бабушки   остались  только   миссис   Максфри   (потому   что   была
родственницей) и еще две  женщины, которые  работали  на кухне.  Они  ничего
вспомнить не смогли и  уверяли,  что все было сделано по правилам.  Они сами
помогали обмывать и  заворачивать умершую в саван,  и месса была отслужена в
церкви. И тут одна из них вздрогнула:
     -- Пресвятая Богородица! А рыжая  Луиза, она ведь  была горничной  леди
Макмиллан  и,  кажется,  говорила,  что  перед смертью  старая  леди просила
положить с ней в усыпальницу бонбоньерку, в которой она держала леденцы. Она
их  любила  сосать  ночью,  когда  не  могла  заснуть,  это  ей  помогало от
бессонницы.
     --  И что? Вы ее,  конечно, положили?  -- в нетерпении  вскричал хозяин
замка.
     -- Мы... э-э... как-то совсем забыли об этом, сэр. За  всеми  хлопотами
как-то  вылетело из  головы, -- оправдывалась женщина. --  Хотя, признаться,
сэр, мы даже не приняли всерьез желание взбалмошной старухи... Ой! простите,
сэр...
     --  Все вещи графини  хранятся в чулане, -- вступила в  разговор миссис
Максфри. -- Если хотите, сэр, я могу поискать ее бонбоньерку.
     -- Я буду вам очень признателен, -- обрадовался граф.
     Бонбоньерка  была  найдена  и,  заполненная  леденцами, в тот  же  день
помещена в  усыпальницу  графини. Полуразложившийся  труп  представлял собой
страшное  зрелище... Интересно, а  что же все-таки ужаснее-полусгнившее тело
или  злокозненный призрак? Кстати,  мы так  и не узнали,  как в  точности он
выглядел. Ларч не смог (или не захотел) нам его описать, только твердил, что
при виде такого ужаса  недолго  и копыта отбросить. Ночь прошла на  редкость
спокойно. Я имею в виду, что даже в тазы никто не стучал...
     На  радостях  Генри Макмиллан просил  нас погостить  у  него хотя бы  с
недельку,  тем  более что завтра-послезавтра,  по возвращении со  сложнейшей
операции, к нему должен был зайти Лохис.
     --  Его  "сложнейшая  операция"  на этот раз  заключается  в  усмирении
взбесившихся кальмаров  где-то в  Средиземном море,  --  насмешливо  заметил
вечно  все  знавший  кот  и, посерьезнев,  добавил: -- Правда, эти  кальмары
трехметровые.
     --  А что  меня интересует больше всего, так это почему все-таки Хромой
Йоркширский Лорд ушел из самодеятельного хора? -- пробормотала  себе под нос
я. Жаль, что этот вопрос останется без ответа, ведь задание выполнено, а это
значит, что пора паковать чемоданы. Мы еще ни разу не задерживались на месте
дольше нужного.
     --  Нет, неделя,  дорогой  сэр,  это  слишком. Но вот  до завтра  мы  с
удовольствием погостим  у  вас, --  ответил  Алекс  на  предложение графа. С
отвисшей  челюстью  я уставилась на командора,  у  Мурзика вид был не лучше.
Чтобы  Алекс,   этот   вышколенный  спецагент,  по  своей  инициативе  решил
оттянуться лишний день после  выполнения задания  (ну, теперь  уже полдня  и
ночь,  хотя  и это немало), а не как обычно перенестись на  Базу --  сдавать
рапорт и получать новое задание?! Где-то кобель сдох...
     Алекс просительно посмотрел на меня и профессора.
     -- Ну я --  то не  против, конечно, хоть это и непорядок. Но иногда,  в
виде исключения, мы можем себе позволить... -- невнятно пробормотал кот.
     -- А я тем более всеми конечностями "за"!  -- воскликнула я, и не думая
скрывать свою  радость. Да ну,  чего  там на Базе без  нас случится за такой
короткий срок? А вдруг гоблины еще не успели приготовить для меня вакцину, и
это скорее всего так, ведь операцию мы закончили в рекордно сжатые сроки. --
Ребята, давайте отметим  сегодня  это  дело  о призраках.  У  нашего хозяина
большие запасы эля и  настоящего шотландского виски,  он мне  сам говорил. А
что такого? Я, например, никогда виски не пробовала...
