быстро перебирали бумаги на столе. Кое-какие
я сразу  отложил  в  сторону.  Это  довольно  подробный  план  Лукошкина,  с
описанием  высоты  и  толщины  городских   стен,   количеством   постоянного
гарнизона,  боеспособных  жителей,   купеческих   лавок,   кузниц,   складов
провианта,  колодцев  и  прочего.  Потом  мне  попались   очень   интересные
характеристики на небезызвестных лиц:
   "Думный дьяк Филимон Груздев. Скандален да глуп. Чванлив и честолюбив без
меры. Вино тайком потребляет. Девок непотребных по ночам  в  дом  водит.  На
службе старателен, усидчив да угодлив. Характером завистлив, груб, трусоват.
В казну государеву давно обе руки запустил".
   "Боярин стрелецкой охраны Афанасий Федоров сын  Мышкин.  Жаден  да  глуп.
Из-за молодой жены на любое дело пойдет. В  быту  грозен,  людишек  дворовых
сечет почем зря. Любит, чтобы его боялись... В  вине  невоздержан,  в  гневе
голову теряет, но перед силой завсегда склоняется. В казну государеву тайком
лазит, с разумением..."
   "Казначей Тюря, как есть по отцу и деду. Скрытен  да  умен.  В  должность
высокую своей головой пробился, из простых холопов царских. Письму  и  счету
зело разумеет, языкам иноземным обучен.  Жаден,  все,  что  есть,  под  себя
гребет. Однако же до сих пор ни в одном воровстве уличен не был.  Характером
скрытен, хитер, умеет заставить человека плясать под свою дудку. Более всего
любит   власть   да   деньги.   Казной   государственной   пользуется    как
собственной..."

   Тут  было  над  чем  поразмыслить.  Факт  участия  Кощея  Бессмертного  в
шамаханском заговоре против Лукошкина можно считать доказанным. Наверняка  в
городе были подкуплены люди, которые доставляли  нужную  информацию  заезжим
купцам. Те, в свою очередь, передавали ее заинтересованным  лицам.  Потом  в
столицу проник шамаханский шпион с  соответственной  личиной  и,  шантажируя
дьяка,  заставил  его  нажать  на  боярина,   подделать   ключи,   совершить
отвлекающую  кражу,  а  самому  в  это  время  успешно  провести  акцию   по
исчезновению царского перстня. Да, а где же он?  Тут,  случайно,  нет?  Увы,
пока мои поиски волшебного перстенька с хризопразом не  увенчались  успехом.
Так вот... совершив  две  кражи  и  окончательно  запугав  боярина  Мышкина,
шамаханский  шпион  проводит  в  город  своих  соплеменников   под   личиной
богомольцев. Те открывают два базовых лагеря, подпольных в  прямом  значении
этого слова. Тайно поставляется оружие, роются подземные ходы за  стену,  на
границе  наверняка  неспокойно,  а  какой-нибудь  мобильный  отряд  быстрого
реагирования только и ждет  приказа  выдвинуться  к  Лукошкину,  пройти  под
стеной, устроить резню в городе и ждать до подхода основных сил. Воюя на два
фронта, Горох может и не удержать позиций. К  тому  же  если  учесть  панику
горожан, захваченных ночью изнутри неумолимым  врагом,  способным  принимать
любое обличье... Столица почти наверняка была бы обречена.
   Закончив с бумагами, я переключился на книги. В большинстве своем  старые
рукописные фолианты не содержали ничего интересного, возможно,  потому,  что
были написаны на непонятных языках. Меня учили английскому, я мог бы  узнать
арабскую вязь или китайские иероглифы, но корявые значки,  символы,  крючки,
точки, полоски и крестики не походили ни на одну известную мне письменность.
