- Вы только...
извините меня за  глупую  вспышку.  Ребячество  какое-то,  сам  от  себя  не
ожидал...
   - Прощаю, - важно кивнул государь. - Ну,  трудись.  Бог  тебе  в  помощь,
участковый.
   Во двор я  вылетел  пулей.  Успешно  проталкиваясь  сквозь  разношёрстную
толпу, меж чьих-то послов, кучеров, охранников, я так  торопился,  что  даже
едва не сбил высокорослую австрийскую принцессу.  Влетел  лбом  прямо  в  её
впечатляющее Декольте и наверняка бы упал, если б не  был  подхвачен  старым
знакомцем Кнутом Гамсуновичем. Посол немецкого государя  Фридриха  заботливо
придержал меня под локоток:
   - Рад вас видеть, господин участковый! Надеюсь, дела лукошкинской милиции
в полном порядке?
   - Да, спасибо.
   - Тогда позвольте представить вас фройляйн Лидии Адольфине Карпоффгаузен,
- церемонно поклонился немец. - Витте, фройляйн, это есть начальник  здешней
полиции, repp Ивашов!
   Австриячка вытянулась во фрукт, по-гусарски щёлкнув каблуками,  и  сунула
мне руку под нос с такой отработанной грацией, что я едва избежал повторного
удара.
   - А... очень приятно. -  Мне  удалось  изобразить  на  лице  дружбу  двух
сверхдержав и аккуратно пожать требующие поцелуя пальчики.
   - Ви... есть... скрёмний рюсский... рейхсканцлер, я?  -  скосив  глаза  в
карманный словарик, уточнила царская невеста.
   - Я? - не понял я (простите за тавтологию).
   - Я, я... - хихикнул Кнут Гамсунович. - Герр Ивашов - лицо,  приближённое
к государю, и его влияние при царском дворе ни у кого не вызывает сомнений.
   Практикующаяся в языке гостья на этот раз долго сверялась  с  книжкой  и,
наконец проникнувшись, повернулась ко мне:
   - Будьем... дрюжить!
   Это было сказано со значимостью двухстороннего вердикта.
   - Ауф видерзейн, фройляйн. По-моему, вас ожидает Алекс Борр. Спешите,  не
стоит обострять отношения.
   - Яволь! -  Австриячка  по-военному  развернулась  на  каблуках  и  споро
отбыла. Я кое-как выдохнул...
   - Позволите проводить вас, господин участковый?
   - Буду рад компании, господин посол. (Шпицрутенберг, несмотря  на  вполне
оправданную фамилию, был очень неплохим немцем и  дипломатом  со  стажем.  В
памятном деле о Чёрной Мессе он проявил себя с  лучшей  стороны.  Ну,  может
быть, чрезмерно педантичным и  ничего  не  принимающим  на  веру  типом,  но
умеющим признавать  ошибки  и  активно  добиваться  их  исправления.  У  нас
сложились вполне  товарищеские  отношения,  в  особенности  после  того  как
сборная Немецкой слободы дважды едва не вырвалась в финал.
   - Если бы наш вратарь не сломал себе ногу... Поверьте,  Никита  Иванович,
"Святые отцы" ни за что бы не обошли нас на третьем круге!
   - Да, приличную замену вашему повару на льду сразу не сыщешь... Как он?
   - Лекарь сказал - не меньше двух недель постельного  режима,  -  печально
хлюпнул  красным  от  мороза  носом  сухопарый  немец.  -  А  ваши  стрельцы
по-прежнему фавориты?
   - Мм... шансы у ребят значительные...
   - Я слышал, царь намеревался учредить свой Кубок в награду.
   - Откуда слышали? - как можно безразличней уточнил я.
   -  Кажется,  кто-то  из  боярской   думы   громко   рассуждал   на   тему
непозволительных трат  из  государственной  казны.  А  что,  это  важно  для
следствия?
