ула,  посыпала  затянувшуюся  рану  пеплом,
прикрыла широкими листьями подорожника и положила тугую повязку.  Исцеляемый
сосал мед, издавая удовлетворенно-причмокивающие звуки.
   - Господи! - всплеснула руками моя жена. -  Да  у  ребенка  еще  и  лапка
сломана! Какой мерзавец это сделал?!
   - Помещик местный, ему  лес  принадлежит,  -  глухо  ответил  дядя  Миша.
Остальные сумрачно кивнули, у медведей не было так  называемого  вожака,  но
дяди Мишин авторитет был для них непререкаем.
   - Расскажите-ка поподробнее, - попросил я, пока  Наташа  с  помощью  мамы
малыша делала шину на перелом - ветки,  полосы  березовой  коры  и  еще  две
широкие ленты от моей рясы. Теперь я выглядел в ней как афинянин в греческой
тунике.
   - Лес этот заповедный, звери в нем спокон веку жили. Потом  люди  пришли.
Вот тот старик с ружьем у избушки, помнишь? Он волчий пастырь. В лесу живет,
волки ему службу служат, добычу носят... Давно он здесь,  еще  мой  дед  его
помнит. Мы с волками не в дружбе и не во вражде, у нас дороги разные. Но год
назад в наш лес стали охотники заходить. Много всадников, все с собаками,  с
ружьями, а старик при них вроде лесничего. Так вот, они никого  не  трогают,
кроме нас...
   - Как же так? - поразился я.
   - Не знаем... Только люди травят медведей и не стреляют больше ни в кого.
Нас остается все меньше, Пастух... Они ведь убивают всех - и старых и малых.
Говорят, лес куплен помещиком, он бывший военный и не может жить без  крови.
Его усадьба в трех верстах от леса. Теперь ты знаешь, тебе решать...
   - В каком смысле решать? Собственно, мы с женой здесь случайные прохожие,
так что... - начал было я, но Наташа, закончив  перевязку  лапы  медвежонка,
двинулась на меня самым решительным шагом.
   - В какой стороне  усадьба?!  Я  этому  вашему  барину  сейчас  всю  рожу
исцарапаю!
   - Любимая...
   - Сережка, или ты поставишь на место этого охамевшего убийцу  детей,  или
я... я не знаю, что я с тобой сделаю!
   - Ты - Пастух... - пожал плечами на мой вопросительный взгляд дядя  Миша.
- Нас учили верить в  тебя.  Ты  пришел  с  Арктура,  в  твоих  глазах  сила
Звездного Медведя. Мы ни о чем не просим. Решай сам...
   - Да что уж тут решать?! - буркнул я. - Все  и  так  за  меня  расписано.
Ладно, мы идем  к  вашему  помещику  и  попытаемся  наставить  его  на  путь
истинный.
   - Надеюсь, он не согласится... - мечтательно мурлыкнула Наташа,  и  в  ее
глазах загорелись опасные огоньки. - В общем, мы пошли...
   Честно говоря, я не очень представлял себе, о чем  я  буду  беседовать  с
местным тираном. Судя по всему, через дом  Сыча  мы  вновь  попали  в  некий
параллельный мир. Из рассказов медведей я понял, что это  Россия  начала  XX
века,  тысяча  девятьсот  какой-то  год.  Крепостное  право   до   сих   пор
функционирует, никаких революционных предпосылок не  происходит,  как  будет
развиваться страна, совершенно непонятно.
