что она уверила их, будто убила меня, чтобы
спасти меня от участи, подобной ее, а мое тело  бросила  белым  обезьянам.
Одна лишь Саркойя не поверила ей,  и  до  сих  пор  я  чувствую,  что  она
подозревает  истину   моего   происхождения,   оттого,   что   она   также
догадывается, я в этом убеждена, кто мой отец.
   - Я присутствовала при том, как Тал Хаджус рассказывал  ему  после  его
возвращения историю моей матери, ее судьбу. Ни один мускул не  дрогнул  на
его лице, и ничем не выдал он своего волнения, он только не смеялся, когда
Тал Хаджус весело описывал ее смертные муки. С этого мгновения он сделался
жесточайшим из жестоких, и я жду того  дня,  когда  он  достигнет  предела
своих желаний и ударит ногой тело Тала Хаджуса, оттого,  что  я  убеждена,
что он только ждет случая ужасно отомстить ему, оттого, что в  сердце  его
любовь так же сильна, как и сорок лет назад, когда она переродила  его,  и
для меня это так же достоверно,  как  то,  что  мы  сидим  здесь,  у  края
древнего, как мир, моря, в то время, как  чувствительные  люди  давно  уже
спят, Джон Картер...
   - А ваш отец, Сола, он с нами и теперь? - спросил я.
   - Да, - отвечала она, - но он не знает, кто я, и не  знает  также,  кто
предал мою мать Талу Хаджусу. Я одна знаю имя моего отца, и только я,  Тал
Хаджус и Саркойя знаем,  что  это  Саркойя  пересказала  Талу  Хаджусу  ту
историю, которая принесла муки и смерть той, кого он любил.
   Мы молча сидели несколько мгновений, она погрузилась в  мысли  о  своем
ужасном прошлом, а я  с  сожаленьем  думал  о  бедных  созданиях,  которых
бессердечные; бесчувственные обычаи их народа обрекли на жизнь без  любви,
жизнь, полную жестокости и ненависти. Наконец, она заговорила:
   - Джон Картер, если когда-либо настоящий мужчина  ступал  по  холодной,
мертвой почве Барсума, этот мужчина - вы. Я знаю, что  я  могу  довериться
вам, и так как это может когда-либо помочь вам, Дее Торис и мне в нужде, я
назову вам имя моего отца и не стану ставить вам никаких условий, когда вы
сможете им воспользоваться. Когда придет час,  скажите  правду,  если  вам
покажется, что так будет лучше. Я верю вам. Это имя - Тарс Таркас!



16. МЫ НАДЕЕМСЯ БЕЖАТЬ

   Остальная часть нашего путешествия до Тарка протекала спокойно. Мы были
в пути три недели, пересекли два морских дна и прошли поблизости  развалин
нескольких городов, по большей части меньших размеров, чем  Корад.  Дважды
мы пересекали знаменитые водные пути, или каналы,  как  называют  их  наши
земные  астрономы.  Приблизившись  к  ним,  мы  высылали  вперед  воина  с
подзорной трубой, и если поблизости не было видно сильных отрядов  красных
марсиан, мы продвигались к ним, насколько возможно было  это  сделать,  не
будучи замеченными, и делали  привал  до  наступления  темноты,  когда  мы
медленно приближались по полосе обработанных земель. Здесь мы выходили  на
одну из многочисленных широких  шоссейных  дорог,  которые  пересекают  на
равных расстояниях населенные места, и  тихонько  таясь,  перебирались  на
другую сторону обработанных земель. Один  из  этих  переходов  продолжался
пять часов без остановок, а другой отнял целую ночь, так что мы лишь  едва
переступили границу обработанных полей, когда солнце взошло над нами.
   Так как переходы эти делались в темноте, я не имел  возможности  ничего
почти видеть, кроме разве  того,  что  меньшая  луна  в  своем  бешеном  и
неустанном беге по барсумским небесам освещала время от  времени,  вырывая
какие-то клочья  ландшафта,  озаряя  огороженные  поля  и  низкие,  неясно
видимые дома, очень похожие  на  наши  земные  фермы.  Здесь  росло  много
деревьев, рассаженных с чрезвычайной планомерностью, и  некоторые  из  них
были невероятной вышины. Здесь были  и  животные  за  загородками,  и  они
давали знать о себе испуганными криками и фырканьем, учуяв наших  странных
и диких животных и не менее дикие человекоподобные существа.
