они. Я
вон в уголке незаметно  посижу,  носки  вязать  стану,  а  сама  слушать  да
примечать. Как кто врать-то начнет, я это враз угляжу! У меня на мужиковскую
брехню глаз наметанный...
   Я только головой покачал. Да пусть сидит, жалко, что ли? Дело, по первому
взгляду, не представлялось слишком сложным. Не много народу  могло  войти  в
царское  денежное  хранилище.  Сбежать  из  города  с  деньгами  практически
невозможно: прежде чем  послать  за  мной,  Горох  повелел  закрыть  ворота.
Украсть и закопать? Не вижу смысла.
   Мне почему-то казалось, что  вор  обязательно  проявит  себя.  А  пока  я
намеревался вести следствие, как нас обучали в школе милиции. То есть начать
с вызова и опроса лиц, имеющих доступ к ограбленному объекту.
   В назначенное время у наших ворот появились все. Если бы только те,  кого
я ждал...
   Ох, елки зеленые! Дьяка Филимона сопровождало трое стрельцов с  бердышами
на изготовку. Казначей Тюря рыдал в  обнимку  с  женой  и  вопящими  детьми.
Боярин Мышкин так вообще умудрился приволочь за собой  все  подворье,  жену,
ребятишек, престарелых родителей, близкую и дальнюю родню,  холопов,  бабок,
нянек - всех, от последнего служки до первого пастуха. Вой стоял - хоть  уши
затыкай! За всю мою практику ничего подобного не было. Они же все  трое  как
на казнь собрались. Небось и рубахи чистые надели, и в  церковь  сходили,  и
завещание огласили, и милостыню нищим раздали...  А  на  воротах  наших  уже
сидел  повсеместно  известный  юродивый  Гришенька,  в  драной  рубахе  и  с
полупудовым крестом на шее, восторженно болтая босыми ногами:
   - Вот и суд ваш, кровопийцы! Ужо покажет вам участковый... Никитка-то, он
на правеж ох как скор! На  сажень  в  землю  видит,  за  версту  вора  чует.
Довольно вам бога гневить, пора и ответ держать!
   Толпа откликалась на его митинговые  лозунги  новыми  взрывами  стонов  и
рыданий.
   - Гришенька!  Смилуйся,  помолись  перед  Господом  за  нас,  грешных,  -
голосили бабы.
   Я начал несколько нервничать. Баба Яга поняла мое состояние с полувзгляда
и, быстро убрав со стола, кряхтя, направилась к двери.
   - Всех сразу звать али по старшинству?
   - Давай по старшинству, - подумав, кивнул я. Пусть  этот  противный  дьяк
помучается в ожидании...

   Не знаю, что им там сказала Яга, но крики за  окнами  стихли  так  резко,
словно всем рты позатыкало. Минуту спустя бабка впустила в горницу дородного
бородатого мужчину в дорогих одеждах и высокой бобровой шапке.
   - Садитесь, гражданин.
   Боярин остался стоять у входа,  сверля  меня  суровым  взглядом.  Старуха
незаметно отплыла в сторону и устроилась в уголке за  печью  с  вязаньем.  Я
положил на стол планшетку,  достал  авторучку  и  приступил  к  планомерному
допросу.
   - Гражданин Мышкин?
   - Бояре мы, - прогудел мужчина.
   - Пройдите и сядьте! - повысил голос я. - Пока мы с вами просто беседуем.
Не устраивает - можем продолжить в пыточной у  Гороха.  Я  слышал,  тамошние
палачи - мастера своего дела.
   Мышкин вздохнул,  хлюпнул  носом,  подошел  и  осторожно  сел  на  скамью
напротив.
   - Продолжим следствие. Ваше имя, отчество, год рождения?
   - Афанасий, сын Федоров. Когда родился - не ведаю, про то у попа в  книге
записано, а нам знать без надобности.
   - Ладно, уточним у отца Кондрата, - пометил я. - Что думаете  о  краже  в
царской казне?
