делать.
     Когда мы пришли  к первому  резервуару, я  понял, что имеет в виду  Тун
Ган. Все  обстояло как нельзя хуже. Весь пол был  завален остатками чудовищ,
которые должны были быть уничтожены. И эти остатки жили. Ноги пытались идти,
руки хватали все, до чего могли  дотянуться, головы катались по полу, что-то
крича. Я подозвал к себе дежурного офицера.
     -- Что все это значит? Почему никто не уничтожает их?
     -- Кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы, хормад?
     Я показал ему на эмблему, и он сразу притих.
     -- Отвечай на мои вопросы,-- приказал я.
     --  Никто, кроме Рас Таваса,  не знает,  как  их  загружать  и  в какой
резервуар.
     --  Тогда отправляйте все в инценератор. А пока Рас Тавас не  вернется,
сжигайте все бесполезное.
     --  Что-то  неладное  творится  с резервуаром  номер  четыре,--  сказал
офицер.-- Может, ты сходишь и посмотришь?
     Когда я  подошел к  четвертому  резервуару, моим  глазам  представилось
нечто  ужасное.  Видимо,  что-то  произошло  с  культурой клеток,  и  вместо
хормадов  формировалась сплошная живая плоть. Она переваливалась через  край
резервуара и выкатывалась на  пол.  Различные внешние  и  внутренние  органы
человека росли на этой плоти без всякой связи. Нога там, рука здесь,  голова
где-то еще. И все головы непрерывно кричали и изрыгали проклятия. Сцена была
ужасающая.
     --  Мы пытались что-нибудь  сделать,--  сказал  офицер.-- Но  когда  мы
пытались уничтожать плоть, руки  хватали нас, а головы кусали. Даже  хормады
боятся подойти к ней, хотя обычно не боятся ничего. Что же говорить о людях.
     Я согласился с ним. Честно говоря, я понятия  не имел, что делать. Я не
мог  подойти  к резервуару,  чтобы  остановить  выливающуюся  плоть,  а  без
хормадов, которые боятся приблизиться, уничтожение этой плоти невозможно.
     -- Закройте двери и окна,-- приказал я.-- Со временем плоть сожрет себя
или подохнет от голода.
     Но когда  я выходил из комнаты, то увидел,  как одна  из голов откусила
кусок плоти, из которой выросла. Да, вряд ли она подохнет от голода. Все это
настолько взволновало меня,  что я  долго не мог отделаться от мысли: что же
происходит там, за закрытыми дверями и окнами?
     Несколько  дней  я  приводил в порядок лаборатории. И преуспел  в этом.
Правда, лишь благодаря тому,  что  никто не  знал, как готовить  питательную
смесь для культуры клеток.
     По мере  того как резервуары опустошались, производство хормадов  стало
падать.   Это   меня  чрезвычайно  радовало:   скоро  они  совсем  прекратят
формироваться. Оставалось  только желать, чтобы  Рас Тавас не  вернулся и не
возобновил свою деятельность, если бы не одно обстоятельство. Без Рас Таваса
никто не вернет мне тело.
     Все это время я не посещал Джанай, боясь, как бы ее убежище не отыскали
шпионы Эймана. Но, наконец, я  решил, что пришло время "найти" ее. Я пошел к
Эйману  и  сказал, что  все  мои попытки найти Джанай в городе не увенчались
успехом. Поэтому я прошу разрешения на тщательный обыск дворца.
     -- Если  ты что-то и найдешь,--  сказал он,-- то только ее труп. Она не
могла  покинуть  дворец. Я думаю, ты согласишься  со  мной,  что  невозможно
женщине покинуть дворец и не вызвать подозрений у стражи.
     -- Но почему ты думаешь, что она мертва?
     -- Люди не могут жить  без воды и пищи.  А я уверен, что если бы кто-то
таскал для нее пищу, это было бы замечено. Ищи, Тор-дур-бар. Твоей наградой,
если это можно так назвать, будет труп Джанай.
