знают меня марсиане: доспехи с девизом "Гелиум",  и  знаки  моего  звания.
Этот пистолет подарен мне Тарс Таркасом, джеддаком Тарка.
     Моя  единственная  цель  -  увидеть  тебя  и  испытать   свою   новую
способность к перемещению неодушевленных предметов. Земля не для меня. Вся
моя жизнь сосредоточена на моей жене, моих детях, моих обязанностях, - все
это там. Я проведу с тобой этот вечер, а  затем  вернусь  в  мир,  который
люблю больше, чем жизнь.
     Говоря так, он опустился на стул с противоположного  угла  шахматного
столика.
     - Вы сказали "дети", - произнес я. -  У  вас  есть  еще  дети,  кроме
Карториса?
     - Дочь, - ответил он, - немного моложе Карториса, и,  за  исключением
одной, это  самая  прекрасная  девушка  из  девушек,  когда-либо  дышавших
разряженной атмосферой. Только Дея Торис, ее мать, прекраснее,  чем  Тара,
принцесса Гелиума.
     Некоторое время он машинально перебирал шахматные фигурки.
     - У нас на Марсе есть игра, похожая на шахматы, - сказал он, -  очень
похожая. Мы называем ее джэтан. В нее играют на доске, подобной шахматной,
но на ней сто квадратиков и участвует по двадцать фигур с каждой  стороны.
Я всегда, играя в джэтан, вспоминаю Тару, принцессу  Гелиума,  и  то,  что
случилось с нею. Хочешь послушать ее историю?
     Я сказал, что хочу, и он рассказал мне ее...
     Постараюсь пересказать ее близко к словам  Главнокомандующего  Марса,
как я запомнил их, только от третьего лица. Если встретятся несообразности
и ошибки, отнесите их за счет моей слабой памяти.



                           1. ТАРА В ТАНТРУМЕ

     Тара встала с груды шелков и мягких  меховых  шкур,  на  которых  она
лежала, томно потянулась и пошла в центр комнаты, где над большим столом с
низкого потолка свешивался бронзовый диск. Ее осанка  свидетельствовала  о
здоровье  и  физическом  совершенстве  -  гармония  и  точная  координация
движений достигались ею совершенно без усилий. Вокруг ее тела был  обернут
тонкий газовый шарф, свисавший с плеча. Черные волосы  собраны  в  высокую
прическу. Деревянным молоточком она ударила в  бронзовый  диск,  на  вызов
явилась девушка-рабыня. Она вошла улыбаясь и встретила ответную улыбку.
     - Гости отца уже собрались? - спросила хозяйка.
     - Да, Тара из Гелиума, они пришли, -  ответила  рабыня.  -  Я  видела
Кантос Кана, Главнокомандующего флотом, Сорок Птарса и Джор Кантоса,  сына
Кантос Кана, - упомянув имя Джор Кантоса, она послала  хозяйке  шаловливую
улыбку, - и... о, там были и другие, пришло много гостей.
     - Приготовь ванну, Утна, - сказала Тара. - А почему, Утна, - добавила
она, - ты так посмотрела и улыбнулась, когда назвала имя Джор Кантоса?
     Девушка-рабыня весело рассмеялась.
     - Всем ясно, что он обожает вас, - ответила она.
     - Для меня это не ясно,  -  сказала  Тара.  -  От  друг  моего  брата
Карториса и поэтому бывает здесь часто, а не для того, чтобы видеть  меня.
Дружба с Карторисом приводит его во дворец моего отца.
     - Но Карторис охотился на Севере с Талу, джеддаком  Окара,  возразила
Утна.
     - Ванну Утна! -  воскликнула  Тара.  -  Твой  язык  доведет  тебя  до
несчастья.
     - Ванна готова, Тара из Гелиума, -  ответила  девушка,  но  глаза  ее
продолжали смеяться, так как она знала, что  в  глубине  души  хозяйка  не
способна сердиться на нее. Утна открыла перед  дочерью  Главнокомандующего
Марса дверь, ведущую в соседнюю комнату, где помещалась ванна - сверкающий
бассейн с  благоухающей  водой  в  мраморном  резервуаре.  Золотые  столбы
поддерживали  золотую  цепь,  ограждающую  бассейн  со   всех   сторон   и
спускавшуюся в воду по обе стороны мраморных  ступенек.  Стеклянный  купол
пропускал солнечный свет, освещавший помещение  и  отражавшийся  на  белых
стенах. Широкой полосой вдоль стены шло  выложенное  золотом  традиционное
изображение купальщиц и рыбаков.
