зок к умопомешательству. Тогда я сделал то, что сделал в
подвале у варунов - я взял себя в руки и подавил первые приступы безумия.
   Огромным усилием воли я снова  овладел  своим  помутившимся  разумом  и
принудил себя к спокойствию. Мои  усилия  увенчалась  таким  успехом,  что
когда в следующий раз зажегся свет, я остался спокойно сидеть и равнодушно
смотрел на соблазнительные кушанья, которые были почти у меня под рукой. Я
был очень рад, что мне это удалось,  так  как  это  дало  мне  возможность
разрешить тайну исчезновения яств.
   Видя, что я не двигаюсь, мои мучители оставили свет гореть  в  надежде,
что я в конце концов не выдержу и снова потешу  их  своими  бесплодными  и
отчаянными попытками. Но я сидел спокойно и  спокойно  смотрел  на  полки,
ломившиеся под грудой яств. И я вдруг понял, в чем  дело!  Фокус  был  так
прост, что я дивился, как раньше не догадался. Стены моей темницы были  из
чистого стекла,  и  за  ними  были  выставлены  кушанья,  причинявшие  мне
танталовы муки.
   Прошло восемь дней. Я ослаб от жажда и голода, но  не  страдал;  я  уже
прошел через полосу острого страдания. И вот, на девятый день, из  темного
мрака сверху к моим ногам упал небольшой сверток.
   Равнодушно начал я искать его, думая, что это какое-то новое измышление
моих тюремщиков, для того, чтобы увеличить мои страдания. Наконец,  ощупью
я набрел на него: это был маленький пакетик, обернутый в бумагу и висевший
на конце тонкой, но крепкой бечевки. Я открыл его: на пол упало  несколько
лепешек... Я их собрал, ощупал, понюхал, и нашел, что это были  галеты  из
концентрированной пищи, которые распространены во всех частях Барсума.
   - Яд, вероятно, - подумалось мне.
   Но что же из этого? Почему не положить сразу  конец  моим  беспрерывным
мучениям и тянуть еще несколько жалких дней в этой промозглой яме?
   Медленно поднес я ко рту одну из галет.
   - Прощай, Дея Торис! - прошептал я. -  Я  жил  для  тебя,  я  для  тебя
сражался, а теперь исполнится и другое мое желание - я умру за тебя! -  и,
взял кусок в рот, я его съел.
   Я съел их все, один за другим. Это была самая вкусная пища,  которую  я
ел за всю жизнь - по  крайней  мере,  так  мне  тогда  казалось.  Я  ел  с
убеждением, что эти невинные с виду галеты,  содержат  в  себе,  вероятно,
зародыш какой-нибудь страшной мучительной смерти. Ожидая конца, я спокойно
сидел на полу моей темницы, когда рука моя случайно  коснулась  бумаги,  в
которую были завернуты лепешки.  Машинально  взял  я  бумажку  и  стал  ее
складывать, перебирая в уме  прошлое,  переживая  мысленно  перед  смертью
многие счастливые моменты моей яркой и активной жизни, полной  необычайных
приключений. Внезапно я заметил на гладкой поверхности бумаги, похожей  на
пергамент, какие-то странные выпуклости.
   Первое время эти выпуклости  казались  мне  случайными  и  не  имеющими
значения, но затем я обратил внимание на их странную форму и почувствовал,
что они образуют одну линию, строчку, как в письме. Заинтересованный  этим
открытием, я начал пальцами ощупывать их. Было  четыре  отдельных  и  ясно
различимых, комбинации выпуклых линий. Неужели это было четыре слова и они
предназначались мне?
   Чем больше я об этом думал, тем становился возбужденнее. Мои  пальцы  с
безумной нервностью двигались взад и вперед, ощупывая загадочные знаки  на
этом клочке бумаги.
   Но мне никак не удавалось в них разобраться, и я наконец понял, что мое
нервное состояние мешает мне разгадать тайну. Тогда я заставил себя водить
рукой  медленно  и  методично.  Несколько   раз   пришлось   мне   обвести
указательным пальцем первую из комбинаций.
   Очень трудно объяснить словами марсианское письмо - это  среднее  между
стенографией и иероглифами. Письменный язык марсиан совершенно другой, чем
разговорный. На всем Барсуме принят один разговорный язык. Все  расы,  все
нации говорят на нем, и в  настоящее  время  он  такой  же,  каким  был  в
незапамятные времена, когда человеческая жизнь только  начала  зарождаться
на  этой  планете.  Вместе  с  ростом  человеческих  познаний  и   научных
изобретений рос и язык, но его построение так остроумно, что  новые  слова
для выражения новых мыслей образуются сами собой. Ни одно слово  не  могло
бы  лучше  объяснить  вещь,  как  именно  то  слово,  которое  естественно
составляется из понятий, и поэтому, как бы далеки не были  две  нации  или
расы, их разговорный язык совершенно одинаков.