   - А чего ж тут думать? Мы к тому непричастны. Казна, она  большая,  ежели
кто чего слегка и прихватил, так ведь на то и колодец, чтобы пить.
   - Ну, если понемногу, то, может быть, и действительно не так заметно.  Но
в этом случае  подобные  действия  трактуются  как  "планомерное  расхищение
государственной собственности". Мы же имеем дело с  конкретной  кражей.  Три
сундука с золотом...
   - Чего ж это - три?! - аж подпрыгнул Мышкин.  -  Откуда  три-то  взялось?
Один сундучок всего и был! Неча напраслину на людей возводить...
   - А вы откуда знаете, что украден именно один и что именно сундучок, а не
ларец, не мешок, не бочонок? - ласково полюбопытствовал я.
   - Так ведь... это... все вон знают! Ты любого в городе  спроси  -  он  те
сразу скажет. Земля-то, она слухом полнится.
   - Допустим... Ну, а вот лично вы чем занимались весь вчерашний день?
   - Дык... как же... упомнишь тут... - насупился боярин, запуская обе  руки
в бороду, словно ловя там кого-то. - Спал да ел, по хозяйству  холопам  дела
распределял, во дворец после обеда захаживал, в баньку под вечер, ну и  ужин
с осетринкой, поросенок с кашей, пироги с ягодой, меду немного...
   - Достаточно. А в подвалы, где казна хранится, заходили?
   - Нет! Как можно! Не был я там!
   - А почему, собственно, нет? Царь Горох утверждал, что  вы  относитесь  к
лицам, имеющим допуск в хранилище.
   - Бываю там, верно, но редко бываю... Моя  служба  -  стрельцов  у  входа
ставить. Чтоб глядели в оба! А внутрь я не  захожу.  Что  я  там,  денег  не
видел?
   - Ясно. Значит, вы отвечаете за  охрану  объекта.  Что  ж...  должен  вас
огорчить. Раз уж произошла кража, то, найдем мы вора или нет, в любом случае
выговор за халатность вам обеспечен.
   - Избавь от гнева царского, батюшка сыскной воевода! - неожиданно  рухнул
на колени перепуганный боярин. - Вовек твоей услуги  не  забуду.  Неповинен,
неповинен я! Не губи душу, отпусти на покаяние!
   - Встаньте! Сейчас же встаньте, Афанасий Федорович! - вскочил я.  -  Люди
войти могут, а вы тут на коленях ползаете. Что за манеры? Вы в милиции, а не
в храме. Встаньте!
   - Не губи... В доме семеро по лавкам, жена восьмым брюхатая! -  продолжал
изливаться Мышкин, не обращая никакого внимания на мои попытки его поднять.
   Баба Яга бросила вязанье и поковыляла на помощь.
   Боярин надрывался вовсю:
   - И здоровье не  то  уже...  Почитай,  что  ни  день,  то  сердце  ломит!
Сынков-то два всего, остальные дочки. Им расти, а мне приданое  готовить.  А
как засадит государь в острог, кто их, сиротиночек,  замуж-то  возьмет?!  Не
губи, воевода! Христом Богом молю!..
   Как мы его в дверь вытолкали - ума не приложу... Японский городовой! Если
тут каждый будет устраивать подобную истерику, никаких нервов не  хватит.  А
потом говорят, милиция не  сострадает  гражданам...  Ну,  вот  посострадайте
такому - он из вас веревки вить начнет, а воровать не перестанет. Я выглянул
в окно. Боярин Мышкин, рыча,  понараздавал  оплеух  дожидавшимся  слугам,  с
трудом взгромоздился на коня и с довольной  рожей  отправился  домой.  Толпа
родственников, славя Бога и распевая песни, двинулась следом.
   - Ну, что скажет наш детектор лжи?
   - Врун он, батюшка, - твердо объявила Яга. - Да и трус в придачу.  Ты  бы
проверил еще разок, чего он там наплел.