   - Нет. Ни капли... Совершенно не  важно!  Для  какого  еще  следствия?  -
невпопад заметался я.
   Опытный работник дипломатической миссии ровно  пожал  плечами  и  вежливо
переключился на другое:
   - Неужели вон те крикливо одетые люди  и  есть  знаменитые  запорожцы?  В
просвещённой Европе такую моду сочли бы вульгарной...
   - Казаки... - неопределённо протянул я. -  По  мнению  историографов,  их
костюм складывался из вещей, добытых в набегах. Штаны - от турок, пиджаки  -
от венгров, шапки с цветным верхом - от поляков.
   - Дикий народ... Но, говорят, необузданность нрава  сочетается  у  них  с
истовой религиозность! А ярость в бою - со щедростью души?
   Я молча кивнул. Лично мне запорожская кавалькада очень даже нравилась. Их
была  человек  тридцать,  все  на  хороших  лошадях,  при   полном   параде,
длинноусые, с кривыми саблями и картинно изогнутыми трубками.  Впереди  ехал
совсем молоденький парень с бунчуком, а за ним дородный горбоносый казачина,
одетый богаче всех. Его пшеничные усы спускались ниже подбородка,  папаха  с
лиловым хвостом подпрыгивала на бритой макушке, а  голубые  глаза  искрились
чисто детским интересом. На секунду его цепкий  взгляд  задержался  на  моей
фуражке, он что-то бросил на украинском, и вся делегация залилась  рокочущим
гоготом.
   - Майн готт, неужели этот варвар позволяет себе насмешки над милицией?! -
удивлённо вскинул брови Кнут Гамсунович. Я сплюнул под ноги и  отправился  в
отделение, у меня были срочные дела...

***

   - Ахти ж нам, Никитушка, да что ж ты такое говоришь-то! - причитала  Яга,
бегая по горнице из угла в угол.  Мы  с  чёрным  котом  Василием  сидели  на
скамейке, поджав ноги, попадаться под горячую руку никому  не  улыбалось.  -
Это ж какое беззаконие бесстыжее наяву деется?! Это ж не  Гороха,  не  тебя,
сокола участкового, это ж лиходеи весь город одним махом осиротили!  Ох,  не
видать вредителям хоккейным суда правого, царского... Ить я ж за такое  дело
сама рукавчики позасучиваю да с клюкой наперевес пойду... И не стой на  пути
у бабушки-и! Сунувшийся было в  двери  Митька,  правильно  оценив  ситуацию,
мгновенно дал задний ход, оставив после себя лишь облачко морозного пару.  -
От ужо поверь мне, старой, это всё конкуренты  твои  устроили...  Финалисты,
чтоб им! Загодя к чемпионатский с червонцами  царскими  к  оприходили,  чтоб
команда наша милицейская к при победе с носом осталася!  А  ну-косе  напомни
же, Никитушка, кто у нас в  энтом  деле  персона  заинтересованная?  "Святые
отцы", - тихо, по-подлому, предал я.
   - Отец Кондрат, стало быть... - мстительно сощурилась бабка. -  Пиши  ему
повестку, Никитушка! Сей же час  пиши,  а  я  сама  и  отнесу...  И  попрошу
вежливо... и сопроводю, ежели что...
   - Сопровожу, - машинально поправил я.
   - Повестку пиши, Никитка, кому говорят?!
   Мы  переглянулись  с  котом.  Василий  неуверенно  перекрестился   правой
передней лапой и, зажмурив глаза,  дунул  через  всю  горницу,  по  лестнице
наверх, старательно сбив по пути ухват, пару  горшков,  табурет  и  плетёную
корзину с вязаньем. Яга ахнула, обомлела и... осела на  скамью,  держась  за
сердце. Я приободрился - гроза прошла стороной, можно продолжать  нормальную
работу отделения. Как лицу начальственному мне разрешалось думать вслух.
