й тюремщик  никогда  не  говорил  мне  ни
слова,  и  даже  не  отвечал  на  самые  простые  вопросы.  Я  мог  только
предполагать о причинах исчезновения Партака. Было  более,  чем  вероятно,
что они состояли в связи с письмом, врученном мною ему.
   После всех надежд оказалось, что мое положение не только не  лучше,  но
даже хуже, чем раньше. Я не знал даже,  жив  ли  Картерис,  так  как  если
Партаку захотелось выслужиться перед Зат Аррасом, он мог дать мне написать
письмо к сыну, а затем отнести его к  своему  господину  в  доказательство
своей бдительности и преданности.
   Прошло тридцать дней с тех пор, как  я  передал  письмо  юноше,  триста
тридцать с тех пор,  как  меня  заперли  в  погребе.  По  моему  подсчету,
оставалось приблизительно тридцать  дней  до  исполнения  над  Деей  Торис
кровавого ритуала Иссы...
   При этой страшной  картине,  ярко  встававшей  в  моем  воображении,  я
закрывал лицо руками и лишь с большим усилием подавлял подступавшие слезы.
Подумать только, что жестокие когти белых обезьян будут  рвать  прекрасное
тело моей принцессы! Неумолимый рассудок говорил мне, что  через  тридцать
дней моя несравненная Дея Торис будет на арене  перворожденных  во  власти
диких зверей, что они будут таскать по  грязи  и  пыли  ее  окровавленное,
измученное тело, пока, наконец,  часть  его,  спасенная  для  пира  черной
знати, не будет подана на стол!
   Я думаю, что сошел бы с ума, если бы время от  времени  не  раздавались
шаги моего тюремщика.  Это  отвлекало  меня  от  ужасных  образов  всецело
завладевших моей душой.
   Однажды жестокий  замысел  блеснул  в  моей  голове.  Я  решил  сделать
сверхчеловеческое усилие и бежать отсюда.
   За мыслью моментально последовало действие.  Я  бросился  на  пол  моей
камеры близ стены,  в  напряженной  судорожной  позе,  как  будто  умер  в
припадке конвульсий. Когда сторож наклонится надо мной,  мне  нужно  будет
только схватить его рукой за горло и нанести  сильный  удар  концом  цели,
которую я крепко зажал в правой руке.
   Ближе и ближе подходил приговоренный человек. Теперь я услышал, как  он
остановился передо мной. Раздалось неясное восклицание, и затем он  шагнул
ближе. Я почувствовал как он стал на колени рядом со мной, и  крепче  сжал
цепь. Он нагнулся ко мне совсем близко.  Теперь  мне  нужно  было  открыть
глаза, найти его горло, схватить его и нанести ему в  ту  же  минуту  один
могучий, смертельный удар.
   Все произошло так, как я рассчитал. Момент между открытием моих глаз  и
падением цепи был короток, что  я  не  сумел  остановиться,  хотя  в  этот
краткий миг успел разглядеть, что лицо, так близко  склонившееся  к  моему
лицу, было лицом Картериса...
   Боги! Что за лукавая и жестокая судьба придумала этот  страшный  конец?
Что за удивительная цепь событий привела моего  мальчика  как  раз  в  тот
момент, когда  я  мог  убить  его?  В  эту  страшную  минуту  великодушное
провидение затмило мой разум, и я упал без сознания на  безжизненное  тело
моего единственного сына.
   Придя в себя, я почувствовал, что на лоб мне легла  твердая  прохладная
рука. В течение минуты я не открывал  глаз.  Я  старался  собрать  обрывки
мыслей, скользивших в моем усталом, переутомленном мозгу.
   Наконец в сознании всплыла жестокая  действительность,  и  тогда  я  не
посмел открыть своих глаз - из страха увидеть того,  кто  лежал  рядом  со
мной. Меня удивляло то, что кто-то старается привести меня в чувство.  Кто
это мог быть?
   Вероятно, Картерис привел с собой товарища, которого я не заметил.  Что
же! В конце концов я должен увидеть неизбежное!  И  я  со  вздохом  открыл
глаза...
   Надо мной склонился Картерис с  большим  кровоподтеком  на  лбу  в  том
месте, где ударила цепь, но живой, слава богу,  живой!  С  ним  никого  не
было. Раскрыв объятия, я заключил  в  них  моего  мальчика,  изнемогая  от
счастья, безумного счастья, которое сразу охватило меня.
