го утана О-Тара, джеддака Манатора.



                              11. ВЫБОР ТАРЫ

     Восходящее солнце Барсума окружило Манатор сверкающим ореолом,  когда
девушка в сопровождении стражи входила в город через Ворота Врагов.  Здесь
стена была в пятьдесят футов толщиной, и по сторонам прохода были  сделаны
длинные параллельные полки от пола до потолка. На этих полках, или длинных
горизонтальных нишах, стояли ряд за рядом маленькие  фигурки,  похожие  на
крошечных уродливых людей, их длинные черные волосы спускались  до  ног  и
иногда опускались на нижнюю полку. Фигуры были не более фута  в  высоту  и
напоминали мумифицированные тела людей. Девушка заметила, что,  когда  они
проходили мимо, воины приветствовали фигурки поднятием копий,  как  обычно
на Барсуме отдают военные почести.  Затем  они  вышли  на  улицу,  которая
широкой и прямой лентой проходила к центру на восток.
     По  сторонам  возвышались  большие,  причудливо  расписанные  здания.
Фрески, прекрасные  и,  очевидно,  древние,  покрывали  стены,  их  краски
выцвели от  солнца  за  прошедшие  столетия.  На  мостовой  бурлила  жизнь
проснувшегося  города.  Женщины   в   бриллиантовых   украшениях,   воины,
украшенные перьями, были расписаны красками, но гораздо менее ярко, -  все
готовились  исполнять   свои   дневные   обязанности.   Большой   цитидар,
великолепный в своей роскошной упряжи, провез карету по каменной  мостовой
в Ворота Врагов. Жизнь, яркие краски, красота -  все  это  наполняло  Тару
удивлением и восхищением. Таковы были  города  основоположников  ее  расы,
перед тем как Тро Ксеус, величайший из океанов, исчез с лица планеты. А  с
обеих сторон улицы с балконов в молчании смотрели на сцены внизу мужчины и
женщины.
     Люди на  улицах  рассматривали  пленников,  особенно  Чека,  задавали
вопросы страже и обсуждали ответы, но зрители на балконах  молчали,  никто
из них даже не повернул головы. На каждом здании было множество  балконов,
и на каждом была молчаливая  группа  богато  одетых  мужчин  и  женщин.  А
кое-где  среди  них  были  видны  и  дети.  Но  и  дети  сохраняли   общую
неподвижность и молчание.
     Дойдя до центра города, девушка увидела, что даже крыши были  покрыты
этими  равнодушными  зрителями,  богато  и  пестро  одетыми,   как   будто
находившимися на веселом празднике. Но смех не слетал с их молчаливых губ,
и пальцы многих из них покоились на струнах музыкальных инструментов.
     Улица расширилась и превратилась в огромную площадь, на дальнем конце
которой возвышалось  стройное  здание,  сверкающее  белым  мрамором  среди
окружавших   его   пестрых   зданий.   Перед   ним   были    разноцветные,
преимущественно алые, цветники и кустарники. К этому зданию У-Дор и привел
пленников. Они оказались перед большим, покрытым аркой входом,  охраняемым
строем из  пятидесяти  всадников.  Когда  командир  отряда  узнал  У-Дора,
всадники расступились, образовав  широкий  проход,  через  который  прошел
отряд. У-Дор повернул налево и провел их на второй этаж  здания,  а  затем
двинулся по длинному коридору. Им встретилось  несколько  всадников,  а  в
боковых помещениях виднелось их множество. На некотором расстоянии друг от
друга в стороны отходили другие пандусы,  ведущие  вверх  или  вниз.  Мимо
проскакал воин, торопившийся выполнить чье-то поручение.
     До сих пор Тара не встретила в этом здании ни одного пешехода, однако
на третьем  этаже,  куда  привел  их  У-Дор,  в  боковых  помещениях  было
множество расседланных тотов, а  спешившиеся  всадники  сидели  развалясь,
упражнялись в фехтовании или  играли  в  джэтан.  Затем  они  оказались  в
длинном широком зале, так роскошно украшенном, что даже принцесса могучего
Гелиума ничего подобного не видела. Потолок зала в нишах арок  сверкал  от
бесчисленного количества сосудов с радием.  Мощные  пролеты  арок  шли  от
стены  к  стене,  оживляя  широкий  проход,   посередине   которого   была
единственная колонна. Арки  были  сделаны  из  больших  квадратных  блоков
белого  мрамора.  Потолок  между  арками  был  усеян   радиевыми   шарами,
разукрашенными  камнями.  Сверкание,  краски  и  красота   наполняли   все
помещение. Сверху стены были украшены неровной каймой  пышных  драпировок.
