меня в милосердное
беспамятство.


        "XXII"
     В ТЕМНОЙ КАМЕРЕ

     Я медленно приходил в себя,  погруженный во тьму и могильную тишину.  Я
лежал  на  холодном  каменном  полу, голова  болела.  Ощупав  ее,  я  ощутил
запекшуюся кровь. Я  с  трудом ceл, потом встал на ноги. Поняв, что  я ранен
несерьезно, я принялся изучать все вокруг. Осторожно двигаясь, вытянув перед
собой руки,  я вскоре наткнулся на каменную стену. Немного пройдя вдоль нее,
я обнаружил дверь. Дверь была заперта с наружной стороны. Я двинулся дальше.
Обойдя  комнату,  я  снова оказался  у  двери. Моя  новая камера,  оказалась
маленькой. Меня окружала полная тишина и  темнота. Я  начал понимать, каково
живется в мире  слепому и глухому.  Мне  оставалось  лишь осязать, обонять и
пробовать  на  вкус. Вкусовые ощущения вряд ли при  нынешних обстоятельствах
могли мне пригодиться.
     Я  чувствовал  вначале  спертый,  затхлый воздух,  но  вскоре я привык,
перестал замечать его. Оставалось осязание.
     Я  гадал, надолго  ли меня  оставили здесь  в  камере. Это было подобно
погребению заживо. Я  знал, что должен напрячь  свою волю  и  не поддаваться
ужасающему  однообразию  этого  мира,  где  лишь стена и  дверь могли  стать
предметами изучения.
     Мои мысли... Они не были приятными. Я думал о Дее Торис, находящейся во
власти Гар Нала, о бедном Джат  Оре, заключенном  в корабле, которым он  мог
управлять лишь вместе с Ур Джаном, грубым убийцей из Зоданги. Я знал, каково
ему  было,  когда  он ничего  не  ведал  о  моей  судьбе  и чувствовал  себя
ответственным за Дею Торис, которую он не мог  защитить и за  которую не мог
отомстить.
     Я думал о Занде, обреченной на смерть  на отдаленном  спутнике. А Умка?
Умка ожидал  смерти. Если бы  он не встретил  меня, хуже  ему не было бы. Не
давала  покоя  мысль о том,  что  только  моя  неосторожность  была причиной
несчастий  для  всех,  кто  надеялся  на  мою  защиту. Так умственная  пытка
добавлялась к монотонности бесконечных часов.
     Похожая на склеп камера, куда меня заключили,  была холодной и сырой. Я
решил, что меня спрятали в подземелье замка, где до меня не сможет добраться
корабль.  Мускулы мои  затекли,  кровь  медленно  текла  по  венам.  Чувство
безнадежности охватывало меня. Однако вскоре я понял, что если действительно
дам волю таким настроениям, то погибну. Снова  и снова напоминал я себе, что
все еще жив,  что  жизнь  хороша,  пока  она продолжается,  что всегда  есть
надежда освободиться.
     Я  начал  двигаться  по  камере,  обошел  ее  несколько  раз  и  вскоре
досконально знал  ее размеры.  Я  бегал по ней взад и вперед по  кругу,  как
боксер, сражающийся с тенью, я  наносил удары и парировал  их, пока вновь не
ощутил в  теле тепло жизни. Тогда я начал искать другие развлечения,  считая
камни в стенах камеры. Я подошел к двери и двинулся от нее влево.
     Это было не самое увлекательное занятие, но по крайней мере хоть как-то
отвлекало,  к  тому  же  я  надеялся  найти  непрочно держащийся  камень или
отверстие, ведущее в какое-либо другое помещение.
     Я, конечно,  не мог ориентироваться во  времени.  Я  не знал,  долго ли
нахожусь здесь, но в конце  концов мне захотелось спать. Я лег на холодный и
влажный пол. Сколько я проспал, не знаю, но, проснувшись, почувствовал  себя
освеженным и заключил, что проспал достаточно долго. Однако я замерз и снова
начал свои упражнения, чтобы восстановить кровообращение.
     Занимаясь  упражнениями,  я  услышал  около  своей  темницы  звуки.   Я
остановился  и  прислушался.  Да,  кто-то   приближался.  Я  ждал,  глядя  в
направлении двери. Вскоре она открылась и блеснул свет.
     Свет был  ослепительным  для  моих  глаз,  привыкших  к  полной темноте
камеры. Я  отвернулся и закрыл глаза  рукой.  Когда  я повернулся, то увидел
воина  с  факелом, чашкой пищи  и кувшином воды. Он открыл дверь  настолько,
чтобы просунуть  принесенные сосуды  и поставить  их  на пол. Я заметил, что
тяжелая  цепь  не позволяет  двери  открыться  шире,  обезопасив  тем  самым
пришедшего от возможного нападения пленника.
