дских ворот.
   Моей единственной надеждой было пробраться в город тайком, под покровом
темноты, а затем спрятаться в каком-нибудь густонаселенном  квартале,  где
будет трудно меня обнаружить.
   Я начал обходить высокую стену, высматривая, каким бы образом перелезть
через нее. Вокруг стены все деревья из  предосторожности  были  вырублены.
Несколько раз пытался я вскарабкаться на стену, но даже мои земные мускулы
не могли справиться с этим  хитро  построенным  укреплением.  На  тридцать
футов вверх стена  была  скошена  наружу,  затем  шла  перпендикулярно  на
протяжении тридцати  футов,  и,  наконец,  наверху  была  скошена  внутрь.
Поверхность ее была  скользкая,  как  полированное  стекло.  После  долгих
усилий я вынужден был признать, что, наконец, нашел  барсумскую  крепость,
которую даже я не могу одолеть.
   Я печально удалился в лес и залег у  широкой  дороги,  которая  вела  в
город с востока.



6. ГЕРОИ В КАОЛЕ

   Было уже светло, когда  я  проснулся,  разбуженный  какими-то  неясными
звуками. Казалось, будто кто-то украдкой пробирается в чаще леса.
   Открыв глаза, я увидел, что Вула, ощетинившись, смотрел по  направлению
к дороге, которой не было видно за густым кустарником.
   Первое время я ничего не мог рассмотреть, но затем  увидел,  что  между
красными,  желтыми  и  малиновыми  листьями  мелькает  что-то  лоснящееся,
зеленое. Я сделал Вуле знак, чтобы он лежал спокойно и  пополз  вперед  на
разведку.  Спрятавшись  за  ствол  толстого  дерева,  я   увидел   длинную
колеблющуюся линию зеленых воинов, прятавшихся  в  густых  зарослях  вдоль
дороги. Линия тянулась  насколько  мог  окинуть  взгляд,  и,  по-видимому,
доходила до самого Каола.
   Это могло означать  только  одно:  зеленые  воины  ожидали  выступления
отряда красных войск из ближайших ворот и лежали в засаде,  чтобы  на  них
наброситься.
   Я не присягал джеддаку Каола, но он принадлежал к той же  расе  красных
людей, что и Дея Торис, и я не мог  равнодушно  смотреть,  как  его  воины
будут перебиты жестокими демонами барсумских пустынь.
   Осторожно вернулся я к тому месту, где оставил Вулу, и знаком  приказал
ему тихо следовать за мной. Пришлось сделать значительный обход, чтобы  не
попасть в руки зеленых воинов,  но  я  благополучно  подошел  к  городской
стене.
   Направо, всего в двухстах футах от меня,  возвышались  ворота,  откуда,
очевидно, должно было выступить войско; но достичь ворот можно было только
зайдя за фланг  зеленым  воинам.  Стоило  им  заметить  меня  и  мой  план
предупредить каолян об опасности сразу потерпел  бы  крушение.  Поэтому  я
решил, что лучше бежать к другим воротам налево, которые находились в миле
от меня.
   Я знал, что известие, которое я несу, послужит мне лучшим  пропуском  в
Каол. Должен сознаться, что причиной моей осторожной тактики  было  скорее
желание пробраться в город, чем желание предотвратить  столкновение  между
зелеными и красными людьми. Как я ни люблю сражения, не могу  же  я  вечно
думать об одних удовольствиях! У меня было более важное  и  спешное  дело,
чем проливать кровь незнакомых мне воинов.
   Только бы мне пробраться за пределы городской  стены!  Там  я  надеялся
среди  смятения,  которое  последует  за  моим  известием,  найти   случай
проникнуть во дворец  Джеддака.  Я  был  уверен,  что  Матаи  Шанг  с  его
пленниками размещены во дворце.
   Но едва я сделал сотню шагов по  направлению  к  дальним  воротам,  как
услышал из-за стены мерный шум марширующего войска, бряцание оружия и визг
тотов. Я понял, что войско каолян уже двигалось к ближним воротам.
   Каждая минута была дорога! Сейчас ворота  распахнутся,  голова  колонны
выступит на дорогу, и, ничего не подозревая, попадет прямо в лапы смерти.
   Я повернул обратно и быстро  помчался  вдоль  края  просеки.  Я  мчался
своими знаменитыми прыжками, которые впервые принесли мне  известность  на
Барсуме. Прыжки в тридцать, пятьдесят, сто  футов  -  ничто  для  мускулов
сильного земного человека в разреженном воздухе Марса.