   Но не так обстоит дело с письменами.  На  Барсуме  не  существует  двух
наций, которое имели бы одинаковый  письменный  язык.  Часто  даже  города
одной нации пользуются различными  письменами.  Поэтому  мне  и  было  так
трудно разгадать выпуклые знаки на бумаге. Но наконец  я  разобрал  первое
слово. Это было "мужайся", и оно было написано марентинскими знаками.
   Мужайся! Это было слово, которое прошептал мне на ухо желтый  стражник,
когда я стоял у ямы изобилия! Весть была от него, и я знал, что он был мне
другом!
   Окрыленный надеждой, я принялся разбирать остальные слова, и,  наконец,
мои труды увенчались успехом; я прочел следующее:
   - "Мужайся! Следуй за веревкой!"



12. "СЛЕДУЙ ЗА ВЕРЕВКОЙ"

   Что бы это могло означать?
   "Следуй за веревкой". Какая веревка?
   Я вспомнил о бечевке, которая была привязана к пакету, и  ощупью  снова
нашел ее. Она свешивалась откуда-то сверху,  и  когда  я  подергал  ее,  я
увидел, что она прикреплена к чему-то у отверстия ямы.
   Осмотрев веревку, я заметил, что она хоть и тонкая, но могла  выдержать
тяжесть человека. Потом я сделал другое открытие: на  высоте  моей  головы
было прикреплено еще одно письмо. Эту записку я дешифровал гораздо  скорее
- я уже имел ключ.
   - "Возьми веревку с собой. За узлами - опасность".
   Это было  все.  Очевидно,  вторая  записка  была  составлена  наспех  и
представляла, так сказать, постскриптум первой.
   Я не терял времени после ее прочтения. Хотя  и  не  совсем  ясно  понял
значение последнего наставления "за узлами  -  опасность",  я  видел,  что
передо мной путь к спасению, и чем скорее я им воспользуюсь, тем вероятнее
смогу завоевать себе свободу.
   Во всяком случае, мне трудно было попасть в худшее положение, чем то, в
котором я был.
   Однако, прежде чем выбраться из этого проклятого колодца, мне  пришлось
убедиться, насколько мое бегство было своевременным. Когда я взобрался  по
веревке на высоту пятидесяти футов, мое  внимание  было  привлечено  шумом
наверху. К моему отчаянию, крышка ямы была отодвинута и при дневном  свете
я различил наверху несколько желтых воинов.
   Неужели я поднимаюсь только для того, чтобы попасть  в  новую  ловушку?
Неужели письма - подложные, присланные с провокационной целью? И вот в  ту
минуту, когда меня уже покинула всякая надежда, я увидел следующее.
   Во-первых, тело огромного рычащего апта,  которого  осторожно  спускали
через край колодца по направлению ко мне, а во-вторых, отверстие  в  стене
почти на той же высоте, где я был и куда вела моя веревка...
   Я только успел вползти в темное отверстие,  когда  апт  спустился  мимо
меня. Он протянул ко мне свои огромные  лапы,  щелкнул  челюстями,  выл  и
рычал самым страшным образом.
   Теперь я  увидел,  какой  конец  приготовил  мне  Салензий  Олл!  После
мучительной пытки голодом, он приказал спустить апта в мою темницу,  чтобы
закончить дело.
   А затем другая мысль осенила  меня  -  я  прожил  девять  дней  из  тех
положенных десяти, которые должны были пройти раньше, чем Салензий Олл мог
сделать Дею Торис своей женой. Апт должен был  обеспечить  мою  смерть  до
десятого дня.
   Я почти громко рассмеялся при  мысли  о  том,  как  ошибся  в  расчетах
Салензий Олл. Ведь апт даже скорее способствовал моему спасению! Когда мои
враги увидят на дне ямы одного апта, они, конечно, подумают, что он сожрал
меня целиком, а потому никто не будет подозревать о моем бегстве, и  я  не
должен буду опасаться погони!
   Подняв веревку, которая довела меня до отверстия, я смотал  ее.  Тут  я
заметил, что веревка тянулась еще дальше вперед, и я понял тогда  значение
слов "следуй за веревкой".
