ующей действительность, -
отважился возразить Лэвдор.
   - Я говорю не об этом, - парировал Фрэнклин. - Современная  живопись,
даже абстрактная, должна тем не менее подчиняться определенным  законам,
которые диктуются хорошим вкусом. Конечно, - он печально  покачал  голо-
вой, - гений имеет право, постигнув законы, пренебречь ими. Но гений!  В
вашем же случае, мистер Лэндор, невозможно заметить даже  проблеска  та-
ланта. - Он театральным жестом ткнул в полотно; - Будьте любезны, объяс-
ните нам, что должно выражать это вопиющее по безвкусице творение?
   - Ничего особенного, - отрезал Лэндор и повернулся к слушателям, воз-
можно, полагая, что они окажутся более  снисходительными,  чем  Фрэнклин
Марш. - Сочетания цветов воздействуют на  зрителя,  и  он  находит  свой
собственный смысл... исходя из личного опыта... Каждый видит в этой кар-
тине что-то свое, уникальное и неповторимое.
   - Итак, теперь вы представляете публике  самой  разбираться  в  вашей
мазне, - вздохнул Марш. - А сами вы способны сказать о собственном - гм!
- творчестве лишь то, что оно не значит абсолютно ничего.
   - Для того, кто не способен видеть.
   - Я способен на это, мистер Лэндор. Я умею видеть и делаю  это  очень
хорошо. Когда есть что видеть. Это моя работа, мистер Лэндор,  з.  можно
сказать, живу своим зрением.
   - Мистер Марш...
   Робкий голос принадлежал  девушке,  работающей  в  галерее.  Фрэнклин
раздраженно обернулся. Он нс любил; когда его прерывали, и в любом  слу-
чае не желал тратить время на подобных девиц, тенью ходивших за художни-
ками и нанимавшихся на работу в галереи только затем, чтобы, понахватав-
шись профессиональных словечек, производить впечатление на своих прияте-
лей.
   Однако эта крошка была вежливой, даже  почтительной.  Она  дождалась,
пока Марш благосклонно кивнул, и только тогда, робко  улыбнувшись,  про-
должила:
   - У нас есть полотно молодого художника, которое мы вскоре  намерева-
емся выставить. Может, вы согласитесь высказать свое мнение об этой  ра-
боте?
   Конечно, это выходило за всяческие рамки. Фрэнклин  не  опускался  до
того, чтобы давать консультации по закупке картин, хотя иногда и подумы-
вал, что, занимаясь этим, несомненно, принес бы немало пользы - во  вся-
ком случае, его советы оказались бы более ценными, чем безграмотные  ре-
комендации всех этих потрепанных типов,  которые  навязывали  владельцам
галерей взгляды, свидетельствующие только об испорченном вкусе.
   Уже готовый отвергнуть предложение, фрэнклин внезапно заметил ненави-
дящий взгляд Эрика Лэндора - и передумал. Из  этого  могло  выйти  нечто
действительно забавное: если в работе  новичка  обнаружится  несомненный
талант, будет занятно противопоставить его картину пачкотне Лэндора.
   - Ну хорошо - но только в этот раз, - милостиво согласился он.
   Девушка скрылась за ширмой и вернулась с небольшим холстом. Прислонив
его к стене, она отошла в сторону.
   Фрэнклин шагнул ближе. Через пару мгновений он сдвинулся на несколько
дюймов влево, чтобы рассмотреть картину под другим углом. В этих  убогих
заведениях, громко именуемых галереями, всегда плохое освещение. Он  уже
устают твердить, устал повторять в своей колонке, что давно пора так на-
зываемым любителям искусства настоять на строительстве чего-нибудь напо-
добие выставочного центра в Голландии. В  конце  концов,  люди,  которые
платят деньги за картины, заслуживают некоторого уважения.
   - Гм, - многозначительно произнес Фрэнклин.
   Позади него царило почтительное молчание.
   Неискушенному глазу цвета, пожалуй, могли показаться несколько крича-
щими. Тут требовался опытный критик, чтобы за грубоватой формой  разгля-
деть чувствительную душу художника. В картине читался  некий  вызов,  на
который никогда бы не отважился такой ремесленник, как Лэндор.
   - Очень интересно, - наконец сказал Фрэнклин. - Совершенно ясно,  что
у этого художника большое будущее. Обратите внимание на уверенность маз-
ка, сочетание красок, - он повел рукой, - наряду со смелым  вызовом  об-
щепринятым нормам. Да, несомненно, все так и есть. Вам  есть  чему  поу-
читься у своего молодого коллеги, Лэндор.
