дор двинет свою победившую  фигуру  на
поле, занятое Тарой, и игра будет окончена -  окончена  в  четыре  хода  и
проиграна Гоханом из Гатола. Если же потерпит поражение фигура  оранжевых,
У-Дор потеряет одну из наиболее важных фигур и  утратит  все  преимущества
первого хода.
     По сложению и силе противники были  схожи.  Каждый  боролся  за  свою
жизнь, но по  первому  впечатлению  было  ясно,  что  черный  одвар  более
искусный фехтовальщик. Гохан знал, что у  него  есть  еще  одно,  и  более
значительное преимущество перед противником; оранжевый боролся  только  за
свою жизнь, а черного побуждало еще рыцарство  и  верность.  Силу  черного
одвара увеличивали и те слова, что прошептал Гохан на  ухо  игрокам  перед
началом игры. Поэтому черный одвар боролся не только за  жизнь,  но  и  за
честь.
     Эта дуэль держала зрителей в  напряженном  молчании.  Соприкасающиеся
лезвия сверкали на солнце, звенела сталь  от  ударов.  Варварские  доспехи
сражающихся  составляли  великолепный  фон  этой  дикой  батальной  сцены.
Оранжевый одвар, вынужденный защищаться, отчаянно боролся за  свою  жизнь.
Черный с ужасным хладнокровием теснил его заставлял шаг за шагом отступать
в угол поля - эта позиция означала победу  черного  одвара  и  немедленную
позорную смерть оранжевого на виду всех  зрителей.  Побуждаемый  кажущейся
безнадежностью своего положения,  оранжевый  одвар  перешел  от  защиты  к
яростному наступлению и вынудил  черного  отступить  на  полдюжины  шагов.
Затем меч фигуры У-Дора задел плечо противника, и показалась первая кровь.
Зловещий сдавленный  крик  торжества  вырвался  из  глоток  людей  У-Дора.
Оранжевый одвар, ободренный этим успехом, хотел  в  быстрой  атаке  добить
своего противника...  Его  меч  двигался  с  такой  быстротой,  что  глаза
зрителей не могли за ним уследить. Но все же черный  одвар  сумел  увидеть
единственную ошибку своего противника. Отразив очередной удар, он внезапно
прыгнул вперед и  пронзил  сердце  оранжевого  одвара,  по  самую  рукоять
погрузив меч в его тело.
     Крик раздался из  уст  игроков  и  зрителей  -  это  была  прекрасная
схватка,  и  победил  в  ней  сильный  и  искусный.  Черные  вздохнули   с
облегчением, сбросив напряжение последних минут.
     Не буду передавать вам последующие детали игры, важен лишь ее  конец.
Через четыре хода после победы черного одвара, Гохан был рядом с  У-Дором.
Справа по горизонтали от  него  поле  занимал  оранжевый  пантан,  он  был
единственной фигурой, преграждавшей путь к вождю противника.
     Из предыдущих ходов для всех игроков и зрителей было ясно, что  Гохан
движется прямо в расположение вражеских фигур и ищет схватки  с  оранжевым
вождем, что он все поставил  на  это,  надеясь  на  свое  превосходство  в
фехтовальном искусстве: схватка вождей, по правилам, решала исход встречи.
У-Дор мог двинуться вперед и напасть на Гохана,  он  мог  двинуть  пантана
своей принцессы на поле, занятое Гоханом,  в  надежде,  что  пантан  вождя
черных и выиграет всю встречу.
     У-Дор переместил свою принцессу на четыре поля к востоку  от  Гохана,
так как ее позиция была угрожающей,  и  надеялся  вслед  за  ней  избежать
встречи с черным вождем. Но в этом он потерпел  неудачу.  Он  увидел,  что
теперь только его одвар может сражаться  с  Гоханом.  Но  он  уже  потерял
одного из них и боялся рисковать второй фигурой. Его позиция была трудной:
он хотел избежать схватки с вождем противника, но  вероятность  того,  что
ему это удастся, была мала. Единственная  надежда  заключалась  в  пантане
принцессы, поэтому  без  дальнейших  колебаний  он  приказал  этой  фигуре
вступить на поле, занятое черным вождем.
     Симпатии зрителей были полностью на стороне Гохана. Если он  потерпит
поражение, игру отложат, а на Барсуме это любят не больше, чем  на  Земле.
Если он победит, это будет, несомненно, означать схватку  вождей,  которую
все  надеялись  увидеть.  Вообще  толпа  любила  игры  с   многочисленными
схватками. В  записях  сообщалось  о  грандиозных  исторических  играх,  в
которых две-три принцессы доставались победившему в игре вождю...
