сразу  уловила  бабка.  -  Кощей  же
Бессмертный и есть. Он  мог  в  Лукошкино  под  чужой  личиной  заглядывать,
шпионов своих здесь оставить, заговоры состроить...
   - Все так... Но меня  не  покидает  ощущение,  что  во  всей  этой  грязи
прячется кто-то еще. Там, во дворце Кощея, я обнаружил интересные документы:
подробнейший  план   города   и   исчерпывающие   характеристики   на   трех
небезызвестных  вам  лиц.  Один  умер  (сам  или  с  чьей-то  помощью,  пока
несущественно), двое отправились в тюрьму, а перстень с хризопразом так и не
найден.
   - Дался тебе этот перстень...
   - Он был главной уликой против пребывающих в Лукошкине шамаханов, поэтому
его украли в первую очередь. Но если камень действительно  как-то  проявляет
себя в присутствии темных сил, то его мог стащить  только  обычный  человек.
Шамахан бы себя выдал. Значит, был некто неизвестный, который вхож в  высшие
помещения царских палат, имеет доступ  лично  к  государю  и  готовность  за
солидную компенсацию предать собственный город.
   - Ох и правда  твоя,  Никитушка...  Ты  бумаги-то  эти,  где  наши  герои
описаны, царю не отдал?
   - Нет, он и так про них все знает.
   - Тогда дай мне почитать,  а  ты  уж  продолжай  свой  рассказ,  дюже  он
итересный...
   - Детективный жанр вообще очень популярен, -  улыбнулся  я,  доставая  из
внутреннего кармана кителя сложенные вчетверо листки. -  Ничего  нового,  но
посмотреть стоит. Если исходить из  этого  текста,  то  наиболее  подходящей
кандидату" рой был бы покойный казначей Тюря, но о мертвых либо хорошо, либо
ничего.  Мы  предполагали  главенствующее  участие  боярина  Мышкина.  Факты
налицо: наглая кража сундучка, шамаханская молельня с подземным ходом, склад
оружия и, как финал, пойман в тоннеле в пьяном виде.
   - Так ведь стрельцы навродь его в боковом ответвлении  нашли?  -  азартно
ударилась в полемику Баба Яга.
   - Ну, свернул с бодуна не за тот поворот, и  все...  Совершенно  спокойно
можно убедить любого прокурора, что если бы не ошибка в движении по тоннелю,
то гражданин Мышкин успешно выбрался бы за городскую черту, а там только его
и видели! Однако показания боярина кажутся мне вполне искренними.  Он  может
быть обвинен как пассивный участник, жертва умелого  шантажа  и  собственной
глупости.
   - Так чего ж думать-то? Боярин ясно сказал, кто его в эту втянул  -  дьяк
же и есть!
   - До его задержания я  тоже  так  думал.  Но  вы  ведь  слышали,  что  он
рассказал в результате допроса. Нашего простодушного  Филимона  посадили  на
наркотики, используя как дешевую  пешку.  Уверен,  что  если  мы  произведем
повторный обыск в его  доме,  то  наверняка  обнаружим  посуду  с  остатками
галлюциногенных препаратов.
   - Тады зачем же они его из тюрьмы-то крали?
   - Причины две. С одной стороны, окончательно убедить царя  в  его  полной
виновности, ибо люди с чистой совестью не идут на побег. С другой стороны, в
наше отсутствие подготовить Митьку, бросив тень  на  всю  милицию,  и,  зная
горячий характер царя, можно надеяться на то, что он  просто  повесит  моего
напарника. Но все это на деле означало лишь одно - дьяк им уже не нужен!  На
него намеревались повесить все грехи, а потому спокойно забросили к  нам  за
овин.
   - Никитушка... - всерьез задумалась Яга, - а ить и вправду, кто ж за всем
этим стоит? У нас ведь и подозреваемых-то больше нет.