   Тот краткий миг, в который я увидел и узнал Картериса,  был,  вероятно,
достаточным, чтобы ослабить  силу  удара.  Он  сказал,  что  пролежал  без
сознания некоторое время, как долго - он не знал.
   - Но как ты вообще попал сюда? - спросил я, удивленный,  что  он  нашел
меня без проводника.
   Благодаря находчивости, с которой ты  известил  меня  через  Партака  о
своем существовании и  заключении.  До  того,  как  он  пришел  за  своими
доспехами и мечом, мы считали тебя мертвым. Прочтя твое письмо, я  сделал,
как ты приказал, то есть дал Партаку выбрать доспехи и  потом  принес  ему
драгоценный короткий меч, но в ту минуту, как я выполнил обещание, которое
ты, очевидно, дал ему, мои обязательства в отношении его  прекратились.  Я
начал расспрашивать его о твоем местопребывании, но он ни за что не  хотел
отвечать; он был глубоко верен Зат Аррасу.
   - Я потребовал от него точных указаний о твоем месте заключения; но  он
продолжал упорствовать, отказываясь сообщить что бы то ни было. В отчаянии
я велел отвести его в подвал, где он теперь и находится.  Никакие  угрозы,
никакие подкупы, даже баснословные, его не трогали. Единственный его ответ
на все наши домогательства был таков: "Когда бы ни умер Партак, сейчас или
тысячу лет спустя,  никто  не  сможет  сказать,  что  в  долину  Дор  ушел
изменник!"
   Наконец Ксодар,  который  бывает  находчив  как  бес,  придумал  способ
вырвать от него нужное нам  указание.  Он  предложил  Хор  Вастусу  надеть
вооружение зодангца  и  дать  заковать  себя  в  цепи  в  камере  Партака.
Благородный Хор Вастус в течение пятнадцати дней томился в подвале, но  не
напрасно. Мало-помалу он завоевал доверие и дружбу  Партака,  и,  наконец,
сегодня Партак, думая, что говорит со своим близким другом, точно объяснил
ему, в какой камере ты заключен.
   - Мы отыскали  в  архиве  планы  гелиумских  погребов;  но  найти  тебя
оказалось все же делом нелегким.
   Отверстия, ведущие из колодцев, непосредственно связанных с  погребами,
расположены под правительственными зданиями и всегда охраняются.  Поэтому,
когда я спустился к выходу у дворца, который занимает Зат Аррас,  я  нашел
там зодангского солдата, несущего караул. Я там же и оставил его,  проходя
мимо, не оставил мертвым. А сюда я подоспел как раз  вовремя,  чтобы  быть
укокошенным тобою, - заключил он со смехом свой рассказ.
   Говоря все это, Картерис возился над замком моих кандалов; через минуту
он с радостным восклицанием сбросил их на пол. Я с  облегчением  поднялся.
Наконец я освободился от ужасного железного кольца,  которое  сдирало  мою
кожу столько времени.
   Мой сын принес  для  меня  длинный  меч  и  кинжал.  Вооруженные  таким
образом, мы пустились в обратный путь к моему дворцу.
   У выхода из колодцев Зат Арраса мы нашли мертвое тело часового. Оно еще
не было обнаружено, и чтобы еще более отдалить  поиски  и  сбить  с  толку
преследователей, мы унесли тело с собой и скрыли его  в  маленькой  камере
главного коридора, выходящего на соседний участок.
   Через полчаса мы подошли к шахте, расположенной под  нашим  собственным
дворцом, и вскоре вошли в комнату для совещаний, где застали Кантоса Кана,
Хор Вастуса и Ксодара, ожидавших нас с большим нетерпением.
   Мы не тратили времени  на  бесплодные  повествования  о  моем  тюремном
заключении. Единственное,  что  меня  интересовало,  было  узнать  скорее,
насколько удались планы, которые мы выработали.
   - Их выполнение заняло  гораздо  больше  времени,  чем  мы  ожидали,  -
ответил Кантос Кан. - Мы были вынуждены соблюдать строжайшую тайну, и  это
нас страшно стесняло. Шпионы Зат Арраса рассеяны повсюду.  Тем  не  менее,
насколько мне известно, до слуха этого негодяя не дошло ни звука из  наших
истинных замыслов.  Сегодня  на  больших  доках  в  Хасторе  уже  стоит  в
готовности  флот  из  тысячи  могущественнейших  военных   единиц,   какие
когда-либо ходили вдоль берегов Барсума. Каждое  из  этих  судов  снабжено
экипажем, нужным для плавания как в воздухе Омина, так и в его водах.
