Обычно они настолько потрясены ужасами, которые им пришлось
пережить, что мы. никогда и ничего не могли узнать от них.
     - А кто-нибудь спускался вниз по реке из  жителей Гасты? - именно таким
путем мы с Нур Ан надеялись найти путь на свободу. Я  лелеял надежду, что мы
доберемся по реке  до  долины Дор и  затерянного моря  Корус, откуда в  свое
время удалось бежать Джону Картеру и Тарсу Таркасу.
     -  Некоторые   спускались,  -  ответила  она,   -  но  они  никогда  не
возвращались, и мы не знаем, что с ними произошло.
     - Вы счастливы здесь? - спросил я.
     Она  попыталась  изобразить  улыбку  на своих  прекрасных  губах, но  я
чувствовал, как по телу ее прошла судорога.
     Обед   был  роскошным,   пища  восхитительна.   Возле  джеда  постоянно
раздавались взрывы смеха, так как, когда  он начинал смеяться,  все угодливо
подхватывали его смех.
     В конце обеда в зал вошла группа танцоров.  При первом взгляде на них я
чуть не задохнулся. Все они, кроме одной девушки,  были ужасно обезображены.
А эта девушка была самая прекрасная, какую я  когда-либо видел, и лицо у нее
было   полно  такой  печали,  что  мне  стало  не  по  себе.  Танцевала  она
божественно.  А вокруг  нее извивались, ковыляли самые  несчастные существа,
каких я когда-либо  видел. Судя по  всему, они  должны были вызывать  смех у
зрителей,  но  у меня они пробудили только чувство симпатии. Появление  этих
калек  привело  Грона  в  неописуемую  радость.  Он заливался  громоподобным
смехом, и  чтобы  было еще смешнее, швырял в несчастных блюда  с едой, когда
они танцевали в зале. ;
     Я  старался  не  смотреть на них, но взгляд мой  помимо воли  все время
обращался к ним. И вскоре я понял, что
     их  уродство  сделано  искусственно.  Какой-то  злой  разум  постарался
сломать  кости, вывернуть тела  так, чтобы человеку с извращенным вкусом это
казалось смешным. Я смотрел  на  жуткое лицо Грона, искаженное  маниакальным
смехом, и думал, что именно он автор этого злодеяния.
     Когда танцоры, наконец, ушли, рабы внесли три кубка с вином. Два из них
были красными, а третий черный.  Черный кубок был поставлен  перед джедом, а
красные - передо мной и Нур Аном. Затем Грон поднялся, и все последовали его
примеру.
     - Грон, джед,  пьет за  здоровье  своих гостей, - объявил он  и, подняв
кубок, осушил его до дна.
     Казалось,  что эта  церемония  завершает  обед, и  нам  нужно выпить за
здоровье хозяина. Поэтому  я поднял  кубок, который на сей раз  был  обычной
формы, и мог выпить вино, не опасаясь облиться.
     - За здоровье великого джеда Грона, - сказал я и выпил вино.
     Затем Нур Ан последовал моему примеру с соответствующими словами. И тут
я почувствовал,  что внезапная  слабость  овладела  мной,  и перед  тем, как
потерять сознание, я понял, что вино отравлено.
     Когда  я  пришел в  себя,  то  обнаружил, что  лежу  на полу  в комнате
странной формы. В ней было окно, забранное решеткой.  Но ни одной двери я не
заметил. Стены комнаты были задрапированы той самой прозрачной тканью. Рядом
со мной лежал Нур Ан, все еще находившийся под действием наркотика.
     Снова я осмотрел комнату. Затем  встал, подошел к окну. Внизу  я увидел
городские крыши.  Значит, мы заточены  в башню,  возвышающуюся  над  дворцом
джеда.  Но  как  нас  затащили сюда?  Разумеется,  не  через  окно,  которое
находится  на высоте двухсот футов над землей.  Пока  я  пытался решить  эту
неразрешимую  проблему, Нур  Ан пришел в себя.  Сначала он молчал  и  только
наблюдал за мной с улыбкой на лице.
     - Ну? - спросил я. Нур Ан покачал головой.
     - Мы еще живем, - сказал он, - но это единственное, что мы сейчас можем
сказать.
     - Мы во дворце маньяка,  - сказал я. - И я в этом не  сомневаюсь. Здесь
все живут в постоянном страхе перед Троном.
     - Мы видели слишком мало, чтобы делать заключения.
     - Я видел достаточно.
     - Эти  девушки так  прекрасны, -  сказал  он после паузы. - Я  не  могу
поверить, что такая красота и жестокость могут существовать вместе.
