чина  должен  любить  сражаться,  -
добавила она.
     - А если любишь сражаться, то нужно же знать, как это делать,  потому
что человек стремится всегда  лучше  узнать  дело,  которое  любит.  Иначе
другой человек сделает это дело лучше его... Поэтому войны будут всегда, и
люди всегда будут сражаться, - заключил он. -  И  всегда  люди  с  горячей
кровью будут упражняться в искусстве войны.
     - Мы обсуждаем важный вопрос, - сказала девушка с улыбкой. - Но  наши
животы все еще пусты.
     - Твой воин помнит о своей обязанности, принцесса, - ответил Туран. -
Но как может быть иначе, если лучшая награда всегда перед его глазами.
     Она опять не поняла истинного смысла его слов.
     - Я иду вниз, - продолжал он, - и отберу пищу и воду у древних.
     - Нет! - воскликнула она, положа на его  руку  свою.  -  Погоди!  Они
убьют тебя или возьмут в плен. Ты храбрый и могучий воин, но ты не  можешь
победить в одиночку целый город.
     Она  улыбнулась  ему,  ее  рука  все  еще  лежала  на  его  руке.  Он
почувствовал, как горячая кровь бежит по жилам. Он мог бы  схватить  ее  в
объятия и прижать к себе. Здесь был только калдан, Чек,  но  что-то  более
сильное, сильнее его самого, остановило воина. Кто может  определить,  что
это было - рыцарское чувство, которое делает настоящего мужчину защитником
женщины?
     Из  своего  наблюдательного  пункта  они  увидели  отряд   всадников,
выехавший из ворот и поскакавший по хорошо  укатанной  дороге  к  подножию
холма, с которого они смотрели на город. Воины были  красные,  как  и  они
сами,  и  ехали  на  небольших  оседланных  тотах.  Их  одежда  отличалась
варварским великолепием, а в головных уборах было  множество  перьев,  что
являлось обычным для древних людей. Они были вооружены мечами  и  длинными
копьями, полуодеты, а их кожа разукрашена краской, синей и белой. Их  было
не менее двух десятков,  и  они  представляли  собой  дикое  и  прекрасное
зрелище.
     - У них вид настоящих воинов, - сказал Туран.  -  Мне  очень  хочется
пойти в город и попытать счастья.
     Тара покачала головой.
     - Подожди! Что я буду делать, если тебя возьмут в плен? Тогда и ты не
сможешь получить свою награду.
     - Я спасусь, - сказал он. - Во всяком случае, стоит попробовать. -  И
он начал спускаться с холма.
     - Ты не пойдешь! - властным голосом сказала девушка.
     Воин вопросительно посмотрел на нее.
     - Ты поступил ко мне на службу и должен повиноваться мне.
     Туран с улыбкой вернулся и сел рядом с ней.
     - Слушаюсь, принцесса, - сказал он.
     День тянулся медленно. Чек, не любивший солнца, взобрался на рикора и
перебрался ниже, в тень деревьев. Они ждали возвращения отряда, но  он  не
вернулся. Небольшое стадо цитидаров прогнали в город  днем,  затем  прошел
караван повозок. Он также скрылся в городе, пройдя через ворота. Наступила
темнота, и Тара разрешила своему воину отправиться на поиски воды и  пищи.
Уходя, он наклонился и поцеловал ей  руку,  как  воин  целует  руку  своей
королевы.



                               10. В ЛОВУШКЕ

     Под покровом темноты  Туран  приближался  у  незнакомому  городу.  Он
сохранял слабую надежду найти воду и пищу вне города, но если  не  удастся
это сделать, он попытается пробраться  в  город:  Таре  из  Гелиума  нужны
средства к существованию,  и  нужны  немедленно.  Он  заметил,  что  стена
охраняется плохо, но она очень высока, и все его попытки  перелезть  через
нее обречены на неудачу.
     Скрываясь за деревьями и в  кустах,  Туран  постарался  добраться  до
подножия холма незамеченным; бесшумно двинулся он на север  мимо  входа  в
город, который был закрыт массивными  воротами,  не  позволявшими  бросить
взгляд внутрь. На севере, где не было холмов, Туран надеялся найти  ровное
место: там могли быть возделанные поля, снабжавшие жителей города  овощами
и прочим, там же могла быть и вода из оросительных систем. Но  сколько  он
ни шел вдоль этой казавшейся бесконечной стены, он не видел ни  полей,  ни
воды. Он попытался также найти способ проникнуть в город, однако  и  здесь
его ждала неудача. Пока он шел вдоль стены, за ним следили  проницательные
глаза. Молчаливый наблюдатель некоторое время смотрел на  него  с  вершины
стены. Потом он спустился со стены на городскую мостовую и быстро  обогнал
чужеземца, шедшего в том же направлении.