   - Ну, лично мне работа кажется несколько... незрелой, - с  насторажи-
вающей мягкостью ответил Лэндор.
   - Это как посмотреть. На мой взгляд, художник  хочет,  чтобы  мы  так
считали. Он знает, что именно намерен выразить, и не предлагает  публике
самой искать в этом смысл. Более того, мне совершенно очевидно, что  его
манера выкована в суровом горниле жизни. Нет, нет... на самом деле очень
зрелая работа.
   - Ну, раз мне следует поучиться у этого дарования, я бы не  отказался
встретиться с ним. - Лэндор повернулся к девушке: - Это возможно?
   - По правде говоря, он здесь.
   Когда девушка удалилась за ширму, Фрэнклин ощутил приступ безотчетной
тревоги. Ему внезапно показалось, что он попался в какую-то ловушку.  Но
слишком поздно!
   Девушка вновь появилась. Она вела за руку маленького  мальчика,  едва
ли старше пяти лет. Подойдя вместе с ней к полотну,  ребенок  улыбнулся.
Его улыбка оказалась заразительной.
   Посетители галереи, всего несколько минут назад почтительно внимавшие
каждому слову Фрэнклина, стали посмеиваться. Смех,  поначалу  сдерживае-
мый, постепенно вырывался наружу. Теперь Фрэнклина окружала не послушная
паства - на него глядели грубые, жестокие лица, открытые  рты  извергали
вульгарный хохот.
   Он попытался сказать хоть что-нибудь, но слова потонули в насмешливом
гаме. В бешенстве он развернулся к Лэндору. Все это было подстроено!
   Лэндор не смеялся - на его лице играла удовлетиоренная  усмешка.  Ус-
мешка человека, сделавшего свое дело, и сделавшего его хорошо.
   - То, что это ребенок, не имеет никакого значения! - в отчаянии  вык-
рикнул Фрэнклин. - Интуитивный дар...
   Но тщетно. Они не слушали его больше. Толпа расходилась, по двое,  по
трое, потешаясь над его ниспровержением.
   Фрзнклин рванулся к выходу. Люди расступались перед ним с  притворной
учтивостью. Их смех неотвязно преследовал его даже на улице. И после то-
го как, прошагав сто с лишним ярдов, Фрэнклин свернул на оживленную  ма-
гистраль, ужасное эхо все еще продолжало звучать у него в ушах.
   Не замечая ничего вокруг себя, Марш шел сквозь людскую толпу. На лице
его застыла гримаса злобы. Тонкие губы сжались в прямую линию. Он не был
мстительным - Фрэнклин считал себя достаточно уравновешенным, как и  по-
добает здравомыслящему критику и человеку, наделенному проницательностью
и безупречным вкусом. Но он никогда не простит Эрика Лэндора.

   Статья, появившаяся через пару дней, была результатом долгих  бессон-
ных часов. Первым побуждением Фрэнклина было воздать выставке Лэндора по
заслугам, не оставив от нее камня на камне. Но если бы он поступил  так,
кто-нибудь непременно бы бросился на защиту художника. Какой-нибудь  пи-
сака, случайно оказавшийся свидетелем его позора, не преминул бы предать
гласности историю, как Фрэнклин Марш попался на такой дешевый трюк.
   Не то чтобы ему недоставало мужества. Никто не смог бы обвинить его в
трусости. Но его делу, тем принципам, которые он отстаивал, только  пов-
редило бы, если грязные клеветники получат повод упрекнуть его в  личной
неприязни к Лэндору.
   Конечно, можно было вообще не упоминать об этой злосчастной выставке,
полностью посвятив статью новой экспозиции в галерее Виктории и  Альбер-
та. Но скользкие ухмылочки все равно бы замелькали. Его приятели-критики
не без основания удивились бы, что он даже не упомянул о Лэндоре, и  за-
подозрили бы, что его антипатия ослабевает. Они начали бы задавать  воп-
росы - и обязательно нашелся бы чересчур любопытный тип, любящий повсюду
совать свой нос, - тип, который сумел бы на них ответить.
   В конце концов Фрэнклин решил, что единственно возможный выход - сох-
ранять спокойствие. Он просто сообщит в своей колонке, что выставка отк-
рыта, и упомянет - без комментариев - пару полотен. Отсутствие какой-ли-
бо оценки само по себе будет оскорблением и  не  вызовет  никаких  язви-
тельных замечаний в его адрес.
