руто  поднимался  наверх.  Вода
бурлила уже около моего пояса.
   Паника начинала овладевать людьми, шедшими впереди меня.
   Нужно было немедленно что-то предпринять. Еще момент  -  и  в  безумном
страхе они бросятся вперед, произойдет свалка, и масса народу погибнет.
   Я громко приказал последним рядам:
   - Отзовите назад  последние  двадцать  пять  рот,  здесь  есть  путь  к
спасению. Вернитесь и следуйте за мной.
   Тридцать рот последовали моему приказанию и вернулись; около трех тысяч
человек поспешило к коридору, который я им указал.
   При проходе первой роты я предупредил командира прислушиваться  к  моей
команде и ни под каким видом не отваживаться выходить наружу, прежде чем я
не подойду к нему и не выйду первым.
   Я прибавил:
   - Если я не подойду, вы будете знать, что я умер, прежде чем смог дойти
до вас.
   Командир поклонился и пошел. Солдаты быстро мелькали  мимо  меня.  Вода
поднялась до груди. Люди  спотыкались,  барахтались,  падали.  Многих  мне
удалось схватить и вновь поставить на ноги,  но  я  был  один  перед  этой
непосильной задачей, и  многие  солдаты  были  снесены  бурлящим  потоком.
Наконец командир десятой роты занял  пост  около  меня.  Это  был  храбрый
солдат по имени Гур Тус; он помог мне поддерживать подобие  порядка  среди
совершенно перепуганных солдат и спасать утопающих.
   Затем к нам присоединились еще два  офицера,  и  после  этого  ни  один
человек не  погиб  из  последних  сотен,  которые  проходили  из  главного
коридора в боковой.
   Проходила последняя рота. Вода доходила нам до шеи, но мы схватились за
руки и оставались на нашем посту, пока последний солдат не исчез в боковом
проходе. Здесь пол сразу круто поднимался, так что через  несколько  футов
мы уже вышли из воды.
   Несколько минут мы быстро продвигались, и  я  надеялся,  что  этот  ход
скоро выведет нас в храм Иссы. Внезапно далеко впереди  я  услышал  крики:
"Пожар!" За ним сразу раздались вопли ужаса и  громкая  команда  офицеров,
старавшихся, очевидно, вывести  людей  из  какого-то  опасного  положения.
Вскоре можно было различить крики:  "Они  подожгли  проходы!  Мы  окружены
огнем и водой! Спаси нас, Джон Картер! Мы задыхаемся!" Вслед за этим клубы
густого удушливого дыма заволокли туннель,  и  мы,  задыхаясь,  принуждены
были отступить.
   Оставалось только искать нового выхода. Огонь и дым были в  тысячу  раз
страшнее воды, а поэтому я кинулся в первую попавшуюся галерею, где  можно
было вздохнуть.
   Я снова стал у входа в нее в то время, как солдаты спешили мимо меня  в
новый проход. Пробежало около двух тысяч человек, но я не знал,  наверное,
все ли спаслись, и, желая в этом убедиться,  я  быстро  побежал  вверх  по
направлению к пламени, тусклый блеск которого виднелся далеко впереди.
   Было нестерпимо душно, но огонь достаточно освещал коридор, чтобы я мог
убедиться, что ни один солдат не лежит между мной и завесой  пламени.  Что
было за ней, я не знал, но ни один человек не мог бы  пройти  живым  через
этот огненный ад.
   Удовлетворив чувство  долга,  я  повернул  назад  и  быстро  побежал  к
коридору, через который спаслись мои солдаты. Однако,  к  моему  ужасу,  я
нашел, что мое отступление с этой стороны невозможно:  массивная  стальная
решетка, очевидно, спущенная сверху, перегораживала проход.
   Что наши главные передвижения известны перворожденным, сомневаться было
нельзя. Нападение их флота  накануне  доказывало,  что  за  нами  следили.
Нельзя было также считать случайностью остановку насосов в Омине  и  пожар
как раз в том коридоре, по которому мы продвигались.
   Во всех этих действиях чувствовался хорошо обдуманный план.
   Но спуск стальной решетки с целью загнать  меня  между  огнем  и  водой
указывал на то, что какие-то  таинственные  глаза  неотступно  следуют  за
нами. Как мог я надеяться  спасти  Дею  Торис!  Мне  приходилось  бороться
против невидимых врагов, от которых не ускользало ни  одно  мое  движение.
Как я бранил себя за то, что рискнул пуститься в эти подпочвенные туннели!
