одним моментом кого хочешь в табуретку превратит! Увы... факты упорно  лезли
в глаза, и не замечать очевидное было бы служебной халатностью.
   - Уйдёт ведь... - неизвестно о ком протянул Митька.
   - От нас не уйдёт, - тоже не совсем понятно за кого решил я и бросился  в
погоню. Хотя правильнее это было бы назвать коротким рывком, ибо далеко я не
убежал, поскользнувшись почти сразу и рухнув навзничь.
   -  Живы  ли,  Никита  Иванович?!  -  с  причитаниями  вцепился   в   меня
новоиспечённый  есаул.  -  Тока  не  убивайтесь  насмерть,  я  ж   без   ока
начальственного как есть пропаду! И завещание, опять же...
   - Какое... завещание,  чёрт  побери?  -  морщась  от  боли  в  щиколотке,
прошипел я. - Встать помоги!
   - Дык ясно какое... Кому после вашей  гибели  скоропостижнейшей  на  льду
холодном всем отделением руководить придётся? Яге нельзя по  дряхлости  лет,
Еремеев со своей сотней тока на подхвате хорош, а сам дедуктивного  мышления
не разумеет. Так вот я и думаю, а может...
   - Нет!
   - Почему?! Вы ж и не дослушали даже...
   - Потому что я живой, Митя! И помирать в ближайшее время не собираюсь,  -
рыкнул я и притянул его за воротник:
   - В погоню!
   - Пленных не берём?! - с надеждой уточнил наш  младший  сотрудник,  одним
махом водружая меня себе на плечи. Ей-богу, я  так  не  ездил  лет  с  пяти.
Пришлось в экстренном порядке вспомнить детство, а то лукошкинский народ уже
начинал включаться в общую потеху совершенно бесконтрольно. А  это,  как  вы
знаете, чревато...
   - Митя, наддай!
   ... Как мы ска-ка-ли-и-и... Только ветер в ушах, снег  в  лицо,  морозный
воздух, обжигающий лёгкие, да Митька скользит на поворотах, высоко вскидывая
ноги, как дрессированный лось. Впереди - бабка, охая  и  взвизгивая,  словно
школьница, летит вниз с горки! За ней - не  замечающая  холода  негритянская
принцесса в бусах, перьях и леопардовых шкурах размахивает  копьём,  завывая
так,  что  у  лихачей  лошади  шарахаются!  Следом  -  мы,   молча,   резво,
сосредоточенно, до победного конца. А за нами-и...
   - Кого ловим, православные?!
   - Да кто ж разберёт... То ли Ягу милицейскую, то ли девку  черномазую,  а
то ли сам участковый на дружке своём из города утекает!
   Ага, включились-таки... Закон джунглей - если кто-то убегает, значит, его
надо  догонять.  В  догонялки  ударились  все,  кто  не   был   занят   хоть
сколько-нибудь важным делом. Те,  кто  был  занят,  рванули  на  две  минуты
позднее. Рёв за спиной нарастал с каждым мгновением...
   - Ой, бабы, что творится, что деется... Старушку божию, на ладан дышащую,
при всём народе с горки кубарем спустили-и! Подол  задрали,  лапти  порвали,
платочек измяли, седины опозорили-и! И куны тока милиция смотрит?!
   - Да она ж сама и есть - милиция!
   - Ой, бабы-ы! Что ж эта фурия милицейская с девонькой  чернявой  прилюдно
делает?! По городу продувает,  по  снегу  холодит,  по  сугробам  вприпрыжку
сигать заставляе-е-т! Ить отморозит девка всё хозяйство, а ей небось  ещё  и
рожать по осе-ни-и-и!... Бона как участковый за ней с тылу  отирается...  ой
неспроста-а-а!