   Тем не менее Фрэнклин продолжал беспокоиться. Проходя по  Бонд-стрит,
он повстречал одного из своих друзей. И когда тот улыбнулся, Фрэнклин не
поручился бы, что улыбка была просто  приветливой.  Что  стало  известно
этому человеку?
   Когда два торговца картинами на ленче у Скотта, кивнув  ему,  тут  же
отвели глаза и сблизили головы, ему показалось, что он явственно  слышит
их перешептывания и сдержанное хихиканье.
   Но до середины следующей недели никто даже не упоминал об этом непри-
ятном эпизоде в галерее, и Фрэнклин уверил себя, что его страхи  беспоч-
венны. Все кануло в прошлое. Его уверенность в себе, которую еще  никому
не удалось серьезно поколебать, была восстановлена.
   К открытию выставки, устраиваемой молодыми абстракционистами, он стал
уже прежним Фрэнклином Маршем. Его приглашали персонально и весьма  нас-
тоятельно, хотя один из этих юнцов год назад довольно  крикливо  нападал
на него в читательской колонке одного сомнительного журнальчика. Молодой
человек, возможно, уже забыл об этом. Но Фрэнклин помнил. Он не  изменил
своих взглядов на это течение в живописи и рад был возможности в очеред-
ной раз высказать их.
   - Дни подобной живописи сочтены, - разглагольствовал он, собрав возле
себя небольшую аудиторию, состоящую в основном из женщин. Ему не  потре-
бовалось даже повышать голос для этого: он знал, что любая фраза  в  его
устах звучит мелодично. Конечно, людям нравилось слушать  его.  Особенно
женщинам.
   Некоторые из его слушательниц, похоже, были поклонницами  абстракцио-
низма. Одна из них, со вкусом одетая, внимала Фрэнклину с немалым уваже-
нием. Вероятно, ей надоели лохматые юнцы в засаленных пуловерах и с тра-
урной каймой под ногтями. Для того чтобы сделаться  знатоком  искусства,
вовсе не обязательно жить в мансарде и неделями не мыться. Что до девиц;
в подражание своим кумирам расхаживающих в свободных блузах  и  перепач-
канных джинсах, - Фрэнклин мог лишь надеяться, что когда-нибудь они  все
же усомнятся в тех истинах, которые эти юнцы пытались навязать им. Фрэн-
клин считал, что основная его обязанность - сеять сомнение.
   - Вскоре, - продолжил он, - изобразительное искусство неизбежно  вер-
нется к своему естественному состоянию, и художники вспомнят о фундамен-
тальных принципах живописи. Это легко... легко...
   За спинами женшин он внезапно увидел Эрика Лэндора.  Тот  с  показным
вниманием ловил каждое его слово. Рот  Лзндора  кривился  в  многозначи-
тельной усмешке. Фрэнклин осекся.
   - Мистер Марш, вы говорили...
   - Говорил... да... говорят... - задумчиво повторил он.
   Они ждали продолжения. Но тут был Лэндор. Он тоже стоял и ждал.  И  в
его глазах крылась угроза, пугавшая  Фрэнклина,  дающая  Лэндору  тайную
власть, которую невозможно было терпеть.
   Он ушел с выставки так поспешно, насколько это позволяли приличия.
   Увы, это было только начало. В первый раз Лэндор мог  появиться  слу-
чайно. Допустим, простое совпадение. Но не второй. И не третий. На  каж-
дом закрытом просмотре, каждой новой выставке, куда  Фрэнклин  неизменно
приходил с записной книжкой в кармане и запасом знаний в  голове,  столь
же неизменно присутствовал Эрик Лэндор. Как  только  Фрэнклин  раскрывал
рот, Лэндор стоял тут как тут, подкарауливая его с  коварной  улыбкой  -
как будто ободряющей, но на самом деле язвительной.
   При этом он не произносил ни слова. Но рани или  поздно  слово  будет
сказано. Слово, фраза или якобы невинная шутка, оброненная  невзначай  и
подхваченная злопыхателями. Когда-нибудь, где-нибудь  Фрэнклина  прервут
на полуслове взрывом хохота.
   Речь Фрэнклина утратила присущую ей прежде  бойкость.  Теперь,  когда
интересовались его мнением, он неуверенно  мямлил  что-то,  озираясь  по
сторонам, чтобы увериться в отсутствии Лэндора. Но даже когда  он  убеж-
дался, что может говорить без опаски, то  редко  успевал  войти  в  раж,
прежде чем вездесущий художник оказывался поблизости.