     Тара из Гелиума сняла шарф и передала  его  рабыне.  Она  попробовала
температуру воды изящной ножкой, не изуродованной тесной обувью и высокими
каблуками, и стала медленно  спускаться  по  ступенькам.  Убедившись,  что
температура нормальная, она стала медленно плавать  взад  и  вперед  вдоль
бассейна. Она с легкостью плыла  по  поверхности,  иногда  погружаясь  под
воду, мускулы равномерно работали под ее глянцевой  кожей  -  бессловесная
песня здоровья, счастья, грации. Вскоре она вышла из воды и отдала себя  в
руки  рабыни,  которая  растирала  тело  хозяйки  благоухающим  полужидким
веществом из золотой шкатулки, пока сверкающая кожа  не  покрылась  густой
пеной. Затем быстрое погружение в воду, вытирание мягким сухим  полотенцем
- и купание окончено.
     Для жизни принцессы была типична простая элегантность ее ванны -  без
свиты бесполезных рабов, без пышности и излишних  церемоний.  В  следующие
полчаса ее волосы были высушены и убраны в высокую  прическу,  драгоценные
украшения, инкрустированные золотом и алмазами, довершили ее туалет, и она
готова была смешаться с  гостями,  приглашенными  на  праздник  во  дворец
Главнокомандующего.
     Когда  она  покинула  свои  покои  и   направилась   к   садам,   где
располагались гости, в двух шагах за нею  последовали  воины  с  эмблемами
дома принцев Гелиума  на  доспехах  -  жестокое  напоминание  о  том,  что
кровавая вражда на Барсуме никогда не  прекращается  и  это  до  некоторой
степени  служит  противовесом  большой  продолжительности  жизни,  которая
составляет не менее тысячи лет.
     Когда они приблизились ко входу в  сад,  из  другой  части  огромного
дворца появилась еще одна женщина в сопровождении такой  же  охраны.  Тара
повернулась и встретила ее радостной  улыбкой  и  пожеланиями  счастья,  а
сопровождавшие ее  воины,  встав  на  колени,  преклонили  головы  в  знак
добровольного преклонения перед теми, кто принадлежит к роду дома Гелиума.
Так  всегда,  руководствуясь  только  велением  сердца,  поступали   воины
Гелиума, встречая Дею Торис, чья бессмертная красота не раз вовлекала их в
кровопролитные войны с другими нациями Барсума. Дея  Торис  выглядела  как
богиня, любовь народа Гелиума к ней была так велика,  что  превратилась  в
культ, как если бы она действительно была богиней.
     Мать и дочь обменялись вежливым барсумским "каор"  -  приветствием  и
поцелуем. Затем они вместе вошли в сад, где собрались гости.
     Рослый воин выхватил свой короткий меч и ударил им в  бронзовый  щит.
Над смехом и разговорами гостей пронесся гулкий удар.
     - Принцесса Дея Торис! - воскликнул воин. -  Принцесса  Тара!  -  Так
всегда объявляли о появлении членов королевской семьи. Гости  встали,  две
женщины склонили свои головы, стража остановилась с двух сторон  у  входа;
знатные придворные цепочкой потянулись  выразить  свое  почтение.  Смех  и
разговоры прекратились. Дея Торис и ее дочь двигались среди гостей  просто
и естественно, приветствуя их и не делая различий перед кем бы то ни  было
- будь то  могущественный  джеддак  или  просто  воин,  чьим  единственным
богатством были храбрость и гордость.  На  Марсе  человека  ценят  за  его
личные достоинства больше, чем за заслуги и богатства его предков.
     Пристальный взгляд Тары из Гелиума скользил по рядам гостей, пока  не
остановился  на  одном  из  них.  Была  ли  легкая  тень   неудовольствия,
скользнувшая по ее лицу, результатом того, что  она  увидела,  или  просто
сверкающие лучи полуденного солнца мешали ей? Кто  знает?  Она  выросла  в
убеждении, что однажды станет женой Джор Кантоса, сына  лучшего  друга  ее
отца. Горячим желанием Кантос Кана и  Главнокомандующего  Марса  было  то,
чтобы этот брак осуществился, и Тара  воспринимала  его  как  свершившийся
бесспорный факт. Джор Кантос, казалось, разделял  ее  мнение.  Они  иногда
говорили об  этом  как  о  чем-то  само  собой  разумеющемся,  как  о  его
продвижении по служебной лестнице во флоте, где он начал службу, или как о
предстоящем празднике двора ее деда, Тардос Морса, джеддака  Гелиума.  Они
никогда не говорили о любви, и в редкие минуты раздумий это удивляло Тару:
она знала, что  люди,  собирающиеся  пожениться,  много  говорят  о  своих
чувствах, и была по-женски любопытна. Она всегда была рада встречам с Джор
Кантосом и знала, что и он радуется. Им нравилось быть вместе, так  как  у
них были сходные взгляды: им нравились одни и те же люди и одни  и  те  же
книги. А их танцы радовали всех окружающих. Она никогда  не  думала  выйти
замуж за кого-нибудь другого.