   Туннель, по которому я полз, был низок и темен. Я прополз, должно быть,
несколько  сот  футов,  когда  нащупал  под  руками  узел.  "За  узлами  -
опасность" - вспомнил я предостережение.
   Теперь я двигался с величайшей осторожностью,  и  через  минуту  крутой
поворот привел меня к двери в большое, блестяще освещенное помещение.
   Ввиду того, что пол туннеля все время слегка подымался,  я  решил,  что
помещение передо мною должно находиться или в  первом  этаже  дворца,  или
непосредственно под ним.
   На противоположной  стене  висело  много  странных  инструментов,  а  в
середине комнаты стоял длинный  стол,  за  которым  сидели  два  человека,
занятые серьезным разговором.
   Тот, кто сидел лицом ко мне, был желтым человеком - маленький,  дряблый
старикашка с большими глазами. Его собеседник был  чернокожий,  и  мне  не
нужно было видеть его лица, чтобы угадать, что  это  был  Турид,  так  как
другого перворожденного к северу от ледяного барьера не было.
   Когда я подполз ближе, то услышал голос Турида. Он говорил:
   - Солан, поверь мне, риска здесь нет никакого, а награда будет большая.
Ты же ненавидишь Салензия Олла и  всегда  говоришь,  что  ничто  не  может
доставить тебе большего удовольствия, чем  расстроить  какой-нибудь  план,
лелеемый им. А ведь сейчас его самое страстное желание - это взять в  жены
прекрасную Дею Торис. Но я надеюсь, что с твоей помощью я  сумею  овладеть
ею. Подумай! От тебя ничего другого не требуется, как уйти  на  минуту  из
этой комнаты, когда я подам тебе знак. Я сам сделаю все остальное, а потом
ты сможешь вернуться и поставить большую стрелку на место, - и  все  будет
по-прежнему.  Мне  нужен  час  -  один  час   времени,   чтобы   выбраться
благополучно за пределы дьявольской силы, которой ты  управляешь  из  этой
комнаты.
   Посмотри, как просто, - и с этими словами черный датор встал со  своего
стула, прошел через комнату и положил руку на большой полированный  рычаг,
выступающий из стены.
   - Нет! Нет! - закричал старичок  с  диким  визгом,  подскочив  к  нему.
Только не этот! Это кран от  резервуаров  с  солнечными  лучами.  Если  ты
повернешь его слишком далеко, вся Кадабра окажется спаленной жарой, прежде
чем я успею повернуть его обратно. Ступай прочь! Ты не понимаешь,  чем  ты
играешь! Вот рычаг, который нужен тебе. Заметь  себе  хорошенько  -  белый
знак на его черной поверхности.
   Турид внимательно осмотрел рукоятку рычага.
   - А, магнит! - сказал он, как бы про себя. - Запомню.  Значит,  решено,
ты согласен, - вновь обратился он к старику.
   Тот колебался. На его далеко не  прекрасном  лице  сменялись  выражения
страха и алчности.
   - Удвой сумму, - сказал он наконец. - Даже и тогда  она  будет  слишком
мала в сравнении с услугой,  которую  ты  просишь.  Ведь  я  рискую  своей
жизнью, даже просто принимая тебя здесь, в этих  запретных  пределах  моей
станции. Узнай об этом Салензий Олл, он бросил бы меня аптам  раньше,  чем
сядет солнце!
   - Ты сам прекрасно знаешь, Солан, что он  никогда  не  посмеет  сделать
это! - возразил черный. -  В  твоих  руках  слишком  большая  сила,  чтобы
держать в своих руках жизнь и смерть Окара, и Салензий Олл не рискнет даже
угрожать тебе смертью. Прежде чем  его  слуги  коснутся  тебя,  ты  можешь
схватить вот этот самый  рычаг,  от  которого  ты  меня  предостерегал,  и
уничтожить весь город.
   - И себя самого впридачу, - сказал Солан, содрогнувшись.
   - Во всяком случае, если бы тебе нужно было умереть, ты нашел бы в себе
мужество сделать это!
   - Да, - пробормотал Солан, -  я  часто  так  думал.  Ну,  так  как  же,
перворожденный, стоит ли принцесса той цены, которую я  прошу  за  услугу,
или ты хочешь уйти без нее и видеть ее завтра вечером в объятиях  Салензия
Олла?
   - Ты получишь, сколько требуешь,  желтолицый,  -  выругавшись,  ответил
Турид. - Половину - теперь, остальное, когда исполнишь договор.