     Что-то в выражении  его лица,  тоне  его голоса  насторожило меня.  Эта
полуулыбка,  коварная, самоудовлетворенная... Что  это означает?  Может,  он
нашел Джанай и убил ее? Беспокойство охватило  меня. В моем мозгу  возникали
самые страшные  картины. Мне  хотелось тут  же броситься в  убежище  Джанай,
чтобы узнать всю правду. Но благоразумие взяло верх. Я организовал поисковые
отряды.  Каждый отряд был направлен в определенную часть дворца,  чтобы  там
были  обысканы  каждая  комната, каждый закоулок.  Сам  я пошел  с  отрядом,
который  должен  был  обыскать ту часть дворца, где  пряталась Джанай.  Этим
отрядом командовал Ситор.
     Я  не  стал  направлять  отряд прямо  в  убежище Джанай.  Но  потом  мы
приблизились к этой  комнате. Сердце  мое стучало, как колокол. Мы  вошли  в
первую комнату.
     -- Ее здесь нет,-- сказал я.
     -- Но вот еще дверь,-- сказал Ситор и подошел к ней.
     --  Вероятно,   еще   одна   кладовая,--  сказал  я,  выражая   крайнее
безразличие, хотя внутри у меня все дрожало.
     -- Она заперта. Заперта с той стороны. Это подозрительно.
     Я шагнул вперед и позвал:
     -- Джанай! -- ответа не было. Сердце у меня сжалось.
     -- Джанай! -- повторил я.
     --  Ее  там нет,--  сказал  Ситор.--  Однако,  чтобы  убедиться,  нужно
взломать дверь.
     -- Да, ломай.
     Он послал за инструментами.  Хормады принесли их и приступили к работе.
Когда панели стали трещать, из комнаты послышался голос Джанай:
     -- Я открою.
     Мы  услышали звук  отодвигающегося засова, и  затем дверь распахнулась.
Мое  сердце  дрогнуло  от  радости,  когда  я увидел ее на  пороге, живую  и
здоровую.
     -- Что вам нужно? -- спросила она.
     -- Я должен доставить тебя к Эймаду, джэддаку,-- сказал Ситор.
     -- Я готова.
     Она даже не взглянула на меня. Может, она решила, что быть джэддарой не
так уж плохо?  Она  много дней  обдумывала положение, а я не приходил к ней.
Может, теперь она переменила свое намерение. Я мог понять ее. Ведь искушение
слишком   велико.  А   что   мог  предложить  ей  Вор  Дай?  Разумеется,  не
безопасность, которую женщины хотят иметь прежде всего.

        "XIII"
     ЧУДОВИЩЕ ПРОДОЛЖАЕТ РАСТИ

     Любовь склонна все видеть  в мрачных тонах, даже если на то есть совсем
незначительная причина. Она  рисует в воображении  жуткие  картины,  торопит
события и ждет  при этом самого  худшего,  хотя  часто  и угадывает будущее.
Именно  этого  я  и боялся, когда мы с Ситором и Джанай стояли  перед троном
Эймада.  Ситор, красивый, величественный. Эймад  в  одежде джэддака. Джанай,
прекрасная, как само совершенство.  И я,  уродливый, страшный.  И  как я мог
подумать, что Джанай  сможет предпочесть меня нормальным  людям?  А если мой
соперник  джэддак,  какие шансы у меня? Я постоянно отождествлял себя  с Вор
Даем, а это, согласитесь, означало, что я путаю мозг одного с телом другого.