Я должен был догадаться, что они были ловушкой! Теперь я видел,  насколько
лучше было бы не разъединять наших сил, а произвести  общее  нападение  на
храм со стороны долины! Весьма возможно, что мы победили бы перворожденных
и освободили Дею Торис.
   Дым огня гнал меня все дальше и дальше обратно к воде, журчание которой
я уже различал в темноте. Мрак  был  полнейший.  Солдаты  унесли  с  собой
факелы, а коридор этот не освещался фосфорическим блеском, как те, которые
лежали на более низком уровне и были высечены в  фосфоресцирующей  породе.
Это обстоятельство убеждало меня,  что  я  недалеко  от  верхних  галерей,
лежащих непосредственно под храмом.
   Наконец, я почувствовал под ногами холодное прикосновение воды.  Густой
дым настигал меня  сзади.  Страдания  мои  были  невообразимы.  Оставалось
выбрать более легкую смерть, а потому я двинулся по  коридору,  пока  воды
Омина не сомкнулись вокруг меня, и я поплыл в полнейшем мраке. Куда?
   Инстинкт  самосохранения  силен  в  человеке  даже  тогда,   когда   он
чувствует, что неотвратимая смерть висит  над  его  головой.  Я  продолжал
медленно плыть, каждую минуту ожидая,  что  моя  голова  коснется  потолка
коридора. Это означало бы, что я достиг своего предела - того  места,  где
мне суждено навеки погрузиться в безвестную могилу.
   К моему  удивлению,  я  достиг  главного  коридора,  и  все  еще  между
поверхностью воды  и  потолком  оставался  воздух.  Я  повернул  вверх  по
главному коридору по тому направлению, куда полчаса назад прошел  Картерис
с головной колонной. Я знал, что  приближаюсь  к  тому  месту,  где  снова
почувствую почву под  ногами.  Снова  надеялся  я  достичь  храма  Иссы  и
прекрасной пленницы, печально томившейся там.
   Но как раз в ту минуту,  когда  я  был  полон  надежд,  я  почувствовал
сотрясение от удара головой о верхние своды. Случилось самое  худшее,  что
могло приключиться. Я попал на одно из тех редких мест,  где  подпочвенный
туннель внезапно опускался на более низкий уровень.  Я  знал,  что  где-то
впереди он снова должен подняться, но что мне было до  этого?  Я  ведь  не
знал, на каком протяжении он был затоплен водой до верха.
   Был один слабый шанс, и я  ухватился  за  него  с  отчаянием.  Наполнив
легкие воздухом, я  нырнул  в  глубину  затопленного  коридора.  Время  от
времени я поднимался с протянутой рукой и исследовал свод  над  собой,  но
каждый раз убеждался, что вода доходит до самого свода.
   Мои легкие отказывались служить. Я чувствовал, что долго не выдержу,  а
о возвращении обратно нечего было и думать. Я знал наверное, что вернуться
назад, к тому месту, где я нырнул, сил у меня не хватит.
   Смерть глядела мне прямо в глаза. Никогда не чувствовал я так близко ее
ледяные объятия.
   Собрав остатки  быстро  убывающих  сил,  я  делал  последние  отчаянные
усилия. В изнеможении поднялся я последний раз. Я  уже  совсем  задыхался.
Легкие не выдерживали. Я глубоко вздохнул, ожидая, что вода хлынет в них и
наступит конец, но вместо этого почувствовал живительное  дыхание  свежего
воздуха. Я выплыл!
   Несколькими бросками достиг я места, где мои ноги смогли коснуться пола
и вскоре совсем выбрался из воды и, как безумный, бросился вдоль коридора.
Если я не мог спасти Дею Торис, я решил по крайней мере отомстить за  нее.
Конечно, удовлетворить мое чувство мести могла только смерть Иссы, злобная
сила которой была причиной всех страданий на Барсуме.
   Наконец я очутился перед какой-то дверью, которая могла быть выходом  в
храм. Она  выходила  на  правую  сторону  коридора,  который  шел  дальше,
вероятно, ведя к другим выходам.
   Выбирать не имело смысла. Разве я знал, куда  они  ведут?  Поэтому,  не
дожидаясь того, чтобы мое присутствие снова было открыто, я быстро взбежал
вверх по короткому крутому подъему и толкнул дверь,  находящуюся  в  конце
его.
   Дверь медленно подалась внутрь, и я одним прыжком очутился  в  комнате.
Рассвет еще не наступил, но помещение было ярко освещено. На низком  ложе,
в дальнем углу комнаты, лежала какая-то спящая  фигура.  Судя  по  роскоши
драпировки и по богатой  обстановке,  можно  было  предположить,  что  это
помещение каких-то жрецов, быть может, самой Иссы.
