олстые стены смутно  виднелись  фигуры  восьми
людей - трех женщин и пяти мужчин.
   В ту же минуту, очевидно, испуганные  воем  Вулы,  они  остановились  и
оглянулись. Внезапно одна из женщин протянула ко мне руки, и даже на таком
большом расстоянии я увидел, что губы  ее  зашевелились  -  это  была  Дея
Торис, моя вечно прекрасная, вечно юная Дея Торис!
   С ней были Тувия, Файдора, ее отец, Турид и трое жрецов.  Турид  издали
погрозил мне кулаком, а двое жрецов грубо схватили за  руки  Дею  Торис  и
Тувию и повлекли их за  собой.  Минуту  спустя  они  скрылись  в  каменном
коридоре позади стеклянного лабиринта.
   Говорят, что любовь слепа. Но такая  великая  любовь,  как  любовь  Деи
Торис, узнала меня даже под личиной жреца, которую  я  на  себя  надел,  и
сквозь туманную даль хрустального лабиринта!



4. ПОТАЙНАЯ БАШНЯ

   У  меня  нет  желания  рассказывать  вам  монотонные  приключения   тех
утомительных дней, в течение которых Вула и я совершали свой  путь  сквозь
стеклянный лабиринт,  сквозь  темные,  извилистые  подпочвенные  ходы  под
долиной Дор и Золотых Скал, пока, наконец, не вышли на склоны горы Оц, как
раз над долиной потерянных душ.  Это  жалкое  чистилище  Барсума  населено
несчастными, которые не решились продолжать паломничество в долину  Дор  и
не могли вернуться в страну внешнего мира, откуда они пришли.
   Здесь след похитителей Деи Торис вел вдоль подножия гор,  через  крутые
обрывы, по краю страшных пропастей, иногда заводил меня  опять  в  долину,
где мне не раз приходилось сражаться.
   Наконец мы подошли к узкому ущелью, которое с каждым шагом делалось все
круче  и  непроходимее,  пока  не  очутились  перед   могучей   крепостью,
смыкавшейся с высокими скалами.
   Это было тайное убежище Матаи Шанга,  отца  жрецов.  Здесь,  окруженный
горсткой правоверных, жил хеккадор древней веры, некогда властвовавшей над
всем Барсумом. Отсюда посылал он свои духовные  наставления  тем  немногим
народам, которые упорно продолжали держаться старой религии.
   Солнце  заходило,  когда  мы  подошли  к  неприступным  стенам   старой
крепости. Опасаясь быть замеченным, я спрятался с Вулой за гранитную глыбу
в зарослях колючего  красного  кустарника,  который  покрывает  бесплодные
склоны Оца.
   Мы лежали в кустах, пока не наступила полная темнота. Тогда я выполз  и
приблизился к крепостным стенам.
   По небрежности ли,  или  из  сознания  полной  неприступности  убежища,
массивные  ворота  оказались  приоткрытыми.  За  ними   виднелась   группа
стражников, весело смеющихся и занятых одной из непонятных мне  барсумских
игр. Ни один из них не принадлежал к партии, сопровождавшей Матаи Шанга  и
Турида. Поэтому, вполне полагаясь на свой маскарад, я смело  прошел  через
ворота и подошел к ним.
   Люди прекратили игру и взглянули  на  меня  без  признаков  подозрения.
Точно так же взглянули они на Вулу, недовольно ворчавшего.
   - Каор! - произнес я марсианское приветствие.
   Воины встали и поздоровались со мной.
   - Я только что прибыл с Золотых Скал, - продолжал  я,  -  и  мне  нужна
аудиенция у хеккадора Матаи Шанга.
   Где я могу найти его?
   - Следуй за мной, - сказал  один  из  стражников  и  повел  меня  через
внешний двор ко второй крепостной стене.
   Не знаю почему, удивительная легкость, с которой мне  удалось  обмануть
их, не возбудила во мне никаких подозрений. Вероятно, мои мысли  еще  были
полны мимолетным видением моей возлюбленной, и ни для чего иного  не  было
места в моей голове. Как бы то ни было, но  факт  то,  что  я  беспечно  и
добровольно последовал за своим провожатым прямо в объятия смерти.
   Позже я узнал,  что  шпионы  предупредили  жрецов  о  моем  приходе  за
несколько часов до того, как я  достиг  крепости.  Ворота  были  оставлены
открытыми нарочно, чтобы заманить меня. Стражники великолепно сыграли свою
роль. И я, опытный воин, прошедший через столько  опасностей,  попал,  как
мальчишка, в расставленную мне ловушку!