     Эймад  буквально  пожирал глазами  Джанай,  и сердце мое ныло. А  вдруг
Джанай  выберет  меня,  а  Эймад  откажется  выполнить условия  договора?  Я
поклялся, что тогда убью его. Эймад отпустил Ситора и обратился к Джанай:
     --  Этот  хормад  сослужил  мне службу,-- показал  он на  меня.-- Чтобы
наградить его,  я обещал выполнить его просьбу. Он попросил тебя. Мы  решили
предоставить  выбор  тебе.  Если  Рас Тавас будет  найден,  хормад  надеется
получить новое тело. Если Рас Тавас не найдется, хормад останется  в прежнем
обличье.  Если  ты  выберешь  меня,  ты будешь  джэддарой  Морбуса. Кого  ты
выбираешь?
     Эймад не стал излагать дело подробно. Он  знал: все преимущества на его
стороне, так зачем  говорить  лишнее? Для него не было сомнений, каков будет
ответ Джанай. Эймад предложил  ей высокое положение. Вор Дай  не  мог ничего
предложить. А так  как она не знала ни того,  ни другого претендента,  то ее
выбор был очевиден. Эймад проявил нетерпение.
     -- Ну? Каков твой ответ?
     -- Я  пойду  с  Тор-дур-баром,-- сказала она.  Эймад прикусил  губу, но
сдержался.
     --  Отлично,-- сказал  он.--  Но я  думаю, ты  делаешь  ошибку. Если ты
изменишь свое решение, дай мне знать.
     Затем он отпустил нас.
     На  обратном  пути в  здание лаборатории я буквально  летел от счастья.
Джанай сделала выбор! Теперь она постоянно  будет со мной, под моей защитой.
Она тоже казалась счастливой.
     -- Значит, я теперь увижу Вор Дая?
     -- Боюсь, что нет.
     -- Почему? -- она даже остановилась от неожиданности.
     -- Через некоторое время,-- объяснил я.-- А пока я буду охранять тебя.
     -- Но я думала, мы идем к Вор Даю. Ты обманул меня?
     --  Ели ты  так  думаешь, тебе  лучше  идти  к Эймаду!  --  рявкнул  я,
испытывая, самое странное  чувство, какое когда-либо охватывало человеческое
существо -- ревность к самому себе.
     Джанай сразу притихла.
     -- Прости, но я ужасно устала. Пожалуйста, прости  меня. Я ведь столько
пережила, что любой бы мог сойти с ума.
     Я уже выбрал жилье для Джанай в здании лаборатории. Комнаты были  рядом
с моими и на некотором расстоянии от помещений  с резервуарами. Для охраны и
обслуживания я отобрал  самых  умных  хормадов. Девушка была  довольна всем.
Закончив ее устройство на новом месте, я сказал:
     -- Если я тебе понадоблюсь или ты захочешь меня видеть, сразу  пошли за
мной и я приду.
     После этого я оставил ее и пошел в кабинет Рас Таваса.
     Теперь  я сделал все, что хотел  с помощью своего обличья. И можно было
подумать о  побеге из  Морбуса. Но  куда мне  бежать  в таком виде? Только в
Морбусе я мог жить в безопасности!
     Чтобы отвлечься,  я принялся  за просмотр бумаг  и  заметок Рас Таваса.
Большинство из них были для меня  совершенно непонятны. И все же я продолжал
копаться в них, хотя мысли мои были заняты Джанай. Я думал о  том, что стало
с Рас Тавасом  и  Владыкой, а также какую шутку сыграла судьба с моим телом.
Будущее  представлялось   мне   весьма   мрачным.   Вскоре  я  нашел  нечто,
напоминающее план здания,  а рассмотрев  его внимательно, понял, что  это  в
самом деле план здания Лаборатории.  Я легко  узнал две  двери,  которые мне
были хорошо  знакомы. На  нижнем листе оказался  план подвалов  под зданием.
Подвал состоял из коридоров  и камер. Там было  три  длинных коридора и пять
поперечных. Все  коридоры  были пронумерованы  от  одного до восьми.  Камеры
вдоль каждого  коридора  тоже  имели  номера. Все  это  было мне  интересно,
поэтому  я  отложил  эти  планы,   чтобы  при  удобном  случае  внимательнее
рассмотреть их. В это время  охранник  у двери объявил, что пришел Тун Ган и
хочет видеть меня. Он был крайне возбужден, когда вошел в кабинет.