   С этими словами датор швырнул на стол туго набитую денежную сумку.
   Солан открыл сумку и дрожащими руками пересчитал ее  содержимое.  Глаза
его горели от алчности. Его нечесаная борода и  усы  нервно  подергивались
вместе с мускулами рта и подбородка. Видно было, что Турид правильно понял
его слабую сторону: каждое движение его крючковатых  пальцев  говорило  об
алчности.
   Удостоверившись, что сумма была правильная, Солан всыпал деньги обратно
в сумку и поднялся из-за стола.
   - Ну, а теперь, - сказал он, - уверен ли ты, что знаешь путь к свободе?
Ты должен дойти до пещеры и затем оттуда к великой силе не  более,  чем  в
час; больше этого времени я дать не могу.
   - Я повторю тебе путь, - сказал Турид, - чтобы ты  видел,  что  я  знаю
его.
   - Говори! - ответил Солан.
   - Мне нужно выйти через эту дверь, - начал Турид, указывая на  дверь  в
дальнем конце помещения. - Потом я пойду по  коридору,  пройду  мимо  трех
боковых коридоров по правую руку и заверну  в  четвертый  правый  коридор.
Оттуда следует идти прямо до того места, где повстречаются  три  коридора,
потом опять пойду по правому коридору плотно держась левой  стенки,  чтобы
не попасть в колодец. В конце коридора будет винтовая лестница, по которой
я должен идти вниз, а  не  наверх.  После  этого  -  путь  совсем  прямой.
Правильно?
   - Все правильно, датор, - ответил Солан, - а теперь  уходи  скорее!  Ты
уже и то искушал судьбу, оставаясь так долго в запретном месте.
   - Значит, сегодня  ночью  или  завтра  жди  сигнала,  -  сказал  Турид,
вставая.
   - Сегодня ночью или завтра, - повторил Солан.
   Когда дверь закрылась за гостем, старик  вернулся  к  столу,  продолжая
что-то бормотать. Он снова  высыпал  содержимое  денежной  сумки  и  долго
перебирал кучу блестящих  монет.  Он  укладывал  их  в  столбики,  считал,
пересчитывал,  любовался  своим  богатством,  и  в  то  же  время   что-то
вполголоса напевал.
   Но затем пальцы перестали играть монетами,  глаза  его  устремились  на
дверь, через которую вышел Турид, и расширились  еще  больше.  Благодушное
мурлыканье перешло в сердитое бормотание, а затем в злобное шипение.
   Старик вскочил из-за стола и потряс кулаком по направлению  к  закрытой
двери. Он заговорил громче, и его слова ясно донеслись до меня.
   - Вот дурак! - бормотал он. - Неужели ты воображаешь, что Солан  отдаст
жизнь за твое счастье? Ведь если ты убежишь, то Салензий Олл будет  знать,
что ты смог бежать только при моем содействии! Тогда он пошлет за мной.  И
что же ты посоветуешь мне сделать? Превратить город и  себя  в  пепел?  Ну
нет, голубчик! Я знаю способ получше: и  деньги  твои  сохраню,  и  отомщу
Салензию Оллу.
   Он хихикнул подленьким смешком.
   - Несчастный дурак! Верти, верти большую стрелку, которая  должна  дать
тебе доступ к свежему воздуху, а затем отправляйся  со  своей  краснокожей
принцессой к свободной  смерти.  Что  может  помешать  Солану  переставить
стрелку на то же место, которое она занимала до того,  как  ты  тронул  ее
своими гнусными руками? Ничто! И тогда Страж Севера потребует тебя и  твою
женщину, а Салензий Олл, увидя  ваши  мертвые  тела,  догадается,  что  вы
хотели бежать.
   Затем его речь снова перешла в неясное бормотание, которого  я  не  мог
понять, как ни напрягал  слух,  но  я  уже  слышал  достаточно  и  мог  на
основании слышанного догадываться  о  многом.  Как  мне  было  благодарить
провидение, приведшее меня в  эту  комнату  как  раз  в  то  время,  когда
обсуждалось дело, имевшее такое огромное значение для Деи Торис и меня!
   Мне нужно было пройти мимо старика. Веревка, почти невидимая  на  полу,
тянулась прямо через помещение к двери в дальнем углу.
   Другого  пути  я  не  знал,  да  и  не  мог  ослушаться  приказа  моего
неизвестного друга: "Следуй за  веревкой!"  Значит  пройти  через  комнату
нужно было до зарезу, но каким образом совершить это так,  чтобы  меня  не
увидел старик - этого я никак не мог представить!