   В дальнем углу двора виднелась узкая дверь; сторож вынул ключ и отворил
ее, затем, отступив назад, он жестом пригласил меня и сказал:
   - Матаи Шанг во внутреннем дворе.
   Я спокойно вошел с Вулой в открытую дверь, и она быстро захлопнулась за
нами. Насмешливый хохот, донесшийся из-за толстой стены  после  того,  как
щелкнул замок, был первым предупреждением, что все не так гладко, как  мне
представлялось.
   Я очутился в маленькой круглой комнате внутри стены. Передо  мной  была
дверь, которая, по всей вероятности, вела во  внутренний  двор.  Минуту  я
колебался. Во мне возникли подозрения. Однако,  пожав  плечами,  я  открыл
дверь и шагнул во внутренний двор, освещенный факелами.
   Прямо против меня возвышалась массивная башня высотой в  триста  футов.
Она была красивой архитектуры в новом барсумском стиле; вся поверхность ее
была покрыта орнаментом сложного, вычурного рисунка.  На  высоте  тридцати
футов находился широкий балкон, на котором действительно стоял Матаи Шанг.
С ним вместе стояли Турид, Файдора, Тувия и Дея Торис - обе последние были
закованы. Несколько воинов-жрецов охраняли их.
   Когда я вышел во двор, все глаза  стоящих  на  балконе  устремились  на
меня. Злая усмешка искривила тонкие губы Матаи  Шанга.  Турид  бросил  мне
какое-то оскорбление и с фамильярным видом, положил  руку  на  плечо  моей
возлюбленной. Я увидел, как с яростью тигрицы  обернулась  она  к  нему  и
нанесла сильный удар своими цепями.
   Он, наверное, прибил бы ее, если бы не вмешался Матаи Шанг. Я сразу  же
заметил, что оба союзника казались не слишком дружески расположенными друг
к другу. Матаи  Шанг  надменно  и  властно  обратился  к  перворожденному,
объяснив ему, что принцесса Гелиума является его личной  собственностью  и
никто другой трогать ее не смеет. В обращении Турида с  бывшим  хеккадором
тоже не было заметно особого почтения.
   После того, как недоразумение на балконе было ликвидировано, Матаи Шанг
обратился ко мне:
   - Человек Земли, - сказал он, - ты заслужил более страшную  казнь,  чем
та, к которой наша слабая власть может приговорить тебя. Но  чтобы  смерть
твоя сегодня была вдвое горше, знай, что как только ты умрешь, твоя  вдова
сделается на целый марсианский год женой Матаи Шанга, хеккадора жрецов.  К
концу же этого срока, как полагается по нашему обычаю, она будет  смещена.
Но  она  не  будет  вести  спокойной  и  почетной  жизни  высшей  жрицы  в
какой-нибудь святой  обители,  как  это  обычно  делается.  Она  сделается
предметом забавы моих  помощников  и,  может  быть,  твоего  врага  датора
Турида.
   Он остановился и ожидал, очевидно, взрыва ярости с  моей  стороны,  что
еще больше увеличило бы сладость его мести. Но  я  не  доставил  ему  этой
радости. И поэтому вызвал его ярость  и  увеличил  его  ненависть.  Я  был
уверен, что в случае моей смерти Дея Торис найдет способ  умереть  раньше,
чем им удастся опозорить ее.
   Из всех святынь, которые жрецы почитают, самым святым является для  них
желтый парик, прикрывающий их лысую голову, и золотой обруч с  драгоценным
камнем, обозначающим принадлежность к десятому циклу.  Зная  это,  я  снял
парик и обруч с головы и с пренебрежением бросил их на плиты двора.  Затем
я спокойно вытер ноги о желтые кудри, а когда с  балкона  раздались  крики
бешенства, я плюнул прямо на священную диадему.
   Матаи Шанг затрясся от гнева, но на губах Турида промелькнула довольная
улыбка. Для него эти предметы не были священными. Боясь, что мой  поступок
доставил ему слишком много удовольствия, я воскликнул:
   - Я поступил так же со святынями Иссы, вашей шарлатанской богини вечной
жизни, перед тем, как бросил ее саму на растерзание толпы.
   Эти слова прекратили веселье Турида. Он был одним из любимцев Иссы.
   - Покончим с этим богохульником! -  вскричал  он,  обернувшись  к  отцу
жрецов.
