Андрей Белянин.
   Тайный сыск царя Гороха 1-3
   
   
   Тайный сыск царя Гороха.
   Заговор черной мессы.
   ОТСТРЕЛ НЕВЕСТ
   

   - Встать, суд идет!
   В душном  помещении  находится  всего  несколько  человек:  подсудимый  с
конвоирами, двое свидетелей, молодой участковый, адвокат, прокурор плюс  два
практиканта из Саратовского  юридического  университета.  Дело  будничное  и
скучное.
   "Гражданин Д., находясь в нетрезвом состоянии, влез по пожарной  лестнице
в окно квартиры гражданки М., каковая в это время ушла в магазин за  хлебом.
Д. взял из квартиры деньги в размере  48  рублей  и  ценные  вещи,  как  то:
магнитофон  "Маяк"  1967  г.  выпуска,  телефонный  аппарат,  четыре  фужера
хрустальных, вазу для цветов деревянную, с росписью под Хохлому, завязал все
это  в  скатерть  и  пытался  совершить  кражу.  Но,  сбегая  по   лестнице,
поскользнулся, упал и сломал ногу. Вышедшие  на  шум  соседи  вызвали  наряд
милиции, которая и доставила похитителя в отделение, где  ему  была  оказана
необходимая медицинская помощь. От  признания  себя  виновным  гражданин  Д.
отказывается, ссылаясь на то, что был пьян.
   Материалы  по  делу  предоставлены  участковым  Серпуховского   отделения
милиции г. Москва.
   Доклад составлен младшим лейтенантом Ивашовым Н.И.".
   Суд выносит приговор,  осуждая  виновного  по  статье  ј  158  "Кража  со
взломом" к лишению свободы сроком на четыре года с  отбыванием  наказания  в
колонии обычного режима. Подсудимый  вскакивает  с  места  и  кричит:  -  Не
виноватый я! Бес попутал...

   - Ку-ка-ре-ку!
   Опять тот же сон... Что за напасть? Третий раз за последнюю неделю. Никак
не могу толком выспаться... Это было мое первое дело.  Особо  я  себя  ничем
тогда не проявил, запомнилось лишь потому, что первое и... последнее - в том
мире. А солнце уже пробилось сквозь ставни терема и  теплым  лучом  щекотало
ресницы. Не хочу вставать...
   - Ку-ка-ре-ку!
   Уф... убью я этого петуха. Сегодня же скажу Яге, чтобы она  из  него  суп
сварила. Никакого сострадания к работникам милиции - будит, зараза,  в  пять
утра!
   - Никитушка-а...
   Ну вот, легка на помине!.. Сейчас скажет, чтоб я, касатик,  вставал,  что
завтрак  на  столе,  что  бумаги  царевы  еще  с  вечера  не  разобраны,   и
пошло-поехало... В гроб она меня вгонит своей заботой.
   - Никитушка... Вставай, касатик, завтрак уже  на  столе.  Самовар  кипит,
блинки горячие, а я сме-танку из погреба достала.  А  то  ведь  сам  знаешь,
бумаги-то царевы со вчерашнего не разобраны лежат. Нехорошо... А то ить, как
осерчает царь батюшка, он у нас на  расправу  крут,  ведь  не  сносить  тебе
головы, сокол ты наш ясный.
   - Ох, бабуля... - Я сладко потянулся под пестрым лоскутным одеялом. - Что
ж ты меня с утра пораньше, да  все  запугиваешь?  У  нашего  Гороха  на  все
царство-государство только один младший лейтенант милиции.  Не  будет  меня,
кто здесь еще работать станет?
   - И не говори, голубчик,  окромя  тебя-то  уж  точно  некому,  -  любезно
поддержала меня Баба Яга, но линию свою гнула  твердо:  -  А  ты  все  равно
вставай. Чай, не забыл, что Гришка с Ни-кишкой  с  вечера  в  порубе  сидят,
твоего разбирательства дожидаются.