   Владелец здешних лесных угодий, некто Филатов  Павел  Аркадьевич,  бывший
офицер, с подчиненными суров до зверства, женат, детей не имеет, и охота  на
крупного зверя его единственная страсть. Он держит большую  псарню  и  целую
бригаду егерей. Ходят слухи, что медвежьи шкуры сбывает в  Англию  на  шапки
для  гвардейцев  Вестминстерского  аббатства.  Откуда  у  медведей   столько
информации - ума не приложу. Не иначе как  тайные  осведомители  на  барской
усадьбе. Естественно, никакого четкого плана у нас не было. Ну, прибуду я  к
гражданину Филатову и скажу: "Уважаемый Павел Аркадьевич,  не  могли  бы  вы
больше не стрелять медведей? Дело в том, что я  когда-то  написал  не  очень
осторожное стихотворение, и теперь эти звери считают меня своим Пастухом. Ну
вроде пророка. Они  мне  так  по-детски  доверяют,  а  вы  их  обижаете.  Не
охотьтесь, пожалуйста, больше в вашем собственном лесу. А то, знаете  ли,  и
моя жена этого не одобряет..." В лучшем случае он меня  пошлет...  далеко  и
надолго. В худшем может прогнать собаками,  застрелить  в  гневе,  приказать
запороть на конюшне, сдать  в  уездный  полицейский  участок,  запечурить  в
психушку как смутьяна и сумасшедшего, а еще... все! Лично  для  меня  вполне
достаточно. Анцифер и Фармазон в довершение всего однообразно нудили у уха:
   - Ты же сам видишь, Циля! Мой пистолет он позволил зарыть под сосной, а я
предупреждал  -  вещь  музейная,  взята  в  аренду,  чем  возвращать  будем?
Доминиканскую рясу, твой чистосердечный, можно  сказать,  подарок,  укоротил
выше колен.  Изуродовал,  превратив  ритуальное  одеяние  в  мини-платье  от
Кардена! И за что нам все это? За какие грехи? Нет, Циля, бросить его  надо,
пусть сам выкручивается...
   Лес  кончился.  Медведи  привели  нас  на  опушку,   с   которой   хорошо
просматривался весь ландшафт, и указали на далекие двухэтажные строения. Это
и была усадьба помещика. Пришли... Ну так что будем делать?
   * * *
   С большим трудом  мне  удалось  уговорить  Наташу  пустить  меня  одного.
Во-первых, я по природе дипломат, а она  как  впечатает  в  пылу  заклинание
покрепче, да такое, что сама потом кается. Во-вторых,  как  мужчина  мужчину
мне  будет  легче  убедить  борзеющего  помещика  обуздать   свои   кровавые
инстинкты. Ну и, в-третьих, если Сыч имеет влияние и при филатовском  дворе,
то, несомненно, захочет взять реванш. Следовательно, надо разделиться, чтобы
усложнить ему жизнь. Я пойду к людям, а  Наташа  останется  под  надежнейшей
охраной медведей. Связь будем держать посредством записок. Рядом с  усадьбой
виден большой сад, вот  там,  под  предлогом  "ненавязчивых  прогулок  перед
сном",  я  смогу  передавать  корреспонденцию   для   любимой   волчицы.   В
человеческом виде ей в усадьбе появляться не стоило, я мог предположить, как
отреагирует бывший офицер на молодую женщину с прекрасной фигурой в коротком
платьице с глубоким декольте.
   - Сережка, будь осторожен... - На прощание она крепко поцеловала меня.  -
Человек, топтавший конем маленького медвежонка, способен на все. Он у себя в
имении, а значит, в своем праве.
   - Я постараюсь, любимая...
   - И вот еще... Сыч почти наверняка придет  залечивать  раны.  Пожалуйста,
сделай так, чтобы он тебя не узнал.
   - Хорошо, не волнуйся за меня, будь умницей. Ночью наблюдай за окнами,  я
дам знать из той комнаты, где меня поселят.
   - Ты так уверен, что тебя пригласят в гости?
   - Да, - улыбнулся я, - у меня есть план. К усадьбе  вела  широкая  дорога
через заливной луг. Я лихо притоптывал  удобными  монашескими  сандалиями  и
старался не забивать себе голову раньше времени. Проблем всегда  много.  Как
говорила Скарлетт О'Хара: "Не буду думать об этом сегодня, подумаю  об  этом
завтра". Следом за мной шаг  в  шаг  шли  мои  братья  Анцифер  и  Фармазон.
