ины.
   Я со стоном отвернулся и закрыл лицо руками. Туван  Дин  громко  позвал
Тувию, но минуту спустя его удивленное восклицание доказало мне,  что  его
дочь тоже не признала его!
   - Они и слушать нас не хотят, - горько сказал Туван Дня. -  Обе  зажали
уши и убежали в задний конец сада.  Слышал  ли  ты  когда-нибудь  о  таком
невероятном случае, Джон Картер? Их, вероятно, обеих околдовали.
   Я набрался мужества и снова подошел к окну. Я так любил ее. Хотя она  и
отвернулась от меня, я не мог оторвать глаз от ее божественного лица.  Она
заметила, что я смотрю на нее, и снова отвернулась.
   Я терялся в догадке. Пусть Дея Торис меня разлюбила,  во  почему  Тувия
отвернулась от отца? Это было так  нелепо,  так  невероятно!  Неужели  Дея
Торис все еще держится отвратительной  религии,  от  которой  я  освободил
почти весь Барсум? Возможно ли, что она смотрит на  меня  с  презрением  и
негодованием потому, что я  выходец  из  долины  Дор  или  потому,  что  я
осквернил святые храмы и особы святых жрецов? Неужели?..
   Но ничем другим я не мог объяснить ее странного поведения, а между тем,
невероятное свершилось.  Такая  любовь,  как  любовь  Деи  Торис  ко  мне,
оказалась не выше расовых и религиозных различий!
   В то время, как я грустно смотрел на спину любимой женщины,  я  увидел,
что в противоположном конце сада открылась калитка, и  вошел  мужчина.  Он
обернулся и сунул что-то в руку желтому стражнику, стоящему за ней.
   Я понял, что вошедший подкупил сторожа, чтобы пройти в  сад,  затем  он
повернулся по направлению к обеим женщинам. Это был никто иной, как Турид,
черный датор перворожденных!
   Он близко подошел к ним и заговорил. Я видел, как при звуке его  голоса
они обернулись, и как отшатнулась от него Дея Торис.
   С гадким выражением на лице он  подступил  к  ней  еще  ближе  и  снова
заговорил. Я не мог слышать его слов, но ее ответ ясно донесся до меня.
   - Внучка Тардос Морса скорее умрет, - сказала  она,  -  чем  согласится
жить на условиях, которые ты предлагаешь!
   Черный негодяй упал на колени, ползал в пыли у ее ног  и  о  чем-то  ее
умолял. Я слышал только часть того, что он говорил.  Было  видно,  что  он
находится в сильнейшем возбуждении, но боится повысить голос.
   - Я спас бы тебя от Матаи Шанга... - долетели до меня его слова.  -  Ты
знаешь, какую судьбу готовит он тебе? Разве ты не выберешь лучше меня, чем
его?
   - Я не выбрала бы ни одного из вас, даже если бы была свободна, - гордо
ответила она. - А ты знаешь отлично, что я не свободна!
   - Ты свободна! - закричал он. - Твой муж умер!
   - Я не верю этому. Но даже если бы он  и  умер  и  мне  нужно  было  бы
выбрать другого мужа, то я скорее предпочла бы растительного человека  или
большую белую обезьяну, чем Матаи Шанга или тебя, черный калот, - страстно
вскричала она.
   Внезапно  грубое  животное  потеряло  всякую  власть   над   собой.   С
проклятиями и ругательствами бросился Турид на нежную женщину и сдавил  ей
горло своими грубыми пальцами. Тувия взвизгнула  и  подскочила  на  помощь
подруге. Я обезумел от ярости и начал так  трясти  перекладины  окна,  что
вырвал их, как будто они были из тонкой проволоки.
   Я спрыгнул в сад, но был в ста футах от того места,  где  черный  душил
мою Дею Торис. Одним прыжком очутился я возле них.  Молча  оторвал  я  его
цепкие пальцы от прекрасной шеи и так же молча отбросил  его  на  двадцать
футов от себя.
   С  пеной  у  рта  Турид  вскочил  на  ноги  и  бросился  на  меня,  как
взбесившийся бык.
   - Желтокожий! - визжал он, - ты не знал, до кого ты посмел  дотронуться
своими нечистыми руками,  но  теперь  ты  узнаешь,  что  значит  оскорбить
перворожденного!
   Он бросился на меня, стараясь вцепиться мне в горло, но я сделал то же,
что сделал когда-то в саду Иссы. Я пригнулся под его  вытянутой  рукой  и,
когда он пролетел мимо меня, нанес ему сильный удар в челюсть.