Стены были из мрамора и на высоту в семь футов  от  пола  выложены  чистым
золотом. Пол также был мраморным, с обильными золотыми инкрустациями. Этот
зал был один украшен большим количеством сокровищ, чем весь город.
     Но больше, чем роскошь украшений,  внимание  девушки  привлекли  ряды
великолепно  вооруженных  воинов,  сидевших  верхом  на  тотах,  в  полном
молчании и неподвижности, с обеих сторон от  центрального  прохода.  Когда
отряд проходил между ними, девушка  не  заметила  даже  мигания  глаз  или
дрожания уха тота.
     - Зал Вождей, -  прошептал  один  из  воинов,  очевидно,  заметив  ее
интерес. В его голосе были нотки гордости и  благоговения.  Через  высокую
дверь они прошли в соседнюю комнату, большой квадратный зал, где в  седлах
разливались десятка полтора вооруженных всадников.
     Когда У-Дор и его отряд вошли в комнату, воины быстро  выпрямились  в
седлах и образовали линию перед дверью в  противоположной  стене.  Падвар,
командовавший  ими,  приветствовал  У-Дора,  который  со   своим   отрядом
остановился перед линией всадников.
     - Пошли  кого-нибудь  к  О-Тару  известить,  что  У-Дор  привел  двух
пленников, - сказал У-Дор  падвару,  -  одну  за  исключительную  красоту,
другого - за исключительное безобразие.
     - О-Тар совещается с вождями, - ответил лейтенант, - но  слова  двара
О-Тару передадут. - И он отдал приказание одному из воинов.
     - Что за существо этот мужчина? - недоуменно спросил он У-Дора. -  Не
может быть, чтобы они оба принадлежали к одной расе.
     - Их нашли на холмах к югу от города,  -  объяснил  У-Дор,  -  и  она
сказала, что они заблудились и голодны.
     - Женщина прекрасна, - сказал  падвар.  -  Она  недолго  будет  ждать
убежища в  Манаторе.  -  И  они  принялись  говорить  о  других  делах:  о
строительстве дворца, об экспедиции У-Дора, пока не  вернулся  воин  и  не
передал приказ О-Тара - привести пленников к нему.
     Они прошли через массивную дверь и оказались в Большом  Зале  Советов
О-Тара, повелителя Манатора. Центральный проход, размерами с большой  зал,
вел к мраморным ступеням возвышения, где на большом троне сидел человек. С
обеих сторон от прохода располагались ряды высоких  кресел,  сделанных  из
твердого дерева изумительной красоты.  Только  несколько  из  этих  кресел
вблизи трона были заняты.
     Войдя в зал, У-Дор спешился и в сопровождении  четырех  воинов  повел
пленников к подножию трона. Когда они остановились у  мраморных  ступеней,
гордый взгляд Тары из Гелиума остановился на фигуре человека на троне.  Он
сидел прямо, но не одеревенело, с царственной осанкой, которую так  любили
вожди Барсума.  Это  был  человек  большого  роста,  красивые  черты  лица
которого  портило  высокомерное  выражение  холодных  глаз  и  впечатление
жестокости, шедшее от узких губ.
     Не  требовалось  внимательного  наблюдения,  чтобы  понять,  что  это
действительно повелитель людей - могучий джеддак, перед которым  его  люди
преклоняются,  но  которого  не  любят  и  из-за   чьего   взгляда   воины
соревнуются, идя в бой и на смерть. Это был  О-Тар,  джеддак  Манатора,  и
когда Тара впервые увидела его, она не  могла  сдержать  восхищения  перед
этим человеком, воплощавшим собой древнего бога войны.
     У-Дор и джеддак обменялись приветствиями, принятыми на всем  Барсуме,
а затем двар подробно рассказал, как были обнаружены и схвачены  пленники.
Во  время  рассказа  У-Дора  О-Тар  пристально  рассматривал   их   обоих,
непроницаемое лицо не выказывало мыслей, возникавших в  его  мозгу.  Когда
офицер кончил, джеддак устремил пристальный взгляд на Чека.
     - Из какого ты народа? - спросил он. - Из какой страны? Почему  ты  в
Манаторе?
     - Я калдан, - ответил Чек, - высшее достижение разума на  Барсуме.  Я
мозг, а вы все - материя. Я пришел из Бантума.  Я  потому  здесь,  что  мы
заблудились и голодны.
     - А ты? - О-Тар внезапно повернулся к Таре. - Ты тоже Калдан?