Я открывал и откладывал их поочередно, все равно толку нет, пока в  какой-то
полуразвалившейся книге не мелькнули знакомые буквы. На картинке  рядом  был
нарисован зайчик, я невольно прочел вслух: "Серый пух отлетит в небо  синее,
серый волк убежит в поле чистое, серый дым да туман книзу  стелются  -  а  и
быть мне, так серым заюшкой, молодым, удалым, оборотистым!"
   Я на мгновение потерял сознание. Пришел в себя  оттого,  что  упавшая  из
моих рук книга больно стукнула меня по лапе. По... чему? Господи  боже!!!  Я
попытался осмотреть себя косящими глазами... Заяц! Натуральный  серый  заяц,
да еще стоящий на задних лапах и недоуменно ощупывающий  себя  передними.  Я
попробовал закричать, но вместо человеческой речи раздался невнятный писк. Я
- сам собой - превращен в зайца!  Я  лихорадочно  набросился  на  валяющуюся
книгу,  наконец   мне   удалось   открыть   нужную   страницу   и   отыскать
контрзаклинание. Проблема в том, что произнести его  вслух  я  не  мог.  Мой
заячий язык категорически отказывался воспроизводить человеческую речь.
   В отчаянии я дал с десяток сумасшедших кругов  по  кабинету,  сбивая  все
подряд, прежде чем сообразил, в какую сторону  нужно  бежать.  И  тут  тихое
чучело, мертво стоявшее у входа, вдруг  ожило,  распахнув  крокодилоподобную
пасть, усеянную мелкими зубами. Я увернулся  даже  не  помню  как.  Страшные
челюсти захлопнулись  с  раздраженно-скрежещущим  звуком.  Моя  задняя  лапа
взлетела вверх и врезала пяткой  в  подбородок  чудища.  Пусть  я  заяц,  но
инстинкты у меня остались человечьи, и наш тренер из школы  милиции  мог  бы
мной гордиться. Чучело рухнуло навзничь! Я дунул  в  освободившийся  проход,
прижав уши и задрав хвостик.
   Баба Яга уже заканчивала свою подрывную деятельность,  когда  я  с  самым
скорбным видом  вошел  в  дверь.  Старая  колдунья  оглядела  меня  с  чисто
гастрономическим интересом и решила:
   - А вот и ужин для нас с участковым. Испеку по-быстренькому да  Никитушку
кликну, на обратном пути в ступе и покушаем.
   Этого мне еще не хватало! Бешено жестикулируя, я попытался объяснить, что
не могу говорить. У Яги округлились глаза. Тогда я  встал  на  задние  лапы,
сделал вид, что надеваю фуражку, и помаршировал туда-сюда строевым шагом, на
ходу отдавая честь, потом остановился,  приняв  стойку  "смирно"  и  щелкнув
воображаемыми каблучками. Старуха едва не присела:
   - Ник... Никитушка, да ты ли это,  сокол  ясный?!  Я  счастливо  закивал,
делая ушами знак "Виктория!". Молодец у меня бабуля, поняла все-таки...
   - Я ж тебе говорила, не трогай чего не надо!  Ну  да  ладно,  пойдем  уж,
косой, покажешь, куды ты влез...
   В Кощеевом кабинете я сразу указал нужную книгу. Баба Яга  быстро  прочла
содержание страницы, уяснила главное, речитативом  произнесла  заклинание  и
наотмашь ударила меня в лоб.  Поднимаясь  с  пола,  я  повалил  чучела  всех
уродцев, хотел было расставить, но Яга не позволила:
   - Пора нам отсюда, загостились... А убирать не надо, тут  сам  черт  ногу
сломит, пусть уж так остается. Кощей все равно узнает, какие  гости  к  нему
пожаловали...
   - Я хочу взять эти документы.
   - Бери, тут бумаг много, авось сразу и не хватится.