   На каждом военном корабле имеется пять  крейсеров,  на  десять  человек
каждый, десять разведочных судов на пять  человек  каждое,  и  сто  легких
судов  для  одиночных  разведчиков.  Всего,  таким  образом,  имеется  сто
шестнадцать  тысяч  судов,  снабженных  как  воздушными,  так  и  водяными
пропеллерами.
   - В Тарке стоят транспорты для зеленых воинов Тарс Таркаса,  в  составе
девятисот больших десантных кораблей и судов, конвоирующих  их.  Уже  семь
дней тому назад все было готово, но мы еще выжидали в  надежде,  что  тебя
удастся  освободить  вовремя  и  что  ты  возьмешь  на  себя  командование
экспедицией. Мы хорошо поступили, мой принц!
   - Тарс Таркас, - спросил я,  -  как  примирились  люди  Тарка  с  твоим
возвращением?
   - Они  отправили  ко  мне  сюда  делегацию  из  пятидесяти  вождей  для
переговоров, - отвечал Тарс Таркас.  -  Мы  народ  справедливый.  Поэтому,
когда я рассказал им историю всех событий, они единогласно решили, что они
поступят со мной так же, как Гелиум поступит  с  Джоном  Картером.  По  их
просьбе я должен был  вернуться  на  мой  трон  и  войти  в  переговоры  с
соседними ордами, как  джеддак  Тарка,  относительно  доставки  последними
сухопутных войск для нашей экспедиции. Я  выполнил  мою  задачу.  Призваны
двести тысяч бойцов; они представляют собой тысячу различных  общественных
единиц из различных племен, кочующих от северного полюса до южного.
   Сегодня вечером они должны собраться в  столице  Тарк.  Они  готовы  по
моему зову идти в страну перворожденных и биться там, пока я не прикажу им
остановиться. Они просят только позволить им захватить с  собой  добычу  и
унести ее в собственную страну, когда кончатся бои и грабеж! Я кончил!
   - А ты, Хор Вастус! - спросил я. - Чего ты достиг?
   Он ответил мне:
   - Миллион ветеранов-бойцов с узких каналов Гелиума посажены на  военные
корабли, транспорты и конвойные  суда:  каждый  из  них  произнес  присягу
верности и хранения тайны. Все они надежные люди;  ни  из  одного  округа,
внушающего подозрения, не призвано бойцов.
   - Прекрасно! - вскричал я. - Каждый из вас исполнил свой долг. Не могли
бы мы немедленно, еще до восхода солнца, отправиться в Хастор?
   - Мы не будем терять времени, принц, - отвечал Кантос Кан. -  Население
Хастора и то уже  расспрашивает  о  цели  снаряжения  столь  значительного
флота, наполненного бойцами. Меня поражает, что слух об этом не  дошел  до
Зат Арраса! Крейсер ждет тебя на твоем собственном доме. В дорогу!
   Залп выстрелов, донесшихся из дворцовых садов, оборвал его речь.
   Все мы бросились на  балкон,  как  раз  в  тот  момент,  когда  человек
двенадцать из моей  дворцовой  стражи  бросились  к  нескольким  удаленным
кустам, преследуя  кого-то,  спасавшегося  бегством.  Прямо  под  нами  на
багровой лужайке кучка стражников окружала неподвижное распростертое тело.
   По моему приказанию тело перенесли в комнату,  где  мы  держали  совет.
Когда они опустили его к нашим ногам, мы увидели, что это был  краснокожий
молодой человек. Его  вооружение  было  просто,  как  вооружение  рядового
солдата или же человека, желавшего скрыть свою личность.
   - Еще один из шпионов Зат Арраса, - воскликнул Хор Вастус.
   - По-видимому, да! - заметил я и, обращаясь к стражникам,  прибавил.  -
Унесите прочь это тело!
   - Постойте, - сказал  Ксодар.  -  Благоволи,  принц,  приказать,  чтобы
принесли кусок сукна и небольшой сосуд с маслом.
   Я кивнул в знак согласия одному из солдат, который вышел из  комнаты  и
тотчас же вернулся с вещами, затребованными Ксодаром. Чернокожий встал  на
колени возле тела и, обмакнул кусок сукна в масло, потер  им  слегка  лицо
убитого. Затем он с улыбкой обернулся ко мне  и  показал  результат  своей
работы. На лице оказалось пятно кожи - белой, как моя  собственная.  Тогда
Ксодар схватил в руку черные волосы и резким движением  сорвал  их  прочь:
под ними был лысый череп!