   - Есть! - Я ткнул пальцем в отложенные характеристики.
   - Господь с тобой, сыскной воевода! - отодвинулась бабка, глядя  на  меня
как на душевнобольного. - Ты чего несешь-то? Он же помер...
   - Вот это я и хочу проверить. Давайте-ка сообразим самовар, а ночью мы  с
Митяем пойдем на дело.
   - Куда?
   - На старое кладбище...

   ...Мы вышли в полночь. При  Лукошкине  имелось  два  кладбища:  старое  и
новое. Старое считалось престижным. Тюрю должны были  хоронить  именно  там.
Кладбище находилось за городской стеной, слева от столбовой дороги, ближе  к
лесу. Яга, после  неудачных  попыток  меня  отговорить,  достала  полотняный
мешочек, положила в него золы, зашептала наговор, предупредила:
   - На Митьку  особо  не  надейся.  Это  он  с  живыми  людьми  храбрый,  а
покойников с косами Небось больше смерти боится. Деревня, что и  взять,  они
все поголовно суеверные... Вот, на мешочек заговоренный - как  увидишь,  что
на тебя упырь идет да зубы скалит, так и дай ему оберегом промеж глаз!  Сила
в нем великая, ни одна нечисть кладбищенская ее  не  возьмет.  Да  помни,  с
первыми петухами домой ворочайтесь. Отдохнешь хоть немного, а там и  караван
шамаханский встречать надо... Ну да ладно, иди, сыскной воевода. Ох, а не на
верную ли смертушку я тебя провожаю, сокол ты наш ясный?..
   - Бабуля, мне только слез на дорогу не хватает.
   - Не буду, не буду, Никитушка... А ты все ж таки береги себя.  Молод  ты,
горяч, в самое пекло головой лезешь.  И  кто  только  придумал  работу  вашу
милицейскую?..
   - Это даже мне порой очень хотелось выяснить.  Кто  же  он,  тот  трезвый
умник, что сидит в теплом кабинете и пишет  положение  о  патрульно-постовой
службе. Причем именно для тех ребят,  что  мокнут  под  дождем,  продуваются
всеми ветрами, зарабатывая себе радикулит или остеохондроз.  Те,  кто  пишет
уставы, не думают о рядовых милиционерах. Эй, Митька, ты лопаты взял?
   - Как не взять, взял целых три!
   - Три-то зачем, нас же двое?
   - Ну, не ровен час, одна сломается или прохожий какой заблудится, к  делу
припряжем, пусть оказывает посильное содействие органам.
   Я только махнул рукой, бесполезно, горбатого могила  исправит.  Баба  Яга
понимающе вздохнула:
   - Ладно уж, не серчай на него... А ты смотри, охальник, головой отвечаешь
за Никиту Ивановича! Старое кладбище, оно ведь ох какое опасное... В  старые
времена там всех подряд хоронили, крещеных и язычников,  злодеев  да  добрых
молодцов, ведьмачек лесных и монашек невинных, пахарей, купцов да воинов. Не
все души в мире жить могут, кое-кто так неупокоенный и бродит...
   - Бабьи сказки! - нарочито уверенным тоном заявил мой напарник.  -  Мы  с
парнями по малолетству цельную ночь на кладбище  проводили,  храбрость  свою
девкам показывали - и ничего! Никто нам носы не пооткусывал.
   - Тогда вперед. - Я сунул в планшетку  царский  приказ  о  самых  высоких
полномочиях, делаю, в общем, что хочу, и все это правильно.  Очень  полезная
бумага...