   Лэндор преследовал его в надежде лишить самообладания.  Художнику  не
составляло труда узнавать, где Фрэнклин появится в  следующий  раз:  из-
вестный критик обязан посещать открытия выставок. И  Лэндор  с  леностью
продолжал молчаливую травлю.
   Следовало что-то предпринять. Недостаточно было просто страдать и на-
деяться, что преследование прекратится само собой. Нужно положить  этому
конец - и как можно скорее.
   Ибо надвигался юбилейный вечер Лондонского  Совета  меценатов,  и  он
обещал стать столь значительным со бытием в  жизни  Фрэнклина,  ибо  его
пригласили выступить на обеде, знаменующем пятидесятую годовщину основа-
ния Совета.
   Вокруг этого банкета разгорелись страсти. Многие претендовали на мес-
то за праздничным столом - даже те художники и торговцы живописью, кото-
рые довольно презрительно отзывались о деятельности  Совета  и  считали,
что деньги следует тратить на современников, а не на то, чтобы спасти от
продажи за границу работы давно умерших мастеров.
   Фрэнклин был уверен, что покорит слушателей. После  отменного  обеда,
разгоряченные превосходным вином, они как раз придут в подходящее  наст-
роение. Он подготовил блестящую речь, которая не только развлечет  ауди-
торию, но и даст пищу для размышлений. В этой речи он намеревался выска-
зать некоторые из наиболее заветных своих идей, и был уверен, что ее на-
долго запомнят в мире искусства.
   Распорядитель вечера представил его. Когда он поднялся со своего мес-
та, вдоль столов пробежала волна рукоплесканий.  Потом  хлопки  смолкли,
раздалось несколько приглушенных покашливаний - и наступила почтительная
тишина.
   - Господа! - начал Фрэнклин. - Леди и джентльмены! Я чрезвычайно горд
предоставленной мне возможностью приветствовать эту замечательную  орга-
низацию, сделавшую так много не только  для  спасения  произведений  ис-
кусства, но и для поощрения интереса к живописи не только в Лондоне,  но
и по всей стране. - Слегка поклонившись в сторону  председателя  Совета,
он не стал дожидаться дежурных аплодисментов. Это была всего лишь  необ-
ходимая преамбула. Пора приступать к существу дела.
   Он прокашлялся и сказал:
   - Сегодняшнее состояние живописи...
   И только в этот момент он заметил, что в нескольких футах от него, за
одним из длинных столов, сидит Эрик Лэндор.  Внезапное  появление  врага
показалось Фрэнклину зловещим предзнаменованием.
   Лэндор задумчиво вертел в руках вырезанных из салфетки, держащихся за
руки человечков... В коротких штанишках.
   Фрэнклин поперхнулся. Слова вертелись у него в мозгу, никак не  скла-
дываясь в связные фразы. Опершись обеими руками о стол, он слегка накло-
нился вперед.
   - Сегодняшнее состояние живописи... живописи...
   Фрэнклин покачнулся. По залу пронесся тревожный шумок.  Он  с  трудом
поднял голову, пытаясь сосредоточиться. Лица за столами  расплывались  в
смутные пятна. Лишь одно из них оставалось четким и ясным -  насмешливое
лицо Эрика Лэндора.
   Покидая банкетный зал, Фрэнк-чин Марш, провожаемый к машине предупре-
дительным чиновником Совета, был полон решимости убить. Убить Лэндора.
   Этой ночью ему пришлось принять снотворное. Утром намерение убить ос-
тавалось таким же холодным и непреклонным, каким оно было по возвращении
с банкета.
   Если Фрэнклин и испытывал какие-то сомнения, то вскоре забыл  о  них.
Газетные статьи положили конец колебаниям. Он не веселился, читая дурац-
кие отчеты о его обмороке на банкете. Хотя писали, что недомогание  выз-
вано переутомлением, он отлично понимал: остальные, все эти миллионы чи-
тателей, читают между строк другое: "Ничего удивительного -  слегка  пе-
ребрал, со всяким случается... - Он почти слышал притворное сочувствие в
голосах сплетников. - На этих банкетах всегда одно и то  же  -  все  они
пьяницы, большинство этих напыщенных умников". И  его  враги,  наверное,
уже обсуждают вероятность того, что его лишат еженедельной  колонки  или
даже тактично вышвырнут вон из газеты. Хорошее место достанется кому-ни-
будь другому. Многие будут чрезвычайно рады подставить ему ножку  -  дай
только возможность.