   Обратный путь мы прошли с удвоенной скоростью,  даром,  что  в  гору,  но
поднялись наверх  гораздо  быстрей,  чем  спускались  вниз.  Разные  чудища,
пугавшие нас в начале похода, теперь расстарались вовсю.  Шум,  вопли,  рев,
рык, грохот, клацанье зубов, корябанье когтей, непрекращающиеся  угрозы,  от
которых кровь стыла в жилах. Хорошо, что мне по роду деятельности и не такое
приходилось выслушивать... Уголовнички, когда попадают к  нам  в  отделение,
обычно  сыплют  угрозами,  как  Дед  Мороз  подарками.  И  никогда   их   не
выполняют... Естественно, отсидит человек в  тюрьме  лет  восемь  -  десять,
выйдет на свободу, глотнет вольного воздуха - только ему и  дел,  что  через
столько времени мстить далекому лейтенанту  милиции,  когда-то  задержавшему
его на ограблении... Это я, чтобы отвлечься, ударился в воспоминания. Хорошо
все-таки быть человеком... Нельзя в этом  мире  терять  бдительность  ни  на
минуту. Расслабился - превратился в зайца. А если бы рядом не оказалось моей
дорогой, любимой, единственной и неповторимой Бабы Яги? Так бы  и  бегал  по
Кощееву  дворцу,  пока  не  съели...  Вот  так  у  нас  один  сержант-стажер
выкручивал лопнувшую лампочку, а ток не отключил...  Его  так  дербалызнуло,
что месяц в больнице откачивали.
   - Стой! Стой, Никитушка! Забыла!
   - Что?
   - В зеркало волшебное посмотреть забыла,  дура  старая...  -  запричитала
Яга.
   - Ну... давайте вернемся по-быстрому и посмотрим, - наивно предложил я.
   - Нет, поздно. Чуешь, как земля дрожит?  Это  Кощей  Бессмертный  в  свой
дворец возвращается.
   - А где оно стоит, ваше зеркало? Давайте я один сбегаю,  у  меня  быстрее
получится...
   Баба Яга остановилась, вперив в меня подозрительно-пристальный взгляд.  С
минуту она молчала, потом заговорила быстро и по существу:
   - Побежишь вниз, от ворот налево, по  широкому  коридору  в  большой  зал
попадешь. Там у стены громадное зеркало стоит в три человеческих роста.  Все
полы в том зале шкурами звериными устланы, ежели зеркало и  упадет,  так  не
разобьется. Как к нему подойдешь, стукни по стеклу лапкой  три  раза...  Оно
тебе сей же час наше Лукошкино покажет со  всеми  окрестностями.  А  ты  все
смотри да примечай, может, что для дела полезное и углядишь. Не  могет  того
быть, чтоб шамаханские отряды тайно к городу подходов не ладили...
   - Все ясно. Я бегом туда и обратно. Коридор налево, зал с зеркалом,  полы
меховые, постучать три раза, а п-почему лапкой? - не сразу понял я, но  было
поздно.
   Яга  закончила  чего-то  шептать  и  быстро  дотронулась  до  моего   лба
крючковатым пальцем. Опять та же мгновенная потеря сознания. Все  дальнейшее
уже знакомо... Я опять заяц! Сдвинув брови  и  пытаясь  засучить  рукава,  я
грозно двинулся на Ягу. Она присела и легонько потрепала меня за ухо:
   - Ну что ж, давай, участковый. С человечьими ногами тебе ни  в  жисть  не
успеть, а заячьим бегом, глядишь, и обернешься. Я на выходе ждать буду.  Как
воротишься, прыгай сразу в ступу, по  дороге  все  расскажешь.  Удачи  тебе,
Никитушка... и... прости меня, старую...