     Оставшуюся  часть дня мы  принимали  бесконечные  благодарности от всех
обитателей замка. Миссис Мак-сфри мне даже по этому случаю подарила красивый
веер  из   белоснежных   перьев   (наверное,   страусиных),   оставшийся  от
графини-призрака. Поначалу веер (он был еще и с зеркалом посередине,  просто
чудо) меня несколько смущал  из-за бывшей его владелицы, но потом я и думать
забыла  о такой мелочи.  Агент  013  с  умилением  смотрел на  меня,  пока я
кривлялась с этим веером у зеркала, изображая знатную даму.
     Потом был торжественный  обед в честь нас  в парадной столовой, правда,
присутствовали  на нем  только мы и  хозяин дома.  Алекс все это  время  был
странно напряжен, как будто его  ждали дела. Кроме него все веселились. Граф
рассказывал  анекдоты,  потом  профессор  разоткровенничался  с  ним  насчет
какой-то  особо  замечательной  черной  кошечки  с  шелковистой  шерстью   и
огромными   зелеными  глазами,  оставившей  в  его  памяти  весьма  приятные
воспоминания. Тот начал хвастаться своим успехом у женщин. Они делились всем
этим друг с другом шепотом, но слышно было хорошо. У меня же такие ушки...
     Знаете,  эль оказался неплохим напитком. И  сегодня  мужчинам наверняка
можно было и чуточку злоупотребить им. Но Алекс по-прежнему не веселился, он
сказал, что  не  для этого  остался  в  замке,  а  хотел бы  получше изучить
призраков -- лучшего  места для практики не найдешь.  Поэтому он сегодняшнюю
ночь будет  общаться  с  Бинки. Я  ему нагрубила и  стала слушать  очередной
анекдот сэра Генри, на этот раз исторический, о восстании  шотландцев против
гнета  англичан,  где  шотландцы, конечно, в два  счета  обставили своих  не
блиставших сообразительностью недругов.
     Тут в  дверь неслышно  вбежала девушка, по виду горничная,  но я ее  ни
разу в  замке  не видела. Никто не обратил на нее  внимания,  кроме меня.  К
моему удивлению, она подошла именно ко мне и прошептала в ухо:
     -- Не затруднит ли мисс пройти со мной? Это очень важно.
     С  этими  словами она взяла  меня за руку и потянула к выходу. Я хотела
сказать всем, что сейчас вернусь. Но в мою сторону никто и не смотрел. Кот с
графом совсем побратались и теперь рассуждали о  женской неверности. Алекс с
грустью в глазах изучал муху на потолке.
     -- Меня  зовут  Лизи,  мисс, -- представилась  девушка, едва мы вышли в
коридор. -- Пойдемте поскорей.
     -- Куда? Зачем? -- Но вопросы были напрасны. Лизи цепко держала меня за
руку и почти бегом бросилась  вверх по лестнице на третий этаж. Я там еще не
была,  поэтому  из  любопытства  не  стала  сопротивляться,  тем  более  что
внутреннее  чутье подсказывало мне, что  ожидается какое-то приключение. Три
бокала  эля раскрепостят кого угодно, поэтому  я сегодня ничего  не боялась.
Даже затаившегося за углом Максорли с клюшкой на изготовку! Конечно, меня бы
он вряд ли тронул, но все же...
     Мы  шли, вернее, почти  бежали  по  темному  коридору, который мало чем
отличался  от коридоров  второго этажа,  --  те  же  каменные стены,  обитые
дубовыми панелями,  только гобелены были полуистлевшими. Весь  этаж  казался
необитаемым,  полы  покрывал толстый  слой  пыли,  причем  нетронутой, но на
стенах горели светильники, так что путь был  хорошо  освещен. Я предпочла не
думать  об этой странности, но  считайте, будто бы я  ничего не  заметила...
Потом мы  стали  подниматься по винтовой лестнице, скорее всего на башню,  и
наконец-то остановились возле двери, дальше уже идти было некуда, потому что
это, несомненно, была  самая верхняя комната в замке.  Лизи толкнула дверь и
посторонилась,  пропуская  меня  вперед.  С некоторым  сомнением я  все-таки
решилась войти. И раскрыла рот...  Ничего более великолепного и романтичного
я и вообразить  себе не  могла. Роскошно убранная комната в готическом стиле
сочетала аскетизм Средневековья и изысканность эпохи Возрождения. Я попала в
шестнадцатый век, причем с лету прямо в спальню королевы. Вспомнив про Лизи,
я обернулась, но ее и след простыл.
     Это меня  немножко встревожило, но  через  секунду  я и  думать про нее
забыла, завороженно глядя на весело полыхающий  огонь в изукрашенном камине.