   - Итак, что мы, в сущности, имеем? В позитиве практически ничего, а вот в
негативе сразу два взаимоисключающих фактора  -  кражу  и  невозможность  её
официального расследования. Царский терем битком набит невестами, послами  и
шпионами  (в  принципе  все  три  понятия  взаимозаменяемы),  следовательно,
проводить розыск в привычной для милиции методе  мы  не  имеем  возможности.
Бояре сожрут нас с сапогами, если мы только сунемся со своими расспросами  в
эту предпраздничную бучу. Даже сам Горох предпочёл  бы  даровать  чемпионату
новый кубок, а не подвергать огласке кражу прежнего. По сути, его требования
вполне логичны, ибо иностранцы прибывают уже третий день и исключать  их  из
числа подозреваемых. Просто глупо. Однако  на  кону  опять-таки  пресловутая
честь милицейского мундира! Вопрос в том, как перепрыгнуть  через  голову  и
отыскать похищенный кубок за...  кажется,  неполные  шесть  дней,  так?  Ну,
плюс-минус ещё  два,  если  удастся  потянуть  с  чемпионатом...  Причём  не
поднимая ни малейшего шума ни в царском тереме, ни среди  горожан.  Дело  на
первый взгляд неброское... А вот  теперь  мне  бы  хотелось  услышать  точку
зрения нашего эксперта-криминалиста. Вам слово, бабуля!
   - Чей-то... не в себе я, Никитушка... - осторожно  протянула  Яга.  Бабке
явно было стыдно за содеянное, хотя пострадать толком никто не успел.  -  Ты
бы валерьяночки мне в чаёк накапал, а?
   - Может, покрепче чего?
   - Не, я при исполнении, - вскинула нос моя домохозяйка.
   Где стоит глиняная баночка с валерианой, мне было известно, только  вчера
едва оттащил от неё упирающегося и пьяного  в  дюндель  Василия.  Кот  давно
прикладывался тайком, и  хорошо,  что  я  её  всё-таки  перепрятал.  Плеснув
валерианы  в  душистый  липовый  чай,  Яга  сделала  два  долгих  глотка  Я,
полуприкрыв глаза, откинулась спиной к тёплой печке.
   - Извинений от меня не жди, участковый... Сама понимаю - не в себе  была,
а только правота моя в энтом деле налицо! Шум да  гам  поднимать  не  будем,
возьмёмся за расследование с тщанием  превеликим...  Версию  же  мою  насчёт
конкурентов со всех сторон просмотреть бы стоило пообстоятельнее!
   - Хм... рациональное зерно здесь есть, - не стал спорить я, - однако  для
полного освещения картины не хотели бы вы прогуляться к месту преступления?
   - А и сьезжу-ка я, старая... - почти сразу же  согласилась  бабка.  -  До
матча не обернусь, поди... Ну дак  вроде  игра  нонче  не  особо  интересная
будет?
   - Команды ниже среднего. (Это правда: кузнецы с ткачами отличаются скорее
силой рук, а вот на льду стоят с чисто коровьей грацией.) Вы там  посмотрите
у Гороха, без лишних свидетелей, как, где, почему... Не думаю, что  в  краже
замешана магия, но проверить всё-таки не мешает... Митька-а!
   - Слушаюсь, воевода-батюшка! - тут же донеслось из сеней.
   Я подождал, он, видимо, тоже...
   - Митя, - чуть строже, с нажимом повторил я.
   - Дак тут я весь! - охотно подтвердил наш младший сотрудник. -  Как  есть
готов к исполнению на благо родного отделения и святого Отечества!
   Я недоумённо взглянул на Бабу Ягу. Старуха  засмущалась  и  сама  открыла
двери:
   - Митенька, да ты не бойся, касатик, не трону я  тебя...  Вот  ведь  дура
неразумная, вконец запугала мальчонку!  Ну,  иди,  иди  сюда,  не  заставляй
участкового в третий раз голос повышать.