   Когда мы пришли к городским воротам  и  уговаривали  стражу  пустить  нас
ночью  на  кладбище,  -  она  очень  помогла.  Ворота  ради  нас   отпирать,
естественно, не  стали.  Стрельцы  вывели  нас  на  стену  и  спустили  вниз
веревочную лестницу. Митька  лез  первым,  я  вторым,  лопаты  нам  передали
следом, на  веревочке.  В  фиалковом  небе  светила  полная  луна,  сияющими
гроздьями горели звезды. Белокаменный город среди  столетних  лесов  казался
голубоватой  декорацией  кукольного  театра.  Меня  вновь  охватило  чувство
нереальности  происходящего.  Где  я?  В  сказке?  Да,  в   какой-то   мере,
несомненно, да. Все русские народные сказки получают здесь свое материальное
воплощение. Но  ведь  люди,  населяющие  Лукошкино,  -  живые!  Это  вам  не
сказочные персонажи,  не  выдуманные  образы,  они  -  настоящие.  Ссорятся,
мирятся, работают, воюют, ходят в церковь и поют по кабакам,  растят  детей,
строят избы - в общем, живут, как жили  их  предки,  и  передают  свой  опыт
потомкам. Может быть, их мир совсем не сказка?  Может  быть,  это  я  у  них
выдуманный герой  бояновой  былины?  Как  я  и  они  находим  пути  общения,
понимания необходимости друг в друге? Так в молчаливых размышлениях  я  брел
по столбовой дороге, тупо глядя  на  маячащую  впереди  Митькину  спину.  До
кладбища оказалось неблизко, мы протопали не меньше километра. Оно  занимало
широченную поляну в окружении  высоких  сосен.  Ограды,  конечно,  не  было,
памятников еще тоже, повсюду виднелись  кресты,  могильные  плиты,  а  то  и
просто холмики без  всяких  опознавательных  знаков.  Должен  признать,  что
какой-то заупокойной жутью от этого места действительно веяло. Я не  слишком
суеверный человек, и триллеры с участием оживших мертвецов на  меня  особого
впечатления не производили. Но все-таки именно здесь в  душу  прокрадывалась
непонятная неутоленная тоска... Появись сейчас медленно плывущие среди могил
призраки в белых саванах, со свечками в руках - я бы,  возможно,  испугался,
но не удивился... Вот здесь, в это  время  и  в  этом  месте,  все  было  бы
настолько естественно,  что  не  вызвало  бы  даже  изумленного  вскидывания
бровей. Вот-вот откроется могила и под лунный свет выйдет прекрасная девушка
с черной веревкой  на  шее...  Или  старый  ростовщик,  высохший  до  самого
скелета,  но  еще  пытающийся  перебирать  пальцами  несуществующие  монеты.
Призрак знаменитого купца,  потерявшего  все  деньги  на  неудачной  сделке,
разбойника,  зарывшего  свой  клад  у   заветного   дуба,   монаха,   тайком
предававшегося греху чревоугодия, витязя, умершего  от  ран  после  дальнего
похода... Однако, несмотря на мои кладбищенские. фантазии, никто не появился
нас пугать.
   - Где тут свежие могилы?
   - Да вон, направо плита  стоит  совсем  новехонькая,  может,  там  его  и
положили...
   - Мить, а почему у тебя голос такой тонкий стал?
   - Как тонкий? Какой такой тонкий? С чего это тонкий вдруг?  И  не  тонкий
совсем...
   - Ладно, бери лопату и не бойся.
   - Да кто боится, кто боится?! Вот, пожалуйста, вам лопата, мне лопата...
   - А мне? - раздался тонкий голос за нашими спинами.

   Должен признать, что  подпрыгнули  мы  оба.  И  обернулись  тоже  оба,  с
завидной скоростью. Только я в  защитную  стойку  японского  каратэ,  а  мой
спутник прямо на колени, истово крестясь и приговаривая:
   - Чур меня! Чур меня! Спаси и сохрани, Господи, меня грешного...
   Потом мне стало стыдно, волноваться, в общем, было не с чего. Позади  нас
мирно улыбался седой  как  лунь  дедушка,  в  простой  рубахе,  подпоясанной
веревочкой, залатанных штанах, на ногах лапти.  На  призрака  не  похож,  не
прозрачный, на мертвеца вроде бы тоже, трупным запахом не  тянет,  выражение
лица самое добродушное.