     - Может быть, они просто послушные куклы в руках хозяина?
     - Мне тоже хочется так думать.
     Прошел  день,  настала  ночь.  Никто не  приходил  к нам, но я  кое-что
обнаружил. Прикоснувшись к дальней стене, я обнаружил,  что она теплая, даже
горячая.  Видимо, здесь проходила каминная труба. Но тогда  это открытие для
меня не имело никакого значения.
     В нашей комнате  не было света, и так как  Хлорус находился  на  небе в
стороне, противоположной нашему  окну, у нас было совсем темно. Мы  сидели в
полной темноте и были погружены в  печальные  размышления.  Затем я  услышал
приближающиеся шаги. Они  слышались все ближе и ближе, и,  наконец,  затихли
возле  нашей  камеры.  Послышался  какой-то  скрип,  и под стеной  появилась
светлая полоска. Она все расширялась, и я понял,  что это поднимается стена.
Сначала я увидел ноги в сандалиях, затем появились два солдата. Они вошли  в
камеру, надели  нам  наручники  и  повели  из камеры. В полном  молчании  мы
спускались   по  спиральной  лестнице,  прошли  надземные  этажи   дворца  и
спустились в подвал.
     Снова подвал! Я  содрогнулся  при  этой  мысли.  Я  предпочел  бы  быть
заточенным  в  башне,  хотя, конечно,  разница  была  небольшая, но  у  меня
выработалось  стойкое  отвращение  к  подвалам.  К  тому же  в  этом подвале
кромешная тьма и полно крыс и ящериц.
     Лестница  привела нас в роскошный подземный  зал. Здесь собралась та же
компания, что была на торжественном обеде в нашу честь. Здесь же был  и Грон
на  троне.  На  этот раз  он не  улыбнулся  при нашем  появлении. Он  сидел,
наклонившись вперед, и глаза его  были устремлены на что-то  в дальнем конце
зала. Вдруг мертвую тишину, царившую в зале, прорезал пронзительный крик. На
этот раз этот крик был не  единственным. За ним  послышались еще  вопли. Так
кричит смертельно раненое животное.
     Я посмотрел туда, откуда доносились крики,  куда смотрел Грон, и увидел
обнаженную девушку, привязанную к металлической  решетке перед ярко пылающим
огнем. Решетка  была  на колесах,  и  ее  можно  было  подвигать  к  огню  и
отодвигать  он  него. Видимо,  когда мы  вошли,  решетку придвинули. Поэтому
девушка кричала.
     Я посмотрел на  собравшихся. Большинство девушек смотрели вперед,  и во
взглядах их  был ужас. Я не  верил, что они наслаждаются  зрелищем.  Все они
были жертвами этого извращенного  маньяка Грона, но, как и несчастная жертва
на решетке, они были беспомощны.
     Этот дьявол требовал, чтобы зрители хранили мертвое молчание, и на фоне
этой тишины крики жертвы ласкали слух этого мучителя.
     Зрелище было жутким. Я отвел  глаза, один  из  воинов,  которые привели
нас, тронул меня за руку и жестом приказал идти за собой.
     Он провел нас в другой зал, где тоже была пытка, еще более ужасная, чем
поджаривание  на решетке.  Я  не  могу  описать  эту пытку. Мне даже  больно
вспоминать ее.  Еще задолго  до того, как мы  вошли в зал,  мы слышали крики
жертв. Именно здесь, в  этой камере ужасов, джед  Растры создавал  уродов из
нормальных людей. А затем заставлял их танцевать для удовольствия.
     В  полном молчании  мы  покинули это  ужасное место,  и  нас провели  в
роскошно обставленный  зал, где на диванах лежали две прекрасные девушки, из
тех, что встречали нас у ворот города.
     Впервые один из наших охранников нарушил молчание.
     -  Они  объяснят, -  сказал  он, указывая  на  девушек.  - Не пытайтесь
бежать. Здесь только один выход. Мы будем ждать у дверей.
     Затем он снял с нас наручники и вместе с товарищем вышел из комнаты.
     Одна  из  девушек была та, что сидела рядом со мной на обеде.  Мне  она
показалась более интеллигентной и дружелюбной. К ней я и обратился.
     - Что все это значит? Почему из нас сделали  пленников?  Почему привели
сюда?
     Она  жестом  пригласила  меня  сесть на  диван  рядом  с собой и слегка
отодвинулась, чтобы дать мне место.