     -- В  чем дело?  --  спросил я,  так  как по его  виду  догадался,  что
произошло нечто неприятное.
     -- Идем,-- ответил он.-- Я покажу.
     Он  повел  меня  в главный коридор,  затем  в небольшую  комнату,  окна
которой выходили во  двор. В этот двор  также выходили окна и вентиляционные
отверстия  помещений,  где  находились  резервуары.  Среди  них  было окно в
помещение с резервуаром номер четыре. Когда я выглянул в окно, то ужаснулся.
Масса живой  плоти, растущей на культуре  растений, развивалась так  быстро,
что  заполнила  всю  комнату  и  уже  выдавила  окно.  Теперь  эта   жуткая,
шевелящаяся, кричащая масса вываливалась во двор.
     -- Вот,-- сказал Тун Ган.-- Что ты будешь делать с этим?
     --  Тут  я  ничего  не  могу  поделать.  И  никто  ничего  не  сделает.
Сомневаюсь, что  и  Рас Тавас  справился бы с этим.  Он создал силу, которая
вышла из--под контроля.
     -- И чем все это кончится?
     -- Если она не прекратит расти,  то вытеснит все живое  из Морбуса. Она
растет  и растет, поедая самое себя. Она может захватить весь  мир. Что  или
кто в силах остановить ее?
     Тун Ган покачал головой. Он не знал, что сказать.
     -- Возможно, Эймад сумеет  что-то сделать? -- предположил он.-- Он ведь
джэддак.
     -- Пошли за ним,-- сказал я.-- Сообщи, что здесь произошло, И  передай:
я хочу, чтобы он посмотрел сам.
     Впервые   в   жизни   мне   хотелось   переложить   на   чьи-то   плечи
ответственность, потому что  я  был  беспомощен  перед  лицом  надвигающейся
опасности.  Да,  в  такую  ситуацию не  попадало  еще  ни одно  человеческое
существо  со  дня сотворения мира. Вскоре пришел Эймад  и, когда посмотрел в
окно и выслушал мои объяснения, тут же переложил всю тяжесть ответственности
на мои плечи.
     -- Ты  хотел  власти  в лаборатории,--  сказал он.--  И я дал тебе  эту
власть. Так что это твоя проблема, а не моя.
     С этими словами он повернулся и ушел обратно во дворец. К этому времени
вся земля во дворе  была покрыта шевелящейся массой. А из окна вылезала  все
новая и новая плоть.
     "Ну  что  же,--  подумал я,-- пока  она  заполнит весь внутренний двор,
пройдет много  времени. А  пока я могу  подумать над тем,  что же делать". Я
вернулся в свои покои и  сел  у окна, глядя  на  простирающиеся дали Великой
Тунолианской  топи.  Они  напоминали мне  шевелящуюся массу, выливавшуюся из
окна комнаты с резервуаром номер четыре. Чтобы отогнать от себя это видение,
я закрыл глаза.
     Неизвестно почему, я  снова  вспомнил  план  здания, найденный  мною  в
кабинете  Рас  Таваса. А потом ко мне пришли  воспоминания  о  путешествии с
Джоном Картером. И тогда я вспомнил  о своем теле. Где  оно? Последний раз я
видел его на столе в лаборатории. Стол сейчас пуст. А на ножке стола бумажка
с загадочными цифрами 3--17. 3--17! Что же они могут означать?
     И  внезапно меня  осенило. Эти цифры могут иметь очень важный смысл.  Я
вскочил  и  побежал  в кабинет  Рас  Таваса.  Здесь я  снова  вытащил  план,
расстелил его на столе. Мои пальцы легли на изображение коридора номер три и
нашли там цифру семнадцать. Может, это и есть ответ? Снова  я впился глазами
в план. Возле  цифры  семнадцать  был поставлен  маленький кружок. На других
камерах  таких  кружков не  было. Что это за кружок?  Почему  он  поставлен?