   Вот так... Не мытьем, так катаньем, но бабка  своего  добьется.  Да  я  и
спорю-то больше для проформы. Ясное дело, что поспать больше  все  равно  не
удастся. Ладно, пойду съем чего там  наготовили  и  -  за  дела.  Никишка  с
Гришкой - это два лопуха из соседней Подберезовки.  Вчера  упились  медом  у
ярыжки - и давай прохожих задирать. Народец  здесь  не  трусливый,  повязали
охламонов да к нам в холодную. Ну, ночку они в порубе провели,  протрезвели,
образумились. Выпускать их надо к лешему, Митяй обоим по затылку даст  и  на
свободу с  чистой  совестью.  Я  встал,  распахнул  окно,  сделал  несколько
коротких гимнастических упражнений. Хорошо!.. Умылся в лохани, снял с гвоздя
чистое полотенце, вышитое крестиком,  вытерся,  натянул  форму  и  спустился
вниз. Моя домохозяйка хлопотала у широкого  стола.  На  белой  скатерти  был
приготовлен настоящий пир - здоровенная гора блинов, две миски - с  медом  и
сметаной, клюква моченая в туеске, парное  молоко  в  крынке  и  непременный
самовар.
   - Ну, бабуся, ты у меня просто прелесть! - Я чмокнул старушку  в  щеку  и
бухнулся на скамью. - Сейчас поем, а потом быстро  за  дела.  Митяй  еще  не
подошел?
   - Как не подошел, касатик? Он еще до петухов на завалинке сидел, все тебя
дожидался.
   - Буду... скоро буду... - прочавкал  я.  Яга  присела  на  табуреточку  у
печки, не сводя с меня умиленного взгляда. Должен признать, что царь проявил
редкую проницательность, поселив меня на квартиру именно к Бабе Яге. Старуха
давно скучала одна, замужем не была сроду, ни  детей,  ни  плетей  -  вот  и
изливала  на  мою  скромную  особу  весь  запас  нерастраченной  материнской
нежности. К тому же в деле сыска была просто бесценным информатором.  Откуда
что знала - ума не приложу...
   - Никитушка... Я вот все спросить хочу, а почему ты кажное утро  к  столу
при всем параде выходишь, а?
   - Не при всем... китель и фуражка остались в сенях.  А  форма  нужна  для
солидности. Ты ж знаешь царских гонцов - ни свет  ни  заря  все  ломятся  со
своими депешами. Не могу же я их в рубахе да подштанниках встречать? Уважать
перестанут.
   Я врал. Просто милицейская форма - это то  немногое,  что  еще  связывало
меня с моим миром. Уже почти два месяца, как я заброшен в сказочную  страну,
неизвестно какое царство-государство, и  несу  привычную  службу  по  охране
закона и порядка. Живу в столице, большом  по  здешним  меркам  городе,  под
названием Лукошкино. Правит им царь Горох. Крепкий неглупый мужик  с  густой
бородой и прогрессивным взглядом на жизнь. Когда  он  узнал,  кто  я  и  чем
занимаюсь, то сразу же предложил создать  столичное  управление  милиции,  а
меня назначил туда воеводой. Правда, во-еводствовать  мне  особенно  не  над
кем. Вон разве что Митяй... Этого  парня  мне  дали  в  нагрузку,  попросили
пристроить к делу. Сам он из деревенских, двадцати трех лет от роду, росту в
два метра да в плечах полтора, силища немереная,  храбрости  хоть  отбавляй,
единственное, чего нет - так это ума. Во всем прочем - отличный  исполнитель
и слушается меня, как родную маму.
   - Никитушка, - прервала мои воспоминания бабка, быстрым  шагом  семеня  к
окну, - а ты ить прав был, вон они, настырники, едут! Видать, у  царя  опять
случилось чего. Ох-ох-ох, дела  наши  грешные...  И  поесть-то  спокойно  не
дадут.
   - Ладно... - Я отодвинул миску с медом. - Бабуль, сделай мне  по-быстрому
стаканчик чаю, а там уж так и быть, пусть войдут.