     Воин  поднял над  головой факел и просунул  его  в щель  так, чтобы  он
осветил всю  мою  камеру, и  я  увидел несколько толстых  балок  примерно  в
двадцати футах от пола.
     - Значит, тебя не убили, - заметил воин.
     - Чего ты не можешь сказать о других, сражавшихся в Бриллиантовой башне
прошлой ночью, - ответил я. - Это действительно было прошлой ночью?
     -  Нет, две ночи назад,  -  ответил  он. - Это была настоящая  битва! -
добавил он. - Меня там не было, но весь замок говорит о ней  с тех  пор. Те,
кто сражался против тебя, говорят,  что ты величайший из бойцов. Они были бы
рады оставить  тебе жизнь и сражаться рядом  с тобой, а не  против тебя,  но
старый Ул Вас  в такой ярости,  что ничто не может  удовлетворить его, кроме
твоей смерти.
     -  Можно догадываться, что  он не  испытывает  ко мне  добрых чувств, -
согласился я.
     - Нет, клянусь жизнью.  Достаточно  уже  того, что убежали пленники, но
похитить его джэддару... Клянусь жизнью, в этом что-то  есть. Говорят, ты до
сих пор  жив только  потому, что  он все  еще  не  может  придумать  смерть,
соответствующую твоему преступлению.
     - А джэддара? - спросил я. - Что с ней?
     -  Он держит ее  в заключении, она  тоже должна умереть.  Думаю, что он
хочет казнить вас одновременно.  Позор убивать  такого  бойца,  как ты, но я
уверен, что казнь будет очень интересной. Надеюсь, мне повезет и я увижу ее.
     - О, да, - ответил я. - Я тоже надеюсь, что ты развлечешься.
     -  Все  получат  удовольствие,  кроме  тебя  и  Озары,   -  заметил  он
добродушно. Затем выдернул факел и  захлопнул дверь. Я  слышал, как  затихли
его шаги.
     Добравшись ощупью до  еды  и  питья, я жадно  набросился на них: я  был
ужасно  голоден. Затем я задумался: меня заинтересовали балки, находящиеся в
двадцати футах от  пола.  Над  ними, казалось, ничего не было, кроме темного
свода, так как потолок был, очевидно, намного выше.
     Закончив еду, я решил  исследовать,  что же находится над  балками.  На
Марсе мои земные мускулы позволяли мне прыгать необычайно высоко. Я понимал,
конечно, что мои размеры уменьшились, так что относительно всего  на Турии я
был не больше, чем на Барсуме, но все  же я  был убежден,  что могу прыгнуть
гораздо выше любого  обитателя Ладана. Меня останавливало одно препятствие -
полная  темнота. Я не видел балок. Прыгая вверх, я мог  стукнуться  головой,
что было бы очень болезненно, если не смертельно.
     Когда  вокруг  темно, трудно  сказать, насколько высоко ты прыгнул,  но
светлее все равно  уже не будет, поэтому мне пришлось  положиться  на удачу.
Вначале я  прыгнул  невысоко, вытянув руки над  головой, потом выше, пока не
коснулся балки. Еще раз подпрыгнув, чтобы точно выбрать позицию, я ухватился
руками  за балку. Подтянувшись,  я  встал прямо и вытянул руки, но надо мной
по-прежнему  ничего не  было. Тогда я  прошел  по  балке  от  одной стены до
другой,  но  опять  не  нашел  ничего,  что  вселяло  бы  надежду.  Было  бы
самоубийством  продолжать  исследования,  перескакивая  с  балки  на  балку,
поэтому  я снова спрыгнул на пол, потом запрыгнул на другую балку и проделал
то же самое с тем же результатом.
     Разочарование мое было велико. В ситуации, подобной моей, хватаешься за
любую соломинку.  Человек связывает с этой соломинкой все свои надежды, свое
будущее  и саму жизнь, но когда  соломинка не выдерживает этого бремени,  он
погружается в пучину отчаяния. Но я не хотел признавать поражение.
     Балки  были  реальностью;  вот  они,  прямо надо  мной. Казалось,  само
провидение пытается мне помочь.
     Я напряг мозг в поисках спасения.
     Я  был похож на крысу в западне, на загнанную в  угол  крысу. Мой  мозг
лихорадочно  работал в поисках  выхода.  Внезапно  у  меня  мелькнула  идея,
безумная  идея,  но  ничего  другого  мне  не оставалось.  Ее  осуществление
зависело от многого, над  чем у меня не было власти. Судьба должна была быть
очень добра ко мне, чтобы мой план удался.