   Только  однажды  я  увидел  человеческое  существо,  и  было   это   на
перекрестке нашего шоссе с широкой белой дорогой, которая прорезает  вдоль
полосу обработанных  земель.  Парень,  должно  быть,  спал  подле  дороги,
оттого, что когда я подошел к нему вплотную, он приподнялся  на  локте  и,
едва успев бросить взгляд на приближающийся караван, как безумный,  сбежал
с дороги и перескочил ближнюю ограду с быстротой испуганной  кошки.  Тарки
не обратили  на  него  ни  малейшего  внимания,  они  продолжали  спокойно
продвигаться вперед, и я узнал, что они заметили его  только  потому,  что
весь караван ускорил шаг, чтобы поскорее добраться до  следующей  пустыни,
граничащей с владениями Тала Хаджуса.
   Я ни разу не говорил за это время с Деей Торис, оттого, что она ни разу
не позвала меня к себе в повозку, а моя безумная гордыня не позволяла  мне
самому предпринять какие-либо шаги в этом направлении. Я  готов  поверить,
что успехи мужчины среди  женщин  обратно  пропорциональны  его  отваге  с
мужчинами. Слабые и трусы часто умеют ловко пленять слабый пол, а отважные
воины, которые умеют встретить лицом к лицу тысячу  настоящих  опасностей,
сидят боязливо в темноте, подобно испуганному ребенку.
   Ровно через месяц после моего прибытия на Барсум, мы вступили в древний
город Тарк, у чьего забытого народа орда зеленых людей  заимствовала  даже
имя. Тарки насчитывают около тридцати тысяч душ и делятся на двадцать пять
общин. Во главе каждой общины  стоит  отдельный  джед  и  подчиненные  ему
вожди, но все они подчиняются Талу Хаджусу,  джеддаку  Тарка.  Пять  общин
располагаются в самом  Тарке,  а  остальные  занимают  другие  запустевшие
города древнего Марса, расположенные в округе, подвластной Талу Хаджусу.
   Мы вступили на большую городскую площадь около полудня.  Возвратившуюся
экспедицию  никто  не  встретил  восторженными   приветствиями.   Случайно
попавшиеся навстречу называли по именам воинов и женщин,  с  которыми  они
столкнулись, и только тогда, когда стало известно, что экспедиция  привела
с собой двоих пленных, к ней стали проявлять большой интерес, и Дея  Торис
и я сделались предметом общего любопытства.
   Нам вскоре отвели помещение, и остаток дня был предоставлен нам,  чтобы
мы могли устроиться на новом месте. Мой дом стоял на улице, выходившей  на
большую площадь с южной стороны,  главной  улице  города,  по  которой  мы
проходили, когда вошли в  город  от  городских  ворот.  Меня  поместили  в
дальнем краю здания, и мне предоставлено было целое крыло его. Архитектура
здесь была столь же величественна, как в Кодаре, даже, насколько это  было
возможно, еще величественнее. Мое помещение было достойно  величайшего  из
земных государей, но для  этих  странных  существ  значение  имели  только
величина и громадность комнат и зданий; поэтому Тал  Хаджус  занимал  дом,
который, по всей вероятности,  был  некогда  общественным  зданием,  самый
большой дом во всем городе, но вовсе не приспособленный быть  резиденцией;
следующее по величине здание занимал Лоркас Птомель, следующее за ним джед
следующего чина, и так далее, согласно рангу каждого из пяти джедов. Воины
помещались в том же здании, что и вождь, под чьим началом они  находились.
Впрочем, если они этого хотели, они могли занять любое из тысяч  свободных
зданий в той части города, которая была отведена их общине.  Выбор  зданий
был связан с этим распределением общин по  городу,  и  только  для  джедов
делалось исключение из этого правила: они занимали здания,  выходившие  на
большую городскую площадь.
   Когда я, наконец, привел в  порядок  свое  помещение,  вернее  сказать,
когда его привели в порядок под моим наблюдением,  было  уже  недалеко  до
заката, и я поспешил выйти, чтобы разыскать Солу и водворить ее и ее  вещи
на место, оттого что я решил переговорить с Деей  Торис  и  убедить  ее  в
необходимости перемирия со мной, пока я не  найду  возможности  помочь  ей
бежать. Я напрасно искал ее,  пока  верхний  край  солнца  не  скрылся  за
горизонтом, и тогда заметил вдруг уродливое лицо  Вулы,  выглядывающее  из
окна второго этажа дома, выходившего на другую сторону той  же  улицы,  на
которой помещался и мой дом, но только поближе к площади.