     Зрители осудили У-Дора, обвиняя его в недостатке  храбрости.  Он  был
великим вождем и решил овладеть Тарой. Ему  не  делало  чести  сражение  с
рабами, преступниками или неизвестным воином из Манатая. Ставка в игре  не
оправдывала  такого  риска.  Но  уж  если  обстоятельства  игры  требовали
схватки, избегать ее не следовало.
     Но вот началась схватка между Гоханом и оранжевым  пантаном.  Впервые
жители Манатора видели фехтовальное искусство Гохана из Гатола, но Тара из
Гелиума знала, что он мастерски владеет мечом. Если  бы  он  видел,  какой
гордостью сверкали ее глаза,  когда  он  ранил  оранжевого!  Вождь  черных
удивился бы, что эти самые глаза сверкали огнем ненависти, когда он покрыл
ее губы бурными поцелуями в подземельях дворца О-Тара. Глядя на него,  она
не могла не сравнить его с  величайшим  фехтовальщиком  двух  миров  -  ее
отцом, Джоном Картером из  Виргинии,  принцем  Гелиума,  Главнокомандующим
Барсума, - и она видела, что искусство  черного  вождя  не  проигрывает  в
сравнении.
     Схватка была короткой.  Зрители  приготовились  следить  за  обычной,
средней продолжительности дуэлью,  но  прежде  чем  они  успели  перевести
дыхание, последовал блестящий удар.  Зрители  увидели,  как  черный  вождь
отступил и опустил меч острием  вниз,  а  его  противник  выронил  оружие,
схватился за грудь, опустился на колени и затем упал ничком.
     Тогда Гохан из Гатола взглянул прямо на У-Дора из Манатора.  Тот  был
от него на расстоянии трех полей. Три поля вождь  может  преодолеть  одним
ходом и в любом направлении. Зрители поняли намерение Гохана.  Все  встали
со своих мест, когда он двинулся к полю, занятому оранжевым вождем.
     О-Тар, сидя в ложе джеддака, нахмурился при виде  этой  сцены.  О-Тар
был разгневан. Он сердился на У-Дора, который принял  участие  в  игре  за
обладание рабыней, в то время как О-Тар хотел,  чтобы  ее  разыграли  лишь
рабы и преступники. Он сердился на воина из  Манатая,  который  так  легко
победил  жителя  Манатора.  Он  сердился  на  зрителей,  которые  проявили
открытую враждебность к одному из тех людей, которые много лет  грелись  в
лучах милости джеддака. О-Тар не радовался завтрашнему дню. Окружавшие его
тоже хмурились, они тоже были  недовольны  игрой,  игроками  и  зрителями.
Среди них был морщинистый,  согбенный  старик,  глядевший  своими  слабыми
водянистыми глазами на поле и игроков.
     Когда Гохан вступил на его поле, У-Дор прыгнул к  нему  с  обнаженным
мечом с такой яростью, которая подавила  бы  менее  искусного  и  сильного
фехтовальщика. Через одно мгновение закипела яростная схватка, которая  по
напряженности превосходила все предыдущие. Встретились  два  действительно
великолепных фехтовальщика. Не прошло и нескольких минут, как многие стали
предсказывать,  что  они  являются  свидетелями  дуэли,   которая   станет
исторической в хрониках джэтана в Манаторе. Все приемы и  удары,  уходы  и
атаки, известные в фехтовании, использовали бойцы. Время  от  времени  они
касались  друг  друга  остриями  своих  мечей,  и  на  медной  коже  обоих
появлялась кровь; вскоре оба были красны от засохшей крови,  но  казалось,
ни один из них не в состоянии нанести решающий удар.
     Со своей позиции на противоположной  стороне  поля  Тара  следила  за
схваткой. Ей все время казалось, что, когда черный  вождь  защищается  или
когда  он  вынуждает  противника  отступать,  он   пренебрегает   тысячами
возможностями для решающего удара. Она видела эти возможности. Он ни  разу
не оказывался в настоящей опасности и в то  же  время  ни  разу  не  хотел
нанести удара, который принес бы ему победу.
     Дуэль продолжалась. И день клонился к вечеру.  Приближался  внезапный
переход от дневного  света  к  ночной  тьме.  Учитывая  очень  разреженную
атмосферу Барсума, этот переход не сопровождался сумерками,  обычными  для
Земли. Неужели же схватка так и не кончится?  Неужели  после  всего  этого
игру отложат? Что случилось с вождем черных?