   Молодая и горячая Мумумба наверняка догнала бы  нашу  Ягу  в  два  счёта,
происходи  всё  это  где-нибудь  в  Экваториальной  Африке.  Но  бегать   за
беззащитными старушками по жарким пескам саванны совсем не то, что охотиться
на ушлую бабку в заснеженных переулочках зимнего Лукошкина. Царская  невеста
два или три раза с размаху летела носом вниз,  пропихивая  сугробы  головой,
сбила четыре снеговика и едва не упустила преследуемую, укатившись  по  льду
куда-то за угол. Мы с Митькой поднажали...
   - Ба, глянь, мужики, какая фифа разодетая! Так я и  говорю  -  разодетая,
без одёжи, значитца... Стыдобища кругом, хоть  глаз  не  раскрывай!  А  тока
сейчас не посмотришь - ить так дураком необразованным и  помрёшь,  негры  не
познамши...
   - Кум, а нешто у негриев энтих всё как  у  крещёных  баб  обстоит?  Да  я
гляжу, гляжу, сравниваю, а тока вдруг всё энто  видимость  одна  обманчивая?
Взору радость, а делу трагедия! Уж больно чёрная  она,  небось  перемажешься
весь...
   - А ты участкового спроси! Туточки бабы завистливо орали, будто бы он  за
ей вприпрыжку разлакомился. Бона  даже  парня  своего  без  седла  взнуздал!
Небось в баню чернявку загонят... Будут мыть!
   - А то... ага... как же!
   Мы взяли обеих у двухметрового забора кашкинского  подворья.  Именно  там
распалённая погоней принцесса прижала наконец Ягу к стенке. Бабка в руки  не
далась и совершенно немыслимым прыжком взвилась  по  дубовым  доскам  вверх,
усевшись на заборе,  как  загнанная  кошка.  Тамтамба  только-только  издала
победный клич африканских охотников на бегемотов, как я с Митькиных  плеч  в
длинном перелёте приземлился ей на спину! Благо рухнули в снег, никто ничего
себе не сломал. Подоспевший  Митька  навалился  следом,  и  буквально  через
минуту  мы  получили  умотанную  в  тулуп,   связанную   кушаком,   дающуюся
претендентку на престол. Хотя в данный момент для нас  она  была  уже  чисто
криминальным  элементом,  покусившимся  на  жизнь  и  достоинство  работника
милиции. Набежавшая толпа лукошкинцев с интересом ждала продолжения...
   - Дык, батюшка сыскной воевода, мыть будете али так, в смысле  с  пылу  с
жару нечищеную потребите? - высунулся кто-то чрезмерно любопытный.
   Я попросил Митю объяснить гражданину всю глубину  его  безнравственных  и
двусмысленных вопросов. Наш младший сотрудник закатал рукава, и болтун исчез
за бабьими спинами. Получалось, что мы второй  раз  лишаем  народ  законного
развлечения. Ладно, на хоккее оторвутся...
   - Никитушка-а... - жалобно позвали сверху.
   Я  хлопнул  себя  по  лбу,  о   Яге-то   совсем   позабыли!   Незаменимый
эксперт-криминалист безуспешно елозила по  верхушке  забора,  где  и  сидеть
неудобно, и спрыгнуть страшно.
   - Не бойтесь, бабушка, я ловлю!
   Прости меня, Господи, дуру старую... - с чувством перекрестилась  Яга  и,
закрыв глаза, ничком рухнула вниз.
   Я легко подхватил сухонькую  старушку  и  под  аплодисменты  толпы  мягко
поставил на ноги.
   - Без комментариев! - громогласно заявила бабка, правильно ввинтив нужную
фразу. - Всё расскажу-поведаю, тока у себя в доме.  А  сейчас  веди  меня  в
баню, участковый, и девицу энту агрессивную туда же тащи. Не  хочу,  чтоб  у
нас заглавная виновница раньше времени замёрзла,  ей  ещё  на  суде  царском
ответ держать!
   Угу, похоже, бабулино расследование прошло более чем удачно...

***

   - Рассказывайте.