   И он сделал то же, что тогда в садах  Иссы.  Повернувшись  кругом,  как
волчок, он подогнул колени и грохнулся к моим ногам. В эту минуту за  мною
раздался голос человека.
   Это был властный голос человека, привыкшего приказывать. Я обернулся  и
очутился лицом к лицу с гигантской фигурой желтого человека. Нетрудно было
догадаться, что это был сам Салензий Олл. По правую  руку  от  него  стоял
Матаи Шанг, а за ними виднелись десятка два стражников.
   - Кто ты? - вскричал он. - И что значит, что ты ворвался в сад  женщин?
Я не помню твоего лица! Как ты вошел сюда?
   Я совсем  забыл,  что  принял  личину  желтого  человека  и  готов  был
брякнуть, что я Джон Картер, но последний  вопрос  заставил  меня  вовремя
опомниться, я указал на вырванные перекладины верхнего окна.
   - Я кандидат, желающий поступить в дворцовую стражу, - сказал  я.  -  Я
был заключен в башню в ожидании окончательного испытания. Из этого окна  я
увидел, как этот скот, - я указал на Турида, - напал на женщину. Я не  мог
устоять, о джеддак, я равнодушно смотреть, чтобы такая мерзость  произошла
в твоем саду.
   Мои слова, по-видимому,  произвели  на  него  хорошее  впечатление.  Он
обернулся и обратился к Дее Торис и Тувии, и, когда  они  обе  подтвердили
мой рассказ, мрачно взглянул на Турида.
   Я видел, как глаза Матаи  Шанга  злобно  засверкали,  когда  Дея  Торис
говорила, что произошло между ней и Тур и дом. Когда она дошла до рассказа
о моем вмешательстве, то было видно, что она очень тронута  и  благодарна,
но в глазах ее застыл какой-то вопрос.
   Я не удивлялся, что в присутствии других она обращалась со мной, как  с
чужим, но что она отреклась от меня, когда она и Тувия были одни в саду  -
этого я не мог вынести.
   В то время, как шел допрос, я заметил, что Турид смотрел на меня широко
раскрытыми удивленными глазами, а затем внезапно расхохотался мне в лицо.
   Минуту спустя Салензий Олл обратился к нему:
   - Что можешь ты  сказать  в  свое  оправдание?  -  спросил  он  грозным
голосом. - Как смеешь ты  желать  ту,  которую  выбрал  отец  жрецов,  ту,
которая могла бы быть даже женой самого джеддака джеддаков?
   И при этих словах бородатый тиран бросил сладострастный взгляд  на  Дею
Торис. Мне показалось, что ему пришло в голову какое-то грязное намерение.
   Турид собирался ответить и со злобной усмешкой уже  указал  пальцем  на
меня, но последние слова и усмешка Салензия Олла остановили его. В  глазах
его мелькнул хитрый огонек, и я видел по выражению его  лица,  что  слова,
которые он произнес, были не те, которые он сперва намеревался сказать.
   - О, могущественнейший из джеддаков, - начал он, -  мужчина  и  женщина
оба лгут. Он вошел в сад, чтобы помочь им бежать. Я был за  стеной  и  все
слышал. Когда я вошел, женщина завизжала, а мужчина прыгнул на меня и чуть
не убил. Что ты про него знаешь? Он чужой тебе, и я смею уверить,  что  ты
найдешь в нем врага и шпиона. Предай суду его, Салензий Олл, а  не  твоего
друга и гостя Турида, датора перворожденных.
   Салензий Олл, видимо, был смущен. Он обернулся и  пристально  посмотрел
на Дею Торис. Турид близко подошел к нему и прошептал ему на  ухо  что-то,
чего я не расслышал.
   Желтый джеддак обернулся к одному из своих начальников стражи.
   - Заключите этого человека в тюрьму, пока я не разберу дела, - приказал
он, - и так как решетка его не удержит, закуйте его в цепи.
   Затем он повернулся и ушел из  сада,  захватив  с  собой  Дею  Торис  и
положив свою руку на ее плечо. Турид и Матаи Шанг пошли следом за  ним,  и
когда они дошли до калитки, черный обернулся и снова громко захохотал  мне
вслед.
   Что значила его внезапная перемена ко мне? Как он угадал мою  личность?
Вероятно, меня выдал мой удар, который он испытал на себе во второй раз.
   Стражники потащили меня. Сердце мое ныло. К двум  безжалостным  врагам,
которые так давно травили мою возлюбленную, прибавился третий,  еще  более
могущественный! Я был бы слепым глупцом,  если  бы  не  заметил  внезапной
страсти к Дее Торис, которая зародилась в груди  Салензия  Олла,  джеддака
джеддаков, правителя всего Окара.