     - Я принцесса Гелиума, - ответила  девушка.  -  Я  была  пленницей  в
Бантуме. Вот этот калдан и воин моей расы освободили меня.  Воин  ушел  на
поиски пищи и воды. Несомненно, он в руках твоих людей. Я прошу освободить
его, дать нам воды и пищи и возможность продолжать наш путь на  родину.  Я
внучка джеддака, дочь джеддаков, Главнокомандующего Барсума. Я прошу  лишь
того же, что мой народ дал бы тебе и твоим людям.
     - Гелиум, - повторил О-Тар. - Я ничего не знаю о Гелиуме. Не  джеддак
Гелиума правит Манатором. О-Тар - джеддак Манатора. Ты никогда  не  видела
женщину или мужчину Манатора  в  плену  в  Гелиуме.  Почему  же  я  должен
заботиться о людях другого джеддака? Это его обязанность. Коли он не может
сделать этого, то, значит, он слаб, а его люди должны перейти  под  власть
более сильного. Я, О-Тар, силен. Я беру вас. Этот, - он указал на Чека,  -
он может сражаться?
     - Он храбр, - сказала Тара,  -  но  не  так  искусен  в  обращении  с
оружием, как воин своего народа.
     - Больше никто не может сражаться за тебя?  -  спросил  О-Тар.  -  Мы
справедливый народ, - продолжал он, не ожидая ответа, - и если  кто-нибудь
будет сражаться за тебя, он может выиграть свободу для себя и для тебя.
     - Но У-Дор сказал, что еще ни один чужестранец не покинул Манатора, -
ответила она.
     О-Тар пожал плечами.
     - Это не уменьшает справедливости законов Манатора, - ответил  он,  -
но скорее свидетельствует о  непобедимости  его  воинов.  Если  кто-нибудь
сможет победить наших воинов, он заслужит полную свободу.
     - Если вы приведете моего  воина,  -  надменно  сказала  Тара,  -  вы
увидите искусство владения мечом, какого никогда не  видели  разрушающиеся
от ветхости стены вашего умирающего города. Если в твоем  предложении  нет
обмана, мы скоро будет свободны.
     О-Тар улыбнулся шире, чем раньше. У-Дор тоже улыбнулся, вожди и воины
смеялись и подталкивали друг друга локтями, перешептывались.
     Тара поняла, что в их справедливости кроется  какая-то  хитрость.  Но
хотя ее положение казалось безнадежным, она не теряла  надежды.  Разве  не
была она дочерью Джона Картера, Главнокомандующего Барсума, чей  известный
вызов судьбе: "Я еще жив!"  оставался  для  нее  единственной  защитой  от
отчаяния? При мысли о своем доблестном отце  подбородок  Тары  из  Гелиума
вздернулся еще выше. О, если бы отец знал, где она, - не  было  бы  причин
бояться! Гости из Гелиума были бы уже у ворот Манатора.  Огромные  зеленые
воины, дикие союзники Джона  Картера,  пришедшие  со  дна  мертвого  моря,
стремились бы к грабежу и большой добыче, корабли Гелиума нависли  бы  над
беззащитными куполами и башнями города. Только капитуляция и богатая  дань
спасли бы Манатор.
     Но Джон Картер ничего не знал! Здесь  был  только  один  человек,  на
которого она могла надеяться, - Туран, ее воин. Но где же он?  Она  видела
его меч в бою и поняла, что им управляет искусная рука. А  кто  мог  знать
искусство фехтования лучше Тары,  которая  изучала  его  под  руководством
самого Джона Картера? Приемы, которые она  знала,  могли  защитить  ее  от
самого сильного искусного бойца. Однако мысли ее обратились  к  Турану  не
только потому, что она рассчитывала на его защиту и искусство  фехтования.
С тех пор, как он оставил ее в поисках пищи и воды, она поняла, что  между
ними возникла дружба. Что-то произошло между ними  такое,  что  уничтожало
пропасть в их положении. Потеряв его, она поняла, что он не просто воин, а
она принцесса, - они товарищи. Она поняла, что сожалеет не о его мече, а о
нем самом. Она вновь повернулась к О-Тару.
     - Где Туран, мой воин? - спросила она.
     - Ты не будешь испытывать  недостатка,  многие  захотят  бороться  за
тебя. Может, и сам  джеддак  Манатора  защитит  тебя.  Ты  нравишься  мне,
женщина. Что ты скажешь о такой чести?
     Сощурившись,  принцесса  Гелиума   презрительно   оглядела   джеддака
Манатора от украшенной перьями головы до сандалий на ногах, затем вновь  с
ног до головы.