   Из-за окна раздался нестройный шум голосов:
   - А ну пропусти, сиволапый! У нас царево дело.
   - Обождет, - невозмутимо отвечал бас верного  Митяя,  -  батюшка  воевода
милиции еще завтракать изволют.
   - Так ты, деревенщина, нам еще указывать будешь? Батогов захотел?!
   Разговор оборвался после двух глухих  ударов.  Я  привстал  на  скамье  -
обычно с таким звуком падает тело.
   - Спаси и сохрани... - засуетилась Яга, вновь подбегая к окошку, - уж  не
убил ли он их, горемычных? Нет... Вон к колодцу тащит, у сруба положил,  щас
водой обольет. Глянь-кось, Никитуш-ка, зашевелились!
   - Пойду я. Спасибо за хлеб-соль, хозяюшка. Как ни верти,  а  придется  за
дело браться. Да, а что у нас на обед?
   - Пироги с визигой.
   - М-м... замечательно! Прибереги, если буду  задерживаться.  Мне  сегодня
жалованье получать.
   - Ты уж деньги-то, милок, суй  за  пазуху  подальше,  украдут,  не  ровен
час...
   - У лейтенанта милиции? Не смеши, старушка! -  Быстро  захватив  в  сенях
китель и фуражку, я вышел на крыльцо.
   - Здравствуйте, батюшка.
   - Здорово, Митяй. Кого это ты там поливаешь?
   - Да вон холопы царские. Твою милость видеть  хотели.  Уж  я  уговаривал,
объяснял, мол, воевода кушать изволит, а они, неслухи, ни в какую!  Вынь  да
положь, а  не  то,  говорят,  терем  разнесем!  Ну,  уж  я  так  и  эдак,  и
по-хорошему, и с поклонами...
   - Брехло ты, Митька, - удовлетворенно крякнул я. - Ладно, поплескай  еще,
пусть скажут, зачем пожаловали.
   Мой напарник от щедрой души вылил  по  полному  ведру  воды  на  каждого.
Нарядные гонцы походили теперь на свиней, блаженствующих в луже.
   - А... ап... смилуйся, батюшка! Отзови ты, Христа ради, своего ирода.  Мы
ж по делу...
   - Вежливость - превыше всего! - наставительно отметил я. - Вон на воротах
расписание висит: прием граждан с 9.00. А сейчас не более половины седьмого.
Чего ради волну гнать?
   - Так ведь спешное дело, государево, - приподнялся один, а другой  так  и
сидел, раскрыв рот и проверяя пальцем сохранность каждого зуба. -  Царь  наш
просит  тебя  немедля  во  дворец  идти,  у  них  в  казне  большая  покража
обнаружилась. Мало три сотни золотых червонцев как корова языком слизнула!
   - Ну, уж корова-то здесь точно ни при чем, - буркнул я.
   Третья кража за две недели. Предыдущие были не так  заметны,  и  царь  не
давал им огласки, думая, что сам засунул куда-нибудь свои ключи и перстень с
хризопразом. Значит, допекло-таки его величество...
   - Эй, Митяй! Запрягай кобылу, опергруппа, на выезд!

   Царский терем был огромен - четыре этажа! В городе,  где  основная  масса
изб вообще едва видна от земли, это впечатляло. Дождя, слава богу, давно  не
было, дорога сухая, и мы добрались сравнительно быстро. Можно было бы и  еще
быстрее, если верхами,  но  в  здешних  краях  престиж  превыше  всего.  Как
человека, облеченного властью, по вызову батюшки-царя меня всегда доставляли
на телеге со специальным подобием кресла. Это мы с Митяем к табуретке спинку
приколотили, укутали соломой, прикрыли ковром - получилось  не  хуже  трона.