   - Здравия желаем, дедушка.
   - Здравствуй и ты, сыскной воевода.
   - Ого, - искренне удивился я, - а откуда же вы меня знаете?
   - Так ить кто ж тебя, участкового, не знает, - пожал плечами старик. - Ты
уж погонами своими милицейскими на все Лукошкино прославлен,  а  земля,  она
слухом полнится. По делу пришел али от безделья маешься?
   - По делу, дедуль, по делу. Я так понял, вы тут  вроде  смотрителя...  Не
подскажете, где тут могила покойного казначея Тюри?
   - Отчего не показать, могилка рядом, только недоброе это место. Время  за
полночь, да и луна на небе полнехонька. Ты ведь сюда  не  зазря  с  лопатами
заявился, копать небось вздумал? Зря это, зря... Чего ищешь -  все  одно  не
найдешь, а коли других разбудишь - беды не миновать!
   - Послушайся старого человека,  воевода-батюшка!  -  неожиданно  зачастил
молчавший  до  этого  Митяй.  -  Старые  люди,  они  -  мудрые.  Плохого  не
посоветуют. Бежим отсюда, пока ноги держат, а? Не ровен час, и вправду какой
упырь из-под земли выползет...
   - Прекратить панику! - построже рявкнул я, поднимая его за шиворот.  -  А
ну быстро лопату в руки и марш  выполнять  приказ.  У  меня  есть  серьезные
основания полагать, что в  гробу  вместе  с  покойным  похоронен  и  царский
перстень  с  хризопразом.  Более  надежного  укрытия  придумать  невозможно.
Показывай могилу, дедушка. Будем рыть!  Всю  ответственность  за  эксгумацию
трупа беру на себя.
   Старичок не стал спорить, а быстренько проводил нас к  еще  одной  свежей
могиле, над которой возвышался мореный деревянный крест. Никаких  поясняющих
надписей не оказалось, но я почему-то был уверен, что мы попали правильно.
   - Здесь?
   - Здесь, - кивнул старичок, - не сомневайся, а  только  позволь  еще  раз
слово молвить - зазря ты это затеял.
   - Очень может быть... - тихо согласился я и, перехватив лопату поудобнее,
с размаху вонзил ее в невысокий холмик.
   - Господи, спаси! Божья Матерь - не покинь! Иван Воин - заступись! Никола
Угодник - не дай пропасть! - продолжал бормотать мой напарник,  бледный  как
полотно, но честно работающий лопатой.
   Дедок тоже постоял, постоял, а потом, поплевав на ладошки, вступил в дело
третьим, так что уже  минут  через  пятнадцать  показалась  крашеная  крышка
гроба.  Только  благодаря  невероятной  силе  Митьки,   удвоенной   желанием
завершить все побыстрее, мы  извлекли  гроб  из  ямы.  По  земле  вроде  как
пробежала дрожь, потянуло холодом, и где-то далеко страшно закричала  ночная
птица.  Луна  приобрела  желтоватый  оттенок   скалящегося   черепа.   Сосны
встревоженно  зашумели  ветвями,  казалось,  все  вокруг  возмутилось  нашим
неуважением к праху умершего...
   - Так что, будем открывать?
   - Естественно, ради чего  тогда  мы  его  выкапывали?  Дедуль,  отойди  в
сторонку, мы крышку подцепим. Навались!
   Под  двухсторонним  напором  крышка  подалась,  и  я  уложил  ее   сбоку.
Дальнейшие события развивались очень динамично. Как я седым не стал, ума  не
приложу... Митяй, тот до утра заикался,  потом  его  Яга  отварами  травными
отпоила. Ну, а началось все с того, что труп казначея  Тюри  лежал  в  гробу
лицом вниз!