   - Это я и сам мог сообразить. Есть в его болтовне пара  несостыковочек...
Я-то, признаться, думал, что ты, старая, мне сразу на вора укажешь.
   - Так я тебе и указую - вор он! - подтвердила бабка. - Хоть мою голову на
плаху клади, а таскал он золотишко из казны. Вот только он ли сундук  уволок
~ о том не ведаю...
   - Значит, будем проверять остальных. Казначей у нас за что отвечает?
   - Как? А деньги принять, посчитать, разделить, кому в долг, кому на дело,
какие налоги где, кто принес, сколько - все казне прибыток.
   - Понял. Говоря проще  -  бухгалтер-экономист,  -  пометил  я.  -  Ну,  с
распределением бюджета мы сейчас  возиться  не  будем,  это  уже  финансовой
инспекции ближе. Мы его потрясем на предмет банальной кражи. Да,  а  дьяк-то
наш, он что в хранилище делает?
   - Пишет, - пояснила Яга, чуть удивляясь  моей  бестолковости.  -  Как  же
можно без дьяка-то? Боярин ли, казначей, а то и сам государь в  казну  зайти
захочет, так дьяк  с  бумагой  да  чернилами  тут  и  есть.  Записать  чего,
оприходовать, опись составить, посчитать, жалованье царевым слугам выдавать,
да мало ли... Вот Филимон там и трется.
   - Уловил. Ну что ж, подруга дней моих суровых, давай следующего.
   - Уже бегу, касатик. Сей же час поставлю перед очи твои ясные.
   Хорошая у меня бабка, правда?

   Тюря оказался человеком скрытным, размытым.  На  первый  взгляд  даже  не
разберешь, сколько ему лет. Кафтан простой, из хорошего сукна, но не  новый.
Сам лыс, бороденка куцая. Руки  мне  его  не  понравились  -  беспокойные...
Пальцы, как белесые  черви,  так  и  возятся,  ни  на  минуту  не  прекращая
движения. Когда он вошел и без приглашения сел  напротив  меня,  я  нарочито
пристально стал рассматривать его лицо, но так и  не  смог  поймать  прямого
взгляда мутных серых глаз.
   - Имя, фамилия, отчество?
   - Тюря... и батюшка мой Тюрей  был,  и  дед,  стало  быть...  Казначей  я
здешний, не помните? А я вот вас, Никита  Иванович,  не  впервой  вижу.  Вы,
видимо, при дворе-то гость нечастый.
   - Допустим.
   - Ну, вот я и гляжу, чем же мне лицо ваше знакомо... Вы, случаем,  деньги
в казну на сохранение под проценты не сдавали?
   - Очень интересно... - От неожиданности я даже перестал записывать.  Этот
тип откровенно пытался всучить мне взятку!
   - Вот ведь что я говорил! - обрадовался мой  собеседник,  обтирая  лысину
засаленным рукавом. - Только вы  тогда  спешили  очень  и  роспись  в  книге
оставить запамятовали. Ну,  да  дело  молодое,  с  кем  не  бывает...  Сколь
денег-то в том кошельке было?
   - Не помню, - поднапрягся я, едва удерживаясь от жгучего желания кликнуть
стрельцов. - Но уверен, что сдавал я не кошелек, а сундучок.
   - Точно! Именно так, батюшка... Полнехонький сундучок серебра.
   - Золота!
   - Смилуйся, отец родной, - аж покраснел от моей наглости взяточник.
   - И за три года шестьдесят процентов прибыли!
   - Да побойся Бога, сыскной воевода! - подпрыгнув, взвыл казначей. - У нас
в Лукошкине отродясь таких процентов не было. И служишь ты  у  царя  не  три
года, а без малого два месяца. Откуль я тебе такие деньжищи-то возьму?!
   - А ну сесть! И не орать на представителя власти!  -  рявкнул  я,  хлопая
ладонью по столу. Тюря вздрогнул и заткнулся.