   - Щас... хоть отдышаться-то после обеда дай. - Яга  полусонно  откинулась
на  лавке,  пристроив  под  поясницу  Митькин  тулуп.  -  Тока  больше  меня
пельменями покупными не корми, уж больно от них живот пучит.
   - Стрельцы на базаре брали, в принципе мы все их ели.
   - А меня всё одно  не  корми!  Не  для  того  я  дело  царское,  важности
государевой,  единолично  за  один  день  раскрыла,  чтоб  пузо   пельменями
распирать. Слушай лучше...
   Я    молча    взялся    за    блокнот.    Честно     говоря,     подобный
"превосходительно-снисходительный"  тон  для  бабули  обычно   нехарактерен.
Складывалось нехорошее подозрение о неком головокружении от  успехов,  но  с
окончательными выводами лучше пока подождать.
   - Как затесалася я в терем царский, ты и сам видал. Вечерком вошла  серой
утицей, а поутру вышла пава павою! Сапожки  сафьяновые,  юбки  крепдешинные,
душегрейка парчовая, мехом заячьим отороченная, на головах платок посадский,
бельишко исподнее  и  то  шёлковое,  аж  страсть!  А  всё  государь-кормилец
обеспечил, чтоб ему сто лет  прожить  не  икаючи.  Сделал  из  меня  боярыню
столбовую  да  пред  невестами   за   самую   наиглавнейшую   блюстительницу
представил! Те  хоть  и  понту  с  форсом  полны  панталоны  будут,  а  меня
зауважали. А то и оно, кто ж царю перечить посмеет...  Никитка,  а  ты  кота
хорошо кормил ли?!
   - Не сомневайтесь, - на  миг  оторвался  я,  -  за  ваше  кратковременное
отсутствие он успешно набрал два килограмма.
   - Ой смотри-и...  -  привередливо  сощурилась  бабка,  поковыряла  жёлтым
ногтем в зубах и вернулась к главной теме:
   - Так вот, сперначалу порешила я всех невест строем поставить  да  кажной
ревизию  полнейшую  учинить.  Крикнула,  зубом  цыкнула,  костяной  ногой  в
половицу топнула - все как есть девки красные передо  мной  стоят!  Глазками
хлопают, плечиками жмут, губки яхонтовые кривят капризственно,  а  возражать
не смеют. Я тут и смотрю - вроде нет одной. По списку выходит двенадцать их.
Двое - в горенке тайной без сознательности лежат, девятеро тут, аки цветики,
головками качают, а десятой-то и нет! Да, участковый, где ж Митенька наш?
   - Был, ушёл - коротко доложился я.  -  Отчёт  предоставил,  расследование
продолжает. О результатах доложит к вечеру, после матча.
   -  Ой  смотри-и...  -  Яга  удовлетворённо  вытянула  ноги  и  с  видимым
удовольствием сняла с парчовой душегрейки незаметную глазу  сориночку.  -  А
девкой энтой, на перекличку не явившейся, принцесса  африканская  оказалась.
Тамтамба Мумумба. Она из краёв далёких, пустынь безводных, песков бескрайних
на верблюде одногорбом сюда приехала. Один слуга  при  ней  и  был,  да  его
стрельцы сердобольные третий день самогоном греют, не простыл чтобы... Ну да
я ж бабка не гордая, лыком не шитая, по старинке сделанная - я и сама к  ней
пошла. Девки комнатку подсказали,  изнутри  запертую,  а  тока  отворить  её
нетрудно было, слово тайное разумеючи. Вхожу-у... гляжу-у... а там...
   - Буду, - понимающе кивнул я, - что-то вроде маленьких  куколок  на  всех
невест. Иголки, петушиная кровь, зола, змеиная кожа, перья и кости?