   - Ничего не понимаю, у вас что, в Лукошкине всех так оригинально хоронят?
   - Грех так  шутить,  Никита  Иванович...  Крещеный  человек  в  гробу  не
переворачивается, смирненько лежит. А этот носом вниз, ровно упырь какой...
   - Давай его перевернем. Помогай, помогай, не укусит. Надо все как следует
проверить.
   Вдвоем мы неуклюже уложили труп  на  спину.  Дед-смотритель  расположился
неподалеку, присев на кочку у сосны.
   - Дедушка-а! - снова заволновался Митька. - А вот  то,  что  он  в  гробу
задом кверху перевернулся, так он, случаем, не упырь? Я  в  деревне  слыхал,
будто так упыри в могиле, не как  люди,  лежат.  Может  быть,  нам  ему  кол
осиновый  в  сердце  вбить,  пока  не  поздно?   Для   этой...   как   ее...
запамятовал... о! Профилактики.
   - Нет, сынок, это не упырь. Упырей,  что  кровью  да  мясом  человеческим
питаются, ты и не видел еще. Не  боись,  ночь,  она  длинная...  -  успокоил
старичок.
   Ничего не скажешь, своеобразное чувство юмора... Мог бы и  не  издеваться
над парнем, у бедняги и без того зуб на зуб не попадал. Я-то сам в  районном
морге разных трупов насмотрелся,  нас  туда  на  практику  водили  от  школы
милиции. Нервы  в  этом  плане  покрепче...  В  общем,  обыскивать  мертвеца
пришлось мне, этот двухметровый чистоплюй едва в обморок не падал. Результат
нулевой. Вопреки ожиданиям, царского перстня с хризопразом на  покойнике  не
было.
   - Еще одна красивая версия  лопнула.  Жаль...  Ну  что  ж,  Митяй,  давай
крышку, будем закапывать его обратно.
   Счастливый помощник мгновенно взялся за дело,  мы  установили  крышку  на
место, аккуратно вогнали в прежние дыры гвозди и уже  были  готовы  опустить
гроб в яму, как в нем явственно что-то зашевелилось...

   Ну и, естественно, все пошло по новой. Митька опять бухнулся на колени от
великого перепуга, страстно  молясь  всем  известным  святым.  Старик  вновь
покачал головой, бормоча что-то насчет "недоброго" дела, времени и места.  А
мне оставалось лишь подавить свой страх невероятным усилием воли,  выпрямить
подогнувшиеся колени и вопреки всему вновь взяться за лопату.
   - Не... м... над... м... - размахивая руками,  пытался  протестовать  мой
напарник, но язык явно отказывался ему повиноваться.
   - Надо, Митя, надо. Встань сбоку и держи  лопату  наготове,  если  он,  в
смысле труп, выскочит -  бей  поперек  хребта!  Силы  у  тебя  хватит,  а  с
переломанным позвоночником еще никто  не  бегал.  Вставай,  не  бойся,  я  с
тобой... Готов?
   - Щас... в... гот...в воево-о-да-б-а-тюш... - парень  начинал  заикаться,
но дело свое делал.
   Эх, предупреждала же Яга, что деревенские все такие суеверные!  Лопату  в
руках держит, как боевой топор, а сам бледный, и  губы  трясутся...  Ничего,
справится, в трудную минуту на него все-таки можно положиться. Очень на  это
надеюсь...  Боже!  Крышка  вторично  слетела  с   гроба.   Мы   одновременно
замахнулись лопатами.  Ничего...  из  гроба  никто  не  встал.  Просто  тело
покойного опять перевернулось вниз лицом. Облокотившись локтем  на  гроб,  я
пустился в логические размышления.
   - Значит, по неизвестным нам причинам  труп  не  хочет  лежать  спокойно.
Почему?
   - Э...э...э...шм...у...и...и...и... - попытался что-то промычать  Митька,
но я заткнул ему пасть,  чтоб  не  отвлекал  своим  идиотским  заиканием  от
правильного сопоставления фактов.