   А если Лэндор продолжит свою травлю, в  этом  даже  не  будет  нужды.
Фрэнклин знал, что ему не будет покоя, пока Лэндор жив. Для  того  чтобы
обрести прежнюю уверенность и вернуть  почти  утраченный  авторитет,  он
должен уничтожить Лэндора.
   Стоило Фрэнклину принять окончательное решение, как он ощутил  облег-
чение. Планы убийства он строил столь же хладнокровно, как писал  статьи
о выставках.
   Это было несложно. Убить человека, обнаружил Фрэнклин, - проще  прос-
того. Если намеченная жертва не ждет  нападения,  то  никаких  особенных
трудностей не предвидится. В конце концов, каждый человек ходит на рабо-
ту привычным, путем и появляется в одних и тех же местах. Редко что  мо-
жет заставить его изменить обычный маршрут. Даже художники не  настолько
непостоянны, как хотелось бы верить некоторым романтикам.  Для  убийства
надо только выбрать подходящий момент: совершить его  предпочтительно  в
сумерках и без свидетелей.
   Пригнувшись за рулем своего автомобиля, Фрэнклин поджидал. В  течение
десяти минут Эрик Лэндор должен был выйти из дверей галереи.  Затем  он,
как делал это три последних вечера подряд, пересечет дорогу, чтобы свер-
нуть в переулок и направиться к автобусной остановке, откуда  он  обычно
ездил в Челси. Но сегодня ему не суждено сесть в этот автобус. Ему  даже
не удастся перейти дорогу.
   В поле зрения появился какой-то случайный прохожий. Он шел  так  мед-
ленно, невыносимо медленно! Фрэнклин заскрежетал зубами. Если  этот  тип
еще не скроется из виду к тому времени, когда  появится  Лэндор,  -  все
пропало.
   Но вот пешеход исчез за углом. В этот момент дверь галереи  открылась
и вышел Лэндор.
   Фрэнклин повернул ключ зажигания. Мотор заработал.  Лэндор  рассеянно
оглянулся и начал сосредоточенно  возиться  с  замком.  Заперев  наконец
дверь и положив ключ в карман, он повернулся и шагнул с тротуара на  до-
рогу.
   Фрэнклин выжал сцепление. Машина рванулась вперед.
   Погруженный в собственные мысли, Эрик Лэндор пересекал  улицу.  Когда
он услышал звук мчащегося на него автомобиля и  понял,  что  происходит,
было уже слишком поздно. Он обернулся. Его побелевшее лицо в сиянии  фар
казалось похожим на гипсовую маску. Отчаянно метнувшись в сторону,  Лэн-
дор выставил руки вперед, как будто пытался оттолкнуть летевшую на  него
массу металла.
   Машина сбила его с ног.  Фрэнклин  болезненно  ощутил  отвратительный
глухой стук, как будто это поверженное, теряющее сознание тело было  его
собственным. Быстро развернувшись, он умчался прочь. Его тошнило. Фрэнк-
лин Марш был чувствительным человеком.
   Прежде чем отправиться прямо домой, Фрэнклин заставил  себя  сбросить
газ. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы сегодня его задержали
за превышение скорости. Он вел машину очень осторожно и, припарковав ее,
внимательно осмотрел передний бампер. Обнаружив несколько пятен, он взял
тряпку и тщательно стер их.
   Вот и все. Дело сделано. Теперь ему больше  не  о  чем  беспокоиться.
Завтра утром он проснется и поймет, что может идти,  куда  пожелает,  не
боясь, что Лэндор продолжит свое ужасное преследование.
   Наливая себе виски, Фрзнклин вдруг обнаружил, что руки у него трясут-
ся. Поставив бутылку, он глотнул обжигающей жидкости из стакана и  вклю-
чил радио. Передавали концерт Иоганна Штрауса. В обычном состоянии  Марш
немедленно бы выключил приемник: слащава" венская музыка вовсе не  отве-
чала его тонкому вкусу. Но в этот вечер она даже доставляла ему  некото-
рое удовольствие - в сочетании с виски.
   Когда стали передавать вечерний выпуск новостей, Фрэнклин  чувствовал
себя уже немного лучше. Он послушал болтовню диктора, перемежающуюся му-
зыкальными вставками, - и бутылка опустела.
   А он избавился от Лэндора.
   В середине выпуска ново