   Паренёк вошёл по частям, то  есть  сначала  появилась  голова,  торопливо
оглядев окрестности и подмигнув мне в знак радости видеть живым. Потом плечи
и руки, ноги вошли  последними.  Собрав  себя  в  одно  молодцеватое  целое,
Дмитрий Лобов залихватски козырнул и выкатил  грудь,  ожидая  начальственных
указаний.
   - К пустой голове руку не прикладывают, - де-журно напомнил я. - Отвезёшь
бабулю к царю, она должна проверить... В общем, проконсультировать  государя
по некоторым личным вопросам. Дождёшься  её  во  дворе  и  тем  же  порядком
доставишь обратно. Да, в сани сена побольше положи И ковёр какой-нибудь...
   -  Уразумел.  Не  извольте  беспокоиться,  доставим  как  по  маслицу,  с
ветерком!
   - Митя, с каким ветерком? Зима на улице. Мороз в двадцать градусов!
   - Виноват! - тут же покаялся он, подумал и уточнил:
   - А пока Бабушка Яга беседы с разговорами вести  будет,  мне-то  чем  там
заняться?
   - Да ничем... - пожал плечами я. -  Походи  туда-сюда,  погрейся,  невест
царских посмотри,  себя  покажи.  Ты  же  не  на  службе,  а  так...  мелкое
порученьице.
   Боже, если бы я тогда знал, КАК он его выполнит!.. Пока  Яга  собиралась,
укутываясь  так,  что  на  полюс  без  собачьей  упряжки,  доблестный   Митя
сорганизовал стрельцов  на  запряжение  кобылы  в  сани.  Я  всё  планировал
установить на дугу мигалку или хоть сирену на худой конец, но  всё  руки  не
доходили...  Зато  местные  умельцы  вывели  на  оглоблях  большими  буквами
"МИЛИЦИЯ", щедро оформив текст жгучей хохломской росписью. Горело  так,  что
за десять шагов глазам больно! Бабуля помахала на прощание,  Митяй  подобрал
вожжи, свистнул, гикнул, и кобылка пошла бодрой рысцой.
   Я вернулся в терем, налил себе чаю. Двое молодцов отправились  на  поиски
Еремеева, а пока его нет, можно было  не  торопясь  рассмотреть  сложившуюся
ситуацию. В принципе это дело разворачивалось не особенно ярко,  поначалу  я
даже думал, что всё само утрясётся, но...  Короче,  Фома  заявился  примерно
через полчасика, а основные проблемы  начались  почти  сразу  же  после  его
прихода. По крайней мере в то же время, но не у нас, а в царском тереме...

***

   - Фома, сядь! Сядь, Христа ради! Фома, ты же не ребёнок, не вынуждай меня
на крайние меры...
   - Да кто посмел, мать их с первачом да  калачом,  всей  ярмаркой  да  под
трёхрядку! Какая ж стервозина облепиховая, чтоб ей  каналом  по  сусалам,  с
размаху да без промаху! Я ить всю сотню под ружьё  подниму,  не  помилую,  у
меня тут всякой поверх хлебала так вразнос напотчуется, что  к  вечеру  пять
кубков с червонцами доставлены будут! Эй, ребятушки...
   Я затыкал его силой. Другого выхода не было, история неумолимо  двигалась
по спирали, а если бы я  ещё  и  Митьке  рассказал...  Помнится,  Груздев  с
Псуровым весь  город  в  подозреваемые  записывали,  так  наш  бугай  и  всё
Лукошкино "заарестовать" не постесняется.  Еремеев  успокоился  минут  через
десять,  к  возвращению  Яги  мы  уже  обсудили  все  Основные   моменты   и
договорились относительно планов совместных действий.
   - Предупреди только самых опытных и неболтливых. Если в городе  узнают  о
краже чемпионского кубка - на  следствии  можно  ставить  крест!  Даже  наша
бабуля потребовала тут же взяться за финалистов. Так у нас здесь все команды
передерутся на фиг... Благо клюшек у людей настругано - будь здоров! Так что
имей в виду: всё расследование проводить в рамках жесточайшей секретности.