     Эта мысль появилась у меня в то время, когда я печально сидел на балке.
Я немедленно спрыгнул на пол, подошел к двери и прислушался. Не  знаю, долго
ли я стоял у двери. Когда усталость овладела мной, я лег и уснул, прижавшись
ухом к двери.
     Наконец  я  был  вознагражден  за  долгие часы  напряженного  ожидания.
Послышались   шаги,  потом   звон  оружия.  Звуки  становились  все  громче.
Приближался воин.
     Я  запрыгнул  на  балку  прямо  над  дверью.  Прижавшись,   как  зверь,
караулящий в чаще добычу, я ждал. Шаги  замерли возле моей камеры. Я слышал,
как щелкнул  замок,  затем  дверь приоткрылась и появилась  полоска света. Я
видел,  как протянулась рука и поставила на пол еду  и  воду. Потом в камере
появился  пылающий факел, а  за  ним  и голова  человека. Воин  осмотрел мое
помещение.
     - Эй! - крикнул он. - Где ты?
     Но  это  был  не тот  человек,  который приходил в  прошлый  раз.  Я не
ответил.
     -  Клянусь короной джэддака, - пробормотал он удивленно, - неужели этот
парень убежал?
     Я слышал, как он отсоединил цепь, и мое  сердце едва  не  остановилось.
Неужели моя дикая затея осуществится?
     Дверь широко отворилась  и  человек  осторожно вошел в камеру. Это  был
сильный  воин.  В левой руке он держал факел,  в правой -  длинный  меч.  Он
двигался  осторожно, оглядываясь на каждом шагу.  Он  все еще был  близок  к
двери. Очень медленно двигался он по камере, что-то бормоча про себя.
     Все  еще  издавая  удивленные восклицания, он повернул назад. Он прошел
подо мной. В этот момент я прыгнул.


        "XXIII"
     ПОТАЙНАЯ ДВЕРЬ

     Когда я  повалил  воина  на пол, его крик,  эхом  отдаваясь  в камере и
коридоре,  казалось,  поднял всех воинов  замка. Падая, он зацепил факел. Мы
боролись  в абсолютной темноте.  Первой  моей  задачей  было  заставить  его
замолчать, и я это сделал, когда мои пальцы добрались до его горла.
     Казалось чудом, что мои мечты  об  освобождении  осуществляются шаг  за
шагом почти так, как я представлял себе.
     Это  вселяло  в  меня   надежду,   что  и   дальше  судьба  будет   мне
благоприятствовать и я смогу освободиться от когтей Ул Васа.
     Воин, с которым я боролся  на полу  в темной  камере замка таридов, был
человеком обычной физической силы, и я вскоре одолел его. Возможно, я сделал
это быстрее, чем мог бы в другом случае, потому  что, схватив его  за горло,
обещал, что не убью, если он прекратит сопротивляться и не будет кричать.
     Для  меня время  было  важнейшим  фактором, ведь даже если  крик  этого
человека   не   привлек  внимания  его  товарищей,  то  казалось  совершенно
естественным, что когда он не вернется назад в определенное время, его будут
искать. Мне необходимо убежать отсюда, я должен действовать без промедления,
поэтому,  когда я сделал свое  предложение воину  и тот мгновенно  прекратил
сопротивляться,  я  тут  же  разжал руки  у  него  на  горле.  Будучи  умным
человеком,  он понял, что сопротивление бесполезно. Я тут же связал  его его
же  собственной одеждой и  сунул  ему  в рот  кляп. Потом  отобрал кинжал и,
пошарив в темноте, отыскал длинный меч, который он уронил при падении.
     -  Прощай,  мой  друг, - сказал я. - Не сокрушайся о  своем  поражении.
Гораздо лучшие бойцы, чем ты, уступали Джону Картеру, принцу Гелиума.
     Затем я вышел  и закрыл  за собой дверь  камеры.  Коридор был темным. Я
мельком видел его лишь в тот  момент, когда мне приносили еду. Мне казалось,
что  он уходит  от моей  камеры  вправо,  поэтому я  ощупью двинулся  в  том
направлении.
     Вероятно, мне следовало идти  медленно, ощупывая возможные ответвления,
но я этого не сделал. Если крик воина был услышан в замке, будет  тревога, а
я не желал столкнуться где-нибудь в тупике с отрядом вооруженных людей.