   Я не стал ждать приглашения, взбежал по винтовой лестнице, которая вела
во второй этаж,  и  большую  комнату,  выходившую  на  улицу;  здесь  меня
приветствовал дикий Вул, который бросился ко мне и своим  громадным  телом
чуть не раздавил меня. Он так рад был видеть меня, что я подумал,  что  он
не прочь меня съесть:  вся  его  морда  ослабилась  в  подобие  широчайшей
улыбки.
   Я успокоил его словами и лаской: и стал  вглядываться  в  надвигающуюся
темноту, чтобы открыть хоть какой-нибудь след Деи Торис.  Не  видя  ее,  я
позвал ее по имени. Из дальнего угла комнаты я услышал ответный  шепот  и,
сделав несколько быстрых шагов, я стоял уже подле нее, сидящей среди мехов
и шелков в старинном резном кресле. Я молчал; тогда  она  встала  во  весь
рост и спросила:
   - Что нужно Дотору Соджету, тарку, от Деи Торис, его пленницы?
   - Дея Торис, я не знаю, чем  я  оскорбил  вас.  Меньше  всего  я  хотел
обидеть или огорчить вас, кого я надеялся охранять  и  защищать.  Забудьте
обо мне потом, если таково ваше желание, но теперь помогите  мне  устроить
ваш побег, если  только  он  возможен,  и  об  атом  я  не  прошу  вас,  я
приказываю. Когда вы будете снова у вашего  отца  -  можете  поступить  со
мной, как вам будет угодно, но с этой минуты и до того самого часа,  когда
вы вернетесь к вашему отцу - я ваш господин, и вы должны слушаться меня  и
помогать мне.
   Она  внимательным  и  долгим  взглядом  посмотрела  на  меня,   и   мне
показалось, что мои слова тронули ее.
   - Я понимаю ваши слова, Дотор Соджет, - ответила она, -  но  вас  я  не
понимаю. Вы -  странная  помесь  ребенка  и  мужа,  зверя  и  благородного
существа. Я очень хотела бы читать в вашем сердце.
   - Опустите глаза вниз, к вашим ногам, Дея Торис, оно лежит у ваших ног,
там же, где оно лежало все время с той самой ночи  в  Кодаре,  и  где  оно
вечно хотело бы лежать и биться только для вас, пока  смерть  навсегда  не
остановит его.
   Она слегка подвинулась по направлению ко  мне  и  протянула  свои  руки
каким-то странным движением, как будто она хотела что-то нащупать.
   - Что вы хотите сказать этим, Джон Картер? - пролепетала она. - Что  вы
мне сказали?
   - Я сказал то, что поклялся себе самому никогда  не  говорить  вам,  по
меньшей мере, до тех пор, пока вы не перестанете  быть  пленницей  зеленых
людей; то, что я не надеялся никогда сказать вам, судя по вашему обращению
со мной в течение последних трех недель; я говорил, Дея Торис, что  я  вас
душей и телом, что я готов служить вам, сражаться за вас и умереть за вас.
За это я прошу вас только об одном: пока вы снова не будете  среди  вашего
народа, не надо ни согласия, ни отказа на то, что я вам сказал, и на  ваши
чувства по отношению ко мне, каковы бы они ни были,  никакого  влияния  не
имеет  благодарность;  то,  что  я  хочу  сделать  для  вас,  я  делаю  из
соображений чисто эгоистических, оттого, что мне приятнее делать  это  для
вас, чем не делать.
   - Я исполню ваше желание, Джон  Картер,  оттого,  что  я  понимаю,  что
побудило вас высказать его, и я столь же охотно принимаю вашу службу,  как
и признаю ваш  авторитет;  ваше  слово  будет  законом  для  меня.  Дважды
мысленно я была несправедлива к вам, и я прошу у вас за это прощения.
   Дальнейшая беседа чисто личного свойства была прервана  приходом  Солы,
которая была чрезвычайно  взволнована  и  совсем  не  походила  на  обычно
спокойную и владеющую собой Солу.
   - Это отвратительная Саркойя была у Тала Хаджуса, - воскликнула она,  -
и судя по тому, что я слышала на площади, у вас  мало  шансов  остаться  в
живых.
   - Что они говорят? - спросила Дея Торис.
   - Что вас отдадут на растерзание диким калотам (псам) на большой арене,
как только отдельные общины соберутся для ежегодных игр.