   Фома понимающе покивал, что-то прикинул, глядя в потолок,  и,  пожав  мне
руку, отправился по делам службы. Я  вышел  было  его  проводить,  и  тут...
Ей-богу, мы оба просто остолбенели  на  пороге  -  прямо  через  распахнутые
стрельцами ворота с уханьем и скрипом влетели расписные милицейские сани, из
которых к крылечку практически вывалилась пьяная в дрезину Яга! Такого я  не
видал ни-ког-да! Судя по отвисшей бороде Еремеева - он тоже...  Мрачная,  по
причине полнейшей трезвости, морда Митьки только усиливала контраст. В ответ
на мой изумлённый взгляд он хлопнул шапкой об  колено  и  с  горькой  обидой
объяснил:
   - Царь-государь потчевать изволили! Шампанью франкскую на двоих  распили.
Самодержец сказал, кисло-де, а бабуля наша вдруг да и распробовала!
   - А тебе почему не наливали? - с убийственной глупостью ляпнул я.
   - Дык ить и я о том же! - едва не заревел наш умник.  -  Не  уважают  при
дворе царском оперативных работников младшего звена... Я на  морозе  почитай
не меньше часа вживую мёрз, девицам  заморским  да  люду  приезжему  задарма
советы добрые раздавал  -  и  что?!  Принесли  двое  бояр  эксперта  нашего,
прямиком в руки швырнули, а сами бежать! Вот хоть бы рюмочку водки  с  таких
трудов великих, так нет... И не пьянства же ради, а токмо  для  профилактики
простудно-лёгочных заболеваний!
   - М...митька, - опомнился я, подхватывая наконец бабку, - ты мне тут зубы
не заговаривай. Ставь кобылу на место и марш в дом греться. А мы с  Фомой...
Да помоги же!
   Еремеев захлопнул рот и вовремя подхватил бабку слева. Вдвоём мы  подняли
на треть уже лежащую в сугробе Ягу.
   - Ми...ни...ки...ки...туш... - любовно проблеяла она, старательно пытаясь
одарить меня материнским поцелуем. - Дык... уж не тряси...  м-ня,  старую...
Ить тока... чу-чу-чутощку и... и п...пригубила, но! В интересах следствия...
Т-с-с-с!!!
   - О нет! - сжал я зубы:  повторялась  Митькина  версия,  но  в  авторском
исполнении нашей заслуженной домохозяйки. Мы занесли старушку в дом, сняли с
неё валенки и шубейку, в остальном просто сгрузив её  на  большой  топчан  в
бабкиной комнате. Фома накрыл сопящую труженицу тяжёлым лоскутным одеялом, а
я осторожно прикрыл дверь. Судя по стойкому  аромату  настоящих  французских
вин, Яга  будет  спать  долго...  Еремеев  тихохонько  выперся  из  горницы,
оставляя меня один на один со всеми проблемами. Что  же,  интересно,  такого
сверхважного сумела выяснить наша бабуля из того, чего не смог заметить я?..
Может быть, опять замешана магия? В их мире такие волшебные штучки  -  самое
обычное дело.  Привыкнуть  к  этому  невозможно,  мириться  с  этим  трудно,
бороться бесмысленно, но как-то сосуществовать необходимо. Мельком глянув на
часы, я отметил, что до начала хокейного  матча  остаётся  не  более  десяти
минут. В принципе моё присутствие на площади уже не требовалось: народ давно
вызубрил правила, а из Шмулинсона действительно вышел толковый судбя.  Вроде
бы можно и не ходить, но хотелось развеяться.
   - Митька!
   - Туточки, Никита Иванович! - мгновенно отозвались из сеней. - Где, какую
службу опасную справить требуется?