     Держась одной рукой за стену, я быстро двигался вперед. Пройдя примерно
сотню ярдов, я увидел впереди слабый свет.
     Это был  не желтоватый свет факела, а  рассеянный дневной свет. Яркость
его постепенно усиливалась и вскоре я подошел к.  подножью лестницы, ведущей
наверх, к свету.
     Все это время я ничего не слышал, поэтому начал взбираться по лестнице,
чувствуя себя более или менее  в безопасности. С крайними предосторожностями
я поднялся  наверх. Здесь было  гораздо светлее. Я был в коротком коридоре с
дверьми  с  обеих  сторон.  Впереди был  другой коридор,  под прямым углом к
первому. Я быстро повернул  туда,  потому что не мог ясно  видеть свой путь:
второй коридор был освещен гораздо ярче, чем первый. Я уже поздравлял себя с
удачей,  когда на повороте столкнулся с  кем-то. Это была женщина. Вероятно,
она удивилась больше меня и начала кричать.
     Я  знал,  что прежде  всего  не должен  позволить ей  поднять  тревогу,
поэтому схватил ее и  зажал рот  ладонью.  Я  столкнулся с ней в тот момент,
когда  повернул  во второй  коридор. Он  весь  был виден, и теперь, заставив
женщину замолчать, я заметил, что в дальнем  конце показались два воина. Они
шли в моем направлении. Очевидно, я поздравлял себя слишком рано.
     Не обремененный своей  пленницей, я сумел бы  найти укромное место или,
не  найдя  его, напасть на воинов из  засады и убить обоих раньше,  чем  они
поднимут тревогу,  но  теперь  мои руки  были заняты. Одной рукой  я  держал
бьющуюся  женщину, другой зажимал ей  рот, не давая  кричать. Я не мог убить
ее,  а если бы  я ее выпустил,  через несколько  мгновений она подняла бы на
ноги  весь  замок.  Мое положение  казалось безнадежным, но  я не  собирался
сдаваться. Я зашел слишком далеко и не мог признать поражения.
     Тут я вспомнил о дверях, мимо которых  проходил в первом коридоре. Одна
из них была лишь в нескольких шагах за мной.
     - Тише, я не причиню тебе вреда, - прошептал я.
     Я потащил женщину к ближайшей двери. К счастью, она была незакрыта,  но
что  находилось за  ней, я  не знал. Оставалось  одно: бросить  в  тех,  кто
окажется  в  комнате, девушку  и  бежать  навстречу  приближающимся  воинам.
Другими словами, постараться  силой выбраться  из  замка Ул  Васа - безумный
план, если учесть, что полтысячи воинов преградят мне путь.
     Но,  войдя в комнату, я увидел, что она пуста. Яркий свет  из двух окон
заливал  ее. Закрыв дверь, я  прислушался,  прижавшись  к  ней спиной. Я  не
смотрел  на  женщину,  которую  держал в своих руках, я был  слишком  занят,
вслушиваясь в шаги приближающихся воинов.
     Повернут  ли  они в  этот  коридор?  Войдут ли именно  в  эту  комнату?
Очевидно, я бессознательно перестал зажимать рот женщине, она отбросила  мою
руку и заговорила:
     - Джон Картер! - услышал  я удивленный  возглас. Я  взглянул  на нее  и
узнал Улу, рабыню джэддары таридов Озары.
     -  Ула,  -  сказал  я доверительно,  -  пожалуйста, не  заставляй  меня
причинять тебе вред.  Я не  собираюсь делать ничего  плохого, я  хочу только
бежать. От этого зависит  слишком многое, поэтому, если будет  необходимо, я
вынужден буду нарушить неписаный закон моего народа и убить женщину.
     - Не бойся, - сказала она, - я тебя не выдам.
     - Ты умная девушка и ценишь свою жизнь.
     - Я пообещала не  для спасения своей жизни. Я в любом случае не  выдала
бы тебя.
     - Почему? - спросил я. - Ты же мне ничем не обязана...
     - Я люблю свою хозяйку Озару, - просто сказала она.
     - А как это связано с нею? - спросил я.
     - Я не причиню вреда тому, кого любит моя хозяйка.
     Конечно, я  знал, что Ула  идеализирует  действительность,  давая  волю
своему  воображению,  но все это было  так далеко от меня  сейчас,  что я не
противоречил ей.
     - Где твоя хозяйка?
     -  Она в этой  же башне, закрыта в комнате над этой на следующем этаже.
Ул Вас держит ее здесь, пока не подготовится к ее уничтожению. О, спаси ее!
     - Как ты узнала мое имя, Ула?