   - Все! Хватит провокационной болтовни. Отвечайте на поставленные  вопросы
коротко и по существу. Когда и от кого вы узнали о краже в хранилище?
   - Дык... как не узнать?! Еще ночью стрельцы с постели подняли. Ну, я  как
есть, в исподнем да босой, - бегом в царский терем, спустился в  подвалы,  а
дверь-то и открыта. Уж я этих охранничков и по шеям, и в рыло, а они одно  -
знать ничего не знаем! Я заглянул,  осмотрел,  где  что,  глядь-по-глядь,  а
сундучка дубового с тремястами червонцами-то и не видать. Как  сквозь  сырую
землю провалился, проклятущий...
   - Ваши действия?
   - Какие действия?! А... что  делал-то?  Ну,  знамое  дело,  перво-наперво
двери закрыл и стражам наказал смотреть в оба! Потом уж к батюшке царю пошел
с повинной. А  его  ведь  спозаранку  и  не  разбудишь,  разгневаться  может
государь... Пошлет спросонья на плаху, а уж потом, к обеду,  одумается.  Вот
он когда встал, умылся, так я пред его ясные очи и доложился. И то рисковал,
надо бы опосля чаю...
   - Понял, записал. Кого подозреваете?
   - Ты помяни мое слово, участковый, - без нечистой  силы  не  обошлось!  -
заговорщицким шепотом поведал казначей.
   - И что вы этим хотите сказать?
   - Закрыл бы ты это дело... Гиблое оно. Раз уж тут нечистым духом  пахнет,
то человеку вовек не распутаться. Только людей зазря потревожишь  да  голову
буйную под топор сунешь. А ежели на бесов свалить, то государь  в  обиде  не
будет, сам понимаешь...
   - Понимаю,  даже  слишком  хорошо  понимаю...  На  сегодня  вы  свободны,
гражданин.
   - Могу идти?
   - Можете. Но на будущее попрошу запомнить  -  я  мзду  не  беру,  мне  за
державу обидно, - очень кстати  ввернул  я  крылатую  фразу  из  популярного
кинофильма.
   Тюря встал, поклонился и рванул к выходу так резво, что едва не  вписался
в косяк.
   - Дверь левее...
   - Спасибо, батюшка воевода!
   - И этот вор, - четко определила бабка, когда казначей вышел вон.
   - Это любому дураку ясно. А вот что он в конце насчет колдовства плел?  В
этом есть какое-нибудь рациональное зерно?
   - Ох, Никитушка, говорил бы ты со мной  по-русски,  я  ведь  старая  уже,
иноземных слов не разумею. А вот коли колдовства касаемо, так,  думаю,  было
оно! Нешто без колдовства четверым стрельцам глаза отведешь, чугунные  двери
откроешь да сундук с золотом вынесешь?
   - Эх, бабуля... В мировой практике преступности и  не  такое  бывало.  Но
будь по-твоему, рассмотрим все версии.  Если  принять  за  исходную  рассказ
казначея, то следует предположить, что кто-то, прикрываясь волшебством...
   -    Шапкой-невидимкой,    заячьей     травой,     зельем     колдовским,
кольцом-поворотнем... - пустилась перечислять Яга.
   - ...прошел мимо стрельцов, отворил двери, взял сундук с деньгами  и  был
таков. Когда охрана пришла в себя и обнаружила кражу, то  двое  побежали  за
казначеем, а двое остались на посту, так?
   - Вестимо, так... а чего ж тут не так, батюшка?
   - Я осматривал замки. Они были открыты ключами. Не фомкой, не  отмычками,
не другим инструментом, а именно ключами. Царь Горох носит их при  себе.  Но
вот они на два дня пропали. Вчера нашлись под кроватью. Значит, за это время
преступник не только сделал себе дубликаты, но и основательно проверил их  в
деле. Кто же он? Боярин Мышкин отвечает за охрану, поэтому в самом хранилище
ему делать нечего. Он может зайти туда либо с царем, либо с казначеем. А вот
казначей по мере надобности одалживает ключи у  государя  и,  следовательно,
имеет возможность пошарить в казне в одиночку.