Крестьяне и ремесленники при виде меня, гордо восседавшего на телеге с таким
диковинным сиденьем, снимали шапки, кланялись и крестились. У ворот, путаясь
под ногами у невозмутимой стражи, суетился думный дьяк Филимон. Обычно он  и
отсчитывал мне десять червонцев в месяц,  по  три  раза  проверяя  и  норовя
подсунуть старые, затертые. Дьяк  был  худ,  высок,  имел  бегающие  глазки,
козлиную бородку и сварливый нрав.
   - Где ж тебя черти-то стоко времени  носят?!  -  накинулся  он,  даже  не
дожидаясь, пока я слезу.
   - А где ваше "Здравствуйте, товарищ участковый"?
   - Ну, здравствуй, здравствуй,  сыскной  воевода.  Государь  уж  истомился
весь, кричит, ногами топает, а тебя нет как нет!
   - Вы не одни, вызовов полно, людей на все дела не хватает...  -  привычно
забубнил я, но Фи-лимона на мякине не проведешь.
   - Хитер ты больно, лейтенант. Гляди, доведешь батюшку - повисишь денек на
дыбе, поумнеешь!
   При случае обязательно дам ему в глаз, но сейчас не время и не место.  Мы
поднялись по ступенькам наверх. Царь ждал меня в  главном  зале  на  третьем
этаже. Когда мы вошли, он мерил комнату шагами от окна до окна.
   - Заходи, Никита Иванович... Жду тебя. А ты пошел вон.
   - Но батюшка... а как же... кто ж слова твои мудрые записывать будет?  Не
ровен час, какое слово и утеряется.
   - Пошел вон! - рявкнул государь, замахиваясь на дьяка скипетром,  но  тот
успел выкатиться за дверь.
   Да, настроение у  его  величества  не  очень.  Горох  в  таком  состоянии
действительно крутоват и скор на расправу.
   - Ограбили меня, - глухо пожаловался он.
   - Слышал. Давайте по порядку. - Я присел на скамью и раскрыл планшетку. -
Какие ценности пропали?
   - А ты не знаешь?!
   - Слушайте, кто из нас двоих следователь - вы  или  я?!  -  Еще  в  школе
милиции нам вдалбливали в  головы  -  все  под  запись,  все  как  положено,
отчетность и еще раз отчетность. - Спрашиваю второй раз, что пропало?
   - Перстень с хризопразом золотой, персидской  работы.  Сундучок  дубовый,
уголки да крышка железом резным обиты, в нем монет сотни  на  три,  а  то  и
больше... - пустился перечислять царь.
   - Минуточку, гражданин! Помнится, на прошлой неделе у вас  якобы  пропали
ключи?
   - Ключи-то нашлись, под кроватью у меня валялись, а вот прочего нет.
   - Все ясно. Кого подозреваете?
   - Да всех! - разгорячился государь. - Ежели ты эту пропажу не найдешь,  я
тут всю челядь на кол пересажаю! А тебе велю голову отрубить, чтоб впредь не
врал, будто воров ловить учен был.
   -  Ну,  вы  не  очень-то...  Милицейское  управление  лучше  бы  на  ноги
поставили, а то орете тут! Кто мне под начало тридцать стрельцов обещал? Кто
божился ночное конное патрулирование финансировать? А матерьяльная база? Две
кобылы да телега! Из всей сыскной бригады - один Митяй. Ну не разорваться же
нам обоим!
   - Ладно... не серчай, - отошел  Горох,  но  тут  же  стукнул  кулаком  по
подоконнику: - А воров все ж таки найди!
   - Найду, найду... куда они денутся. Где сундук-то стоял?
   - Ясно где - в подвалах, где и прочая казна хранится.
   - Мне  надо  осмотреть  место  преступления.  -  Захлопнув  планшетку,  я
поднялся и кивнул царю: - Прошу следовать за мной.