   При этой мысли кровь закипела у меня в  жилах.  Что,  если  судьба  так
милостива ко мне, что сама отдает в руки  эту  отвратительную  старушонку?
Имея ее заложницей,  я  могу  заставить  перворожденных  принять  все  мои
требования. Осторожно направился я к лежащей фигуре. Я подходил все  ближе
и  ближе,  но  не  прошел  и  половины  комнаты,  как  фигура  вздрогнула,
приподнялась и взглянула мне прямо в лицо. Я подскочил к ней.
   Сперва на чертах женщины,  очутившейся  передо  мной,  отразился  ужас,
затем изумленное недоверие, наконец, надежда и радость.
   Сердце стучало у меня  в  груди,  к  глазам  подступили  слезы.  Слова,
стремившиеся сорваться горячим потоком, замерли у меня на устах. Я раскрыл
объятия и прижал к груди ту, которую я так обожал - мою  несравненную  Дею
Торис!



22. ПОБЕДА И ПОРАЖЕНИЕ

   - Джон Картер! Джон Картер! - повторяла  она,  положив  голову  на  мое
плечо и прерывая слова рыданиями. - Даже теперь я еле верю  своим  глазам.
Когда Тувия рассказала мне, что ты вернулся на Барсум, я слушала ее  и  не
понимала. Я не могла поверить, что  такое  счастье  выпало  на  мою  долю.
Наконец, когда я поняла, что это правда, и узнала, в каком страшном  месте
я нахожусь в плену, я начала сомневаться чтобы даже ты смог меня выручить.
Дни шли, проходил месяц за месяцем, не принося никаких известий о тебе,  и
я уже покорилась своей судьбе. А теперь  ты  здесь!  Я  едва  могу  верить
этому. Час тому назад я услышала шум борьбы внутри дворца. Я не знала, что
он  обозначает,  но  в  глубине  души  надеялась,  что  это  гелиумцы  под
предводительством моего Джона Картера; но скажи мне, что с нашим сыном?
   - Он был со мной час назад, - ответил я.  -  Вероятно,  это  его  отряд
сражается в пределах храма. А где Исса? - спросил я внезапно.
   - Она послала меня под охраной в эту комнату как раз перед началом  боя
и сказала, что пошлет за мной потом. Она казалось очень разгневанной и как
будто объятой ужасом.  Я  никогда  не  видела  ее  такой  нерешительной  и
растерянной. Теперь я понимаю, вероятно, она узнала, что приближается Джон
Картер, принц Гелиума, чтобы потребовать у нее ответа  за  пленение  своей
принцессы.
   Шум борьбы, бряцание оружия, крики и топот голых ног доносились  к  нам
со всех сторон. Я знал, что мое присутствие там необходимо,  но  никак  не
мог решиться оставить Дею Торис одну и не  решался  взять  ее  с  собой  в
сумятицу и опасность сражения.
   Наконец я вспомнил о подпочвенных галереях, откуда я только что  вышел.
Почему бы не спрятать ее там, пока я не вернусь и не увезу ее навсегда  из
этого страшного места? Я объяснил ей свой план. Она прижалась ко  мне  еще
крепче.
   - Я даже на минуту не могу  теперь  перенести  разлуки  с  тобой,  Джон
Картер, - сказала она. - Мне так страшно при мысли, остаться одной  здесь,
где меня может найти это ужасное существо. Ты ее знаешь!  Никто  не  может
представить  себе  ее  свирепой  жестокости,  кто  не  был  свидетелем  ее
ежедневных поступков в продолжении более полугода. Я не могла верить  даже
тому, что видела собственными глазами!
   - В таком случае я не покину тебя, моя дорогая, - ответил я ей.  Минуту
она молчала, затем притянула меня к себе и поцеловала.
   - Иди, Джон Картер! Там наш сын и солдаты Гелиума  сражаются  за  меня.
Где они, там должен быть и ты. Мне не следует думать о себе. Спрячь меня в
пещеру и иди. Я повел ее к двери, через которую вошел из нижнего коридора.
Здесь я прижал ее к себе и, хотя  сердце  мое  разрывалось  и  было  полно
мрачных предчувствий, еще раз крепко поцеловал и закрыл за ней дверь.
   Без дальнейших колебаний бросился я из комнаты туда,  откуда  доносился
грохот борьбы. Едва пробежал я шесть комнат, как попал на место  сражения.