     -  Все,  что  вы видели,  - сказала она,  -  представляет  три поворота
судьбы, которые могут ожидать вас. Вы понравились Грону, и он предлагает вам
сделать выбор самим.
     - Я не понимаю.
     - Ты видел девушку на решетке?
     - Да.
     - Хотелось бы тебе оказаться на ее месте?
     - Не очень.
     - Ты видел несчастных, из которых готовят калек для танцев?
     - Да.
     - А теперь ты видишь роскошную комнату. И меня. Что ты выбираешь?
     - Не  могу поверить,  что последнее  предложение  дается без каких-либо
условий, которые  делают это предложение гораздо менее  привлекательным, чем
оно кажется. Иначе не было бы вопроса, что выбирать.
     - Ты прав. Условия есть.
     - Какие?
     -  Ты  станешь  офицером охраны дворца  и  как  таковой  должен  будешь
проводить  пытки, подобные  тем, что видел сегодня, и вообще выполнять любые
капризы своего хозяина.
     Я встал:
     - Я выбираю огонь.
     -  Я это знала, - печально  произнесла она. - И все же я надеялась, что
ты примешь условия.
     -  Я отказываюсь  не  из-за тебя, -  быстро сказал я. - Просто  честный
человек не может принять таких условий.
     - Я знаю. И если бы ты принял их, я возненавидела бы тебя, как ненавижу
всех остальных в этом дворце.
     - Ты здесь несчастлива?
     - Конечно. Кто кроме маньяка  может чувствовать себя счастливым в таком
жутком месте? В  нашем городе шесть сотен  человек, и среди  них нет никого,
кто  чувствовал  бы  себя  счастливым.  Сто  человек  образуют  двор  джеда,
остальные рабы. А, впрочем, мы все  рабы - все мы зависим от любого  каприза
сумасшедшего маньяка - нашего хозяина.
     - И бежать невозможно?
     - Нет.
     - Я убегу, - твердо сказал я.
     - Как?
     - Огонь.
     Она содрогнулась.
     -  Не  знаю, почему  я так забочусь о тебе. Наверное,  потому,  что  ты
понравился мне с первого взгляда.  И даже тогда, когда я  заманивала  тебя в
сети  этого  паука в виде  человека, мне  очень хотелось предупредить  тебя,
чтобы ты  не входил в город. Но я боялась, я боялась смерти. Хотелось бы мне
иметь столько мужества, чтобы убежать отсюда при помощи огня.
     Я повернулся к Нур Ану, слушавшему нашу беседу.
     - А ты сделал выбор?
     - Конечно. Для человека чести здесь нет выбора.
     -  Хорошо. -  Я повернулся к  девушке.  - Ты  сообщишь  Грону  о  нашем
решении?
     - Подожди. Попроси время на обдумывание. Я знаю, это ничего не изменит,
но... Во мне все же  теплится огонек надежды, который не может потушить даже
полная безнадежность.
     - Ты права, - сказал я. - Надежда всегда есть. Скажи ему, что ты  почти
убедила нас  согласиться на жизнь,  полную роскоши и развлечений, которую он
предлагает  как альтернативу  смерти  и пыткам,  и  что если  тебе  дать еще
немного времени, ты полностью убедишь нас.  А мы тем временем подумаем,  нет
ли возможности для бегства.
     - Хорошо, - ответила она.


        "IX"
     ФОР ТАК ИЗ ДЖАМЫ

     Вернувшись в  камеру в башне, мы с Нур Аном обсудили всевозможные планы
бегства,  даже самые сумасшедшие. На нас почему-то не  надели наручников,  и
могу  заверить, что  мы  тщательно  обследовали  каждый  дюйм нашей  камеры,
особенно стены, которые  поднимались, но ничего  утешительного осмотр нам не
дал. Казалось,  что единственный путь бегства отсюда -  это окно. Но  на нем
были толстые решетки, и к  тому же оно находилось на высоте двухсот футов от
земли. Так что бежать через него было невозможно.
     Тем не  менее  мы попытались отогнуть прутья  решетки,  но хотя мы были
достаточно  сильными мужчинами, это нам не  удалось. Значит, для нас остался
лишь один путь - через огонь.
     От нечего делать я начал расшатывать один из прутьев решетки  окна. Нур
Ан  даже  не  задал  вопроса,  зачем это. Он  просто  присоединился  ко мне.
Работали мы в тишине и без помех, так как сюда никто не заходил. Только один
раз стена приподнялась на несколько футов и камеру осветили и сунули миски с
едой.