   Матаи Шанг встал и, перегнувшись через перила балкона,  издал  зловещий
клич. Подобный клич  раздавался  в  былые  времена  на  маленьком  выступе
Золотых Скал, выходящем на долину Дор: жрецы  созывали  им  полчища  белых
обезьян  и  растительных  людей  к   нападению   на   несчастные   жертвы,
приплывающие по таинственной реке Исс к мертвому озеру Корус.
   - Выпустите смерть! - закричал отец жрецов.
   Немедленно внизу башни открылись двенадцать дверей и двенадцать злобных
бенсов выскочили во двор.
   Не в первый раз встречался я  лицом  к  лицу  со  свирепым  марсианским
львом, но мне никогда не приходилось видеть перед собой целую дюжину их...
Несмотря на помощь Вулы, в такой неравной  борьбе  мог  быть  только  один
исход.
   Ослепленные светом факелов, звери на  минуту  остановились.  Но  вскоре
глаза их привыкли к свету, они увидели меня и Вулу и,  ощетинив  гривы,  с
глухим ревом приблизились к нам, размахивая своими сильными хвостами.
   В последнюю минуту своей жизни я бросил прощальный взгляд на Дею Торис.
Ее прекрасное лицо выражало ужас. Глаза наши встретились, она протянула ко
мне руки и бросилась бы вниз, если бы  стражники  силой  не  удержали  ее.
Когда бенсы были уже близко  от  меня,  она  отвернулась  и  закрыла  лицо
руками.
   Внезапно мое внимание было  привлечено  Тувией  из  Птарса.  Прекрасная
девушка перегнулась через перила балкона, глаза ее  возбужденно  сверкали.
Через минуту бенсы набросятся на меня, а лицо  Тувии  совсем  не  выражало
печали. Я не мог понять загадочного взгляда красной девушки. Я  знал,  что
выражение ее лица не могло означать радости при  виде  страшной  трагедии,
которая  должна  была  вскоре  разыграться.  Оно  имело  какое-то  скрытое
значение.
   На мгновение у меня мелькнула мысль положиться на свои земные мускулы и
спастись от бенсов,  прыгнув  на  балкон.  Но  как  решиться  оставить  на
съедение страшным зверям своего верного Вулу? Оставлять в беде товарища на
Барсуме не принято, да это и не в характере Джона Картера.
   Я только тогда понял причину возбуждения Тувии, когда с ее губ сорвался
тихий мурлыкающий напев. Однажды я уже слышал его, когда Тувия созвала  им
свирепых бенсов и повлекла их за собой, как пастушка ведет стадо послушных
ягнят.
   При первых звуках  странной  мелодии  бенсы  остановились  и  повернули
головы, желая найти источник знакомого зова. Вскоре  они  увидели  красную
девушку на балконе и, повернувшись к ней, радостно зарычали.
   Стражники подскочили к Тувии, чтобы оттащить  ее,  но  прежде,  чем  им
удалось сделать это,  она  успела  крикнуть  зверям.  Все  как  один,  они
повернули и спокойно направились в свои помещения.
   - Тебе нечего их больше бояться, Джон Картер, - воскликнула она. -  Они
не причинят никакого вреда ни тебе, ни Вуле.
   Это все, что мне нужно было знать! Теперь ничто не мешало мне  прыгнуть
на балкон. Я взял разбег, высоко подскочил и ухватился  за  нижний  выступ
балкона. На балконе поднялось дикое смятение.  Матаи  Шанг  отшатнулся,  а
Турид подскочил с обнаженным мечом, чтобы столкнуть меня вниз.
   Снова Дея Торис размахнулась своими тяжелыми оковами  и  отогнала  его.
Тогда Матаи Шанг грубо схватил ее за талию и потащил в башню.
   Минуту Турид колебался, но затем, как бы боясь, что отец жрецов  убежит
от него с Деей Торис, тоже бросился за ними следом.
   Одна Файдора сохранила присутствие духа. Она приказала двум  стражникам
скорее  увести  Тувию,  остальным  она  велела  остаться  и  помешать  мне
следовать за Деей Торис. Потом она обернулась ко мне и воскликнула:
   - Джон  Картер!  В  последний  раз  Файдора,  дочь  святого  хеккадора,
предлагает тебе свою любовь. Прими ее - и твоя принцесса будет  возвращена
ко двору ее деда, а тебя ожидает счастье. Ты не можешь спасти  ее  теперь.
Откажись - и твою Дею Торис достигнет судьба, которой угрожал ей мой отец.
   Они уже достигли места, куда даже ты  не  сможешь  добраться.  Если  ты
отвергнешь меня - тебя ничто не спасет! Дорогу в  крепость  святых  жрецов
тебе облегчили, но отсюда тебе выхода нет. Отвечай же!