   - Да ты никак, сыскной  воевода,  мне  за  плечо  глядел?!  -  попыталась
обидеться  наша  домохозяйка,  но  удивление  в   её   глазах   было   столь
безграничным, что я с трудом удержал улыбку. - Всё так оно и было...  уж  не
знаю не ведаю,  откуль  тебе  такие  подробности  известными  стали.  Ну  я,
значитца, и скумекала сразу, кто во всех бедах виноватое будет. Лицо сделала
такое   строгое,   как   у   тебя   на   задержании,    и    говорю,    мол:
"Гражданка-негритянка, вы как есть арестованы за содействие тёмным  силам  и
по подозрению на двух девиц в покусительстве!" Правильно ли,  а?  Тока  ничё
она мне в ответ не сказала - взревела  по-звериному,  зашипела  по-змеиному,
крякотнула не по-нашему, да как хвать  копьё!  Я-то,  старая,  и  ахнуть  не
успела, а у нее уж в кажной руке по смертоубийству, и...
   - Вы побежали?
   - А ты бы не побежал?!
   - Я не к этому. - В принципе мне всё было ясно. Полчаса назад мы передали
отпаренную, но всё ещё ругающуюся принцессу Мумумбу с рук  на  руки  царским
стрельцам. Они должны  были  доставить  её  к  государю  с  соответствующими
разъяснениями. Ну не в порубе же её держать, всё-таки иностранка.  Завтра  с
утра сходим к Гороху,  надо  будет  произвести  тщательный  обыск  в  жилище
"охотницы за черепами", возможно, именно там мы и найдём противоядие.
   - Ты тока о награде моей потолковать не забудь.
   - Да что с вами сегодня, бабуля? - даже напрягся я.
   - Кому бабуля, а кому и самая наиглавнейшая невестова  смотрительница!  -
подбоченилась бабка. - Раз уж я вот такенное дело хитромудрое,  как  кудель,
распутать сумела, так нешто мне теперь всю жизнь в отделении на одном окладе
куковать?! Фигу!
   - О-о-у... Да тут дело серьёзное. Вы ещё  не  надумали  заняться  частным
сыском?
   - Самой, что ль, расследования вершить? - сразу догадалась Яга,  с  самым
серьёзным видом почёсывая бородавку на подбородке. - Подумывала, а как же...
Нешто можно  силами  одной  милиции  разные  проблемы  свойства  деликатного
разрешать?  Может,  и  взаправду   частным   сыском   на   кацавейку   новую
подзаработать...
   Я молча покачал головой, сунул блокнот с  записями  в  карман  форменного
пиджака. Сейчас говорить не о чем, но, быть может, бабка к вечеру  придёт  в
себя. Думать о затяжном характере "звёздной болезни" как-то  и  не  хотелось
уже... Мало мне было "оказачившегося" Митяя, так ещё и родная бабка туда же!
   - А что ж ты не спрашиваешь, почему я тады  от  стервы  энтой,  в  перьях
бесстыжих, принародно теку давала?
   - Почему? - послушно спросил я.
   - Да потому, голова твоя еловая, что не могла я невесту царскую  посередь
гостей  иностранных  арестом  позорить!   -   победно   припечатала   вконец
зарвавшаяся "мисс Марпл" лукошкинского райотдела. -  Надо  мне  было  её  со
двора выманить да  тебе  же  и  возможность  дать  злодейке  при  всех  руки
завернуть. Теперь ей немалый срок светит... А за что?! Не за невест, яблоком
травленных, ибо скандал международственный будет, но  уже  за  покушение  на
ответственного работника милиции - на меня то бишь! Чуешь значимую  разницу,
участковый?
   - Да, вижу, вы всё досконально предусмотрели...
   - Вот то-то и оно! А тебе впредь наука - выше старших нос не задирать. Да
я б её вон... хошь  в  валенок,  хошь  в  тряпку  половую  одним  мизинчиком
превратила! Захотела если бы...