   - Ну так вот он, поди, и вор! - поддержала моя хозяйка.
   Старушки все считают себя очень  умными,  потому  так  скоропалительны  в
решениях.
   - Хорошо бы, но... Если он имел возможность брать  ключи  почти  в  любое
время, то зачем бы  крал  их  на  два  дня?  Ведь  чтобы  сделать  дубликат,
достаточно отпечатать ключ в воске. По оттиску любой  кузнец  изготовит  вам
такой же за полчаса.
   - И то верно...
   - Вот именно, - призадумался я. - А тут еще этот перстень  с  хризопразом
не идет из головы. Камень-то не самый дорогой. Зачем вор стащил перстень?
   - Да кто ж их, жуликов, разберет?! Может, глянулся  кому,  может,  ничего
поценнее не было, а может, и попросту руки чесались. Вот и  спер  что  ближе
лежало.
   - Медики утверждают, что есть такая болезнь - клептомания, когда  человек
чувствует неодолимую тягу к воровству. Многие уголовники даже косят под  это
дело, но судебно-медицинская экспертиза щелкает их как  орешки.  Однако  мне
кажется, что  в  нашем  конкретном  случае  мы  должны  искать  нормального,
психически здорового вора. Так, значит, кто у нас там остался? Дьяк Филимон.
Ну-ка, ну-ка, ну-ка...

   - Ты что ж это творишь, охальник? Ты кого  же  это  к  себе  в  отделение
тащишь?! - надрывался думный  дьяк,  размахивая  перед  моим  носом  длинным
узловатым пальцем. - Я ить не посмотрю, что ты при исполнении...  Я-то  царю
всю правду доложу про твое самоуправство! Ты вон воров беги лови. Нет такого
закону, чтоб всех честных людей через весь город силком за  шиворот  волочь.
Нет у тебя таких прав, участковый... На-кася выкуси!
   - Ну надо же, - искренне удивился я, как только  скандалист  окончательно
выдохся, - шумит, как мелкий спекулянт при взятии  с  поличным.  Может,  еще
будем требовать один телефонный звонок адвокату?
   - А чего? И будем! - все еще возмущался дьяк, не понявший  ни  слова,  но
уловивший суть.
   - Сядьте, гражданин. Пока вас никто ни в чем не  обвиняет.  'Вызвали  как
возможного свидетеля по делу об ограблении государевой казны. Да сядете  вы,
наконец?!
   - Насижусь еще... твоими молитвами... в остроге либо в порубе!
   - Невиновных не сажают.
   - Это ты кому другому расскажи...
   - Что? - приподнялся я. - Может, ты хочешь сказать, что царь наш  батюшка
без  вины  народец  лихой  по   острогам   гноит?   Может,   тебе   политика
государственная не нравится? Может, для тебя и царь плохой, а?
   - А... у... умн... - начал было думный дьяк, но потерял мысль и сдался: -
Царь - хороший!
   - Ну, вот то-то же! А теперь успокойтесь и  отвечайте  на  вопросы.  Имя,
фамилия, отчество?
   - Зовут меня Филя.  Филимон  то  есть.  Отца  Митрофаном  Груздем  звали,
прозвище такое. Коренные мы, не из приблудных. Сколь родню свою помню, все в
столице жили.
   - Назвался Груздем - полезай в  Лукошко,  -  скаламбурил  я  и  продолжил
записи. - Что можете рассказать по данному делу?
   - Ничего я тебе не скажу, поскольку басурманин ты и есть!
   - А вы знаете, что бывает за отказ сотрудничать с органами?
   - Ну какого рожна тебе от меня надо?! - снова завелся дьяк. - Не ведаю я,
кто те деньги из казны стащил. Не ведаю!