     Наблюдатель прошел в маленькую калитку, за которой находилось  низкое
строение и перед входом стоял на страже воин. Пришедший  сказал  несколько
слов воину и вошел  в  здание,  однако  вскоре  вернулся  в  сопровождении
примерно сорока воинов. Осторожно открыв ворота,  предводитель  пристально
посмотрел вдоль стены - туда, откуда  только  что  пришел.  Он,  очевидно,
удовлетворился увиденным и отдал короткую команду окружавшим  его  воинам,
после чего вместе с предводителем украдкой  выскользнул  через  ворота  из
города. Вблизи ворот воины замаскировались в кустах, ворота  они  оставили
полуоткрытыми. Наступила полная тишина, но им не пришлось долго ждать.  Он
подошел  к  самым  воротам  и,   заметив,   что   они   отворены,   замер,
прислушиваясь.  Затем  он  заглянул  внутрь.  Убедившись,  что  никто   не
собирается его задерживать, он вступил через ворота в город.
     Он оказался на узкой улице, шедшей рядом со стеной и параллельно  ей.
На  противоположной  стороне  улицы  возвышались  здания  незнакомой,   но
удивительной архитектуры. Хотя здания стояли вплотную друг к другу,  среди
них не было двух одинаковых, их видимые фронтоны были самой разной  формы,
размера и цвета. На фоне неба вырисовывались  шпили,  купола  и  минареты,
высокие стройные башни и стены были покрыты множеством балконов. В  мягком
свете Хлоруса, дальней луны, висевшего  низко  на  западе,  он  увидел,  к
своему удивлению, что балконы  заполнены  людьми.  Прямо  против  него  на
балконе были две женщины и мужчины. Они сидели, облокотившись о  балконные
перила, и глядели прямо на него, но если они и видели его, никто этого  не
показал.
     Туран перед лицом неминуемого обнаружения колебался лишь мгновение, а
затем, решив, что его примут за одного из горожан,  уверенно  двинулся  по
улице. Не имея  представления,  в  каком  направлении  нужно  идти,  чтобы
достигнуть того, что он искал, и  не  желая,  чтобы  дальнейшие  колебания
выдали его, он повернул налево и быстро  пошел  по  мостовой,  намереваясь
уйти как можно дальше от этих ночных зрителей. Он  знал,  что  ночь  будет
долгой, однако удивился, почему эти люди сидели на балконах,  вместо  того
чтобы спать среди своих спальных шкур и шелков. Вначале  он  подумал,  что
это гости на каком-нибудь позднем празднике, но окна за  их  спинами  были
погружены в темноту, и это опровергало его предположение. В дальнейшем  он
прошел мимо многих других групп, сидевших на балконах. Некоторые,  положив
локти на перила, опирались подбородком в ладони рук. Другие обеими  руками
держались за перила, глядя  вниз  на  улицу,  некоторые  держали  в  руках
музыкальные инструменты, но пальцы их не трогали струн.
     Затем  Туран  подошел  к  повороту  улицы  направо.  Обогнув  здание,
пристроенное к городской стене, он оказался лицом к лицу с двумя  воинами,
стоявшими у входа в это здание. Невозможно было представить себе, что  они
его не заметили, однако никто из них не двинулся  и  не  подал  виду,  что
увидел его.
     Он постоял в ожидании, положив руку на рукоять длинного меча, но  они
не пошевельнулись и  не  окликнули  его.  Может,  и  они  приняли  его  за
горожанина? Никакое другое объяснение не подходило.
     Когда Туран вошел в ворота и начал  свой  беспрепятственный  путь  по
улицам города, двадцать воинов вошли в город и закрыли ворота, затем  один
из них  взобрался  на  стену  и  поджидал  Турана,  если  бы  тот  надумал
вернуться, другой пошел за ним по улице, третий пересек улицу  и  вошел  в
здание на противоположной стороне.
     Остальные, за исключением часового, оставшегося у входа, вернулись  в
здание, откуда  ранее  были  вызваны.  Это  были  хорошо  сложенные  люди,
вымазанные краской. Сейчас их нагие тела были  одеты  лишь  ночной  тьмой.