   Зеленые воины поняли, что их засада открыта.  Ближние  вскочили,  желая
перерезать мне дорогу. В  тот  же  момент  огромные  ворота  раскрылись  и
показались первые ряды краснокожих. Десятку зеленых воинов удалось  встать
между мной и каолянами, но они не имели ни малейшего представления, с  кем
имеют дело.
   Я ни на йоту не уменьшил своей скорости, а ринулся на них, нанося удары
направо и налево. Я не мог не вспомнить тогда  тех  памятных  боев,  когда
Тарс Таркас, джеддак тарков, самый могучий  зеленый  воин  Барсума,  стоял
плечом к плечу со мной, и мы вместе косили  врагов,  пока  вокруг  нас  не
вырастала груда высотой с человеческий рост.
   Когда зеленые воины перед воротами Каола начали сильно теснить меня,  я
перелетел через них и, на  манер  растительных  людей,  нанес,  перелетая,
одному из них смертельный удар по голове.
   Красные воины бежали из города по направлению  к  нам,  а  из  джунглей
навстречу им неслась дикая орда зеленых людей. Через минуту я  очутился  в
центре жестокого кровавого боя.
   Каоляне были отважны, да и зеленые воины экватора  оказались  не  менее
воинственными, чем их жестокие сородичи умеренного пояса. Не раз наступали
моменты, когда одна из сторон могла с честью отступить и,  таким  образом,
прекратить военные действия, но они неизменно возобновляли борьбу с тем же
безумным  ожесточением.  И  я  понял,  что  бой  кончится  только   полным
уничтожением той или другой стороны.
   Я, как всегда, отдался радости  битвы.  Что  мои  подвиги  не  остались
незамеченными каолянами,  доказывалось  возгласами  радостного  одобрения,
которыми они меня приветствовали.
   Если иногда кажется, что я слишком горжусь своими подвигами, то не надо
забывать, что война - мое призвание. Положим, ваше призвание - подковывать
лошадей или писать картины. Если вы делаете это лучше ваших товарищей,  то
вы просто глупы, не гордясь вашим  превосходством  над  другими.  Итак,  я
откровенно горжусь, что на обеих планетах нет более  великого  бойца,  чем
Джон Картер!
   В этот день я превзошел самого себя. Я  хотел  показать  себя  туземцам
Каола, потому что мне нужно было завоевать их сердца... и доступ в  город.
И мне не пришлось разочароваться.
   Мы сражались весь день, пока дорога не оказалась пропитанной  кровью  и
заваленной трупами. Бой велся все время  на  дороге,  то  продвигаясь,  то
отступая, но ворота в Каол ни разу  не  подверглись  серьезной  опасности.
Бывали минуты передышки, во  время  которых  мне  приходилось  вступать  в
разговор с красными людьми, в рядах которых я сражался. Один  раз  ко  мне
подошел сам джеддак Кулан Тит, положил свою руку на мое  плечо  и  спросил
мое имя.
   - Я - Дотар Соят, - ответил я, вспомнив имя,  которое  дали  мне  тарки
много лет тому назад. По их обычаю, это имя было составлено из имен первых
двух воинов, убитых мною.
   - Ты могучий воин, Дотар Соят! - сказал джеддак. - Когда день кончится,
я поговорю с тобой в большой зале аудиенций.
   Вокруг нас снова закипела битва, и нас разъединили, но я достиг своего.
С обновленными силами и с радостной душой ринулся я в сражение и бился  до
тех пор, пока последний зеленый воин не отступил к своим пустыням.
   Только когда кончилось сражение, я узнал, куда собиралось  выступить  в
тот день  красное  войско.  Оказалось,  что  Кулан  Тит  ожидал  посещения
могущественного северного  джеддака,  единственного  союзника  каолян.  Он
хотел с подобающей помпой встретить гостя на расстоянии дневного  перехода
от Каола.
   Теперь выступление оказалось отложенным до следующего утра.  Кулан  Тит
не вызвал меня сразу после боя, но послал ко мне одного из дваров, который
провел меня в удобное помещение в той части дворца,  где  жили  начальники
гвардии.
   Здесь я провел с Вулой спокойную ночь. Вула тоже сражался со мной  весь
день, как настоящая марсианская боевая собака. Такие  собаки  очень  часто
сопровождают на войне диких зеленых воинов.
   Мы оба порядком пострадали в бою, но  чудесные  целебные  мази  Барсума
оказали за ночь свое действие, и мы проснулись свежими и бодрыми.