Довольно долгое время они болтали о чем-то  своем,  до  меня  долетали  лишь
отдельные предложения:
   - ...рясу изорвал. Как я на складе отчитываться буду?
   - А пистолет?! Нет, а мой пистолет... Как стрелять,  так  только  сам,  а
раскапывай, значит, я?
   - ...не знаю, не знаю. Что он нашел в этой женщине?
   - ...все из-за медведей. Слушай, а ты липовый пробовал? Я из этих сот три
мухи выплюнул!
   - Да нет, душа-то у него светлая...
   - Ну знаешь, Циля! Вот на этот раз я его точно никуда не толкал.
   - Ангелы не должны переться к черту на кулички.
   - Черти  не  обязаны  совершать  благие  дела  по  отлову  браконьеров  и
сохранению медвежьей популяции...
   - Эй, ребята! - позвал я. -  Хватит  под  нос  бубнить,  мне  бы  с  вами
посоветоваться надо.
   -  Ну  наконец-то...  -  Анцифер  раскинул  руки,  как  библейский  отец,
принимающий блудного сына.  -  Я  вижу,  что  вы  полны  раскаяния,  заранее
принимаю ваши извинения, сразу все прощаю и выражаю твердую уверенность, что
впредь мы всегда будем действовать плечом к плечу.
   - Вы с нами? - обернулся я к Фармазону.
   - Да зачем он нам?!  -  Ангел  подцепил  меня  под  локоток,  ненавязчиво
оттаскивая в сторону. - Спасать тварей Божьих самое святое дело. Неужели  по
святому делу вы будете консультироваться с чертом?
   - Хм... определенная логика в этом есть. Однако я не хотел бы обижать...
   - Не... ничего... не переживай, Серега! - деланно-бодрым тоном  выкрикнул
черный авторитет. - Подумаешь,  без  меня  обошелся.  Пошел  на  дело,  его,
значит, взял, а меня, значит, нет?! Я не в обиде! Нас, чертей, по сто раз на
дню так обижают, ничего, мы  привычные!  Ты  его  слушай,  слушай,  он  тебе
плохого не посоветует, ага...
   - Итак, Сергей Александрович, о каких таинственных планах вы хотели бы со
мной поговорить?
   - Да... я предпочел бы с обоими.
   - Нет уж, увольте! В добрых делах я вам больше не помощник.  Так  что  не
робей, Сергунь, вали все на полную катушку. Циля разберет. А я, если хотите,
даже уши закрою и отвернусь, вот...
   - Он начинает исправляться, - кивнул мне Анцифер. - Господь  не  отнимает
шанса на Царство Небесное даже у законченного черта.  Но  вернемся  к  нашим
планам. Позвольте, я угадаю? Вы хотите попросить меня еще  раз  подсказывать
вам текст, пока вы будете молитвенным  словом  пробивать  очерствевшую  душу
местного помещика, да?
   - Вообше-то... нет, - немного смутился я. - Мне почему-то кажется, что на
его душу обычных библейских цитат о любви к ближнему будет недостаточно.
   - После нашей блистательной победы в коридоре у вас еще есть сомнения?!
   - О, в силе Божественного Слова у меня сомнений нет! А вот в том, что это
верная тактика, - есть. Мне  думается  пойти  иным  путем.  Я  хочу  немного
обмануть хозяина, разведать его связи и возможности, проникнуть  поглубже  в
самую сердцевину грязного помещичьего быта и уж тогда ударить наверняка!
   - Что ж вы от меня-то хотите? - суховато отозвался ангел.
   - Как вы полагаете, если  я  возьму  на  вооружение  метод  незабываемого
Дубровского - здесь это может сработать?
   - Если только взять сам принцип, выдать себя за  другое  лицо,  исподволь
втереться в доверие к главе семейства, выявить его слабые  места  и  наконец
избавить бедных мишек от бессмысленного уничтожения.  Но...  кем  вы  можете
представиться в таком несуразном виде?