   Стражники и офицеры тесно окружили  труп,  распростертый  на  мраморном
полу. Не было конца возгласам изумления.
   - Это младший жрец! - прошептал Тарс Таркас.
   - Боюсь, что гораздо хуже, - возразил Ксодар.
   - Посмотрите!
   С этими словами он вытащил кинжал и вскрыл запертый  кошелек,  висевший
на доспехах мертвого; он извлек оттуда золотой ободок, украшенный  большим
драгоценным камнем. Это было украшение под пару того, какое я взял у Сатор
Трога.
   - Это был святой жрец, - сказал Ксодар. - К  счастью  для  нас  ему  не
удалось уйти.
   В эту минуту в комнату вошел взволнованный офицер.
   - Принц, имею доложить, что  товарищ  этого  молодца  скрылся  от  нас.
Полагаю, что это произошло не без попустительства  одного  или  нескольких
людей, приставленных к воротам. Я приказал арестовать их всех.
   Ксодар передал ему масло и сукно.
   - С помощью этого средства ты можешь обнаружить шпионов, - сказал он.
   Я немедленно распорядился о производстве секретных розысков  в  городе,
так как каждый марсианский сановник  имеет  собственную  полицию.  Полчаса
спустя офицер стражи снова явился с докладом.  На  этот  раз  наши  худшие
опасения оказались подтвержденными: половина стражников у ворот  оказались
жрецами, выкрашенными под гелиумцев.
   - Идемте! - воскликнул я. - Дорога каждая  минута!  Идем  сейчас  же  в
Хастор. Если жрецы попытаются задержать нас, это приведет к крушению  всех
планов и к полному расстройству экспедиции.
   Десять минут спустя мы  неслись  в  ночной  тьме  к  Хастору,  готовясь
нанести первый удар для спасения Деи Торис.



20. ВОЗДУШНЫЙ БОЙ

   Через два часа после того, как я покинул  дворец  в  Гелиуме,  то  есть
около полуночи, Кантос Кан, Ксодар и я прибыли в  Хастор.  Картерис,  Тарс
Таркас и Хор Вастус отправились прямо в Тарк на другом крейсере.
   Транспортные суда должны были тотчас  же  двинуться  в  путь.  Им  было
приказано немедленно идти к югу. Военный флот должен был нагнать их  утром
второго дня.
   В Хасторе все уже было  готово.  Кантос  Кан  так  обдумал  все  детали
кампании, что через десять минут после нашего прибытия первый корабль  уже
выплыл из дока, а затем через каждую секунду один корабль за другим плавно
поднимался в темное небо. Образовалась длинная линия, тянувшаяся далеко  к
югу.
   Только когда мы вошли в каюту, мне  вздумалось  спросить  Кантос  Кана,
какое у нас число. Я так и не знал, наверное, сколько времени я  провел  в
темнице Зат Арраса. Кантос  Кан  мне  ответил,  и  сердце  мое  сжалось  в
смертельной тоске. Я просчитался во времени! Триста шестьдесят  пять  дней
уже прошли - было слишком поздно спасти Дею Торис.
   Я не сказал об этом Кантос Кану, не сказал ему, что даже если мы войдем
в храм Иссы, то вряд ли найдем там принцессу Гелиума. Она могла  быть  уже
убитой, ведь я не знал точно числа, когда она в первый раз увидела Иссу.
   Но к чему было смущать друзей предчувствием личного горя? Они уже и так
достаточно разделили со мной в прошлом все опасности и волнения. Отныне  я
хотел один нести свою печаль, а поэтому я никому не сказал о том,  что  мы
опоздали.
   Если экспедиция не могла спасти, она могла покарать! Кроме того  польза
такого набега для народов Барсума могла быть  огромной:  они  должны  были
воочию убедиться в жестоком обмане, в  котором  их  держали  долгие  века.
Тысячи  людей  могли  ежегодно  спасаться  от  страшной  судьбы,   которая
подстерегала их в конце благочестивого паломничества.
   Еще больше пользы принесла бы экспедиция, если бы открыла красным людям
путь в прекрасную долину Дор. В стране потерянных душ между утесами гор Оц
и ледяными горами лежало много земель, которые и без  орошения  давали  бы
богатый урожай.