   - Никакой службы, - отрезал я, когда парень  высунул  голову  в  ожидании
начальственных указаний. - Наоборот, за то, что справился с заданием, решено
отметить тебя внеочередным поощрением. Хочешь со мной на хоккей?
   Ответить он не успел. Только расплылся в счастливой детской улыбке от уха
до уха, едва не пуская слюну, как со двора истерично донеслось:
   - Казаки! Ка-за-ки-и-и!
   Я непонимающе изогнул правую бровь.
   - Ворота  запирай!  Заряжай  пищали!  Где  Еремеев?!  Навались,  молодцы!
Участкового, участкового зови!
   В сени ворвался бледный стрелец с саблей  наголо,  безуспешно  пытающийся
совладать с языком:
   - А... уж ты... ты... та-а-м...
   - Кто это, Митя?
   -  Федька  Заикин!  На  прошлой  неделе  из  царского  гарнизона  в  наше
подразделение переведён.
   - Та...ам ка...ка...за... ка...заки!
   - И что, он всегда так?
   - Не-а, тока ежели волнуется  страшно.  Ну,  спросонья  ещё  или  темноты
боится, а так... ничего.
   - Ка...ка...заки, гов...гов...корю же, т...т...там!
   - И это "ничего"?!
   - Ну разве когда ещё сказать чего хочет... - явно заступаясь за бедолагу,
успокоил Митяй. Я  махнул  на  них  рукой  и  пошёл  разбираться.  По  двору
перепуганными курами бегали храбрые еремеевские стрельцы. Дымились фитили  у
пищалей, матово сверкали клинки и бердыши,  кто-то  торопливо  крестился,  и
большинство, кажется, уже было настроено на героическую  кончину.  При  виде
меня молодцы воспрянули, но на улицу не пустили:
   - Охолонись, сыскной воевода, нельзя туда!
   - Почему?
   - Казаки там... - с благоговейным ужасом выдохнули стрельцы. - Уж  ты  не
ходи, отец родной, за отделение все костьми поляжем, а не пропустим!
   - Минуточку, я что-то...
   - Не ходи,  участковый!  Забор  надёжный,  ворота  тесовые,  глядишь,  до
подхода Фомы Силыча и отмашемся...
   Нет, ну маразм полнейший! Можно подумать, у нас в  Лукошкине  гражданская
война перед Новым годом загромыхала...
   Тем не менее, пока я потопал до калитки, верный  Митя  резво  взлетел  на
заскрипевший забор и, рухнув с него, завопил в голос:
   - Не ходите, Никита Иванович! Там и взаправду страсть великая!
   Обозвав сквозь зубы всех подряд паникёрами, я поправил фуражку и полез на
ворота. Мать  че-сная-а...  Вся  площадь  перед  отделением  была  заполнена
всадниками. Площадь, кстати, махонькая, но человек двадцать  конных  на  ней
умещалось  без  проблем.  Запорожцы  налетели  при   полном   вооружении   -
топорщились пики, сверкали изогнутые сабли, лошади били копытами...  Сменный
десяток стрельцов, выставив над воротами дула пищалей, готовился к недолгой,
но славной обороне. Ситуация более чем напрягала... Слишком уж воинственными
выглядели казаки и не менее решительно настроенными стрельцы.
   - Гэй, москали! А ну подать сюды вашего пана, бо его  сам  батька  Чорный
трэбуе! - выделился молоденький хохол в  ярко-красном  жупане,  переломанном
синим кушаком.
   Прочие поддержали его гиканьем и пистолетной пальбой в воздух. Я чуть  ли
не матом рявкнул на своих, так как стрельцы  с  перепугу  едва  не  ответили
прицельным залпом.
   - Гражданин запорожец!  -  В  памяти  мгновенно  всплыл  образ  маленькой
неуютной иномарки  с  мотором  в  багажнике.  -  Я  начальник  лукошкинского
отделения милиции. Сейчас же прекратите дебош и толком  объясните,  что  вам
нужно. В противном случае...
   - Хлопцы, та ж ви