Означает ли он что-либо?  У  меня  был  только один способ  ответить на  все
вопросы.  Я встал  из-за  стола, вышел  в  коридор.  Пройдя  мимо охраны,  я
направился к лестнице, ведущей в подвалы. Карта подвалов отпечаталась в моем
мозгу. Я мог бы найти камеру с номером 3--17 с закрытыми глазами.
     Все  коридоры  и камеры были пронумерованы, и вскоре  я уже стоял перед
камерой  17  в коридоре  номер 3. Я  толкнул дверь. Заперто! Я обозвал  себя
идиотом.  Можно  было  бы догадаться,  что если  в камере то,  что я надеюсь
найти, значит, она должна быть  заперта. Я знал, где Рас  Тавас хранил ключи
от всех помещений здания, и  быстро  пошел  обратно. Когда  я  проходил мимо
офицеров, мое  поведение, вероятно, показалось им  подозрительным. Наверное,
шпионы  Эймада  Нужно  быть осторожным.  А это означало некоторую задержку в
осуществлении моих планов.
     Поэтому я сделал вид, что  собираюсь  осмотреть резервуары.  Пройдя  по
коридору,  я  отослал  одного  из  офицеров,  которого  давно  подозревал, с
поручением, а сам стал внимательно наблюдать из окна за выливающейся массой.
Скорость  ее поступления не замедлилась. Наконец, когда я решил, что  усыпил
бдительность шпионов, я  снова  спустился  в  подвал и через некоторое время
стоял перед заветной дверью.
     Я  вставил ключ,  повернул его. Дверь  открылась. Камера  была освещена
вечной радиевой лампой, которыми пользовались на всем Барсуме.
     Прямо передо мной на столе лежало мое тело. Я вошел в камеру, закрыл за
собой дверь. Да, это  мое тело. И здесь  же сосуд с кровью. Мы снова вместе,
мое тело, моя кровь, мой мозг. Вместе,  но  по отдельности. Только Рас Тавас
мог сложить нас воедино. А Рас Таваса не было. Он куда-то исчез.

        "XIV"
     Я НАХОЖУ СВОЕГО ХОЗЯИНА

     Я  долго  стоял,  глядя  на  свое  тело Сейчас, когда я сравнивал его с
уродливой оболочкой,  в которой  находился мой мозг,  мне  казалось, что мое
тело  --  самое  красивое  в  мире. Я подумал о  Джанай, которая  находилась
наверху в  своих комнатах, и  назвал себя  идиотом за  то,  что  стал  таким
уродом, которого девушка никогда не сможет полюбить.
     Но что  сейчас сожалеть  об  этом!  Я  заставил себя  думать о  другом.
Маленький кружок на плане снова вспомнился мне. Все-таки  эта камера  должна
отличаться  по своей конструкции от других в  этом подвале. Я стал тщательно
осматривать пол и наконец обнаружил еле заметную окружность  диаметром около
двух футов. Я опустился возле нее на колени. В  одном месте маленькая метка.
Видимо, это  люк, а  метка указывает,  в  которую  сторону  он  открывается.
Вставив в щель кончик  кинжала, я нажал:  крышка легко  приподнялась. Теперь
можно было просунуть туда пальцы.
     Через мгновение я уже  смотрел вниз, в открывшуюся черную пропасть. Что
там  внизу? Зачем этот  люк?  Поколебавшись немного,  я протиснулся в люк  и
повис на руках. Отверстие было небольшим, мой громадный торс с трудом пролез
в него. Кончиками  пальцев на ногах я нащупал что-то  твердое. От  всей души
надеясь, что это дно, я отпустил руки.