Чернокожие столпились у входа в большой зал и  старались  преградить  путь
отряду красных людей во внутренние пределы храма.
   Выйдя изнутри, я оказался у них в тылу и, не думая об их численности  и
о  безрассудной  отваге  моей  попытки,  я  быстро  перебежал  комнату   и
набросился с мечом на их задние ряды.
   - За Гелиум! - крикнул  я  громко,  нанося  первый  удар,  а  затем  на
пораженных воинов как дождь посыпались удар за ударом. Звук  моего  голоса
поднял дух красных, и с криками: "Джон Картер! Джон  Картер!"  -  они  так
успешно усилили свой натиск, что прежде чем чернокожие  смогли  оправиться
от своего замешательства, их ряды были прорваны и красные люди ворвались в
зал.
   Сражение,  происшедшее  там,  достойно  быть  занесенным  на   скрижали
барсумской истории. Пятьсот человек бились здесь, красные  против  черных.
Никто не просил пощады и никто не давал ее.
   Я думаю, мы все понимали,  что  от  исхода  этого  боя  будет  навсегда
зависеть положение обеих рас на Барсуме. Это была борьба  между  старым  и
новым миром, но я ни  разу  не  усомнился  в  ее  исходе.  Я  сражался  за
торжество красных людей Барсума и за полное  освобождение  их  от  рабства
безобразного суеверия.
   Пол был залит кровью и  завален  убитыми  до  такой  степени,  что  нам
приходилось становиться на них, чтобы продолжать бой. В разгаре борьбы мне
пришлось повернуться к большим  окнам,  выходящим  в  сады  Иссы,  -  и  я
затрепетал от радости.
   - Взгляните, перворожденные! - вскричал я торжествующе. - Взгляните!
   На минуту бой прекратился. Все глаза обратились по направлению, которое
я указывал, и перворожденные увидели картину, которая вероятно, показалась
им плодом дикой фантазии.
   Поперек  всего  сада,  от  края  до  края,  стояли  колеблющиеся   ряды
чернокожих, которых  теснила  огромная  орда  зеленых  воинов,  верхом  на
могучих тотах. В то время, как  мы  смотрели,  один  зеленый  воин  выехал
вперед из задних рядов и громко отдал  какой-то  приказ  своему  страшному
легиону.
   Это был Тарс Таркас, джеддак Тарка. Он  взял  наперевес  свое  огромное
сорокафутовое копье, и воины его сделали то же. Тогда мы  поняли  значение
его команды. Всего несколько саженей отделяло  теперь  зеленых  воинов  от
черных рядов.  Еще  слово  великого  тарка  -  и  с  диким  боевым  кличем
кочевников бросились  зеленые  воины  в  атаку.  С  минуту  перворожденные
выдерживали натиск, но только с минуту - затем страшные звери со своими не
менее страшными всадниками промчались сквозь ряды.
   За ними следовали пешие отряды красных  людей.  Зеленые  воины  оцепили
храм, а красные вошли внутрь его. Мы обернулись, чтобы продолжать бой,  но
врага больше не было. Чернокожие скрылись!
   Моя первая мысль была о Дее Торис. Закричав Картерису, что я нашел  его
мать, я бросился бегом к комнате, где я ее оставил. Картерис  следовал  за
мной. За нами шли те из нашего маленького отряда,  которые  уцелели  после
кровавого боя.
   Как только я вошел в комнату, я сразу  увидел,  что  кто-то  был  здесь
после меня. Шелковая накидка лежала на полу. Ее раньше здесь не  было.  На
полу валялись кинжал и украшения, как будто их сорвали во время борьбы. Но
хуже всего было то, что дверь, которая вела в подвал, куда я  спрятал  Дею
Торис, была открыта.
   Одним прыжком очутился я возле нее и  бросился  в  коридор.  Дея  Торис
исчезла! Несколько раз звал я ее по имени, но ответа не было. Думаю, что в
эту минуту я был близок к сумасшествию.  Я  не  помню,  что  говорил,  что
делал, но знаю, что мной овладела безудержная ярость.
   - Исса! - завопил я. - Исса! Где Исса? Обыщите храм и  найдите  ее,  но
пусть никто не тронет ее, кроме Джона  Картера.  Картерис,  где  помещение
Иссы?
   - Вот сюда! - крикнул юноша и бросился, сломя голову, к  центру  храма.
Он летел, но, не отставал и еще торопил его.
   Наконец мы подошли к большой резной двери и через секунду  очутились  в
обширном зале. Здесь я увидел сцену, свидетелем которой мне  пришлось  уже
быть однажды. Я увидел трон Иссы, окруженный рабами и рядами солдат.