   - Сола, - сказал я, - вы принадлежите к племени  тарков,  но  вы  также
сильно ненавидите нравы и обычаи вашего народа, как и мы. Не хотите ли  вы
примкнуть к нам и помочь нам в нашей попытке бежать, а я вполне убежден  в
том, что Дея Торис может обеспечить вам кров  и  гостеприимство  у  своего
народа, и ваша доля там будет не хуже той, какой она должна быть здесь.
   - Да! - воскликнула Дея Торис. - Да, бежим  с  нами,  Сола!  Вам  будет
много лучше у красных людей Гелиума, чем здесь, и я могу обещать вам у нас
не только кров и пищу, но и любовь и уважение, по которым вы так тоскуете,
и которых навеки лишат вас законы и обычаи  вашей  расы.  Едемте  с  нами,
Сола! Мы могли бы бежать и без вас, но ваша судьба будет ужасна, если  они
заподозрят, что вы помогли нам. Я знаю,  что  страх  не  заставил  бы  вас
бежать с нами, но вы попали бы в страну, где светит  солнце  и  где  можно
быть  счастливым,  к  народу,  которому  ведомы  любовь,  привязанность  и
благодарность. Бегите с нами, Сола, скажите, что вы согласны!
   - Великий водный путь, который ведет в Гелиум, лежит всего в пятидесяти
милях к югу, - прошептала Сола почти про себя, - быстрый  тот,  кто  может
пробежать это расстояние в течение трех  часов,  а  до  Гелиума  останется
пятьсот миль, главным образом через малонаселенные места. Как  только  они
узнают о бегстве, они пустятся в погоню.  Мы  могли  бы  спрятаться  среди
больших  деревьев,  но  все  же  шансов  бежать  очень  мало.  Они   будут
преследовать нас до самых границ Гелиума,  и  на  каждом  шагу  они  будут
грозить вашей жизни; вы не знаете их.
   - А разве нет другого пути в Гелиум? - спросил я. - Быть  может,  вы  в
состоянии набросать нам приблизительный  план  тех  мест,  по  которым  мы
должны проехать, Дея Торис?
   - Хорошо, - ответила она, вынула из своих волос громадный  бриллиант  и
начертила на мраморном полу  первую  карту  Барсума,  которую  мне  вообще
довелось видеть. Ее во всех направлениях пересекали длинные прямые  линии,
иногда параллельные, иногда собирающиеся в  какой-либо  точке,  отмеченной
кружком. Она сказала, что эти линии - это водные пути, круги - это города,
а один из них, далеко на северо-запад от нас, был Гелиум.  Были  и  другие
города, ближе к нам, но она сказала, что боится входить во многие из  них,
оттого, что не все они были в дружественных отношениях с Гелиумом.
   Наконец внимательно изучив карту при свете луны, заливавшей теперь  всю
комнату, я указал на один водный путь, расположенный далеко  к  северу  от
нас и который, по-видимому, тоже вел в Гелиум.
   - А этот канал тоже пересекает земли вашего отца? - спросил я.
   - Да, - ответила она, - но он лежит в двухстах милях к северу  от  нас;
это один из тех каналов, которые мы пересекли по пути в Тарк.
   - Они ни за что не догадаются, что мы  решили  попытаться  бежать  этим
длинным путем, - ответил я, - и вот почему я думаю, что он является лучшей
дорогой для бегства.
   Сола согласилась со мной, и мы решили покинуть Тарк этой же ночью, едва
я сумею найти и оседлать моих тотов. Сола должна будет сесть на одного  из
них, а я и Дея Торис - на другого: каждый из нас должен был захватить пищи
и питья на два дня, оттого, что животные не  могли  быстрее  пройти  такое
большое расстояние.
   Я предложил Дее Торис отправиться вместе с Солой по одной  из  наиболее
пустынных улиц к южной окраине города, где  я  должен  был  разыскать  их,
приведя с собой тотов, как можно скорее; потом я  оставил  их  собирающими
пищу, шелка и меха, необходимые в  пути,  спокойно  выскользнул  наружу  и
вышел во двор, где неустанно  топтались  и  двигались  наши  животные,  по
свойственной им привычке, прежде нежели лечь спать.