   Похоже, за один вечер дурман славы,  ударившей  в  старухину  голову,  не
развеется. Нормально общаться с ней можно будет  только  утром.  Я  вышел  в
сени,  набросив  на  плечи  тулупчик,  уже  во  дворе  замотал  шею  шарфом,
застегнулся  на  все  пуговицы,  поправил  фуражку  и,   козырнув   охранным
стрельцам, вышел за ворота. Где-то  через  полчаса  должен,  был  состояться
отложенный матч между командами ткацкого и кузнечного кварталов. Может быть,
посмотрю на хоккей, так  отдышусь  немного.  К  тому  же  там  вполне  может
оказаться похититель чемпионского кубка. Я со всей дури пнул  носком  сапога
ближайший сугробчик - снег взлетел алмазной  пылью,  запорошив  меня  аж  до
козырька. Обидно! Просто дико обидно и стыдно  страшно...  Значит,  австриец
Алекс Борр был прав, обвиняя негритянскую принцессу во всех грехах и собирая
о ней информацию как о колдунье вуду. Вот  так  самые  простые  и  несложные
версии на поверку оказываются единственно правильными, а  мы  всё  усложняем
себе жизнь. Частное сыскное агентство Яга, естественно, не откроет, это  она
так сказала,  чтобы  меня  позлить...  Но  ей-богу,  если  и  Митька  найдёт
украденную булаву раньше, чем я хоккейный кубок, то Хоть стреляйся!  Что  же
было сделано не так? Надо сесть и разобраться не торопясь, а сейчас  главное
Ш о чём не думать. Хоккей, хоккей и ещё раз хоккей, всё!

***

   ... Играли  на  стандартного  размера  площадке,  Огороженной  деревянным
бортиком  и  залитой  ЯВДом.  Форма  одежды  -  свободная,  каждая   команда
отличается только незначительными деталями одежды  -  единым  цветом  шапок,
шарфов, кушаков  или  рукавиц.  Вот  сейчас  все  кузнецы,  например,  имели
ярко-красные пояса, а все ткачи - одинаковые жёлтые вязаные варежки. По льду
носились в лаптях или валенках (коньки - удовольствие дорогое, да и  не  все
умеют на них стоять). Правда, без коньков народ держался на льду  ещё  хуже,
постоянно поскальзываясь  и  падая,  но,  с  другой  стороны,  это  веселило
зрителей, придавая игре остроту и пикантность. Вот клюшки были уже  типовые,
тут пришлось  раскошелиться  на  плотников.  Те  давали  хоккеистам  большую
скидку, ведь  после  каждой  игры  минимум  десять  клюшек  уже  ремонту  не
подлежало, проще было купить  новые.  Судил  всё  тот  же  бессменный  Абрам
Моисеевич, после исчерпывающего разрешения  всех  инцидентов  его  постоянно
сопровождали двое наших стрельцов. А вот лучшим комментатором был...  Вы  не
поверите, знаменитый юродивый Гришенька! Он не пропускал  ни  одного  матча,
сидя верхом на ближайшем  заборе,  упоённо  болтая  босыми  ногами  и  звеня
веригами. Вопил так, что полгорода слушало его  рассуждения,  не  выходя  из
дома. Может быть, он и переувлекался  разными  религиозными  словечками,  но
комментировал  всё  равно   лихо,   народ   внимал   Гришеньке   с   видимым
удовольствием.
   - Ай и защити, мать царица небесная, ворота ткацкие от ударов  кузнецких!
Ну, куда? Куда ж  ты  прёшь,  гад,  супротив  Богоматери,  а?!  Беги,  беги,
беги-и-и... Давай, родненький, бей! А-а-а-а!  Руки  твои  -  крюки,  ноги  -
грабли, мозги  -  труха  сосновая...  Ты  пошто  мажешь?!  Пошто  Богородицу
ромашкой обижаешь?! И сызнова кузнецы в атаку строем пошли-и... Ох и  грозно
клюками над головой машу-ут... Ой и прольётся сейчас кровушка  христианская,
ибо не токмо о Боге, а и о шайбе все забыли-и...  Ах,  пошла  же  стенка  на
стенку, гой еси, забава русская, хоккейная! А  судью-то,  видать,  в  центре
поля бьют... О, о, о! От он и выкрутился... Редкий талант Абраму  Моисеевичу
Господом дарован, воистину - редкий! А ткачи-то времени не  Теряют,  костьми
ложатся, шайбу в кузнецкие ворота тычут. Вот пошли ужо... вот и вышли... вот
и вдарить сподобились... Нет, нет, не-е-ет!!! Да кто ж к вратарю  кузнецкому
так близко подходит, а?! Прими, Господи, душу раба твово, азм  семь  грешный
помолюсь  за  убивца  его...  или  не  надо?  Хвала   Пантелеймону-целителю,
живёхонький ткач! Унесли, калеку... А вот и кузнецы вдогон пошли  к  воротам
супротивным ломить... Ох и заиграли клюки кленовые  по  головам  осиновым...