   - Ты уже знала мой ответ, Файдора, -  ответил  я,  -  еще  раньше,  чем
произнесла свои слова. Дорогу! - закричал  я  стражнику.  -  Джон  Картер,
принц Гелиума, хочет пройти!
   С этими словами я перепрыгнул  через  низкую  балюстраду  балкона  и  с
обнаженным мечом встал, ожидая врагов.
   Их было трое. Файдора, вероятно, догадалась, каков будет  исход  битвы.
Она  повернулась  и  убежала  в  ту  минуту,  когда  я  отказался  от   ее
предложения.
   Стражники  не  ожидали  нападения.  Они  бросились  на  меня  все  трое
одновременно, и в этом было мое спасение.  Узкий  балкон  не  позволял  им
развернуться, они толкались и мешали друг другу. А  передний  из  них  сам
напоролся на мой меч.
   Вид крови пробудил во мне старый боевой пыл. Меч  летал  по  воздуху  с
быстротой и  точностью,  которая  приводила  в  отчаяние  двух  оставшихся
жрецов. Когда, наконец, я поразил одного из них, другой  бросился  бежать.
Надеясь, что он побежит вслед за  теми,  кого  я  искал,  я  не  стал  его
удерживать и опрометью бросился за ним. Лестница привела нас  в  небольшую
комнату, стены которой были глухие, за исключением одного окна, выходящего
на скалы Оца и долину потерянных душ.
   Здесь, обезумевший от ужаса, жрец подскочил  к  стене,  противоположной
окну, и стал отчаянно царапать ее. Я сразу понял, что здесь был, вероятно,
потайной выход из комнаты и приостановился, чтобы дать ему открыть  дверь.
Мне не нужна была смерть этого несчастного слуги - я  хотел  только  найти
путь к Дее Торис.
   Но несмотря на все его усилия, стена не  поддавалась,  и  он,  наконец,
отступился и повернулся ко мне.
   - Иди своей дорогой, жрец, - сказал я ему, указывая на  лестницу.  -  У
меня нет злобы против тебя, и твоя жизнь мне не нужна. Ступай!
   Вместо ответа он бросился на меня с мечом. Это было так неожиданно, что
я чуть не упал от первого удара. Ничего не оставалось, как  дать  ему  то,
что он искал, и как можно скорее. Ведь в это  время  Матаи  Шанг  и  Турид
убегали с Деей Торис и Тувией!
   Жрец  был  искусным  бойцом,   а   главное   необыкновенно   хитрым   и
неразборчивым в  средствах.  Казалось,  что  он  никогда  не  слышал,  что
существуют определенные правила поединка, переступить которые не осмелился
бы ни один честный барсумский боец. Он дошел даже до того, что  стащил  со
своей  головы  священный  парик  и  бросил  его  мне  в  лицо,  когда  ему
понадобилось ослепить меня, прежде чем нанести решительный удар.
   Но это ему не удалось - я вывернулся. Мне не раз приходилось  сражаться
со жрецами, и хотя никто из них не рисковал прибегнуть к  этому  трюку,  я
знал, что это самые бесчестные, самые  предательские  бойцы  на  Марсе,  а
потому всегда был настороже в ожидании какого-нибудь  нового  дьявольского
приема.
   Но, наконец, он перешел всякие границы. Он вытащил свой  кинжал,  кинул
его в меня наподобие метательного копья, а сам бросился на меня  с  мечом.
Простым круговым движением я поймал летящий кинжал и отбросил  его  далеко
назад, так, что он со звоном упал и ударился о стену. Сам же я отскочил  в
сторону и, когда мой противник стремительно пронесся мимо меня, нанес  ему
смертельный удар.
   Меч вонзился в тело жреца по самую рукоятку, и он  с  отчаянным  воплем
рухнул на пол.
   Я бросился к стене, через которую жрец пытался пройти. Мне  нужно  было
во что бы то ни стало найти секрет замка, но, сколько я не пытался,  стена
не трогалась. В отчаянии я попытался разбить камень, но он  мог  выдержать
какие угодно натиски. В спокойном и  непоколебимом  упорстве  безжизненной
материи чудился какой-то осмысленный вызов.  Действительно,  я  готов  был
поклясться, что услышал из-за стены слабый насмешливый хохот.
   Видя бесплодность своих усилий, я подошел к единственному окну комнаты.
   Склоны горы Оц и далекая долина не заключали в себе ничего,  что  могло
бы вызвать мой интерес. Но громоздящиеся надо  мною  стены  башни,  сплошь
покрытые орнаментами, привлекли мое внимание.