     Так что, видимо, яркое  солнце  заставило  ее  слегка  нахмуриться  и
свести брови, когда она увидела  Джор  Кантоса,  оживленно  беседующего  с
Оливией Мартис, дочерью джеда  Гастора.  Обязанностью  Джор  Кантоса  было
отдать дань уважения Дее Торис и Таре из Гелиума, но он не сделал этого, и
дочь Главнокомандующего вновь нахмурилась. Она  пристально  посмотрела  на
Оливию Мартис, и хотя они часто виделись раньше, теперь Тара  смотрела  на
нее по-новому и впервые заметила, что девушка из Гастора выделяется  своей
красотой  даже   среди   прекрасных   женщин   Гелиума.   Она   попыталась
проанализировать свои чувства, но сделать это было трудно.  Оливия  Мартис
была ее подругой - она всегда так радовалась ей и сейчас не  испытывала  к
ней ненависти. А гневалась ли она на Джор Кантоса? Нет, в конце концов она
решила, что не сердится на него. Просто она очень  удивилась  -  удивилась
тому, что Джор Кантос может быть заинтересован кем-то другим  больше,  чем
ею. Она уже собралась пересечь сад и присоединиться к ним, когда  услышала
за собой голос отца:
     - Тара из Гелиума! - воскликнул он, она повернулась и увидела отца  с
чужим воином, на чьих доспехах были девизы,  ей  неизвестные.  Даже  среди
роскошных  украшений  гелиумцев  и  гостей  из  разных   стран   украшения
незнакомца выделялись варварской пышностью. Кожа его доспехов была покрыта
платиновыми узорами, которые были усеяны множеством бриллиантов, также как
ножны  меча  и  богато  украшенная  кобура  в  которой  находился  длинный
марсианский пистолет. Воин шел по залитому солнцем саду рядом с  Верховным
Главнокомандующим, и сверкающие отражения бесчисленных драгоценных  камней
окружили его ореолом света, придавая его гордой фигуре вид божества.
     - Тара из Гелиума, я привел к тебе Гохана,  джеда  Гатола,  -  сказал
Джон Картер после обычного марсианского представления.
     - Каор, Гохан, джед Гатола, - промолвила Тара.
     - Мой меч у твоих ног, Тара из Гелиума, - ответил молодой вождь.
     Главнокомандующий оставил их, и они сели на  скамью  под  раскидистой
кроной какого-то дерева.
     - Далекий Гатол, - размышляла девушка.  -  В  моем  представлении  он
связан с чудесами, романтикой и полузабытыми знаниями древних. Я  не  могу
думать о Гатоле как о чем-то современном, может быть потому,  что  до  сих
пор не видела ни одного гатолианца.
     - А может быть, виновато огромное расстояние между Гатолом и Гелиумом
и  сравнительная  незначительность  моего  маленького  свободного  города,
который легко разместится в  одном  уголке  могучего  Гелиума?  -  добавил
Гохан. - Но то, что  мы  теряем  в  силе,  мы  компенсируем  гордостью,  -
продолжал он, смеясь. - Мы считаем свой город древнейшим  на  Барсуме.  Он
один из немногих, что сохранили свободу, и это при  наличии  богатейших  и
известных  издревле  алмазных  копей,  которые  несмотря   на   длительную
разработку, сейчас практически так же богаты, как и раньше.
     - Расскажи мне о Гатоле, -  попросила  девушка.  -  Мне  будет  очень
интересно.  -   Возможно,   красивое   лицо   молодого   джеда   придавало
романтический ореол далекому Гатолу.
     Гохан, казалось, был доволен обществом  прекрасной  собеседницы.  Его
взгляд не отрывался от утонченных черт ее лица, и переходил лишь  на  шею,
украшенную драгоценными бусами, на голое плечо, симметрию совершенных рук,
на которых сверкали пышные браслеты.