   Это была самая плодородная  местность  на  всей  поверхности  умирающей
планеты. Только здесь бывали дожди, падала роса, только здесь имелось море
и вода в изобилии. И все это  находилось  во  власти  жестоких  и  злобных
существ, а остальным барсумцам доступ в эту прекрасную плодородную  страну
преграждался остатками некогда могучих рас. Если  бы  только  мне  удалось
сломить преграду религиозных суеверий, которая  удерживала  красных  людей
вдали от этого Эльдорадо!  Я  достойно  увековечил  бы  этим  память  моей
бесценной Деи Торис. Я снова послужил бы на пользу Барсука, и мученичество
Деи Торис не было бы напрасным.
   На утро второго дня, при первых проблесках рассвета, мы  увидели  вдали
транспорты и вскоре смогли  обменяться  сигналами.  Должен  заметить,  что
радиограммы  очень  редко  употребляются  в  военное  время  для  передачи
каких-либо секретных сообщений. Как только одна нация придумает  секретный
шифр или изобретет новый инструмент для беспроволочной передачи,  соседние
народы немедленно прилагают все усилия, пока им не удастся  перехватить  и
расшифровать  сообщения.  Таким  образом,   практически   невозможно   ими
пользоваться, и ни одна армия не решается передать таким  способом  важные
сообщения.
   Тарс Таркас сообщил, что на транспортах все благополучно. Военные  суда
прошли вперед и соединенный флот  немедленно  поплыл  над  южным  полюсом,
держась близко от поверхности почвы - из боязни быть обнаруженными  раньше
времени. Мы уже приближались к владениям жрецов.
   Далеко  в  авангарде  цепь  воздушных  разведчиков  оберегала  нас   от
неожиданного нападения. Таким же образом мы были защищены с  флангов  и  с
арьергарда; весь наш флот растянулся на протяжении двадцати миль. В  таком
построении мы двигались несколько часов по направлению ко  входу  в  Омин,
когда один из авангардных разведчиков вернулся  с  донесением,  что  видно
отверстие горы. Почти в ту же минуту  с  левого  фланга  отделился  другой
разведчик, летя к нам с бешеной скоростью.
   Быстрота его хода говорила о важности донесения. Кантос Кан и я ожидали
его на маленькой передней палубе, которая соответствует мостику на морских
кораблях. Едва небольшой аэроплан опустился на палубу  нашего  судна,  как
разведчик вбежал к нам по лестнице.
   - Большой флот военных кораблей на западе! - закричал он. -  Их  должно
быть около тысячи и они все направляются прямо на нас.
   - Шпионы жрецов не напрасно проникли во дворец Джона Картера, - заметил
Кантос Кан. - Ждем твоих приказаний!
   - Послать десять военных кораблей для охраны входа в Омин с приказанием
не выпускать и не впускать ни одно враждебное  судно.  Мы  этим  закупорим
большой флот перворожденных.
   - Остальные военные суда  строятся  в  виде  большого  "Y"  с  острием,
направленным прямо на юго-восток.  Транспортные  суда  в  непосредственной
близости следуют за кораблями, пока острие "Y" не войдет в  неприятельскую
линию; тогда "Y" разогнется у основания в обе стороны, из  которых  каждая
должна напасть на врага и  оттеснить  его  так,  чтобы  получилась  брешь.
Транспортные суда должны ринуться в эту брешь и как можно  быстрее  занять
позицию над храмами и садами жрецов.
   - Здесь они высадятся и зададут святым жрецам такой урок, который те не
забудут до конца веков. В мои намерения не входит отвлекаться  от  главной
цели нашей экспедиции, но  нам  необходимо  произвести  это  нападение  на
жрецов, а то они не оставят нас в покое, пока наш  флот  находится  вблизи
долины Дор, и будут всячески мешать нашему возвращению во внешний мир.
   Кантос Кан немедленно повернулся, чтобы  отдать  мои  приказания  своим
помощникам.  В  несколько  минут  флот  перестраивался;  десять  кораблей,
предназначенных  к  охране  входа  в  Омин,  поспешили  к   месту   своего
назначения, а транспорты заняли положение за боевыми кораблями.
   Был отдан приказ идти с высшей скоростью. Флот помчался по воздуху, как
стая  борзых  собак,  и  через  минуту  оказался  в  виду  неприятеля.  Он
представлял собой длинную извилистую  линию.  Наша  атака  была  для  него
неожиданна, как гром с ясного неба, и застигла врасплох.
   Каждая часть моего плана была выполнена блестяще.  Наши  огромные  суда
пробились через линию неприя