Кровать под роскошным серебристым балдахином  ни  в какое сравнение не шла с
той, что была у меня комнате. Шелковые простыни, на  таких, наверное,  спали
только короли. Несколько резных изящных табуреток из темного дерева и  стол,
покрытый белоснежной  скатертью,  уже  накрытый для  ужина. Здесь были яства
явно не с кухни сэра Генри, фрукты и вина, которых я еще не видела. На столе
два подсвечника с горящими свечами, хотя свечи здесь были везде: на стенах и
на каминной полке.
     И  тут  только  я  заметила в  кресле с другой  стороны кровати  пышное
белоснежное платье,  оно и в сравнение  не шло  с моим  кремовым муслиновым,
которым  я  еще  недавно  восхищалась.  Не удержавшись,  я  обошла кровать и
благоговейно  взяла  в  руки  этот наряд. Он оказался  весь  унизан  мелкими
бриллиантами и украшен золотой вышивкой. Платье было подпоясано  под грудью,
рукава парчовые, расширяющиеся книзу и стянутые золотыми шнурками.
     --  Нравится?   --   поинтересовались  за   моей  спиной.   Голос   был
доброжелательный и мягкий. Но от неожиданности я резко обернулась.
     В кресле у камина сидела женщина, одетая как знатная дама, и улыбалась.
     --  Это для тебя, -- она поднялась  на  ноги, по-прежнему улыбаясь.  --
Сегодня ночь исполнения самых сокровенных желаний.
     --  Каких  же это,  интересно?  -- недоверчиво сощурилась  я,  еще  раз
оглядев комнату.  Остановившись  взглядом на кровати, я покраснела и подняла
глаза на незнакомку.
     -- Это всего лишь образно выражаясь, -- пояснила дама. -- Но я надеюсь,
что ты  обретешь  наконец-то  счастье,  к  тому же  ты  это заслужила.  Один
прирученный жеводанскии оборотень чего стоит...
     -- А вы откуда знаете? -- испугалась я
     -- Это не важно, надо спешить. Сегодняшняя ночь -- твоя.  Используй  ее
так,  как  велит  тебе  сердце.  --  Женщина снова  улыбнулась  -- А  теперь
переоденься поскорей, не теряй драгоценного времени.
     Я  отвернулась  и  стала   переодеваться,  сам  процесс  доставлял  мне
неслыханное  наслаждение  --  платье было  словно  сшито на  меня,  а  ткань
удивительно мягкая,  обволакивающая. Женщина подвела  меня  к зеркалу,  сама
расчесала  мои волосы  золотым  гребнем  и  надела  мне на  голову усыпанную
бриллиантами диадему. Я чувствовала себя Золушкой за полчаса до бала. Причем
не Бала Вампиров...
     -- Будь счастлива! -- напоследок пожелала мне дама, с улыбкой  отступив
в глубь комнаты.
     -- Но... я даже не знаю, как вас зовут?
     -- Для тебя просто бабушка Элизабет, дитя мое...
     Отвлекшись на собственный сногсшибательный  вид в зеркале,  я прозевала
момент, когда она исчезла. Но, услышав звук открывающейся двери, обернулась,
увидев вошедшего  Алекса. Раскрыв рот, он уставился на меня,  так же как и я
на него. На командоре был синий бархатный костюм, жакет, зауженный в талии и
стянутый поясом. Длинные рукава  с  разрезами  свисают, а  под жакетом белая
нежная шелковая рубашка.
     Я хотела было прыснуть со  смеху, но что-то меня удержало, по правде, и
смеяться-то было нечему.
     Алекс быстрым взглядом окинул комнату и снова уставился на меня.
     -- Э-э, неплохо выглядишь, -- смущенно пробормотал он.
     --  Ты  тоже,  -- сказала я, отчего-то  покраснев и опустив голову.  --
Может,  поужинаем,  раз  уж стол накрыт, -- предложила я. И он, споткнувшись
два раза, поспешил отодвинуть мне стул, сев напротив.
     С минуту  мы неподвижно сидели на своих  местах,  косясь  на изысканную
сервировку и обильную еду, которой был заставлен стол.
     -- Эх, жаль, что мы сыты, -- заметила я.
     -- Да, жаль, что мы с банкета, -- согласился он.
     Конечно, то, что он  сидел  рядом,  волновало мое сердце, тем более что
романтичней обстановки не придумаешь. Все это, конечно, действовало, и  даже
стыдно  признаться в том,  чего мне  сильней всего  хотелось сделать  в этот
момент, но я, само  собой, не решилась... В конце концов мы выпили по бокалу
шампанского, чтобы не сидеть просто так.
     --  Что  там  делает агент 013?  --  спросила я, решив начать разговор.