Шибче, православные, шибче! И не введи нас во искушение, но спаси души наша,
яко... Го-о-о-л!!!
   ... Кузнецы открыли счёт примерно на  шестой  минуте.  Сначала  я  просто
"болел" вместе со всеми, потом вспомнил, зачем,  собственно,  шёл,  и  начал
неторопливо  присматриваться  к  народу.  Должен  сказать,  что  большинство
присутствующих были мне в той или иной мере  знакомы.  Люди,  приходящие  на
стадион, традиционно  делятся  примерно  на  три  неравнозначные  категории.
Первая, но не самая большая, истинные болельщики! Это те, кто поименно знает
всех игроков во всех командах, не пропускает ни одного матча и готов  голову
положить за победу родного Лукошкина на  каких-нибудь  Олимпийских  играх  в
Барселоне. Вторые, а их большинство, задиры, бузотёры и  пьяницы.  Для  этих
молодцов хоккей - просто способ выпустить пар, помахать кулаками и наораться
вдосталь. Как правило, мы с Еремеевым принимаем самые решительные  меры  для
пресечения возможных беспорядков, но мелкие мордобой всё равно  периодически
происходят. И третья группа - случайные  зрители.  Те,  кто  пришли  сюда  в
первый раз, окрылённые романтикой и рассказами соседей, воочию  убедиться  в
том, что русский хоккей -  лучшее  зимнее  времяпровождение.  Во  всех  трёх
группах встречаются самые разные слои  населения:  от  столбовых  дворян  до
уличных попрошаек. Женщины и дети тоже, кстати, не редкость. Вот среди  всей
этой пёстрой  сутолоки  я  неспешно  проталкивался  по  круговому  маршруту,
внимательно вглядываясь в  знакомые  лица.  Меня  узнавали,  приветствовали,
желали здоровья, просили Господа хранить милицию... Всё, как всегда.  Обойдя
хоккейное поле по периметру, я наконец сосредоточил своё внимание на мрачной
сгорбившейся фигуре дьяка Филимона Груздева. Стоял он поодаль, у обледенелой
горки, и, приподнимаясь на цыпочках,  яст-ребино  вглядывался  в  ход  игры.
Рукавицами дьяк похлопывал себя по замерзающим бокам, а губы его кривились в
явно мстительно злорадствующем режиме.
   - Радуетесь проигрышу ребят из ткацкого квартала?
   - Ась?! - едва не подпрыгнул он, мелко крестясь от меня, как от  беса.  -
Тьфу на тебя, ирод участковый! Ажио сердце захолонуло... Вот скажу Государю,
что ты слугам его верным прямо со спины да в ухо глотку дерёшь!
   - Пятнадцать суток... - задумчиво предложил я.
   - Чёрт с тобой... - признал отпетый скандалист.  -  Чего  тебе  от  меня,
горемычного, надо?
   - Да так... просто поинтересоваться  вашим  мнением  насчёт  сегодняшнего
матча.
   - Шутишь?
   - Ничего подобного, а что, похоже?
   - Да кто ж его разберёт, чего от вас,  милицейских,  ждать...  -  ершисто
передёрнул плечами дьяк. - Добра от  тебя  отродясь  не  видел,  а  дикостей
всяких столько полной ложкой нахлебался, что новым злодейств