   Мы  спустились  в  подвалы.  Вход  охраняла  стража  из  четырех  сменных
стрельцов, однозначно утверждавших, что никто из посторонних  к  государевой
казне близко не подходил. Знакомая картинка... Никто  ничего  не  видел,  не
слышал и  вообще  не  знает,  о  чем  речь.  Пока  царь  доставал  ключи,  я
внимательно осмотрел  здоровенные  замки.  Никаких  следов  взлома,  если  и
открывали, то не самодельной отмычкой,  а  родными  ключами.  Петли,  скобы,
кованые гвозди - все настолько надежно, что хоть взрывай, одной фомкой никак
не взять. Царь наконец отпер дверь, и мы вошли внутрь. Двое шагнувших следом
стрельцов  зажгли  свечи  в  высоких  подсвечниках.  Сравнительно  небольшое
помещение оказалось чуть ли не под потолок заставлено сундуками, коробами да
бочками.
   - Тут весь запас - золотой, серебряный и медный.  Каменья  самоцветные  в
другом месте держу. Вещи из злата-серебра - тоже.
   - А-а, тут, значит, у нас только монеты?
   - Только они, - подтвердил государь.
   - Это правильно. Личные сбережения нельзя держать в одном месте. Вот еще,
кто имеет постоянный допуск к золоту?
   - Я, боярин Мышкин, казначей Тюря да дьяк Филимон. Ах,  вот  оно  что,  -
внезапно догадался Горох. - Вот,  значит,  о  ком  ты  речь-то  вел?..  Кого
подозреваю, говоришь? Зело умен ты, воевода  участковый.  Сей  же  час  всех
троих на дыбу!
   - Э-э-э... Ничего подобного я не говорил! - завопил я, потому как с  него
станется.  С  какой  скоростью   царские   палачи   выбивают   "добровольное
признание", не снилось  ни  одному  журналисту,  пишущему  о  беспределе  во
внутренних  органах.  -  Совсем  наоборот.  Если  сейчас  мы  арестуем  пару
невинных,  вор  успокоится  и  заляжет  на  дно.  А  я  хочу,  чтобы  он  от
неизвестности занервничал, запаниковал, начал совершать ошибки и выдал  себя
с поличным.
   - Мудрено... На дыбе-то оно побыстрей да по-надежней.
   -  Слушайте,  у  вас  тут  есть  хоть  какое-то  понятие   о   презумпции
невиновности?
   - Будь по-твоему! - решился государь. -- Вот тебе сроку -  ровно  неделя.
Сыщи вора! Награжу шубой с плеча и  на  конную  милицию  отсыплю.  Ну  а  не
сыщешь, так и не взыщи: твоя спина - мой кнут.
   Я молча пожал плечами.  А  что  делать?  В  данной  ситуации  спорить  не
приходится... Царь на то и царь, что в любом случае прав.
   - Пусть вечером ко мне в управление зайдут все  трое.  Повестки  передать
или сами явятся?
   - Явятся, куда ж им деться, - многозначительно пообещал царь Горох.  -  А
не пойдут, приведут поневоле!

   Домой ехали не торопясь, в размышлении...
   - Чегой-то не пойму  я,  батюшка,  ежели,  как  ты  сказал,  замки-то  не
тронуты, у дверей стрельцы с оружием - как  же  цельный  сундук  с  деньгами
уплыл? Нет... Тут дело нечистое, без колдовства не обошлось!
   - Наличие элементов колдовства еще доказать надо. Наша с тобой  задача  -
следовать фактам. Факты - штука серьезная, бескомпромиссная,  и  с  ними  не
поспоришь. А  колдовство...  Знал  бы  ты,  какие  суммы  исчезали  в  наших
финансовых пирамидах без всякой магии... Будем действовать по правилам. Надо
выяснить, кто конкретно отвечал за подбор охраны, пусть  он  проверит  своих
людей. Завтра же еще раз обследовать весь подвал.  Там  этих  сундуков  выше
крыши! Может быть, еще чего-нибудь пропало, просто в глаза не бросается. Да,
сейчас отвезешь меня домой,  а  сам  дуй  на  базар,  бабка  длинный  список
составила - где чего купить. А вечером пойдешь в кабак...