     - Из древней  истории  ты,  несомненно  же,  знаешь,  что  Гатол  был
построен на острове в Троксеусе. Когда океан отступил, Гатол спустился  по
склонам гор, вершинами которых и были острова в  океане.  И  сейчас  Гатол
покрывает гору от вершины до подножия. Недра этой  горы  изрыты  галереями
шахт. Город окружен большим  соленым  болотом,  которое  защищает  нас  от
вторжения извне, а неровная земля, покрытая скалами и расщелинами,  мешает
неприятелю использовать воздушные корабли.
     - А что же делают ваши храбрые воины? - спросила девушка.
     Гохан улыбнулся.
     - Мы говорим о храбрости только с врагами, - сказал он.  -  И  скорее
языком стали, чем обычным человеческим.
     - Но где же могли научиться искусству войны люди, которых природа так
защищала от нападения? - спросила Тара, которой понравился ответ  молодого
джеда на ее предыдущий вопрос, но она сохраняла  смутные  предположения  о
возможной изнеженности ее собеседника, вызванные, вероятно, пышностью  его
доспехов и украшений, - доспехи напоминали скорее выставку драгоценностей,
чем грозное оружие.
     - Природные барьеры хоть и защищали от бесчисленных нападений, тем не
менее не сделали нас неженками, - объяснил он, - ибо так велики  богатства
Гатола, что находится множество желающих рискнуть  и  попытаться  ограбить
непобедимый городок. Поэтому мы постоянно заняты отражением нападений. Моя
страна протянулась от Полодоны (экватор) к  северу  на  десять  карадов  и
затем  на  десять  карадов  к  западу  до  Горца.  Она  занимает  миллионы
квадратных хаадов, и ее большая часть покрыта пастбищами, где пасутся наши
стада.
     Окруженные постоянными врагами, наши  пастухи  должны  быть  воинами,
иначе у нас не было бы стад. А ты можешь быть  уверена  в  том,  что  наши
стада достойны защиты; кроме того, мы постоянно нуждаемся  в  рабочих  для
шахт. Гатолианцы - народ воинов и не  приспособлены  к  работе  в  шахтах.
Закон, однако, обязывает каждого гатолианца один час в день отработать для
города.  Практически  это  их  единственная  обязанность.  Одни,   правда,
предпочитают предоставлять замену для исполнения их работы, и так как наши
люди не хотят работать в шахтах, нам нужны рабы. Тебе не нужно  объяснять,
что без войны рабов не добудешь. Мы продаем  этих  рабов  на  общественных
рынках, доход  делится  пополам.  Часть  правительству,  другая  -  воину,
добывшему  врага  -  раба.  Покупатели  расплачиваются  работой,   которую
выполняют рабы. За год хороший раб выполняет за своего хозяина норму работ
на шесть лет, в этом случае, и если рабов  достаточно,  то  ему  разрешают
вернуться на родину.
     - Вы боретесь за  платину  и  бриллианты?  -  лукаво  спросила  Тара,
разглядывая его роскошные украшения.
     Гохан рассмеялся.
     - Мы тщеславный народ, - согласился он  добродушно,  -  и,  возможно,
действительно слишком большое значение придаем украшениям. Мы  соперничаем
друг с другом в роскоши личного снаряжения, и наше вооружение  превосходит
в этом смысле все, что я видел на Барсуме. Мы  гордимся  своей  физической
красотой. Особенно красотой наших женщин. Осмелюсь  ли  сказать,  Тара  из
Гелиума, что буду счастлив, когда ты посетишь Гатол  и  мой  народ  сможет
оценить твою красоту?
     - Женщины Гелиума привыкли не  доверять  языку  льстецов,  -  сказала
девушка, но Гохан, джед Гатола, заметил, что она улыбалась, говоря это.
     Покрывая смех и говор гостей, послышались легкие удары гонга.
     - Танец Барсума! - воскликнул молодой воин. - Я приглашаю тебя,  Тара
из Гелиума!
     Девушка взглянула в сторону скамьи, где видела Джор Кантоса. Его  там
не было. Она наклонила голову в  знак  того,  что  принимает  приглашение.
Между гостями сновали рабы, раздавая маленькие музыкальные  инструменты  с
одной струной. На каждом инструменте  условными  знаками  была  обозначена
высота его тона. Инструменты были сделаны из дерева, а струны - из  кишок.
Инструменты были изогнуты таким образом, что они крепились  к  левой  руке
каждого танцующего.