   - А что? У меня что-то не так? - удивился я.
   - Вы издеваетесь?!! - взвыл ангел, видимо,  его  задело  за  живое.  -  Я
столько сил потратил, доставил эту редкостную рясу, а вы  ее  в  две  минуты
ополовинили! Ради чего? Ради перевязочного материала  дикому  зверенышу,  из
которого еще неизвестно кто вырастет!
   - Ряса как ряса... Между прочим, когда она выше колен, то шагать  гораздо
легче. Поддувает, конечно, но, с другой стороны, так прохладнее  и  ноги  не
путаются.
   Анцифер сжал зубы и сдержанно зарычал. Фармазон сзади хохотал вовсю.  Меж
тем  ангел  был  кое  в  чем  прав.  Кого  именно  я  собирался  изобразить?
Иностранца?  Путешествующего  ученого?   Странствующего   поэта,   философа,
лингвиста? Может быть,  оракула-предсказателя?  Бедного  монаха-доминиканца?
Домашнего учителя-гувернера? Признаться, для всех этих профессий костюмец  у
меня был самый неподходящий. Выход один: притвориться, что  на  меня  напали
разбойники! Раз есть лес,  помещичья  усадьба,  крепостное  право,  егеря  и
охотники, то уж на этом фоне разбойники быть просто обязаны. Будем  считать,
что  я  ограбленный  французский  поэт,  переводчик,   даю   частные   уроки
стихосложения для зажравшихся дворянских сынков. Буквально в прошлом  месяце
я приобрел неплохой однотомник "От  Вийона  до  Аполлинера",  и  французская
поэзия еще была жива в моей памяти. В общем, это оптимальный образ,  который
я мог рискнуть исполнить. За размышлениями  тропа  привела  меня  к  высоким
кованым воротам. Витиеватые переплетения решетки в стиле  модерн  смотрелись
ажурно и надежно одновременно. На первый  взгляд  никаких  запоров,  никакой
охраны. Но стоило мне войти на территорию усадьбы, как словно  из-под  земли
выросла четверка лохматых псов устрашающего размера и, рыча,  взяла  меня  в
плен. Я ожидал чего-то подобного, поэтому встал столбом  в  самой  смиренной
позе, дожидаясь, пока за мной придут.
   - Сергунь, хочешь, я за медведями смотаюсь? - любезно предложил  черт.  -
Они тут всех кобелей на уши поставят. Мне не трудно, я мигом...
   - Не срывай маскировку хозяину! - напомнил Анцифер,  строго  взглянув  на
братца.  -  Он  сейчас  скромный  преподаватель  французского  и  немецкого,
специализируется на поэзии и переводе, готов начать частные уроки  сразу  же
после ужина. Я верно излагаю?
   - В общем, да... - Я говорил тихо, чтобы не спровоцировать  собак.  -  Но
при чем здесь еще и немецкий, я его не знаю.
   - Увы, домашний учитель данного времени должен знать не  только  Вольтера
или Рембо, но и Гете с Рильке.
   - Я тебе подсказывать буду! Молль? Ферштейн? Ну вот и ладушки. Зиг хайль,
как говорится...
   Меня абсолютно не устраивала такая  подозрительная  готовность  Фармазона
опять во все лезть, но из дверей основного здания уже вышли  двое  лакеев  и
направились по гаревой дорожке в мою сторону.
   - Ты построже с ними, - опять влез черт. - Холопы,  они  холопы  и  есть!
Держись уверенно, грудь колесом, подбородок вперед,  в  глазах  огонь.  Чуть
что, кричи: "Запорю! Сгною на  каторге!  В  солдаты  забрею!"  Да  и  все  с
акцентом! Акцент не забудь, ты  же  иностранец.  Ну-ка,  поковеркай  язык  в
порядке эксперимента...