   Я позавтракал с несколькими каолянскими командирами и  нашел,  что  они
такие же любезные и  гостеприимные  хозяева,  как  красные  люди  Гелиума,
которые славятся прекрасным воспитанием и вежливостью обращения.  Едва  мы
кончили завтракать, как явился посланник  от  Кулан  Тита  с  приглашением
явиться к нему.
   Когда я вошел в великолепный зал аудиенций, джеддак поднялся со  своего
трона и, спустившись с эстрады, пошел ко мне навстречу.  Это  было  высшее
отличие, которого обычно удостаивались только чужеземные правители.
   - Каор, Дотар Соят! - приветствовал он меня. - Я  просил  тебя  прийти,
чтобы передать тебе благодарность моего народа. Ты герой вчерашней  битвы.
Если бы ты не предупредил нас вовремя, мы наверняка попали бы  в  ловушку.
Расскажи мне о себе: из какой ты страны, и  какое  дело  привело  тебя  ко
двору Кулан Тита?
   - Я из Хастора, - ответил я.
   У меня  действительно  был  небольшой  дворец  в  этом  южном  городке,
принадлежавшем Гелиуму.
   - Мое присутствие в стране Каол, -  добавил  я,  -  вызвано  несчастным
случаем: мой аэроплан потерпел крушение на южной окраине вашего леса. А  в
то время, как я искал входа в город Каол, заметил зеленых воинов,  лежащих
в засаде и поджидающих ваши войска.
   Может быть, Кулан Тит  и  удивился  про  себя,  зачем  моему  аэроплану
понадобилось подлетать к самой границе его владений, но он  был  настолько
любезен, что не вдавался в дальнейшие расспросы.
   Во время своего разговора с джеддаком я услышал, что вошли еще какие-то
посетители. Я не видел их лиц до тех пор, пока Кулан Тит не  направился  к
ним, сделав мне знак следовать за ним. Он хотел представить их мне.
   Я повернулся и с трудом смог сохранить спокойствие: передо мной  стояли
мои злейшие враги и слушали, как Кулан Тит расточал мне хвалебные речи.
   - Святой хеккадор святых жрецов! - сказал джеддак. - Благослови  Дотара
Соята, доблестного чужеземца из далекого Хастора, чей  чудесный  подвиг  и
поразительная храбрость спасли вчера Каол.
   Матаи Шанг шагнул вперед и положил руку  на  мое  плечо.  Лицо  его  не
дрогнуло: очевидно, моя красная кожа сделала меня неузнаваемым. Он ласково
поговорил со мной и представил  меня  Туриду.  Черный  тоже,  по-видимому,
ничего  не  заметил.  Затем  Кулан  Тит,  к  моему  удовольствию,  занялся
подробными рассказами о моих подвигах  на  поле  сражения.  Самое  большое
впечатление на него произвела моя ловкость, и он снова и снова расписывал,
как я ловко раскроил противнику череп, в то время, как сам перелетал через
него.
   Мне показалось, что при  этом  рассказе  глаза  Турида  расширились  от
удивления, и  я  заметил,  что  он  несколько  раз  принимался  пристально
разглядывать меня. Не пробуждались ли в нем подозрения? А затем Кулан  Тит
вздумал еще некстати рассказать о диком калоте, который сражался со  мной,
и я увидел, что в глазах Матаи Шанга тоже мелькнуло какое-то беспокойство.
Или мне это только почудилось?
   В конце аудиенции Кулан  Тит  объявил  мне,  что  он  желает,  чтобы  я
сопровождал его в  поездке  навстречу  гостю  и  поручил  меня  командиру,
который должен был доставить мне приличные доспехи и подходящего  тота.  Я
попрощался. Матаи Шанг и Турид оба, казалось, искренне выразили  мне  свое
удовольствие, что имели случай познакомиться с таким замечательным воином.
Я вздохнул с облегчением, когда вышел из зала.  Конечно,  только  нечистая
совесть  заставила  меня  подумать,  что  враги  разгадали  мою   истинную
личность!
   Полчаса  спустя  я  выехал  из  городских  ворот   с   отрядом   войск,
сопровождавших Кулан  Тита.  Несмотря  на  мое  страстное  желание  узнать
что-нибудь о Дее Торис и Тувии из Птарса, ни во  время  моей  аудиенции  у
джеддака, ни во время моих прогулок по двору, я не видел их и ничего о них
не слышал. И все же я был убежден, что  они  должны  быть  где-то  в  этом
огромном запутанном здании, и много бы  дал,  чтобы  каким-нибудь  образом
остаться во дворце во время отсутствия Кулан Тита и провести розыски.