   - А ключи из подвалов кто у царя уволок?
   - Не ведаю. Только нашли их вчерась, под кроватью у государя-батюшки.
   - Ошибочка вышла - не на то место ключи бросили.  Царь  Горох  с  ключами
спать не ложится, он их на гвоздике  вешает  у  двери.  С  чего  бы  им  под
кроватью найтись?
   - Не ведаю.
   - Хорошо, а перстень где?
   - Вот ведь прилип, как банный лист к заднему месту! Уж сколь твержу тебе,
недалекому, - не ве-да-ю-ю!
   - Ладно, гражданин Груздев Филимон Митрофанович... - Я угрожающе привстал
и, уперевшись обеими руками в стол, тихо, но твердо пояснил: - К завтрашнему
утру  приготовишь  список  лиц,  в  течение  последней   недели   посещавших
хранилище, записи разговоров, там записанных,  и  сумм,  там  полученных.  А
сегодня дашь подписку о невыезде. Из города ни ногой!
   - А ежели... к бабушке в деревню? - робко заикнулся думный дьяк.
   - Только попробуй... Я тебе такую кузькину мать  покажу!  Ты  у  меня  до
старости на нарах баланду хлебать будешь!!! Пошел вон!
   - Могу, значит, идтить?
   - Конечно, можете, гражданин, - немного остыл я. - Но  если  вас  вызовут
еще раз, то постарайтесь впредь быть более лояльным к представителям органов
охраны правопорядка.
   - Вот те крест, батюшка участковый... Но когда  этот  кадр  выкатился  за
ворота, то на всю улицу раздался его дребезжащий голос:
   - Тоже мне, важная птица! Да  я  ему  прямо  в  Лицо  все  сказал...  Так
правду-матку и резал! Участковый... Знаем мы таких липовых  участковых!  Ужо
найдется и на тебя управа. Дай срок.
   - Никитушка-а... замаялся поди, милок? - неслышно подкатилась баба Яга. -
Давай я самоварчик поставлю. Сейчас чайку с шиповничком да мятой выпьешь,  и
полегчает.
   Я молча кивнул. За год  работы  в  отделении  подобные  допросы  не  были
большой редкостью, но должен признать, выматывает это страшно.  Ну  а  здесь
вдвойне.  Я  же  один  -  и  за  дежурного,   и   за   следователя,   и   за
оперуполномоченного. Что ни случись - все сюда бегут. Первое время больше по
глупостям разным тревожили. Курица у кого пропала, валенок потерялся, муж из
кабака пьяным пришел - все ко мне. Думали, я вроде знахаря, гляжу на воду  и
сразу вижу, где что лежит. Сто раз объяснял; когда дошло, пореже  беспокоить
стали. К особо пьющим мужикам пришлось на  дом  ходить  с  профилактическими
беседами. Первое время помогало, а потом опять за свое.  В  принципе  работа
как работа. Ничем не лучше и не хуже моей службы в  Москве.  Жалованье  пока
платится регулярно, причем только за то, что я  вообще  здесь  сижу.  А  так
каждое  дело  оплачивается  отдельно.  Что-то  вроде   частного   детектива.
Несколько мелких краж так раскрыли, двух мошенников на  базаре  разоблачили,
ну и еще что-то не  слишком  крупное...  Дело  хлопотное,  зато  конкуренции
никакой, один я на все Лукошкино. Да  и  на  все  царство-государство  один.
Султан Тьмутараканский, как через послов своих узнал,  что  наш  Горох  себе
отделение милиции завел, тоже  такое  задумал.  Ноне  вышло  у  них  ничего.
Специалистов нет и взять негде, а  те  стражнички,  кого  на  эту  должность
посадили, только взятки брать и могли. Так что погорели на корню.
   А я и сам тут человек случайный. Оно  ведь  как  все  началось...  Нас  в
какую-то деревеньку под Передел