     - Честь?! - передразнила она его. И я нравлюсь тебе? Знай, нахал, что
ты мне не нравишься, дочь Джона Картера не для таких, как ты!
     Внезапная напряженная тишина воцарилась в Зале Совета. Кровь медленно
отхлынула с сурового лица О-Тара, джеддака Манатора, затем он покраснел от
гнева. Его глаза сузились в две  щелки,  губы,  изогнулись  в  кровожадной
усмешке. В тронном  зале  Дворца  долго  царило  молчание.  Затем  джеддак
повернулся к У-Дору.
     - Уведите ее, сказал он ровным голосом, подавив свой  гнев.  -  И  на
ближайших играх пленники и простые воины разыграют ее в джэтан.
     - А этого? - спросил У-Дор, указывая на Чека.
     - В тюрьму до следующих игр, - ответил О-Тар.
     - Так вот какова твоя  справедливость?  -  воскликнула  Тара.  -  Два
чужестранца, не причинившие тебе никакого вреда, осуждены без суда. И одна
из них - женщина. Нахалы Манатора столь же справедливы, сколь и храбры!
     - Прочь! - крикнул О-Тар, и по его знаку воины окружили  пленников  и
вывели их из помещения.
     После выхода из дворца Чека  и  Тару  разлучили.  Девушку  повели  по
длинной улице к центру города и в конце концов привели  в  низкое  здание,
увенчанное очень высокой и прочной башней. Здесь ее  подвели  к  воину  со
знаками различия двара, или капитана.
     - По приказу О-Тара, - обратился к нему У-Дор, - ее  нужно  содержать
до ближайших игр, когда пленники и простые воины разыграют ее. Если бы  не
ее язык, она была бы желанным призом и для нашей гордой стали. -  И  У-Дор
вздохнул. -  Может,  даже  я  выиграл  бы  ее.  Жаль,  что  такая  красота
достанется какому-нибудь грубому воину. Я бы возвысил ее до себя.
     - Если я пленница, то отведите меня в тюрьму, - сказала девушка. -  Я
не желаю слушать каждого грубияна, восхищающегося мной.
     - Видишь, А-Кор, - воскликнул У-Дор, - какой  у  этой  девушки  язык?
Так, и даже хуже, говорила она и с О-Таром, джеддаком.
     - Вижу, -  ответил  А-Кор,  который,  как  заметила  Тара,  с  трудом
удерживал улыбку. - Пойдем со мной, женщина, - сказал он. -  И  мы  найдем
безопасное место в крепости Джэтан. Но что с тобой?
     Девушка пошатнулась и упала бы, если бы он не подхватил ее  на  руки.
Она попыталась освободиться и устоять без  поддержки.  А-Кор  взглянул  на
У-Дора.
     - Ты знал, что эта женщина больна? - поинтересовался он.
     - Возможно, это от голода, - ответил тот. - Я вспомнил: она говорила,
что они не ели несколько дней.
     - Храбры воины О-Тара, - усмехнулся А-Кор  и  добавил:  -  Велико  их
гостеприимство. У-Дор, чьи богатства неисчислимы, и доблестный О-Тар, тоты
которого едят из золотых кормушек, не нашли даже сухой корки для  голодной
девушки!
     У-Дор нахмурился.
     - Твой язык может стоить тебе головы, сын рабыни! - воскликнул он.  -
Слишком часто ты испытываешь терпение справедливого  О-Тара!  Закрой  свой
рот так же, как и свою крепость!
     -  Не  думай,  что,  упоминая  о  происхождении   моей   матери,   ты
насмехаешься надо мной, - сказал А-Кор.  -  Кровь  рабыни  наполняет  меня
гордостью, и мой единственный позор в том, что я сын джеддака.
     - И О-Тар слышал это? - спросил У-Дор.
     - О-Тар часто слышал это из моих собственных уст,  ответил  А-Кор.  -
Это, и не только это... Он повернулся, все еще поддерживая Тару за  талию,
и повел ее в крепость Джэтан, в то время как У-Дор повернул тота и галопом
поскакал ко дворцу.
     У главного входа в  крепость  Джэтан  сидели  и  лежали  с  полдюжины
воинов. К одному из них и обратился А-Кор, хранитель крепости.
     - Сходи за Лан-О, девушкой-рабыней, и прикажи ей принести еду и питье
на верхний этаж.