   Я кротко вздохнул и опрометью бросился вниз по  ступенькам.  Заячьи  ноги
несли меня с невероятной скоростью, маневренно обходя  все  препятствия  или
попросту перепрыгивая через  них.  Вся  придорожная  публика  взялась  вновь
скалить зубы, но не все даже успевали осознать, что за серый комок  пролетел
мимо их ловящих рук. Не прошло и пяти минут, как  я  стоял  перед  чугунными
воротами с шевелящимися шипами. На мгновенье между лианами открылась щель, и
я сиганул туда,  распластавшись  в  длинном  прыжке.  Приземлившись,  сделал
кувырок и, не оборачиваясь, бросился  дальше.  Ворота  за  стеной  негодующе
заскрипели, а я уже бежал по широкому коридору, заглядывая во все комнаты по
левую сторону, пока не наткнулся  на  меховые  полы.  Огромный,  по  заячьим
меркам, зал действительно был устлан мягкими звериными шкурами на  локоть  в
высоту.  Скользя  и  проваливаясь,  я  двинулся  вперед.  Зеркало  оказалось
матовым, ничего не отражающим стеклом, в литой позолоченной оправе. Пока  я,
путаясь в шкурах, доковылял до него, в комнате неожиданно  повеяло  холодом.
Движимый  выработанным  инстинктом  опасности,   я   лег,   прижав   уши   и
замаскировавшись среди мехов. Каким-то шестым, звериным чувством понял,  что
в зале кто-то есть. Осторожно скосив глаза, я ахнул...  На  пороге  высилась
стройная фигура  мужчины  в  черном.  Или,  вернее,  сверхтощего  старика  в
шелковой мантии с  остроконечной  золотой  короной  на  лысом  черепе.  Лица
практически не было. Глубоко сидящие глаза полыхали красноватым огнем,  щеки
впали, губы были настолько тонкими, что едва прикрывали неровные  зубы,  нос
ввалился, как у сифилитика, голая шея  казалась  сплошным  позвоночником,  а
пальцы рук, сжимающих золотой посох, - просто костяшками, обтянутыми  желтой
кожей. Спрашивать, кто это, не  было  необходимости.  К  волшебному  зеркалу
величаво шествовал сам Кощей  Бессмертный.  Я  прикрыл  глаза  и  постарался
казаться плоским.
   - Зеркало мое  волшебное,  мудрое  да  всезнающее,  покажи  ты  мне  град
Лукошкино, как мои дела там свершаются? - Его голос был  неожиданно  грозным
для такого скудного телосложения.
   Поверхность стекла заколебалась,  пошла  волнами  и  разводами,  а  потом
озарилась  радостной  панорамой  просыпающейся  столицы.  Я  приоткрыл  один
глазок, подсматривая за происходящим. Итак, общее положение меня устраивало:
на стенах бдили  внимательные  часовые,  по  улицам  расхаживали  стрелецкие
дозоры, видно  было,  что  весь  город  полностью  готов  к  обороне.  Кощей
недовольно щелкнул пальцами, показался царский терем. Горох еще спал, но его
дружина была уже на ногах,  готовая  ко  всему.  Повара  раздавали  миски  с
горячей кашей, но чувствовалось, что бородатые воины при первом  же  сигнале
трубы прыгнут в седла и бросятся на врага. Еще один резкий  щелчок  пальцев,
вроде как переключение каналов  на  телевизоре.  Я  увидел  город  с  высоты
птичьего  полета,  площадь  обзора  перемещалась  влево  за  леса,  пока  не
остановилась на южной караванной дороге. Обычно по ней шли восточные  купцы,
поставлявшие в Лукошкино ткани, посуду, золотые украшения, дорогих  арабских
лошадей...  Зеркало  приблизило  изображаемые  объекты,  и  вид   очередного
каравана пробудил во мне неожиданные подозрения. Вроде бы все как всегда,  я
уже насмотрелся этих смуглолицых купцов, прибывающих на центральную рыночную
площадь каждые две недели. Но этих что-то отличало от  обычных  торговцев...