   - Насколько  мне  известно,  казначей  Тюря  был  христианином,  то  есть
крещеным. Уж насколько хорошим, судить не мне, для  этого  на  небесах  иные
инстанции. Но всех  крещеных  хоронят  лицом  вверх.  Отчего  же  он  упорно
переворачивается?
   - Ш...шм..х... эт...т...
   - Не перебивай! Слушай, а ведь я где-то недавно  слышал,  будто  в  гробу
только нечисть переворачивается. Это не ты говорил? Ну, не важно...  Значит,
мы  можем  предположить  два  варианта:   либо   Тюря   был   представителем
какой-нибудь нечисти (что весьма спорно), либо...
   - Да, ша...а...м...х...н, эн...то, ш....шам...х...н!
   - Митька, пожалуйста, помолчи!  Решение  где-то  на  поверхности,  я  его
нутром чую. Либо это вовсе не казначей, а шамахан под его личиной. Вот  оно!
Это и есть дедуктивный метод...
   Митяй страдальчески всплеснул  руками  и  покорно  кивнул,  ожидая  новых
распоряжений.
   -  Сними  с  него  штаны,  проверим.  Яга   говорила,   что   при   любом
перевоплощении у шамахана не исчезает поросячий хвостик.
   Вдвоем мы поднапряглись и стянули-таки тяжелые узорчатые штаны,  бесстыже
заголив труп. Хвост был налицо! Я утомленно выдохнул и попросил Митяя  вновь
закрыть гроб. Уф... ну и  дельце  провернули,  врагу  не  пожелаешь.  Однако
результат превзошел все ожидания. Значит, казначей Тюря на самом  деле  жив!
Он инсценировал свою смерть, разыграв сложнейшую партию, как  по  нотам.  Он
знал,  что  я  буду  это  расследовать,  и  сумел  изобразить  самоубийство,
признанное впоследствии убийством с возложением вины за  все  на  совершенно
неповинных людей, пешек, которыми  он  манипулировал.  Значит,  именно  Тюря
стакнулся  с  шамаханами,  в  полном  соответствии  с  имеющейся   на   него
характеристикой, и принял на себя роль  основного  резидента.  Он  попытался
после первого же допроса спалить  наш  терем,  он  подготовил  шамахана  для
периодической замены дьяка, он избежал продолжения расследования, "отойдя  в
мир иной", он руководил всеми  действиями  разветвленной  вражеской  сети  в
городе, до сих пор успешно скрываясь от правосудия.  Ладно,  хитромордый  вы
наш, завтра поговорим...
   - Закапываем обратно!
   Мы с Митькой было взялись за лопаты, но в этот  момент  сидящий  у  сосны
дедок вскочил на ноги и заорал в полный голос:
   - Берегись, сыскной воевода!
   Обернулся я вовремя. Достаточно вовремя для того, чтобы успеть с  размаху
вогнать черенок лопаты меж чьих-то оскаленных зубов.  Дальше  была  драка...
Грязная уличная драка, без правил, без предубеждения, просто на выживание  -
кто кого! На нас напали мертвецы, каких успешно  показывают  в  американских
фильмах ужасов. Бледные" с пустыми горящими  глазами,  в  отрепьях  сгнившей
ткани и плоти... но совершенно невероятной силы и упорства. Я  был  атакован
сразу тремя, Митька, поскользнувшись, рухнул в тюринскую могилу, а сверху на
него тут же сполз гроб с телом липового казначея. Еще четверо ловко вылезали
из-под осыпающихся холмиков, протягивая костлявые руки  в  нашу  сторону.  Я
дрался с отчаянной безысходностью, не считая врагов, не ощущая усталости, не
имея возможности даже позвать на помощь. Мертвецы падали, лишь когда  лезвие
лопаты отрубало им голову, на по