   Где-то внутри этой каменной громады скрывали от меня Дею  Торис!  Может
быть, эта стена - единственный путь, по которому я могу к  ней  добраться.
Риск был большой, но ведь дело шло о судьбе  самой  замечательной  женщины
всего мира.
   Я взглянул вниз. Огромные зубчатые глыбы гранита лежали,  как  парапет,
на краю страшной пропасти, над которой высилась башня. Стоило сделать одно
неловкое движение, стоило пальцам на секунду  ослабнуть  -  верная  смерть
ждала меня или на гранитных глыбах, или на дне пропасти!
   Однако другого пути не было! Должен сознаться, что я слегка  вздрогнул,
когда перешагнул на внешний выступ окна и начал свой отчаянный подъем.
   К своему ужасу, я заметил,  что  в  отличие  от  орнаментов  гелиумских
зданий, края всех орнаментов этой башни были закруглены, так что держаться
за них было очень неудобно.
   В пятидесяти футах  надо  мной  начинались  ряды  выступающих  каменных
рустов. Они шли вокруг башни, на расстоянии двух футов друг от друга.  Так
как каждый руст выступал на четыре или пять дюймов над поверхностью башни,
то они представляли сравнительно легкий путь для подъема. Если бы только я
мог достигнуть первых рядов!
   Медленно, с трудом карабкался я все выше, стараясь  добраться  до  ряда
нижних окон. Оттуда я надеялся найти уже более легкий  путь.  Моментами  я
так слабо держался  за  толстые  круглые  края  орнамента,  что  случайный
кашель, чиханье  или  легкое  дуновение  ветерка  могли  сбросить  меня  в
глубину.
   - Наконец я достиг высоты, где мои руки  смогли  уцепиться  за  выступы
ближайшего окна. Я уже собирался вздохнуть с облегчением, когда сверху  из
раскрытого окна до меня донеслись голоса.
   - Он никогда не сможет разгадать секрета дверного замка...  -  Это  был
голос Матаи Шанга. - Идем скорей к верхнему ангару. Нам нужно быть  далеко
на севере раньше, чем он найдет другой путь, - хотя последнее кажется  мне
невозможным.
   - Все возможно для этого проклятого калота, - ответил другой  голос,  в
котором я узнал голос Турида.
   - Тогда поспешим, - сказал Матаи Шанг. - Но на всякий случай я  оставлю
здесь двух стражников, которые должны будут охранять эту  лестницу.  Потом
они последуют за нами на другом аэроплане и догонят нас в Каоле.
   Мои протянутые вверх руки не зацепились за следующий выступ у окна. При
первых звуках голосов я весь сжался, судорожно цепляясь за  выступ  руста.
Если бы меня сейчас увидел Турид! Ему стоило только наклониться из окна  и
острием меча столкнуть меня в бездну...
   Вскоре  звук  голосов  сделался  слабее,  и  я  снова  возобновил  свой
рискованный подъем. Он стал еще труднее, потому что теперь  я  должен  был
карабкаться, старательно избегая окон.
   Матаи Шанг упомянул об ангаре и аэроплане -  это  указывало,  что  моим
назначением должна была стать крыша здания, и я  бодро  принялся  лезть  к
этой далекой цели. Самая опасная и трудная часть подъема все же  была  уже
сделана, и я с облегчением почувствовал под руками последние ряды рустов.
   В десяти футах от крыши стена слегка наклонялась внутрь. Ползти  наверх
стало здесь легче, и вскоре  мои  усталые  пальцы  ухватились  за  верхний
карниз. Когда глаза мои очутились над поверхностью крыши, то я увидел, что
аэроплан уже готов к отлету. На палубе уже находились Матаи Шанг, Файдора,
Дея Торис, Тувия и несколько жрецов-воинов. Турид стоял рядом с аэропланом
и собирался перейти на палубу.
   Он был не более чем в десяти шагах от меня и смотрел в  противоположном
направлении. Когда голова моя приподнялась над карнизом крыши, он случайно
обернулся ко мне. Наши глаза встретились, на его лице появилась  злорадная
улыбка, и он подскочил ко мне, пока я старался перелезть через карниз.
   Дея Торис, очевидно,  тоже  увидела  меня,  потому  что  она  испустила
пронзительный крик предостережения. В ту же минуту Турид размахнулся ногой
и нанес мне сильный удар прямо в лицо. Я пошатнулся, как сраженный бык,  и
упал навзничь через карниз крыши.