   - Благодарствую, воевода-батюшка! - радостно осклабился парень, но я  его
несколько приспустил с голубых небес на грешную землю:
   - Ты смотри у меня! Пей, да знай меру... Если опять на бровях придешь - в
поруб посажу, он себя как  медвытрезвитель  лихо  оправдывает.  Помни  -  не
просто идешь, а по заданию.
   - Вот те крест, не подведу! А тока ежели в кабаке не пить, то  какого  же
рожна мне там делать?
   - Ну а ты походи, поприсматривайся, попри-слушивайся. Надо выяснить,  что
об царской краже в народе известно. Что люди болтают. Если вор  неопытный  -
он деньгами сорить начнет, сообщники тоже этим отличаются, может,  кто  чего
спьяну и сболтнет...
   - Понял, батюшка. Все как есть исполню, не извольте  сомневаться.  А  ну,
пошла! Пошла, залетная!.. Эгей!
   Рыжая кобыла пустилась тряской рысью. Митька  явно  обрадовался  заданию.
Филерской школы у парня никакой, но учиться надо.  Пока  еще  здесь  удастся
наладить агентурную сеть... Работаем с чем приходится.
   Моя хозяйка ждала у окошка. Увидев нас, всплеснула руками  и  скрылась  в
дому. Держу пари, побежала доставать пироги из печки. Я  выдал  Митьке  один
золотой червонец (да разве нормальный человек  забудет  получить  у  думного
дьяка свой кровный оклад?), еще раз наказал,  чего  купить,  и  отправил  на
базар. Бабка покормит его по возвращении. Именно Яга настояла на том,  чтобы
мы ели раздельно: я в горнице, он в сенях, где и  спал.  Зазорно-де  воеводе
сыскному со своими же холо-пьями за одним столом сидеть. Уважать не  станут.
Я махнул рукой - за те два месяца, что здесь живу, знаю - старуха плохого не
посоветует!
   - Ну, заходи, мила-ай... Снимай ботинки свои чудные, запылились небось. Я
вон шлепки тебе новые связала. Обед на столе, банька греется...
   - Ладно, ладно, и так все расскажу. Времени в  обрез,  к  вечеру  царь  в
управление подозреваемых пришлет. С чем пироги-то?
   - А с визигой, как поутру и договаривались. Ты  уж  садись,  касатик,  да
ешь, вон бледный какой...
   Я ополоснул руки и сел за стол. Ну, да тут и кроме пирогов  всего  полно.
Бабка кормит меня как на убой. Люди поговаривали, будто она в  столице  лишь
последние лет десять живет, а до этого в лесу разбойничала. Не  знаю...  Все
возможно. Возраст я у нее не  спрашивал,  женщина  все-таки.  Внешне  вполне
соответствует своему имени - горбата, нос крючком, зубы острые,  желтые,  на
ногу прихрамывает, один глаз голубой, другой фиолетовый.  В  сенях  ступа  с
помелом, по терему черный кот разгуливает... Да  нормально  все!  Здесь  все
такие. В лесах лешие, в болотах кикиморы, в речках  русалки,  а  люди  живут
себе... Я ведь тоже не забиваю этим голову, много думать вредно. У меня  моя
работа, стабильная зарплата, все льготы, какие захочу, отчего  же  не  жить?
Телевизора не хватает...
   - Да, тяжелая твоя служба, - сочувственно вздохнула Яга, когда я по  ходу
разборки с пирогами в общих чертах разъяснил суть дела. - Чем могу - помогу,
но ты уж от меня многого не жди - годы не те...
   - Бабуля, ты у меня в любом возрасте просто прелесть! Вот Митяй из кабака
вернется,  мы  это  жулье  быстро  переловим.  Руки  за  спину,   наручники,
телогреечку с номером - и, как водится, по этапу...
   - Уморишь ты меня, касатик, - расхихикалась бабка. - Да ты  ешь,  ешь,  а
меня слушать и с пирогом во рту можно. Я, слышь-ко,  че  тебе  пред-лагаю...
Как будешь энтих троих на допрос вызы-вать, ты меня-то из горницы не г