Затянувшаяся тишина несколько напрягала. Я отправила  оливку  в рот  и снова
глотнула вина, не сводя глаз с Алекса в ожидании ответа.
     --  Он  там  с  графом  играет  в  чехарду.  А  меня  забрала  какая-то
настойчивая  девушка, завела  в  отдельную  комнату  и  буквально  заставила
переодеться.  Я уж думал,  что... а  она  просто  привела меня сюда.  Ничего
особенно  не  объясняя,  но я почему-то пошел. Как бы нелепо это ни звучало,
но...  это   так,  --  словно  оправдываясь,  признал  Алекс,   увидев   мой
остекленевший  взгляд.  Но  произошло это  по другой причине.  Я  подавилась
оливкой. Потом  долго кашляла,  а  командор хлопал  меня  по  спине, пытаясь
помочь.
     Я раскраснелась от кашля и в конце концов сумела выдохнуть возмущенно:
     -- Эй, не так сильно!
     -- О! Прости, пожалуйста...
     Он тут же вернулся на свое место. Опять тишина. Все равно надо о чем-то
говорить...
     --  Слушай,  давно  хотела  тебя  спросить,  а сейчас, наверное,  самый
подходящий момент из всех. Тогда, на Чукотке, когда вы с котом оставили меня
в  снежной  яме...  Ты,  кажется,  сказал,  что  неравнодушен  ко мне?  Хотя
вытаскивать  из ямы и не думал  --  это я тоже  заметила...  Извини,  если я
ошибусь,  но...  э-э...  твои  слова значили,  что...  ты  меня  любишь?  --
набравшись храбрости, выпалила я на одном дыхании.
     -- Да, конечно, люблю я тебя, -- подтвердил Алекс спокойным и уверенным
голосом,  глядя на  меня грустными глазами. И почему-то эти простые слова  и
интонация,  с которой они были произнесены, так на меня подействовали, что я
вдруг  почувствовала, что  не  могу  больше  говорить,  не хватало  воздуха.
Огромный  комок  подкатил  к  горлу, а  глаза  угрожающе быстро  заполнились
слезами. Я  поняла, что  всю  жизнь ждала  этих  слов, а когда их  услышала,
сердце сжала  такая  пронзительная боль, какую  я никогда  не испытывала.  И
теперь я почти с ненавистью  глядела  на человека,  явившегося причиной этой
боли!
     Руки и ноги просто отказывались подчиняться, несмотря  на то что сейчас
я больше всего хотела вскочить с места и убежать отсюда подальше. Чем дальше
-- тем лучше, запереться  в своей комнате и выпрыгнуть из окна или подняться
rta крышу и прыгнуть оттуда. Я испытала полное отсутствие воли и способности
управлять собой -- своим телом, своими чувствами и  мыслями. Все теперь было
подчинено  одному человеку,  который сейчас  сидел передо мной и  смотрел на
меня глазами, в которые хотелось окунуться с головой.
     Это была невыносимая мука. И Орлов принял единственно правильное в этой
ситуации  решение. Он  просто нагнулся и поцеловал  меня...  Это  был  очень
долгий  поцелуй,  когда  я  полностью  пришла  в  себя, то  с  удовольствием
обнаружила, что руки и ноги снова мне подчиняются, и воля и разум -- тоже. О
произошедшем напоминали только  слабые покалывания в сердце, которые, как  я
подозревала, останутся там  навсегда. Меня охватило какое-то сладко  щемящее
чувство.  Я вздохнула  с облегчением и,  обнимая этого  мерзавца за  шею,  с
любовью посмотрела ему  в глаза. И  улыбнулась...  Ему ничего не оставалось,
как улыбнуться мне в ответ.

        "x x x"

     Когда мы спустились на свой этаж в тех же роскошных костюмах и дошли до
наших комнат,  нам  бросилась  в  глаза записка, приколотая  внизу  на двери
спальни Алекса и агента 013. Сняв ее, командор прочел вслух:
     --  "Сегодня я одновременно потерял друга и  любимую девушку. Я не могу
пережить вашего предательства и не хочу больше жить. Иду вешаться.  Прощайте
навек".
     И подпись.
     "Стальной Коготь".
     Мы   с  Алексом  одновременно  в   едином  порыве  кинулись  на  дверь,
стукнувшись лбами.  Дверь распахнулась, и нашим глазам предстала прискорбная
картина.  На бронзовом  подсвечнике, привинченном к стене,  висела веревка с
петлей  на  конце. Под ней стоял стол (он всегда там стоял, у кота бы сил не
хватило его  сдвинуть),  а  на  одной  из кроватей, трогательно свернувшийся
калачиком и оттого казавшийся намного меньше, спал агент 013.