     Затем он повел девушку, повисшую  у  него  на  руках,  по  спиральной
лестнице вверх. Здесь  Тара  окончательно  потеряла  сознание.  Когда  она
пришла в себя, то оказалась в большой круглой комнате, в  каменных  стенах
которой было несколько окон, расположенных по кругу на равных  расстояниях
друг от друга. Она лежала на груде спальных мехов  и  шелков,  а  над  ней
склонилась молодая женщина, пытавшаяся влить ей в  рот  какой-то  холодный
напиток. Тара привстала,  опираясь  на  локоть,  и  огляделась.  В  первое
мгновение  она  как  бы  забыла  о  происшествиях  последних  недель.   Ей
показалось, что она проснулась во дворце Главнокомандующего в Гелиума.  Ее
недоумевающий взгляд остановился на склоненном над нею незнакомом лице.
     - Кто ты? - спросила она. - А где Утна?
     - Я Лан-О, рабыня, - ответила девушка. - Я не знаю, кого зовут Утна.
     Тара выпрямилась и еще раз огляделась. Грубые каменные стены ничем не
напоминали мрамор залов ее отца.
     - Где я? - спросила она.
     - В крепости Джэтан, - ответила девушка и добавила, видя, что Тара ее
не понимает: - Ты пленница в крепости Джэтан Манатора... А-Кор, двар  этой
крепости, принес тебя сюда без сознания. Он послал меня к тебе с  пищей  и
водой. У А-Кора доброе сердце.
     - Теперь я вспомнила, - медленно сказала Тара, - я все вспомнила,  но
где же Туран, мой воин? Они что-нибудь говорили о нем?
     - Я ничего не слышала о нем,  -  ответила  Лан-О,  только  тебя  одну
привели в крепость.  Ты,  должно  быть,  счастлива,  ибо  нет  в  Манаторе
человека добрее А-Кора. Кровь матери делает его таким. Она была рабыней из
Гатола.
     - Гатол! - воскликнула Тара из Гелиума. - Гатол близко от Манатора?
     - Не очень, но это ближайшая к нему страна, - ответила Лан-О. - Летит
в двадцати  градусах  [примерно  восемьсот  четырнадцать  земных  миль]  к
востоку.
     - Гатол! - пробормотала Тара. - Далекий Гатол!
     - Но ты сама не из Гатола, - сказала рабыня. - У  гатолианцев  другая
одежда.
     - Я из Гелиума, - сказала Тара.
     - Гелиум далеко от Гатола, сказала рабыня, - но в школе нам  говорили
о могучем Гелиуме. Мы - Гатолиане, и поэтому он не кажется нам далеким.
     - Ты тоже из Гатола? - спросила Тара.
     -  Большинство  рабов  Манатора   родом   из   Гатола,   -   ответила
девушка-рабыня. - Гатол - ближайшая страна, и жители Манатора  захватывают
там рабов. Она собираются в огромных количествах один раз в период от трех
до семи лет и перекрывают все  дороги,  ведущие  в  Гатол.  Все  караваны,
идущие из Гатола, они перехватывают; никто  не  может  вернуться  назад  и
рассказать о нашей судьбе. И до сих  пор  никто  не  смог  рассказать  это
Гохану, нашему джеду.
     Тара из Гелиума ела медленно и в молчании. Слова девушки пробудили  в
ней воспоминания о последних часах, проведенных во дворце отца, о  большом
празднике, на котором она встретила Гохана  из  Гатола.  Даже  теперь  она
вспыхнула, вспомнив его дерзкие слова.
     Пока она сидела в задумчивости, дверь отворилась и вошел толстый воин
- неповоротливый мужчина с толстыми губами и  злым  хитрым  лицом.  Рабыня
вскочила на ноги, глядя на него.
     - Что это  значит,  Э-Мед?  -  воскликнула  она.  -  Разве  А-Кор  не
приказал, чтобы эту женщину не беспокоили?
     - А-Кор приказал! - Мужчина зло рассмеялся. - Приказы  А-Кора  теперь
не имеют силы в крепости Джэтан или где-нибудь еще, потому что сам А-Кор в
тюрьме О-Тара, а двар этой крепости теперь Э-Мед.
     Тара увидела побелевшее лицо рабыни и ужас в ее глазах.



                          12. ЧЕК ОТКАЛЫВАЕТ ШУТКИ

     Когда Тару из Гелиума увели в крепость Джэтан, Чек  под  конвоем  был
отправлен в тюрьму под дворцом,  где  его  поместили  в  слабо  освещенной
комнате. Здесь он обнаружил скамью, стол у стены;  в  стены  были  вделаны
несколько колец со свисающими с них короткими ремнями. В  грязном  полу  у
основания стен  было  несколько  отверстий.  Это  было  единственное,  что
заинтересовало Чека. Он сел на скамью и ждал,