Говоря о чужестранце, они смеялись над  тем,  с  какой  легкостью  удалось
обмануть его. Продолжая смеяться, они легли на свои спальные меха и шелка,
чтобы продолжить прерванный отдых. Было ясно,  что  это  охрана  ворот,  у
которых они спали. Было ясно также, что город  охраняется  гораздо  лучше,
чем считал Туран; джед Гатола был бы огорчен, узнай он о той  легкости,  с
которой его обманули.
     Проходя по улице, Туран встретил и других часовых у входа,  но  никто
их них не уделил ему ни  малейшего  внимания,  никто  не  пошевелился,  не
показал, что видит его. Но Туран не  мог  предположить,  что  он  проходит
много раз мимо одних и тех же воинов; как только он поворачивал  за  угол,
неподвижный часовой внезапно  оживал,  пересекал  улицу,  входил  в  узкий
проход в стене, быстро проходил коридором,  идущим  в  стене,  выходил  из
стены перед Тураном и вновь занимал пост, становясь неподвижным  и  ни  на
что не обращая внимания. Туран не знал также, что второй воин, скрываясь в
тени здания, следует за ним, а третий следит с вершины стены.
     Так Туран шел в молчании по улицам незнакомого города, стараясь найти
воду и пищу для любимой женщины. Мужчины и  женщины  смотрели  на  него  с
темных балконов, но никто не говорил ни слова. Внезапно из глубины  улицы,
куда  он  направлялся,  послышался  знакомый  звон  оружия  -   сигнал   о
приближении какого-то отряда. Одновременно  Туран  увидел  открытую  дверь
справа  от  себя,  тускло  освещенную  изнутри.  Это   была   единственная
возможность спрятаться от приближающихся  воинов.  Хотя  Туран  и  миновал
нескольких неподвижных и равнодушных часовых, он не надеялся так же  легко
отделаться от  караула.  Отряд,  приближение  которого  он  услышал,  был,
конечно, караулом или патрулем.
     За  дверью  он  обнаружил  шедший  направо  коридор,  затем   коридор
неожиданно свернул влево. Никого не было видно, и он  осторожно  дошел  до
второго поворота, чтобы получить укрытие от тех, кто проходил по улице.
     И вновь перед ним  был  длинный,  слабо  освещенный  коридор.  Ожидая
здесь, он услышал, что отряд входит в здание, кто-то прошел  по  коридору;
затем дверь, в которую он вошел, захлопнулась. Он  положил  руку  на  меч,
ожидая услышать шаги преследователей. Но никого не было. Он  повернулся  и
выглянул: коридор, вплоть до запертой двери, был пустым. Тот,  кто  закрыл
дверь, остался снаружи.
     Туран ждал, прислушиваясь. Не было слышно  ни  звука.  Он  подошел  к
двери и приложил к ней ухо. Улица снаружи молчала. Возможно, дверь закрыло
сквозняком, а может, это сделал, выполняя  свои  обязанности,  патруль,  -
неясно. Очевидно, патруль прошел, и он может вернуться на улицу продолжать
свои поиски. Где-нибудь здесь должен быть фонтан, где он наберет воды, а в
пищу пойдут связки высушенных овощей и мяса у входа в дома бедняков: таков
был  обычай  низших  классов  всего  Барсума.  Именно  такой  район  он  и
разыскивал, поэтому и хотел уйти подальше от ворот, так как  понимал,  что
здесь ему никак не встретить дома бедняков.
     Он попытался открыть дверь, но напрасно - она была  заперта  снаружи.
Это было непредвиденное осложнение. Туран почесал затылок.
     - Счастье отвернулось от меня, - пробормотал он.
     А за  дверью,  в  обличьи  разрисованного  воина,  стояла  насмешливо
улыбающаяся судьба.  Искусно  был  обманут  этот  неосторожный  чужеземец!
Освещенная  дверь,  звенящий  оружием  патруль  -  все  это  было  заранее
продумано тем самым третьим воином, который следил за Тураном за дверью, и
ничего удивительного в его улыбке не было.
     Выход закрыт! Туран вернулся в коридор. Он молча и осторожно  шел  по
нему. Чем дальше он шел, тем более странным становился  коридор.  Закрытая
дверь преградила ему путь в конце  коридора,  но  дверь  справа  оказалась
открытой, и он вошел в тускло освещенную комнату, в  стенах  которой  были
три другие двери, и  каждую  из  них  он  пробовал  отворить.  Двери  были
закрыты, одна открыта. За  ней  была  лестница,  ведущая  вниз.  Она  была
спиральной и не позволяла видеть, что  делается  за  следующим  поворотом.