     Мы  стояли и смотрели на него, еще  не  успев очухаться  от  пережитого
потрясения. Видно, сон  у Пушистика  был тревожный,  потому что он то и дело
нервно  дергал во  сне  усами  и  задними  лапами.  Удостоверившись,  что  с
профессором все в порядке, я уже собиралась идти к себе, как Мурзик внезапно
проснулся и, увидев нас, вскочил на лапы. Вид у него был крайне возмущенный.
К сожалению, я не успела сбежать...
     -- Я тут вешался часа два,  а вы все не шли  и не шли! Бесчувственные и
бессердечные люди...  -- обиженно заорал кот. На этом мы с Алексом вздохнули
свободно. Было ясно, что агент 013 лапы на себя не наложит. Выйдя в коридор,
я увидела Йоркширского Лорда, караулящего у моих дверей.
     Увидев меня, он поправил костыли и прищурился.
     -- Так-с, молодая леди, вы отняли у меня последнюю  радость, -- хриплым
голосом проговорил Хромой Лорд, глядя на меня обвиняющим взглядом.
     -- О чем это вы? -- искренне удивилась я.
     --  О  моей бедной  Элизабет, о моей  последней любви, ради  которой  я
оставил даже  хор  и всех моих друзей-призраков, уже начав их  чураться,  --
ведь  Элизабет предпочитала  уединенный  образ жизни.  Теперь она никогда не
поднимется в замок... О я несчастный хромой инвалид! О это унылое призрачное
существование! О моя любимая Элизабет! Бедный я, бедный, бедный...
     Призрак,  опустив  плечи,  поплелся по  коридору,  по  дороге продолжая
сокрушаться о потерянной любви и в  порывах внезапной ярости колотя костылем
по стенам и дверям.
     На  следующее утро мы поднялись ни свет  ни заря. Наскоро позавтракав у
себя и собрав вещи, распрощались с замком и его  гостеприимными обитателями.
Кот  с нами не  разговаривал, однако  сердечно  попрощался с графом, который
настоятельно приглашал Мурзика провести  в его замке свой  отпуск. Нас вышли
провожать все, даже сумасшедший дедушка тут  присутствовал. Наверное, пришел
из  любопытства,  узнать, чего  это  все  столпились в  воротах. Из-за  угла
выглядывал маленький толстый призрак  с круглым  лицом, у него не  было рук,
поэтому в нем нетрудно было узнать Бинки,  хотя мне так  и не довелось с ним
пообщаться. В своей спальне я не забыла помахать рукой гобеленному Максорли,
который нам  очень  помог.  И вообще хорошо, что я  сюда  поехала. Вспоминая
прошедшую ночь, я  решила,  что  это  было самое замечательное  дело из всех
пяти,  в  которых мне  пришлось участвовать. Даже несмотря  на провалившуюся
попытку самоубийства кота... Было видно, что  и Алекс так  думал,  теперь он
всегда улыбался, когда мы встречались с ним взглядом...

        "x x x"

     На Базе,  похоже, никаких  изменений  не произошло.  Все оставалось как
прежде, хотя казалось, что мы тут не были целую вечность. Я сразу же дернула
в лабораторию, Алекс хотел  идти  со мной, но  я настояла  на том, что пойду
одна. Страшно было  от  одной  мысли  о том,  что  лекарства у  них  нет.  Я
представила  себе,  как  они  говорят:  мол, сожалеем,  но  нужной сыворотки
получить  не  удалось.  Теперь мне  меньше чем когда бы то ни было  хотелось
превращаться в монстра,  меня пугало, что это уже  почти  реальность, хотя в
замке никто не спрашивал меня о вертикальных зрачках, но...
     Добежав  до двери с табличкой "Вход только для  горбоносых горбунов", я
распахнула ее и вошла  внутрь.  Что-то  грохнуло, что-то  упало... Я увидела
катящийся  по  полу стерилизатор  и  испуганного  гоблина, прижухавшегося  в
уголке под столом. Двое других  дернули из  комнаты в  подсобные  помещения.
Передо  мной  остался  стоять  только  дрожащий  старший  научный  сотрудник
лаборатории, с которым  я  и разговаривала в прошлый раз. У него трясся даже
горб, и это не предвещало ничего хорошего.
     --  Э-э,  уважаемая  Алина  Рашидовна,  к  сожалению,  нам  не  удалось
приготовить вакцину, нужную вам для возвращения  в первоначальный вид. Но...
стойте, сто