   Мы так быстро набросились, что не дали  людям  возможности  опомниться.
Одним ударом я сразу сразил двух солдат в переднем ряду,  тяжестью  своего
тела пробился сквозь два оставшихся ряда и вскочил на возвышение с  резным
троном.
   Отвратительная  старуха,  дрожа  от  страха,  пыталась  ускользнуть   в
потайной ход, но на этот раз я не дал себя одурачить и успел  схватить  ее
за руку. Стража  приготовилась  ринуться  на  меня  со  всех  сторон,  но,
выхватив кинжал, я приставил  его  к  мерзкой  старушонке  и  приказал  им
остановиться.
   - Стойте! - закричал я. - Стойте! Или мой кинжал пронзит сердце Иссы!
   Они остановились в нерешительности. В это время из внешнего коридора за
моим маленьким отрядом ворвались в тронный  зал  тысячи  воинов  с  Кантос
Каном, Хор Вастусом и Ксодаром.
   - Где Дея Торис? - закричал я Иссе.
   Ее глаза дико блуждали по  залу.  Я  думаю,  она  не  сразу  сообразила
истинное положение - она не могла осознать, что ее храм пал  под  натиском
людей из внешнего мира. Когда, наконец, она поняла это, то должна была  то
же понять, что для нее это означало потерю власти, унижение,  разоблачение
обмана, в котором она так долго держала свой народ.
   Она не могла поверить реальности картины,  которая  была  у  нее  перед
глазами, когда к ней подошел  великий  священнослужитель  ее  религии,  ее
первый министр и высшее лицо в государстве.
   - Исса, богиня смерти и вечной жизни! - воскликнул  он.  -  Восстань  в
могуществе своего справедливого гнева и одним мановением твоей  всемогущей
руки порази насмерть  этих  богохульников!  Не  дай  спастись  ни  одному!
Лучезарная Исса, твой народ уповает на тебя. Дочь меньшей  луны,  ты  одна
всемогуща! Ты одна можешь спасти нас. Мы ждем твоей воли. Порази их!
   И тут она сошла с ума. В моих руках извивалась жалкая безумная женщина.
Она визжала и лепетала бессвязные  слова.  Она  кусалась  и  царапалась  в
бессильной ярости и хохотала зловещим страшным смехом, от  звука  которого
стыла кровь. Рабыни в ужасе закричали и отшатнулись. Она  хотела  прыгнуть
за ними, скрежетала зубами и  плевала  на  них.  Боже,  что  это  была  за
отвратительная картина!
   Я потряс ее, надеясь хоть на минуту привести ее в себя.
   - Где Дея Торис? - заорал я ей в ухо.
   Страшная ведьма начала бормотать непонятные слова, но затем внезапно  в
ее отвратительных глазах проснулось сознание и засветился хитрый огонек.
   -  Дея  Торис?  Дея  Торис?  -  и  затем  снова   раздался   визгливый,
нечеловеческий хохот.
   - Да! Дея Торис! Знаю, знаю, - бормотала она. -  И  Тувию,  и  Файдору;
дочь Матаи Шанга! Все они страх как любят  Джона  Картера.  Ха-ха-ха!  Вот
потеха! Они смогут все вместе год размышлять о своей любви в храме Солнца,
вот только, пожалуй, пищи у них будет маловато! Ха-ха! Какое  божественное
угощение! - и она облизала пену со своих жестоких губ. - Не  будет  больше
пищи - они могут съесть друг друга. Ха-ха-ха!
   Ужас почти парализовал меня. Вот, значит, к  какой  судьбе  приговорило
Дею Торис страшное существо, находящееся в моих руках. Я дрожал от  ярости
и тряс ее изо всех сил.
   - Отмени свой приказ! - орал я. -  Отзови  осужденных!  Живее,  или  ты
умрешь!
   - Поздно! Вот потеха! - Ха-ха-ха! - и  она  снова  начала  бормотать  и
визжать.
   Почти невольно занес я свой кинжал над ненавистной старухой, но  что-то
вовремя остановило мою руку; и я рад этому. Было бы недостойно  убить  эту
женщину своей рукой. Я приготовил другую судьбу для "божественной" Иссы.
   - Перворожденные - закричал я, обернувшись к стоящим в зале чернокожим.
- Вы видели бессилие Иссы, а боги ведь всемогущи! Исса не  богиня!  Она  -
жалкая, злобная старушонка, обманывавшая вас и игравшая вами.  Берите  ее!
Джон Картер не желает пачкать своих рук