     - Мне сказала джэддара, -  ответила девушка. - Она постоянно говорила о
тебе.
     -  Ты  лучше  знакома  с  замком,  чем я. Скажи,  есть  ли  возможность
пробраться  к джэддаре?  Можешь ли  ты передать ей  весточку?  Можем  ли  мы
вывести ее из дворца?
     - Нет, - ответила она,  - дверь закрыта, и два воина охраняют ее днем и
ночью.
     Я подошел к окну  и выглянул. Никого не было видно. Тогда  я  высунулся
как можно дальше и посмотрел вверх. В пятнадцати футах надо мной было другое
окно. Я отступил обратно.
     - Ты уверена, что джэддара находится в комнате над этой?
     - Да, - ответила она.
     - И ты хочешь помочь ей бежать?
     - Да, нет ничего, чего бы я для нее не сделала.
     - Для чего используется эта комната?
     - Сейчас ни для чего, ты же видишь, что  здесь все покрыто пылью. Ею не
пользуются уже давно.
     - Ты думаешь, что сюда никто не зайдет? Я могу дождаться здесь ночи?
     - Я уверена в этом, - ответила она. - Сюда заходить незачем.
     -  Хорошо!  - воскликнул я.  -  Ты  действительно  хочешь  помочь своей
хозяйке бежать?
     - Всем сердцем! Я не перенесу ее смерти.
     - Тогда ты можешь это сделать, - сказал я.
     - Как?
     - Принеси мне веревку и прочный крюк. Сможешь?
     - Длинную веревку?
     - Примерно двадцать футов.
     - Когда?
     - Тогда, когда ты сможешь их  принести, но когда не будет опасения, что
тебя обнаружат, и желательно до полуночи.
     - Принесу, - обещала девушка. - А сейчас я пойду.
     Я поверил  ей. Другого выхода не было, и я разрешил  ей уйти. Когда она
ушла,  я  отыскал тяжелый брус и припер им  дверь  изнутри, затем сел и стал
ждать.
     Медленно тянулись долгие часы. Я постоянно спрашивал  себя, не напрасно
ли  я доверился Уле? Что я знаю о ней? Почему она должна помогать мне? Может
быть, она уже готовит нападение на  меня? Наверное, у нее есть любимый среди
воинов, ведь она красива.
     Она  окажет  ему  большую  услугу,  если  укажет место моего укрытия  и
позволит захватить меня и получить награду.
     После полудня я услышал в коридоре  шаги - это были  первые звуки после
ухода Улы.
     Я был уверен, что идут воины, чтобы захватить меня, и решил, что дорого
им это будет стоить. И вот  я стоял  у двери, держа наготове длинный меч, но
шаги стали удаляться; по-видимому, кто-то  прошел по направлению к лестнице,
по которой я поднялся из темного коридора, ведущего к моей камере.
     Вскоре  я  услышал,  что  они  возвращаются.  Возбужденно разговаривали
несколько человек, но через толстую дверь я не смог разобрать слов. Когда их
шаги стихли, я облегченно вздохнул, моя уверенность в Уле окрепла.
     Наступила  ночь.  Во многих  окнах замка  засветились  огни.  Почему не
возвращается  Ула?  Неужели  она не нашла крюка и веревку? Или  ее задержало
что-то?
     Вскоре  за  дверью  раздался звук,  хотя  я  не  слышал,  чтобы  кто-то
приближался. Было понятно, что нажимают на дверь,  пытаясь  войти. Я  прижал
ухо к двери и услышал голос:
     - Открой, это я, Ула!
     Велико  было мое облегчение, когда я открыл  дверь  и впустил рабыню. В
комнате было совсем темно и мы не видели друг друга.
     - Ты думал, что я не вернусь, Джон Картер? - спросила она.
     - Признаюсь, сомневался, - ответил я. - А ты достала то, что я просил?
     - Да, держи.
     Я почувствовал в своей руке веревку и крюк.
     - Отлично! - воскликнул я, - Может быть, тебе известно что-нибудь,  что
помогло бы мне и джэддаре бежать?
     - Нет, - ответила она, - ничего, что могло бы  помочь тебе; наоборот, я
узнала  такое, что делает для тебя более трудным бегство  из замка, если оно
вообще возможно, в чем я сомневаюсь.
     - Что же это?
     - Узнали о  твоем побеге из камеры.  Воин, который отнес тебе  еду,  не
вернулся. Когда за ним пошли другие, они нашли его в твоей камере  связанным
и с заткнутым ртом.
     -  Я слышал, когда они проходили мимо двери после полудня. Странно, что
они не обыскали эту комнату.
     - Они думают