     Гости встали и медленно двинулись по алому  ковру  травы  в  один  из
уголком сада, где должен был начаться танец. В это время к Таре  торопливо
подошел Джор Кантос.
     - Я приглашаю, - сказал он, приблизившись к девушке,  но  она  жестом
остановила его.
     - Слишком поздно, Джор Кантос, - насмешливо  воскликнула  она.  -  Ни
один увалень не может надеяться пригласить Тару из Гелиума, но поторопись,
а то можешь упустить и Оливию Мартис: она  вряд  ли  долго  будет  ожидать
приглашения на танец.
     - Я уже упустил ее, - с сожалением согласился Джор Кантос.
     - Ты хочешь сказать, что пригласил Тару из Гелиума только потому, что
опоздал пригласить  Оливию  Мартис?  -  воскликнула  девушка,  по-прежнему
разыгрывая недовольство.
     - О, Тара из Гелиума, ты же все отлично знаешь, -  настаивал  молодой
человек.  -  Я,  вполне  естественно,  думал,  что   ты   ожидаешь   моего
приглашения. Ведь уже очень давно ты  танцуешь  танец  Барсума  только  со
мной.
     - И ты сидел и дожидался, пока кто-нибудь пригласит меня? -  спросила
она. - Нет, Джор Катос, Тара из Гелиума не для увальней. - Она  улыбнулась
и в сопровождении Гохана, джеда Гатола, направилась к танцующим.
     Танец Барсума наиболее торжественный из танцев Марса. Он относится ко
всем другим марсианским маршам, как большой торжественный марш - к земным,
только более сложен и красив. Прежде чем марсианская молодежь обоих  полов
допускается   к    выполнению    общественных    функций,    она    должна
усовершенствоваться в танцах Барсума, национальном и танце своего  города.
Для них танцующие создают музыку,  которая  никогда  не  повторяется,  эти
танцы унаследованы с незапамятных времен. Все барсумские танцы  прекрасны,
но танец Барсума - это удивительный сплав движений и гармонии: в  нем  нет
гротескных поз, нет вульгарных или  неприличных  движений.  Это  отражение
высочайших  идеалов  мира,  музыка,  вдохновленная  грацией,  красотой   и
целомудрием его женщин и силой, достоинством и верностью мужчин.
     Сегодня Джон Картер, Главнокомандующий Марса,  со  своей  женой  Деей
Торис начали танец, и была только одна пара, которая  соперничала  с  ними
перед восхищенными гостями - это сверкающий доспехами джед Гатола со своей
прекрасной партнершей. В постоянно сменяющихся фигурах танца  юноша  почти
не выпускал руку девушки. Он обнимал  ее  тело,  роскошно  украшенное,  но
почти обнаженное, и девушка, хотя до этого танцевала тысячу  раз,  как  бы
впервые почувствовала мужскую руку  на  своем  обнаженном  теле.  Это  так
взволновало ее, что она взглянула на партнера с неудовольствием, как будто
в этом была его вина. Их глаза встретились, и в его  взгляде  она  увидела
то, чего никогда не видела во взгляде Джор Кантоса. Это было в самом конце
танца, музыка прекратилась, и они стояли, молча глядя в глаза друг  другу.
Первым заговорил Гохан из Гатола.
     - Тара из Гелиума, я люблю тебя! - сказал он.
     Девушка свысока взглянула на него.
     - Джед Гатола забывается! - надменно сказала она.
     - Джед Гатола может забыть все, но не тебя, - ответил он  и  сжал  ее
руку, которую продолжал держать в последней фигуре танца. - Я люблю  тебя,
Тара из Гелиума, - повторил он. - Почему ты говоришь не так,  как  говорят
твои глаза?
     - Что это значит?! - воскликнула она.  -  Разве  мужчины  Гатола  так
невоспитанны?
     - Они воспитанны и не глупы, - спокойно  ответил  он.  -  Они  знают,
когда любят женщину - и когда женщины любят их.
     Тара в гневе топнула ногой.
     - Я ухожу, - сказала она, - чтобы не заставлять моего  отца  позорить
гостя.
     Она повернулась и пошла прочь.
     - Подожди! - окликнул ее Гохан. - Еще одно слово!
     - Извинение? - спросила она.
     - Пророчество, - ответил он.
     - Не желаю  слушать,  -  ответила  Тара  и  ушла.  Она  была  странно
возбуждена и вскоре вернулась в свои покои  во  дворце.  Здесь  она  долго
стояла у раскрытого окна, глядя на простирающийся далеко на