11. МУКИ ТАНТАЛА

   Три дня протомился я в темнице Салензия Олла. Я лежал в ней, закованный
в массивные цепи, и размышлял о судьбе Туван Дина, джеддака Птарса.
   Мой храбрый товарищ последовал за мною в сад, когда я напал на  Турида.
После того, как Салензий Олл удалился с Деей Торис и с другими, оставив  в
саду Тувию, Туван Дин тоже остался в саду. По своему наряду  он  ничем  не
отличался от стражников, и, по-видимому, на него не обратили внимания.
   Когда меня уводили, я успел еще заметить, что он стоял  и  ждал,  чтобы
сопровождавшие меня воины закрыли за  собой  калитку;  он  хотел  остаться
наедине с дочерью. Неужели им удалось бежать? Трудно было этому  поверить,
но я всем сердцем желал, чтобы это было так.
   На третий день моего заключения  в  темницу  вошли  двенадцать  воинов,
которые повели меня в тронный зал, где сам Салензий Олл должен был  судить
меня. Зал был переполнен знатью Окара, и среди нее  я  увидел  Турида,  но
Матаи Шанга не было.
   Дея Торис, сияя красотой, как всегда, сидела на небольшом троне рядом с
Салензием  Оллом.  Сердце  мое  отчаянно  сжалось  при  виде  безнадежного
отчаяния на ее прелестном лице.
   Она сидела рядом  с  джеддаком  джеддаков!  Это  не  предвещало  ничего
хорошего ни для нее, ни для меня, и я твердо решил не уйти из  этого  зала
живым, если мне придется оставить ее в руках желтого тирана.
   Мне приходилось убивать и более сильных  людей,  чем  Салензий  Олл,  и
убивать голыми руками.  Я  поклялся,  что  убью  его,  если  это  окажется
единственным путем для спасения Деи Торис. Я знал, что  это  означало  бы,
вероятно, и мою немедленную смерть,  но  я  не  жалел  своей  жизни;  меня
беспокоило только то, что в  таком  случае  Дея  Торис  лишилась  бы  моей
помощи. Поэтому я охотнее избрал бы другой  путь;  ведь  смертью  Салензия
Олла я не вернул бы Дею Торис ее народу. Я решил дождаться приговора  суда
и затем действовать сообразно с этим. Едва меня привели, как Салензий  Олл
вызвал Турида.
   - Датор Турид, - сказал он,  -  ты  сделал  мне  странное  предложение,
обещав, что  это  послужит  исключительно  моим  интересам.  Я  решил  его
принять.  Ты  сказал  мне,  что  оглашение  некоторого  факта  поведет   к
изобличению пленника и в то же время,  откроет  путь  к  исполнению  моего
самого пламенного желания. Турид кивнул головой.
   - В таком случае я оглашаю его здесь, перед лицом всей  моей  знати,  -
продолжал Салензий Олл.
   - Уже год, как на троне рядом со мной не сидит королева. Я решил  взять
в жены ту, которая считается самой прекрасной женщиной на Барсуме, и никто
не осмелится отрицать истинность этого утверждения! Люди  Окара,  обнажите
мечи и приветствуйте Дею Торис, будущую королеву Окара. К концу положенных
десяти дней она сделается женой Салензия Олла.
   Все обнажили мечи и по старинному обычаю высоко подняли их над головой.
   Но в эту минуту Дея Торис соскочила с трона и,  высоко  подняв  голову,
закричала громким голосом, заставившим замолкнуть приветственные крики:
   - Я не могу быть женой Салензия Олла, потому что я  уже  жена  и  мать.
Джон Картер, мой муж, еще жив. Я знаю, что это так! Я  сама  слышала,  как
Матаи Шанг рассказывал своей дочери Файдоре, что он  видел  моего  мужа  в
Каоре при дворе Кулан Тита. Джеддаки не берут в жены  замужних  женщин,  и
Салензий Олл не захочет нарушить закона!
   Салензий Олл злобно посмотрел на Турида.
   - Так вот сюрприз, который ты приберег для меня? - вскричал  он.  -  Ты
меня уверял, что между мною  и  этой  женщиной  нет  препятствий,  которых
нельзя было бы легко удалить. Что это значит? Что ты можешь сказать?
   - А если я отдам в твои руки Джона Картера, о Салензий Олл,  не  будешь
ли ты доволен и не найдешь ли ты, что я исполнил  больше,  чем  обещал?  -
вкрадчиво спросил Турид.