   К полудню мы встретились с головой отряда, навстречу которому ехали.
   Великолепный караван сопровождал иностранного джеддака;  он  растянулся
на целые мили по широкой белой  каолянской  дороге.  Авангард  состоял  из
кавалерии. Доспехи,  украшенные  драгоценными  камнями  и  металлом,  ярко
блестели на солнце. За ними двигались тысячи богато разукрашенных повозок,
запряженных огромными цитидарами.
   Эти низкие удобные колесницы двигались по две в ряд, а с  обеих  сторон
гарцевали ряды всадников. На спине у каждого  чудовищного  цитидара  сидел
юноша-возница. Повозки были полны детей и женщин,  разряженных  в  пестрые
шелка. Вся сцена воскресила в моей  памяти  мои  первые  дни  на  Барсуме,
двадцать два года назад, когда я впервые увидел живописный караван зеленых
тарков.
   Я никогда до этого не видел цитидаров на службе у  красных  людей.  Эти
животные, напоминающие допотопных мастодонтов, достигают огромной величины
и  кажутся  исполинами  даже  рядом  с  гигантскими  зеленокожими   и   их
исполинскими тотами. В сравнении же  с  относительно  небольшими  красными
людьми и мелкой породой их тотов величина цитидаров поражает.
   Животные были обвешаны блестящей сбруей и  яркими  шелковыми  попонами,
усеянными узорами из бриллиантов, жемчуга,  рубинов  и  изумрудов.  Каждая
повозка  была  разукрашена  шелковыми  знаменами,  флагами  и   вымпелами,
развевающимися на ветру.
   Впереди ехал сам джеддак на белоснежном тоте очень редкой породы, а  за
ним двигались бесконечные ряды копьеносцев,  меченосцев  и  стрелков.  Это
была действительно величественная картина!
   Караван двигался почти беззвучно.  Изредка  раздавался  звон  доспехов,
случайный визг тота или глухой гортанный клекот цитидара.
   Тоты и  цитидары  не  имеют  копыт  и  мягко  ступают  своими  плоскими
ступнями, а широкие обода колес  вылиты  из  упругой  массы,  не  издающей
никакого шума.
   Иногда звенел веселый женский смех или детская болтовня.
   Красные  марсиане   -   веселый,   радостный,   общительный   народ   в
противоположность, угрюмой, замкнутой расе зеленых людей.
   Церемония  встречи  обоих  джеддаков  заняла  целый  час,  а  затем  мы
повернули и двинулись обратно в Каол. Как раз перед  наступлением  темноты
голова колонны достигла городских стен, но, последние ряды успели вступить
в город только к утру.
   К счастью, я находился в передних рядах и, после бесконечного  банкета,
смог удалиться на покой. В эту ночь дворец  внутри  и  снаружи  был  полон
такой суматохой и суетой, что я не  посмел  начать  розыски  Деи  Торис  и
вернулся в свою комнату.
   Проходя вдоль коридоров между банкетным  залом  и  помещением,  которое
было мне отведено, я внезапно почувствовал, что  за  мною  следят.  Быстро
оглянувшись, я успел заметить какую-то фигуру, скрывшуюся в открытой двери
в ту минуту, как я обернулся. Я немедленно побежал к тому месту, но фигура
исчезла бесследно. Однако я готов был поклясться, что в тот короткий  миг,
когда она промелькнула перед моими глазами, я видел белое лицо  и  длинные
желтые волосы.
   Этот случай навел меня на неприятные размышления. Если меня не  обманул
беглый взгляд на шпиона, то значит Матаи Шанг и  Турид  не  обмануты  моим
маскарадом... А если это было так,  то  даже  большие  услуги,  которые  я
оказал Кулан Титу, не спасут меня от религиозного фанатизма.
   Но никогда опасения за будущее не мешали моему сну, а поэтому и  в  тот
вечер я бросился на шелковые одеяла, и немедленно заснул крепким сном, без
сновидений.
   Калотам доступ в самый дворец не дозволялся:  я  должен  был  поместить
Вулу в конюшне, где содержатся тоты джеддака. У него  было  удобное,  даже
роскошное помещение, но я много бы дал, чтобы он оставался со мной. И если
бы он был со мной - не случилось бы того, что произошло в эту ночь.