   Не выдержав,  я  было  поднял  кулак  в  сторону  Фармазона,  но  собачка
зарычала, и мне снова пришлось принять ангельский вид.
   - Че надо, бродяга?! - Лакеи остановились в двух шагах, оглядывая меня  с
нескрываемым презрением.
   - Это вы мне?
   - А кому же еще...
   - Я... а у меня дело к вашему барину. Будьте добры, передайте ему, что...
   - Барин Павел Аркадьевич почивать изволят, - объяснил один.
   - А ты пошел отсюда, пока собак не спустили, - ухмыльнулся другой.
   Анцифер возмущенно затрепыхался, и  я  понял,  что  черт  иногда  дает  и
стоящие советы.
   - Хамы! Холопы! Быдло! Да я вас в батога! В Сибирь, на вечную  каторгу!!!
В солдаты под ружье на полный срок! Доннер веттер, шпрехен зи дойч,  ком  цу
мир, аллес цурюк... вот!
   Парни переглянулись И одновременно согнулись в глубоких поясных поклонах:
   - Не извольте гневаться, батюшка... Простите  Христа  ради,  не  признали
сразу-то... Уж вы  пожалуйте  в  дом,  графиня  Ольга  Марковна  чаю  кушать
изволит, так вот и вы бы к ейному столу... Как доложить прикажете?
   - Серж Ганс Поль Альфред Петрашевский. Иностранец... - милостиво решил я.
Лакеи  цыкнули  на  собак  и,  услужливо  семеня  впереди,  сопроводили  мою
светлость в дом. Первая половина  дела  сделана  -  я  в  усадьбе.  Не  могу
сказать, что это было трудно... Теперь  действуем  строго  по  плану.  Пункт
первый: "Знакомство с тираном". Лакеи убежали докладывать.
   Я с удовольствием осмотрел роскошно убранную прихожую, картины на стенах,
высокие лепные потолки. Хорошо жили народные кровопийцы, аж завидно! Анцифер
с  Фармазоном,  раскрыв  рты,  тоже  зырили  по  сторонам.   Наконец   двери
распахнулись, и уже другой, более солидный, мужчина торжественно произнес:
   - Графиня ждет вас, господин Петрашевский.
   * * *
   Почему я выбрал для себя фамилию революционера-народовольца? Как-то  само
собой вырвалось... не иначе как мне тоже придется здесь заняться террором.
   Внутреннее убранство старорусского помещичьего  дома  было  точно  таким,
каким его изображали Перов  и  Федотов.  Тяжелые  портьеры,  богатые  ковры,
добротная  мебель  ручной  работы,  фарфоровые  вазы,  бронзовые  статуэтки,
портреты в роскошных рамах... На  их  фоне  я  особенно  остро  почувствовал
нелепость своего костюма и общую абсурдность самой затеи. Думать  надо  было
прежде, чем лезть... В одной из комнат, видимо гостиной,  за  роялем  сидела
молодая красивая женщина. На ней было ошеломляющее черное платье из  бархата
и шелка, на шее ожерелье  из  массивного  жемчуга.  Роскошные  рыжие  волосы
убраны в высокую прическу, открывая нежную шейку  и  плавное  течение  белой
линии плеч. Женщина играла нечто печальное из Брамса (а может, из Гайдна?  Я
не мог разглядеть слишком мелкий шрифт над нотами).
   - Кто вы? - Голос был грудной и мягкий, он обволакивал.
   - Я?
   - Разве Парамон привел кого-нибудь еще?
   - А я есть известный поэт, переводчик и учитель иностранных языков!  -  Я
вовремя вспомнил про акцент и начал наступление. - Миль  пардон,  мадам,  на
меня напали разбойники, я весь ограблен, ле гран проблем! Экскюзе муа?!
   - Странно... - Женщина продолжала играть,  даже  не  оборачиваясь  в  мою
сторону. - Последнего смутьяна мой муж собственноручно повесил  еще  прошлой
осенью. По-французски вы говорите с явным рязанским  прононсом.  Кто  вы  по
национальности?