Дверь в  коридор  оставалась  открытой,  и  в  нее  вошел  третий  воин  и
последовал за Тураном. Слабая усмешка все время была у него на губах.
     Туран вынул короткий  меч  и  начал  осторожно  спускаться.  В  конце
оказался короткий коридор, завершающийся очередной дверью. Туран  приложил
к ней ухо. Ни звука не доносилось до него.  Тогда  он  попробовал  открыть
дверь, и она поддалась. Перед ним была комната, широкая, с грязным  полом.
В стены уходили  еще  несколько  дверей,  все  были  заперты.  Пока  Туран
осматривался в комнате, третий воин спустился по  спиральной  лестнице  за
ним. Туран пересек комнату и подошел к одной из дверей. Она была  заперта.
Послышался какой-то приглушенный шум. Туран с  мечом  в  руке  вернулся  в
комнату к выходу, через который вошел, но и эта дверь оказалась  запертой.
Ее заперли только что - он слышал это.
     С проклятием он обошел комнату и попытался открыть дверь -  напрасно!
Он больше не хотел красться, понимая, что обнаружен.
     Всем телом он налег на эту дверь, но  она  была  сделана  из  толстых
досок, которые выдержали бы и удары тарана. Из-за двери послышался  низкий
смех.
     Туран быстро осмотрел другие двери. Все  они  были  заперты.  Взгляд,
брошенный в комнату, обнаружил в ней деревянный стол  и  скамью.  В  стены
были вделаны толстые кольца, а к ним прикованы заржавевшие  цепи  -  ясное
доказательство, для чего предназначалась эта комната.  В  грязном  полу  у
стен было два или три отверстия, напоминавшие выходы из нор -  несомненно,
жилища   гигантской   марсианской   крысы.   Туран   все   еще   продолжал
осматриваться, когда внезапно погас тусклый свет, и он оказался в темноте.
Он нащупал стол и скамью. Поставив скамью у стены, он придвинул к ней стол
и сел, держа перед собой длинный меч в полной готовности.  Он  не  сдастся
без борьбы!
     Некоторое время он сидел в ожидании. Ни звука  не  доносилось  в  эту
подземную темницу. Он перебирал в  уме  происшествия  ночи  -  открытые  и
неохраняемые ворота, освещенная дверь, единственная, что была  открыта  на
улицах, по которым он проходил, появление воинов патруля  как  раз  в  тот
момент, когда он дошел до этой двери. Коридоры и комнаты, которые  вели  к
этой подземной тюрьме!
     - Клянусь духом первого предка! - воскликнул он. - Какой же я глупец!
Они просто провели меня и захватили безо всякой борьбы. Но с какой целью?
     Затем его мысли вернулись к девушке: она  ожидает  его  в  холмах  за
городом, а он не придет. Он был хорошо знаком с древними обычаями Барсума.
Нет, он не вернется никогда. Он улыбнулся при теплом воспоминании о словах
команды, слетевших с ее прекрасных уст.  Он  ослушался  и  теперь  лишился
своей награды.
     Но что будет с ней? Какова ее будущая  судьба?  Неужели  ей  придется
умирать от голода перед враждебным  городом  в  присутствии  только  этого
калдана? Другая и ужасная мысль пришла ему в  голову.  Девушка  рассказала
ему об ужасном зрелище, свидетельницей которого она была в норах калданов.
И теперь он знал, что калданы могут есть человеческое мясо. Чек голоден...
Если он будет есть своего рикора, то останется беспомощным, но ведь была и
другая пища для них обоих: для калдана и для рикора! Туран проклинал  себя
за тупость. Зачем он оставил ее? Лучше было остаться и умереть на месте  с
ней, всегда будучи готовым защитить ее, чем  оставлять  на  милость  этого
отвратительного бантумианца.
     Вдруг Туран ощутил в воздухе тяжелый запах. Его охватила слабость. Он
пытался бороться с этим чувством, но даже не смог встать на ноги. Пришлось
вновь опуститься  на  скамью.  Пальцы,  державшие  меч,  разжались,  и  он
склонился над столом, положив голову на руки.