     Правда, мы  не видели  того,  кто  принес нам еду,  и мы  ни  с кем  не
общались, после того как охранники водили нас в подземелье ужасов.
     Никогда не забуду, с каким нетерпением мы ожидали ночи, когда мы смогли
бы вынуть прут решетки и обследовать стены башни. Мне казалось, что по стене
можно  будет спуститься вниз. Имея в виду этот план, я  решил  разрезать  на
полосы драпировочную ткань, чтобы сделать из нее веревки.
     Приближалась ночь, и я  все  больше  проникался  уверенностью в  успехе
своего плана. Итак, основное  препятствие  мы устранили. И уже в сумерках  я
рассказал свой план Нур Ану.
     Тот пришел в восторг и предложил сразу же заняться веревкой. Однако при
попытке  сорвать  ткань  со стены  мы  встретили первое  препятствие.  Ткань
наверху была  закреплена мощными гвоздями, и хотя она была тонкая  и легкая,
оказалось,  что  ее разорвать невозможно. Мы буквально выбились из сил, но в
конце концов были вынуждены признать поражение.
     Спустилась ночь. Теперь можно было без опаски вынуть прут и обследовать
стену возле окна. Надежда еще теплилась в  наших сердцах, когда я  высунулся
из окна.
     Подо  мной  лежал  угрюмый  темный  город.  Его  чернота  лишь  кое-где
нарушалась слабыми огоньками, причем большинство  из  них  светились в окнах
дворца. Я ощутил  рукой  стену  башни, и сердце мое замерло.  Гладкий, почти
отполированный камень - никаких возможностей найти опору, зацепиться. Думаю,
что даже мухе было бы трудно на такой , стене.
     - Безнадежно, - сказал я, влезая обратно в камеру. - Стена гладкая, как
женская грудь.
     - А наверху? - спросил Нур Ан.
     Снова  я  высунулся из  окна  и  стал  смотреть  наверх.  Наша  комната
оказалась на  самом  верхнем этаже  башни. Что-то заставило меня  попытаться
исследовать это направление, естественно, эта попытка была  рождена безумным
желанием вырваться на свободу.
     - Держи мои ноги, Нур Ан. Крепче держи.
     С трудом я  выпрямился  и  встал на окно. Нур Ан крепко держал  меня за
колени. Я смог бы достать до крыши пальцами. Снова спустившись,  я прошептал
Нур Ану:
     - Я попытаюсь выбраться на крышу.
     - Зачем?
     Я рассмеялся.
     - Не знаю. Но мой внутренний голос советует мне это сделать.
     - Если ты упадешь, ты избежишь смерти  от  огня. И я последую за тобой.
Вперед, мой друг из Хастора. Пусть тебе повезет.
     Снова я  встал  на подоконник,  нащупал  край крыши.  Медленно  я  стал
подтягиваться вверх. Подо мною лежала черная пучина,  где  таилась смерть  в
двухстах футах от меня. Я  решился на это мероприятие только потому, что был
уверен в своей  силе. Бесконечно долго висел я над пропастью, держась только
кончиками пальцев  за  крышу. Наконец, мне удалось закинуть  локоть,  и вот,
задыхаясь от напряжения, я втащил свое тело на базальтовые плиты крыши и сел
там в изнеможении.
     Немного  отдохнув, я  встал. Безумная  страстная Турия выписывала  свой
танец   на   безоблачном   небе.   Хлорус,  ее   холодный  спутник,  плыл  в
величественном  уединении.  А  подо  мной лежала  долина  Хор, как  какая-то
зачарованная страна из  древних  легенд.  А в  отдалении хмуро  смотрели  на
долину угрюмые вершины гор, которые охраняли этот сумасшедший мир.
     Внезапно клубы горячего  дыма ударили мне в лицо, напомнив, что  где-то
внизу устраивает свои оргии пыток сумасшедший маньяк.
     Слабый крик донесся до меня  из трубы. Я содрогнулся, но теперь зияющее
отверстие  привлекло мое  внимание, и  я  подошел  ближе. Нестерпимо горячие
волны  воздуха ударили мне в лицо. Дыма почти не было, настолько полным было
сгорание топлива  в  печи. Однако  горячий  воздух  вырывался  из  трубы  со
страшной силой. Казалось, он способен отшвырнуть  меня прочь, если я подойду
еще ближе.
     И тут у меня родился план, безумный план, но он так  захватил меня, что
я быстро спустился обратно в камеру, чтобы рассказать о нем Нур Ану.