Может быть, слишком большая охрана, может быть, непривычно  огромные  ящики,
покачивающиеся на верблюжьих горбах, -  в  каждом  легко  могло  поместиться
человек пять. Нет, наших здоровенных стрельцов  и  трое  бы  не  влезло,  но
низкорослые  шамаханы  отличались  щуплым  сложением,  возможно   в   своего
прародителя. Еще  мое  внимание  привлекли  кони.  Как  правило,  в  столицу
пригоняли табуны чистокровок или красивых  метисов  с  примесью  благородной
крови. Но уж никак не пеструю орду невысоких лохматых коняшек, более похожих
на дикий табун лошадей Пржевальского. На какую  ярмарку  их  гонят,  кто  их
купит?  Разве  какой-нибудь   мясоперерабатывающий   завод   на   краковскую
колбасу... Так в Лукошкине таких заводов нет, а конину на  рынке  не  берут,
говядины да баранины довольно. Кощей, глядя  на  караван,  довольно  потирал
сухонькие  ручки,  треск  костяшек  отвлекал  меня  от  экрана.  Впечатление
действительно было такое,  словно  я  озорным  мальчишкой  "зайцем"  влез  в
кинотеатр и смотрю фильм из-за портьеры.
   -  А  теперь  покажи  мне  врага   докучливого,   милиционера   местного,
участкового лукошкинского, сыскного воеводу  Никиту  Иванова!  -  потребовал
Кощей Бессмертный, вновь обращаясь к зеркалу.
   Я мысленно выругался, попытавшись  как  можно  тише  заползти  под  лисью
шкуру. Меж тем зеркало, как ему и положено, отразило комнату,  меховой  пол,
черную фигуру хозяина и все остальное.
   - Это... что ж за шутки такие? Никаких шуток. Зеркало  показывало  именно
то, что он просил. Просто младший лейтенант милиции Ивашов Н.И., то есть  я,
в настоящее время играл в прятки под лисьей шкуркой.
   - Ага! - дошло до сообразительного Кощея. - Так  он  здесь,  под  шкурами
прячется? Да уж так небось и есть!
   Злодей пробежался из угла в угол,  раскидывая  меха  там,  где,  как  ему
казалось, мог скрываться  человек.  Никого  не  найдя,  он  повел  тем,  что
оставалось от носа:
   - Не чую духа человечьего! Еще бы, такими дырками разве  хоть  что-нибудь
почуешь?
   - Звериный дух весь запах перебивает! - вновь показал свою  прозорливость
отпетый рецидивист. - Ну да я тебя, комара надоедливого, по-другому  сыщу...
А вот, звери лесные, степные, дикие, большие,  малые,  пушистые,  восстаньте
живьем в шкурах своих да бегите по домам, чтоб через минуту  и  духу  вашего
здесь не было. А уж мы кое с кем потолкуем...
   Вот тут-то  наш  закоренелый  преступник  и  дал  промашечку!  Заклинание
сработало - будь здоров!  Меньше  чем  за  минуту  вся  комната  наполнилась
визжащей массой зверей - медведей, волков,  лисиц,  оленей,  лосей,  зайцев,
рысей, бобров, енотов, белок... Если  помните,  шкуры  лежали  в  три-четыре
слоя, а что же стало, когда они вновь превратились в живых зверей! Да мы все
едва вытолкнулись в дверь! Кощея  смело  как  вафельный  стаканчик,  по  его
распростертому телу перепуганная масса животных ломанулась на  свободу.  Мне
удалось прыгнуть  на  спину  здоровенной  медведицы  и  без  всяких  проблем
выбраться к воротам. Пока все зверье с ревом, рыком и скулежом  носилось  по
дворцу, я тем же прыжком пробрался к лестнице, а там давай бог ноги.
   Баба Яга ждала меня в ступе с помелом на изготовку. Я сиганул прямо к ней
в руки.
   - Успел-таки? Ох и бедовый ты мужик, сыскной воевода!
   Я гордо пошевелил длинными ушами...