     Тара хотела получить ответы на эти вопросы, она была уверена, что  ее
Туран сражается не в полную меру. Она не думала, что  страх  делает  менее
уверенной его  руку.  Но  было  ясно,  что  что-то  удерживает  Турана  от
последнего удара. Что это было, она, однако, не догадывалась.
     Однажды она заметила, как Туран бросил быстрый взгляд на опускавшееся
солнце. Через тридцать минут наступит  темнота.  А  затем  и  она,  и  все
зрители увидели необычайную перемену  в  ходе  боя.  Все  предыдущие  часы
схватки черный вождь играл с великим одваром У-Дором; он продолжал  играть
с ним и сейчас, но была в этой  игре  большая  разница.  Он  играл  с  ним
теперь, как хищник играет с добычей, прежде чем убить ее. Оранжевый  вождь
был теперь совершенно беспомощен перед фехтовальщиком, который несравненно
превосходил его своим искусством. Люди смотрели с раскрытыми от  удивления
глазами и ртами, как Гохан из Гатола ударил своего противника по ребрам, а
затем мощным ударом рассек его голову до подбородка.
     Через двадцать минут сядет солнце.



                          18. ИСПЫТАНИЕ ВЕРНОСТИ

     Громкие аплодисменты разнеслись над всем полем  Джэтана  в  Манаторе,
когда хранитель крепости вызвал двух принцесс и победившего вождя на центр
поля. Здесь вождю черных вручили плоды его победы, и затем,  как  требовал
обычай, победившие игроки,  возглавляемые  Гоханом  и  двумя  принцессами,
образовали процессию. Хранитель крепости провел  их  к  месту  победителей
перед ложей джеддака, где они должны были получить благодарность.
     Всадники отдали своих тотов рабам, так как  в  церемонии  участвовали
только пешие. Прямо  перед  ложей  джеддака  начинался  туннель,  который,
проходя под сиденьями, кончался выходом в поля.  Перед  входом  в  туннель
отряд остановился, и О-Тар посмотрел на воинов сверху. Вал Дор  и  Флоран,
постепенно пробравшиеся в голову колонны, прошли  прямо  в  ворота  и  там
скрылись от взгляда тех, кто находился в ложе О-Тара.  Хранитель  крепости
мог  заметить  это,  но  он  был  так   занят   своими   обязанностями   и
необходимостью представить победителей самому джеддаку, что не обратил  на
это внимания.
     - Представляю тебе, О-Тар, джеддак Манатора,  У-Кала  из  Манатая,  -
воскликнул он громким голосом, слышимым на  всем  стадионе,  -  победителя
оранжевых во второй Игре Джеддака 433 года правления О-Тара, и рабынь Тару
и Лан-О, чтобы ты мог достойно наградить победителей.
     Пока  он  говорил,  маленький  сморщенный  старик,  наклонившись  над
перилами ложи джеддака, всматривался в трех  человек,  стоявших  сразу  за
хранителем; казалось, он напрягал  свои  слабые  водянистые  глаза,  чтобы
удовлетворить старческое любопытство, ибо чем были две  рабыни  и  простой
воин из Манатая для одного из приближенных джеддака О-Тара?
     - У-Кал из Манатая, - сказал О-Тар, - ты  выиграл  ставку.  Не  часто
приходится видеть такое  искусство  владения  мечом.  Если  оставишь  свой
город, для тебя всегда найдется место в столице Манатора в  личной  охране
джеддака.
     Пока джеддак говорил, старик безуспешно пытался разглядеть черты лица
черного вождя. Вдруг он вытащил из кармана пару очков с толстыми  стеклами
и надел их на нос. Какое-то время  он  продолжал  разглядывать  Гохана,  а
затем, указав на него пальцем, повернулся к О-Тару. Когда он  встал,  Тара
схватила черного вождя за руку.
     - Туран! - прошептала она. - Это И-Гос, я думала,  что  убила  его  в
подземельях О-Тара. Это И-Гос, он узнал тебя...
     И тут же  выяснилось,  что  собирался  сделать  И-Гос.  Своим  резким
фальцетом он закричал:
     - Это раб Туран, который похитил рабыню Тару из твоего тронного зала,
О-Тар. Он осквернил покойного вождя И-Мала и надел его доспехи.
     Мгновенно все превратилось в ад. Воины выхватили свои мечи и вскочили
на ноги. Победившие игроки Гохана в полном составе двинулись вперед,  сбив
с ног хранителя крепости.  Вал  Дор  и  Флоран  проникли  через  ворота  в
королевскую ложу,  открыв  проход  в  туннель.  Гохан,  окруженный  своими
людьми, повел туда же Тару и Лан-О,  и  весь  его  отряд  быстро  двинулся
следом за ним,  пока  преследователи  не  разобрались,  в  чем  дело.  Они
выполнили задуманное, и когда вышли в город,  солнце  село  и  все  вокруг
освещалось  лишь  древними  и  неэффективными  осветительными   системами,
бросавшими слабый отблеск на затемненные улицы.