   В тени зданий, почти  скрытые  от  сияния  марсианских  лун,  двигались
множество  зитидаров  и  тотов;  первые  испускали  свое  глухое  горловое
ворчание, а вторые время от времени  пронзительно  визжали,  выражая  этим
состояние  бешеного  раздражения,  в  котором   эти   животные   постоянно
пребывают. Теперь, благодаря тому, что они были одни,  они  спокойнее,  но
когда они  почуяли  меня,  стали  волноваться,  и  их  отвратительный  гам
усилился. Решиться войти ночью одному в загон тотов было нешуточным делом:
во-первых, усилившийся шум мог привлечь внимание  находившихся  неподалеку
воинов, а кроме того, в любое мгновение какой-нибудь огромный тот  мог  по
всякому поводу или даже без повода броситься на меня.
   Я не имел никакого желания испытывать  дурные  свойства  их  характера,
особенно в эту ночь, когда все  зависело  от  того,  удастся  ли  соблюсти
тишину и тайну, и я прятался в тени  зданий,  готовый  в  любое  мгновение
шмыгнуть в ближайшее окно или дверь. Так я добрался потихоньку  до  ворот,
которые находились в глубине двора, и  приблизившись  к  ним,  я  негромко
позвал двух моих  животных.  Как  я  был  благодарен  провидению,  которое
надоумило меня заранее добиться любви  и  доверия  этих  диких  безгласных
зверей, оттого, что теперь я  увидел,  как  из  дальнего  угла  двора  две
громадные туши направились ко мне, пробиваясь через горы мяса.
   Они подошли вплотную ко мне и  стали  тереться  мордами  о  мое  плечо,
обнюхивая меня и ожидая кусков пищи, которые я обычно  приносил  с  собой.
Распахнув ворота, я приказал обоим громадным  животным  пройти  в  них,  а
потом, спокойно выйдя в них, я прикрыл за собой обе створки дверей.
   Я не стал седлать тотов и не сел на них верхом, а пошел, прячась в тени
зданий, направляясь к малопосещаемой улице, которая вела к тому месту, где
я условился встретиться с Деей Торис и Солой. Подобно бесплотным духам, мы
бесшумно крались вдоль пустынных  улиц,  но  я  вздохнул  свободно  только
тогда, когда мы увидели равнину, расстилавшуюся за городом. Я был  уверен,
что Дее Торис и Соле не  трудно  будет  добраться  до  условленного  места
встречи, но с моими огромными тотами я не был столь уверен за себя оттого,
что воины никогда не покидают город после наступления темноты; и  в  самом
деле, им некуда ездить, кроме как в дальнее путешествие.
   Я благополучно добрался до условленного места, но так как  Солы  и  Деи
Торис там не было, я  поместил  животных  в  передней  комнате  одного  из
больших зданий. Я подумал, что, вероятно, к Соле пришла  одна  из  женщин,
живших в том же доме, и задержала их, и нисколько не беспокоился  пока  не
прошел целый час, а когда прошло еще полчаса, меня охватил ужасный  страх.
Потом я услышал  в  ночной  тишине  шум  проходившего  неподалеку  отряда,
который не мог быть беглецами, стремящимися вернуть себе свободу и  тайком
пробирающимися со мной, и из своего  убежища  я  услышал  несколько  слов,
пронзивших мое сердце и наполнивших меня ужасом:
   - Он, по-видимому, условился встретиться с ними за пределами города.
   Это было все, что я услыхал; отряд прошел  мимо  меня.  Но  этого  было
достаточно. Наш план известен, и надежды избегнуть ужасного конца не  было
почти  никакой.  Моим  единственным   желанием   было   теперь   вернуться
незамеченным в дом Деи Торис и узнать, какая участь постигла  ее,  но  как
сделать это с огромными, чудовищными тотами, в особенности  теперь,  когда
слух  о   моем   бегстве   уже   наполнил   город?   Это   было   заданием
сверхчеловеческой трудности.
   Внезапно меня осенила мысль: я знал устройство этих старинных зданий  и
городов на Марсе - середину каждого здания занимал большой крытый Двор,  -
туда я направился по темным комнатам, зовя за собой моих  тотов.  Им  было
нелегко пролезать через некоторые из дверей, но  здания,  находившиеся  на
краю города, все без исключения были совершенно исключительного размера, и
поэтому мои тоты нигде не застряли, и мы благополучно  добрались  в  конце
концов до внутреннего двора, где я нашел, как того и  ожидал,  достаточное
количество мха, которое могло служить для тотов пищей и питьем, пока я  не
найду случая вернуть их на обычное место. Я был  убежден