     Однако  я  не  успел этого  сделать,  так  как  *в  соседнем  помещении
раздались шаги и стена начала подниматься. Я думал, что это принесли еду, но
стена все поднималась и поднималась. Вскоре мы увидели ноги девушки, стоящей
возле  входа.  Затем она наклонилась  и вошла к нам.  Я сразу узнал ее - это
была  та  самая девушка, которой Грон вменил  в обязанность соблазнить меня,
чтобы я поступил к нему на службу. Ее звали Шара.
     Нур Ан  мгновенно вставил прут на место, и девушка  ничего не заметила.
Стена  оставалась  наполовину  поднятой,  и  девушка  заметила  мой  взгляд,
устремленный на стену.
     -  О,  не нужно лелеять напрасные мечты, -  сказала она, улыбнувшись. -
Этажом выше стоят охранники.
     - Почему ты здесь, Шара? - спросил я.
     - Меня послал Грон. Ему не терпится узнать ваше решение.
     Я  задумался. Наша единственная  надежда  была связана с этой девушкой,
которая относилась к нам с сочувствием и симпатией.
     -  Если у нас будет кинжал  и игла, - шепотом сказал я, -  то  мы дадим
ответ Грону послезавтра утром,
     -  А  как  я  объясню эту задержку?  -  спросила  она  после  недолгого
молчания.
     -  Скажи ему,  -  ответил Нур  Ан, -  что  мы разговариваем  со  своими
предками и что от их совета будет зависеть наше решение.
     Шара  улыбнулась. Она  вынула  кинжал из ножен  и положила  его на пол,
затем она достала из кошелька иглу и положила рядом с кинжалом.
     - Я скажу Грону, что лучше всего подождать, - сказала она. - Сердце мое
надеется,  что ты, Хадрон  из Хастора,  решишь  остаться  со мною, но я буду
рада, если не ошибусь в оценке твоего  характера. Ты  умрешь, мой Хадрон, но
ты умрешь как смелый и честный человек. Прощай! Я вижу тебя в последний раз,
но пока я не уйду к своим предкам, твой образ всегда будет со мною.
     Она  ушла.  Стена опустилась  - и теперь  у нас  было  то,  чего  я так
страстно хотел иметь - кинжал и игла.
     - К чему нам это? - спросил Нур Ан, с интересом глядя на меня.
     - Увидишь,  - коротко  ответил я  и сразу  принялся  за работу: срезать
ткань  со стен  и потолка  нашей камеры. Я работал быстро, так как знал, что
работа предстоит большая. План,  конечно,  был сумасшедший,  но  все  же  он
казался мне вполне реальным.
     Всю ночь и весь следующий день  мы с Нур Аном работали без перерыва. Мы
сшили огромный мешок,  а также заготовили  много длинных  веревок. К  вечеру
работа была кончена.
     - Пусть везение не оставит нас, - сказал я.
     -  Твой план настолько безумен, что достоин  головы Грона, - сказал Нур
Ан. - Но в нем есть какое-то зерно.
     - Ночь наступила, - сказал я.  - Медлить нельзя. Единственное, в чем мы
можем быть твердо уверены, - если план провалится, мы избежим смерти от огня
и наши предки с любовью  и симпатией отнесутся к Шаре,  чья дружба позволила
нам сделать эту попытку.
     - Не дружба, а любовь, - поправил меня Нур Ан.
     Затем я снова  совершил  опасный подъем на крышу, захватив с собой одну
из  веревок.  Потом  я  спустил веревку Нур  Ану, который прицепил к ней наш
мешок, и вскоре плод нашего труда  лежал  рядом со мной на крыше.  Мешок был
легким, как пушинка,  и крепким, как хорошо выделанная шкура зитидара. После
этого я  помог Нур Ану забраться на крышу, причем он аккуратно поставил прут
на место.
     К  открытой  части  нашего  мешка  было привязано  множество  веревок с
петлями. Через петли мы пропустили  длинную веревку и закрепили ее на башне,
причем эту  веревку  можно было обрубить одним ударом,  после того  как  она
стянет отверстие мешка.
     Затем мы подняли мешок в такое положение, чтобы горячий воздух из трубы
заполнил  его. Я  распределил  петли  равномерно по  окружности мешка,  и мы
закрепили  на  петлях  свои   абордажные   крючья.  Такие  крючья   являются
необходимой  частью  снаряжения  каждого  воина  Барсума  и  используются  в
воздушных боях при перескакивании на палубу вражеского флайера.
     Затем мы  стали ждать. Наш мешок, сначала вялый  и обвисший, постепенно
стал надуваться,