   Назад в Лукошкино летели с шумом  и  песнями.  Яга  размахивала  помелом,
выдавая на весь лес такие неприличные частушки, что я наверняка  краснел.  В
свою очередь мне пришлось с чувством исполнить: "Первым делом, первым  делом
самолеты! Ну, а девушки? А девушки - потом!" Получалось, что со  всем  делом
мы  управились  даже  раньше,  чем  рассчитывали.   В   наших   руках   были
неопровержимые  улики  причастности  всех  троих  подозреваемых  к  делу  об
украденном перстне, а значит, и к планам шамаханского вторжения  в  столицу.
Причины  для  радостного  настроения  у  нас  были.   Во-первых,   двое   из
подозреваемых задержаны  и  находятся  под  стражей.  Жаль,  что  не  успели
хорошенько потрясти казначея Тюрю, ну да он уже на небесах и там мы  к  нему
не прицарапаемся. Хотя как знать... возможно, за тяжкие грехи его уже  жарят
черти на сковороде. Во-вторых, подземные  ходы  перекрыты,  весь  город  под
ружьем и попасть в него весьма проблематично. В-третьих, мы с Ягой  будем  в
Лукошкине гораздо раньше любого  каравана  и  быстро  подготовим  таможню  к
встрече  этих  подозрительных  купцов.  В-четвертых,  бабка   сказала,   что
понасыпала в кошачий отвар такое  количество  разнообразных  ингредиентов...
Хорошо, если причастившийся шамахан отделается простым несварением  желудка.
Яга вбухала в чан все запасы лягушачьей желчи, змеиного яда,  крови  летучих
мышей, помета черного петуха, слюны двухголовых ящериц, выжимки  из  паучьих
мозгов, тараканьи яйца... Возможно, я  что-то  упустил,  не  принимайте  мои
слова как готовый рецепт или руководство к действию. Она  засунула  в  зелье
все, что сумела выгрести из сусеков Кощея, и была собой очень довольна.
   К Лукошкину мы прилетели уже  около  пяти  часов  вечера.  Сели  в  лесу,
спрятали ступу в кустах рябины, а к воротам отправились пешочком.  Баба  Яга
гордо семенила рядом, повиснув на моем локте.  Спешащие  в  город  крестьяне
приветствовали нас уважительными поклонами. Один мужичок даже предложил свою
телегу, мы подумали и  согласились.  Я  подсадил  бабку,  запрыгнул  сам,  а
словоохотливый возница во все горло разбалтывал нам последние новости:
   - Про шамаханов-то, люди бают, и не слышно близко. Зазря батюшка государь
стоко народу воинского в город нагнал. Шпиены-то все  переловлены,  к  ногтю
поставлены, вроде бы и ратиться не с кем.
   - А что, за последние сутки больше никого не задержали?
   - Никого... тока из тюрьмы царевой бежал один, не нашли его.
   - Кто ж бежал? - без особого энтузиазма поинтересовался я.
   - Да дьяк какой-то.
   - Дьяк?! Дьяк Филимон Груздев из думного приказа бежал?
   - Во-во... он и сбег,  -  важно  подтвердил  возница.  -  Я  ить  тут  на
стрелецкое подворье овес лошадкам привожу. Утром был - тихо, в полдень - шум
да дело, сейчас вот в третий раз еду, так небось уже нашли...
   - Как же он сбежал?
   - А кто ж его ведает? О том у сообщника евойного допросить нужно.
   - Какого еще сообщника?
   - Да того самого... Митьки с милицейского двора. Слышали,  чай?  Дебошир,
бабник да пьяница, отродясь ничего хорошего не делал. Видать, прельстили его
деньги шамаханские, вот и дал он сбежать врагу скрытному.
   - Что за бред?! - переглянулись мы с Ягой.
   - Да вот вам истинный крест! Я-то сам, правда, не видал,  но  шурин  мой,
Васька Храпов,  слыхали,  нет?  Так  он  в  стрельцах  службу  несет,  он  и
рассказывал, будто перед обедом пришел к пыточной парень  этот,  Митька,