   - Нечего валять дурака, - заорал взбешенный - джеддак, - я не  ребенок,
чтобы со мной играли!
   - Я говорю, - ответил Турид, - как человек,  который  знает,  наверное,
что он может исполнить все, что он обещал!
   - Тогда дай мне Джона Картера, дай мне его в течение десяти  дней,  или
тебя самого ожидает тот конец, который я приготовил бы ему, будь он в моей
власти, - сказал джеддак, грозно хмуря брови.
   - Тебе не нужно будет ждать десяти дней, Салензий Олл, - ответил  Турид
и, внезапно повернувшись ко мне, он указал на меня пальцем и воскликнул:
   - Вот стоит Джон Картер, муж Деи Торис!
   - Дурак? - зарычал Салензий Олл. - Идиот! Муж Деи Торис белый  человек,
а этот такой же желтый, как я! Лицо Джона Картера  гладкое  -  Матаи  Шанг
описал мне его, а у этого пленника борода,  как  у  любого  окарца!  Живо,
стража, бросьте черного безумца в подвал! Пусть он заплатит жизнью за  то,
что осмелился шутить над вашим правителем!
   - Подождите! - закричал Турид и, прежде чем  я  мог  догадаться  о  его
намерениях, он подскочил ко мне, схватил мою бороду и сорвал парик с  лица
и головы, обнажив мою гладкую белую  кожу  и  черные  коротко  остриженные
волосы.
   В  тронном  зале  Салензия  Олла  поднялся  невообразимый  шум.   Воины
теснились вперед, обнажив мечи, думая, что я  замышляю  убийство  джеддака
джеддаков. Другие толпились и давили  друг  друга  из  любопытства,  чтобы
взглянуть на человека, имя которого гремело от одного полюса до другого.
   Когда моя личность была обнаружена, Дея Торис вскочила. На ее лице было
написано глубокое изумление. Раньше, чем кто-либо смог  помешать  ей,  она
пробила себе дорогу сквозь толпу вооруженных воинов. Через  мгновение  она
стояла передо мной с протянутыми руками,  и  глаза  ее  сияли  невыразимой
любовью.
   - Джон Картер! Джон Картер! - воскликнула она,  когда  я  прижал  ее  к
своей груди.
   И тут я понял, почему она отреклась от меня в дворцовом саду.  Каким  я
был простофилей! Она просто не узнала меня под моим  изумительным  гримом!
Она меня не узнала, а когда увидела, что какой-то желтокожий лезет к ней с
объяснениями в любви, оскорбилась к пришла в страшное негодование.
   - И это ты, - вскричала она, - говорил со мной из башни! Но как я могла
предположить, что под страшной бородой и желтой кожей Окара скрывается мой
любимый виргинец!
   Она называла меня "мой виргинец" в виде ласки, зная, что  я  люблю  имя
моей  страны,  и  это  слово  звучало  в  тысячу  раз  прекраснее,   когда
произносилось ее дорогими устами. Теперь, когда после стольких лет я вновь
услышал это ласкательное имя,  глаза  мои  наполнились  слезами,  и  голос
дрогнул от волнения.
   Но только одну  минуту  имел  я  возможность  прижимать  к  груди  свою
возлюбленную. Салензий Олл, дрожа от ревности  и  злобы,  протискивался  к
нам.
   - Вяжите этого человека! - приказал  он  воинам,  и  сотня  грубых  рук
оторвала меня от Деи Торис.
   Счастье для придворных Окара, что Джон Картер в тот миг был  безоружен!
Но все же многим из них пришлось почувствовать тяжесть моего кулака  в  то
время, как я пробивался к трону, куда Салензий Олл унес Дею Торис.
   У самых ступеней трона, однако, я пал под натиском полусотни врагов. Но
раньше, чем я  потерял  сознание,  я  услышал  слова  Деи  Торис,  которые
вознаградили меня за все страдания.
   Стоя перед гигантским тираном, который пальцами вцепился в ее руку, она
указывала туда, где я боролся один против сотни воинов:
   - Неужели ты думаешь, Салензий Олл, - кричала она, - что я, жена такого
человека, как он, обесчещу его память, даже  если  он  тысячу  раз  умрет,
выйдя замуж за низшего смертного? Существует ли в мире другой человек, как
мой муж? Существует ли другой  человек,  который  пробился  бы  через  всю
планету, сражаясь с  дикими  животными  и  дикими  людьми  из-за  любви  к
женщине? Я, Дея Торис, принадлежу ему навсегда.  Он  за  меня  сражался  и
завоевал меня. Если ты храбр, ты должен уважать его храбрость.  Сделай  из
него раба, если хочешь, но пощади его жизнь! Я соглашусь лучше быть  женой
такого раба, как он, чем королевой Окара!