     Теперь я стоял на полу. Сверху проникало немного света и я увидел узкий
коридор,  ведущий  в  кромешную  тьму. Я  зашел уже так  далеко, что  мне не
оставалось ничего другого, как исследовать,  куда же  ведет коридор. Однако,
может, мне стоит закрыть за собой крышку люка?  Вдруг  кто-нибудь забредет в
камеру и увидит открытый люк. Но как же я тогда выберусь? С открытой крышкой
просто. А с закрытой?
     Нет, тут что-то не то. Вероятно,  можно что-то придумать. И я придумал:
нашел в коридоре бревно и подпер снизу крышку люка  так, что она в опущенном
положении была почти  закрыта.  Обезопасив  себя  таким образом, я пошел  по
коридору.  Прежде чем сделать  шаг,  я осторожно  ощупывал  пол  перед собой
ногой, а руками -- стены, чтобы  не пропустить поперечный  коридор,  если он
встретится мне.  Ведь  если я  запутаюсь здесь, мне уже никогда не вернуться
назад. Вернусь  ли  я? А  что тогда случится с  Джанай? Может, мне не  стоит
пускаться в  эту авантюру?  Нет. В конце  концов  я  забрался  сюда  в ее же
интересах: возможно, здесь мне удастся найти путь к свободе?
     Только вперед. И я пошел. Пол коридора был ровный. Никаких разветвлений
не было. Коридор плавно поворачивал. Я шел и думал, что же меня ждет в конце
пути. Стены стали сырыми, на полу появилась жидкая грязь. Внезапно пол пошел
под  уклон, но  вскоре  выровнялся. Я  находился  примерно на тридцать-сорок
футов  ниже первоначального уровня. С потолка и стен сочилась вода. Пол стал
совсем скользким. Я шел  вперед  по этому нескончаемому туннелю. Какое новое
испытание ждет меня? Иногда мне хотелось повернуть назад, но всякий раз меня
останавливала мысль о Джанай, о ее зависимости от меня.
     "Хормад!" -- слышал я ее голос и чувствовал, сколько в  нем  презрения,
которого она никак не могла  скрыть, как ни старалась. А как она  говорила о
Вор  Дае!  Как  изменялся  голос,  дыхание.  Снова  волна  ревности  к  себе
захлестнула  меня,  но чувство  юмора  помогло,  и  я рассмеялся.  Этот смех
жутковато прозвучал в черном, сыром  подземелье.  Больше я не стал смеяться,
слишком страшно.
     Коридор стал  заметно  подниматься.  Все  вверх  и  вверх,  пока  я  не
почувствовал,  что  снова  нахожусь  на  прежнем  уровне. И затем, внезапно,
впереди появился свет. Вернее, не свет, а менее густая тьма. Через некоторое
время я вышел из туннеля.  Была ночь, безлунная ночь. Где же я? Я понял, что
прошел под землей несколько миль. Должно быть,  я нахожусь вне стен  города,
но где?
     Впереди меня появился силуэт, и в слабом свете я понял, что это хормад.
     -- Кто ты? -- спросил он.-- Что ты здесь делаешь?
     И, не дожидаясь ответа, выхватил меч.
     Такой  язык я понимал и знал,  как  отвечать. Я  выхватил  свой  меч  и
вступил  с  ним в бой. Этот воин  был  получше  тех,  с кем  мне приходилось
встречаться  до сих пор.  Он  знал  некоторые приемы,  которые были известны
только ученикам  Джона Картера.  Когда  он понял, что я знаю защиту  от этих
приемов, он крикнул,  и из темноты вышли три человека.  Один из них, высокий
красный человек, бросился на меня. И тут я узнал его.
     -- Джон Картер! -- крикнул я.-- Это я, Вор Дай!
     Он тут же опустил меч и отступил назад.
     -- Вор Дай! Как ты попал сюда?
     Позади него стояли Рас Тавас и второй  хормад. Я коротко  рассказал им,
как нашел камеру номер