   Конечно, я мог бы наброситься на него и голыми руками принудить  его  к
вечному молчанию, но это не входило в  мои  планы.  Я  слышал  достаточно,
чтобы извлечь пользу из моих сведений. Убить старика было для меня  скорее
вредно. Его место занял бы другой, и Турид не пришел бы сюда с Деей Торис,
как он намеревался.
   Я прятался в тени туннеля, ломая голову над изобретением  какого-нибудь
исполнимого плана, и в то  же  время  зорко  следил  за  каждым  движением
старика. Он взял денежную сумку и прошел в другой угол комнаты, где, встав
на колени, начал возиться с панелью в стене.
   Я сразу догадался, что здесь был  тайник,  в  котором  он  хранил  свои
сокровища.
   Пока он стоял наклонившись, спиной  ко  мне,  я  вошел  на  цыпочках  в
комнату и начал красться к противоположной стене,  надеясь  достигнуть  ее
раньше, чем он кончит укладывать свои деньги.
   Мне нужно было пройти всего  тридцать  шагов,  но  моему  расстроенному
воображению казалось, что до двери целые мили. Наконец  я  достиг  ее,  ни
разу не отведя взгляда от старого скряги,  который  все  еще  копошился  в
своем углу. Моя  рука  легла  уже  на  кнопку  двери,  когда  он  встал  и
повернулся, но в противоположную от меня  сторону.  Я  вышел  и  осторожно
прикрыл дверь.
   В коридоре я остановился и приложил глаз к скважине,  чтобы  убедиться,
что он ничего не заметил. Все было тихо. Я повернулся и пошел по коридору,
следуя за веревкой и наматывая ее по мере того, как я продвигался вперед.
   Веревка обрывалась у места, где встречались  пять  коридоров.  Что  мне
было делать? Какой дорогой идти? Я был поставлен в тупик.
   Мне пришло в голову тщательно осмотреть конец  веревки.  Она  оказалась
перерезанной!
   Мозг усиленно работал, как всегда в минуты опасности. Я вспомнил  слова
записки о том, что за узлами ждет опасность, и  пришел  к  убеждению,  что
веревка была перерезана уже после того, как мой друг протянул ее для моего
руководства. Я прошел только один узел, а между тем по всей длине  веревки
были, очевидно, два узла или больше.
   Положение мое было незавидное: я не знал, каким коридором  идти  и  где
меня ожидает опасность. Ничего не оставалось, как выбрать наугад  один  из
коридоров, потому что я,  очевидно,  ничего  не  выигрывал,  оставаясь  на
месте.
   Я выбрал центральный коридор и с трепетным сердцем  вошел  в  полумрак.
Пол туннеля быстро поднимался, и минуту  спустя  коридор  оборвался  перед
тяжелой дверью.
   До меня не доносилось никаких звуков, и я со  своей  обычной  смелостью
толкнул дверь... и оказался в комнате, наполненной желтыми воинами.
   Первый воин, увидевший меня, изумленно открыл глаза, и в то же время  я
почувствовал в своем  пальце  пульсирование,  указывающее  на  присутствие
друга.  Десять  других  воинов  сразу  признали  меня,  так  как  все  они
принадлежали к дворцовой  страже,  и  все  одновременно  бросились  в  мою
сторону.
   Первым подбежал  ко  мне  обладатель  таинственного  кольца  и,  близко
подойдя ко мне, шепнул: "Сдайся мне!", а  затем,  размахивая  передо  мной
двумя мечами, громко закричал:
   - Белый человек, ты мой пленник!
   И Джон Картер  покорно  сдался,  сдался  одному  противнику!  Остальные
окружили нас, осыпая меня вопросами, но я никому  не  отвечал,  и  наконец
тот, кто забрал меня в плен, объявил, что он  отведет  меня  назад  в  мою
темницу.
   Начальник приказал нескольким другим  воинам  сопровождать  его,  и  мы
отправились обратной же дорогой, по которой я только что пришел. Мой  друг
шел рядом со мной и задавал  мне  такие  неинтересные  вопросы  о  стране,
откуда я прибыл, что его товарищи скоро перестали обращать внимание на его
болтовню.
   Постепенно он понижал голос, так что  наконец  стал  говорить  со  мной
шепотом, не обращая на себя  ничьего  внимания.  Хитрость  была  придумана
очень умно и доказывала, что Талу н