   - Ни королева, ни рабыня не осмеливаются приказывать Салензию  Оллу,  -
ледяным тоном ответил джеддак джеддаков. - Джон Картер умрет  естественной
смертью в "Яме Изобилия", и в тот день, когда он умрет,  ты  станешь  моей
женой.
   Я не слышал ее ответа, потому что сильный  удар  в  голову  лишил  меня
сознания. Когда я пришел в себя, тронный зал уже опустел, и только  горсть
стражников стояла возле меня. Увидя, что я открыл глаза, они начали тыкать
в меня мечами и  приказали  встать.  Затем  они  повели  меня  по  длинным
коридорам во внутренний двор, находящийся  в  центре  дворца.  В  середине
двора  была  глубокая  яма,  у  края  которой  стояло   несколько   других
стражников, ожидавших меня. Один из них держал в  руках  длинную  веревку,
которую он начал разматывать при нашем приближении.
   Мы были на расстоянии пятидесяти футов от этих воинов, когда внезапно я
почувствовал странное пульсирование в одном из пальцев руки.
   В первую минуту я не знал, чем это объяснить, но  затем  я  вспомнил  о
кольце Талу, джеда Марентины. Я немедленно взглянул  на  группу  людей,  к
которым мы приближались, и поднял левую руку к  лицу,  чтобы  кольцо  было
заметно тому, кто его искал. Почти одновременно один из  ожидавших  воинов
тоже поднял левую руку, как бы желая пригладить волосы и на одном  из  его
пальцев я увидел такое же кольцо, как мое.
   Мы бросили друг на друга быстрый взгляд, и затем я отвернулся и  больше
не глядел на него, чтобы не возбудить подозрений в других окарцах.
   Мы достигли уже края ямы. Я заглянул в нее:  она  была  очень  глубока.
Человек, который держал веревку, накинул ее на меня таким  образом,  чтобы
ее можно было в любое время снять сверху. Затем все  воины  ухватились  за
нее, меня толкнули, и я свалился в зияющую пустоту.
   После резкого рывка я повис на веревке, и  они  быстро,  но  осторожно,
спустили меня на дно.
   За минуту до того, как меня спихнули, пока двое или  трое  воинов  были
заняты обматыванием веревки вокруг меня, один из них шепнул мне на ухо:
   - Мужайся!
   Яма, которая представлялась бездонной моему воображению, имела на самом
деле не более ста футов  глубины,  но  стены  ее  были  отполированы,  как
стекло. Без внешней помощи я не мог рассчитывать выбраться из нее.
   Целый день я сидел в темноте. Затем внезапно блестящий свет осветил мою
странную темницу. К этому времени я был порядочно голоден, так как не ел и
не пил с предыдущего дня. К моему удивлению я увидел, что  в  стенах  ямы,
которые я считал гладкими,  были  полки,  уставленные  самыми  изысканными
яствами и напитками,  которые  только  существуют  в  Окаре.  Я  возгласом
радости подскочил к  ним,  чтобы  выбрать  себе  что-нибудь  съестное,  но
раньше, чем я достиг их, свет потух,  яма  снова  погрузилась  в  темноту.
Ощупью обошел я вокруг нее, но руки мои  нащупали  всюду  ровную,  гладкую
поверхность стены, как и при первом моем осмотре темницы.
   После того, как я увидел, что соблазнительные яства так близки от  меня
и, казалось, так доступны, я немедленно почувствовал приступ голода и стал
безмерно страдать. Воцарилось молчание, только где-то  во  тьме  прозвучал
насмешливый хохот.
   На следующий день ничего не случилось,  что  прервало  бы  монотонность
моего заключения или облегчило бы мне голод.  Понемногу  мучения  делались
менее острыми, так как продолжительные голод и жажда ослабили деятельность
некоторых нервов. Внезапно  снова  вспыхнул  свет,  и  передо  мной  снова
оказался целый ряд соблазнительных блюд, большие сосуды с чистой  водой  и
бутылки с видом.
   С бешенством голодного зверя я опять бросался  вперед,  чтобы  схватить
кушания, но опять, как и раньше, свет померк, и я очутился  овала  гладкой
поверхности стены. И снова прозвучал насмешливый хохот.
   Яма изобилия!
   Какой дьявол изобрел эту адскую пытку? День за днем повторялась  та  же
история. Я был бли