   Я спал, вероятно, не более четверти часа, когда внезапно  проснулся  от
ощущения чего-то холодного и  липкого,  прикоснувшегося  к  моему  лбу.  Я
немедленно вскочил на ноги и протянул  руки  вперед.  Моя  рука  коснулась
человеческого тела. Я бросился к нему, но в темноте запутался в одеялах  и
упал на пол.
   Пока я снова встал и нашел  выключатель  лампы,  мой  посетитель  успел
скрыться. Тщательный осмотр комнаты не дал мне ничего.  Кто  же  был  этот
ночной гость и по  какому  делу  ему  вздумалось  посетить  меня  в  такой
неурочный час?
   Так  как  на  Барсуме  воровство  совсем  неизвестно,  то  я   не   мог
предположить, что это был вор. Убийство, правда, очень распространено,  но
казалось маловероятным в данном случае: ведь неизвестный ночной посетитель
мог легко убить меня во сне. Я терялся в догадках и  собирался  уже  снова
заснуть, когда десяток  вооруженных  стражников  вошли  в  мое  помещение.
Дежурным командиром  был  один  из  моих  любезных  хозяев,  с  которым  я
завтракал утром. Но теперь на его лице не было и признака дружелюбия:
   - Кулан Тит приказал мне привести тебя к нему, - сказал  он  сурово.  -
Идем!



7. НОВЫЕ СОЮЗНИКИ

   Окруженный стражниками, отправился я вдоль коридоров дворца Кулан Тита,
джеддака Каола, к большому залу  для  аудиенций,  находившемуся  в  центре
огромного здания.
   Все устремили взор  на  меня,  когда  я  вошел  в  блестяще  освещенное
помещение, переполненное знатью Каола и свитой  иностранного  джеддака.  В
дальнем конце на большом возвышении стояли три трона,  на  которых  сидели
Кулан Тит и его два гостя: Матаи Шанг и чужеземный джеддак.
   В гробовом молчании прошли мы по центральному проходу и остановились  у
подножия трона.
   - Выступи со своими обвинениями, - промолвил Кулан Тит,  обернувшись  к
кому-то, стоявшему среди его свиты.
   Вышел Турид, черный датор перворожденных, и очутился лицом  к  лицу  со
мной.
   - Благородный джеддак, - начал он, обращаясь к Кулан  Титу,  -  у  меня
сразу возникло подозрение против этого инопланетянина. Твое  описание  его
дьявольской ловкости очень напоминало ловкость злейшего  врага  истины  на
Барсуме! Но, чтобы не произошло ошибки, я послал к нему  священнослужителя
твоей религии. Смотри на результат! - и Турид указал пальцем на мой лоб.
   Все глаза устремились по направлению его обвиняющего  жеста.  Казалось,
что я один не понимал, какой роковой знак запечатлен на нем.
   Начальник, стоящий со мной рядом, догадался о моем недоумении. Он вынул
из своей сумки небольшое зеркальце и подержал  его  перед  моим  лицом.  Я
взглянул - и мне сразу все стало понятно!
   На лбу моем красовалось белое пятно! Красная краска была стерта  -  это
было дело рук коварного жреца, пробравшегося ко мне ночью...
   Брови Кулан Тита сдвинулись  и  глаза  засветились  угрозой,  когда  он
взглянул на меня.
   Турид на минуту  замолк,  желая  усилить  драматический  момент  своего
разоблачения. Затем он продолжал:
   - Перед троном твоим, о, Кулан Тит! - воскликнул он, - стоит  тот,  кто
осквернил храмы богов Марса, тот, кто  поднял  целый  мир  против  древней
религии! Перед  тобой,  благородный  джеддак  Каола,  находится  сам  Джон
Картер!
   Кулан  Тит  посмотрел  на  Матаи  Шанга,  как  бы  ища  поддержки  этих
обвинений. Святой жрец кивнул головой.
   - Это действительно тот самый святотатец, - сказал он. - Он  последовал
за мной в твой дворец, Кулан Тит, с единственной целью убить меня. Он...
   - Он лжет! - перебил я его. - Кулан Тит,  выслушай  меня,  если  хочешь
знать правду! Я скажу тебе, зачем Джон Картер последовал за Матаи Шангом в
твой дворец. Выслушай меня, как выслушал я их, а затем ты сможешь  судить,
насколько мои поступки соответствуют барсумской чести.
   - Молчать! - заревел джеддак, вскочив с трона и схватившись за рукоятку
меча. - Молчать, богохульник! Кулан  Тит  не  позволит  осквернить