     По мере того как проходила ночь и  Туран  не  возвращался,  Тара  все
больше и больше беспокоилась. Когда наступил рассвет, она  поняла,  что  с
воином что-то случилось. Что-то большее,  чем  опасение  за  свою  судьбу,
вызвало у нее печаль, беспокойство и чувство одиночества, она поняла,  что
нуждалась не только в защите  этого  воина,  но  и  в  его  обществе.  Она
потеряла его, а потеряв, поняла, что он значил для нее больше, чем  просто
наемный солдат. Такое чувство испытываешь, когда теряешь старого и верного
друга. Она поднялась со своего места, чтобы получше разглядеть город.
     У-Дор, двар восьмого утана  О-Тара,  джеддака  Манатора,  возвращался
этим ранним утром из короткой  поездки  в  соседнее  поселение.  Когда  он
проезжал мимо холмов с южной стороны города, его внимание привлекло слабое
движение в кустарнике на вершине ближайшего  холма.  Он  остановил  своего
тота  и  присмотрелся  внимательнее.  В  кустах   он   заметил   человека,
разглядывавшего Манатор.
     - За мной! - скомандовал  он  сопровождавшим  его  воинам  и  быстрым
галопом поскакал вверх. За ним бесшумно  следовали  его  двадцать  воинов.
Тара  услышала  звон  оружия  и  оглянулась.  Она  увидела,  что   к   ней
приближается два десятка воинов с копьями наперевес.
     Она взглянула на Чека. Что будет делать это  паукообразное  существо?
Она увидела, что Чек ползет к своему рикору. Рикор встал,  его  прекрасное
тело вновь было полно жизни. Она подумала, что калдан готовится к бегству.
Что ж, для нее это не имело значения. Против тех, кто поднимался по холму,
единственный посредственный боец, каким был Чек, вряд ли мог ее защитить.
     - Быстрее, Чек, - сказала девушка, видя, что он намерен ее  защитить,
- что можно сделать одним мечом против целого отряда?
     - Можно умереть в бою, - ответил калдан. - Ты и твой воин спали  меня
от Лууда, и я думаю, что и Туран защищал бы тебя!
     - Это смелый, но бесполезный поступок, - ответила она. - Спрячь  свой
меч, может, они не собираются причинять нам вреда?
     Чек опустил конец меча, но не спрятал его в ножны, и так они стояли в
ожидании, пока двар У-Дор не остановил перед ними своего тота, а  двадцать
воинов образовали вокруг них неправильный круг.
     Несколько долгих минут У-Дор молчал, внимательно разглядывая  вначале
Тару, а затем ее спутника.
     - Что вы за люди? - спросил он  вдруг.  -  И  что  вы  делаете  перед
воротами Манатора?
     - Мы из далекой страны, - ответила девушка, мы заблудились и голодны.
Мы просим только пищи, отдыха и возможности продолжить поиски пути домой.
     У-Дор свирепо ухмыльнулся.
     - Манатор не знает никаких других стран в мире,  -  сказал  он.  -  В
истории Манатора  не  было  случаев,  чтобы  незнакомцы,  пришедшие  сюда,
покидали наш город.
     - Но я принцесса! - надменно воскликнула Тара.  -  И  моя  страна  не
воюет с твоей. Ты должен помочь мне  и  моим  товарищам  вернуться  домой.
Таков закон Барсума.
     - Манатор знает только законы Манатора! - ответил У-Дор. -  Но  идем.
Ты пойдешь с нами в город. Ты прекрасна, и тебе ничего  не  будет.  Я  сам
защищу тебя, если позволит О-Тар. А что касается твоего спутника, то... Но
погоди! Ты сказала "товарищи", где же остальные?
     - Ты сам все видишь, - надменно сказала Тара.
     - Пусть будет так, -  сказал  У-Дор.  -  Если  есть  другие,  они  не
спасутся. Но вот если твой спутник искусен с битвах, он будет жить.  О-Тар
справедлив, и справедливость - закон Манатора. Пойдем!
     Чек колебался.
     - Бесполезно, сказала Тара, видя, что  он  еще  намерен  бороться.  -
Пойдем с ними. Зачем напрасно проливать кровь? Мы  можем  спастись.  Разве
твой мозг не придумает выхода? - быстрым шепотом говорила она.
     - Ты права, Тара из Гелиума, - ответил он и спрятал меч в ножны.
     И они пошли вниз по холму к воротам Манатора, а окружили  их  суровые
раскрашенные воины У-Дора, двара восьмо