     Только теперь Тара догадалась, почему черный вождь затягивал дуэль  с
У-Дором, и поняла также, что он мог убить его  в  любой  момент.  Ей  стал
понятен план, который прошептал на ухо своим игрокам  Гохан  перед  игрой.
Они выйдут из города через Ворота Врагов и предложат свою  службу  У-Тору,
великому джеду Манатоса. То обстоятельство, что большинство  из  них  были
гатолиане и что Гохан мог провести освободителей  в  тюрьму,  где  томился
А-Кор, сын жены У-Тора, по мнению джеда Гатола, подкрепляло их надежды  на
согласие У-Тора. Но даже если У-Тор откажет им, они будут держаться вместе
и пробьются через его войска - двадцать человек против целой армии, но  уж
из такого материала были сделаны воины Барсума.
     Они уже прошли значительное расстояние по  безлюдному  городу,  когда
послышались звуки преследования, и вот их уже нагнала дюжина всадников  на
тотах.  Очевидно,  это  была  гвардия  джеддака,  вернее,   ее   авангард.
Немедленно  улица  огласилась  звоном  мечей,  топотом  тотов  и   криками
сражавшихся.
     В первой стычке с обеих сторон пролилась кровь. Двое из людей  Гохана
упали, а у противника три тота без всадников свидетельствовали о судьбе их
хозяев.
     Гохан сражался с воином,  который  казалось,  искал  только  его.  Он
подскакал прямо к нему,  не  обращая  внимания  на  остальных,  пытавшихся
остановить его. Гатолианец, владевший приемами  сражения  пешего  воина  с
всадником, хотел оказаться слева от тота и немого позади противника -  это
была единственная позиция, в которой он мог успешно бороться со всадником.
Манаторианин понял его намерение и повернул тота, в  то  время  как  Гохан
пытался занять удобную позицию  или  найти  какую-нибудь  брешь  в  защите
своего противника.
     Пока они так  примеривались  друг  к  другу,  мимо  быстро  проскакал
какой-то всадник. Гохан услышал возгласы тревоги.
     - Туран! Они схватили меня! - донесся до него голос Тары.
     Быстрый взгляд через плечо - и он  увидел  ее  на  холке  тота  этого
всадника. С яростью демона Гохан их Гатола прыгнул на  своего  противника,
стащил на землю и одним ударом расколол ему голову своим  коротким  мечом.
Не успело тело убитого коснуться мостовой, как гатолианин был уже на  тоте
и быстро скакал по улице вслед за уменьшающейся фигурой похитителя Тары.
     Звуки схватки замолкли вдалеке, а Туран мчался по улице,  ведущей  от
дворца О-Тара к Воротам Врагов.
     Тот  Гохана,  несший  лишь  одного  всадника,  скакал  быстрее   тота
манаторианца, так что, когда враг достиг ворот дворца, Гохан был  всего  в
ста ярдах за ним. И тут, к своему ужасу, он увидел, что похититель свернул
в ворота дворца. На мгновение он был остановлен охраной,  затем  проскакал
внутрь. Гохан уже почти нагнал его, но тут послышались окрики, и стражники
преградили ему путь. Но нет! Похититель не знал, что за ним гонятся, он не
видел Гохана и не ожидал, что тот сумеет так быстро  последовать  за  ним.
Если он прошел здесь, то и Гохан сумеет пройти. Разве не одет он в доспехи
манаторианина? Эти мысли стремительно  пронеслись  в  голове  гатолианина,
когда он остановил своего тота и произнес:
     - Именем О-Тара!
     Стража колебалась.
     - Прочь! - крикнул  Гохан.  -  Кто  смеет  препятствовать  посланнику
джеддака?
     - К кому ты послан? - спросил падвар.
     - Разве вы не видели того, кто только  что  проскакал?  -  воскликнул
Гохан, и, не дожидаясь ответа, пустил своего тота прямо во дворец, и  пока
стража колебалась, было поздно его останавливать - он был уже во дворце.
     Гохан направил тота по  мраморным  коридорам,  и,  поскольку  он  уже
проходил здесь, то знал, куда везут Тару - в тронный зал О-Тара. На втором
этаже он встретил раба.
     - Куда проскакал всадник с женщиной? - спросил он.
     Раб показал на ближайший пандус, который вел на третий этаж, и  Гохан
быстро продолж