   - Немец, - выдавил я. Если  она  хоть  что-то  смыслит  в  немецком,  все
пропало...
   - Гут нахт, майн либе хэррен. Я, гут нахт... - За моей спиной послышалось
знакомое хихиканье Фармазона. Поняв, что сейчас будет, я было зажал ладонями
рот, но не успел...
   - Айн клейне фройляйн, Ольга Марковна. Их либе вас из дас - по  уши!  Айн
поцелуен аллес, аллес, юбер аллес! Ви есть ханде хох, капитулирен перед маин
либе. Иначе, айн просто дер вег цурюк. Ком цу мир, мин херц! Я к вам  пришел
унд вени, види, вици... Ферштейн?
   Графиня остолбенела. Музыка прекратилась. Я скосил  глаза  на  довольного
Фармазона.
   -  Ты  что  делаешь,  гад?  Это  же  сплошной   плагиат   из   Бродского,
стихотворение "Два часа в резервуаре". Ты думаешь, я современную  поэзию  не
знаю?!
   - Ты, может, и нахватался чего, а вот она точно не знает,  -  невозмутимо
повел бровью черт. - Чем ты опять не  доволен?  Просил  немецкий  -  получи,
пожалуйста!
   - Я просил?!!! -  От  негодования  у  меня  перехватило  горло.  Фармазон
нахально насвистывал "Танец маленьких  лебедей",  Анцифера  вообще  не  было
видно, а женщина за роялем напряженно встала, обратив ко мне кипящий  гневом
взор:
   - Вы шарлатан!
   - Я... все объясню...
   - Эй, кто там есть?! - Графиня повернулась к дверям.
   Должен  признать,  что  даже  в  эту  грозовую  минуту  она   производила
невероятное впечатление.  Огромные  зеленые  глаза  в  обрамлении  густейших
ресниц, маленький чувственный рот, легкий румянец на щеках,  прямой  изящный
носик... Очень красивая женщина! На ее окрик появились два плечистых лакея.
   - Взять его, выбросить за ограду и спустить собак!
   - За что?! - взвыл я, но лакей мгновенно схватил меня под руки. - Пустите
сейчас же, а не то... я вам стихи почитаю!
   - Ах да... вы же  еще  и  поэт,  -  презрительно  скривила  губы  хозяйка
усадьбы. - Ну что же, будем  считать  это  последним  желанием.  Видимо,  вы
все-таки не простой аферист, читайте!
   - Запросто! - огрызнулся я. - Начнем с небольшого стихотворения о  любви,
Франции и поэзии:
   Француженки, салю, бонжур!
   Мой каждый вздох шелками вышит..
   Зеленой лампы абажур
   Заменит круг луны над крышей.
   Твой стол завален всем подряд
   Долой тетради и блокноты.
   В окошке звезды догорят,
   А кот не справится с зевотой,
   Но мы, мы будем говорить
   Неторопливо, плавно, вольно,
   Нанизывать слова на нить
   Десятка слов программы школьной.
   Минутное молчание... После чего женщина,  всхлипнув  от  избытка  чувств,
бросается вперед и повисает у меня на шее. Я замер...
   - Очень эффектно! - язвительно отметил черт.  -  Жаль  щелкнуть  нечем  -
такой снимочек для Натальи Владимировны...
   - Пошли прочь, холопы! - Лакеи мгновенно отстали от меня, задом пятясь  к
двери. - Как же тебя зовут, любимый мой?
   - А? М... кр... я... упс...
   - Не поняла... Ну, ладно, какая разница?! -  Графиня  потянулась  ко  мне
розовыми губками, я было отпрянул назад, но  Фармазон  неожиданно  подставил
мне ногу, и я рухнул на спину, увлекая  за  собой  переполненную  "внезапной
любовью" Ольгу Марковну. Не отвечать  на  ее  пылкие  поцелуи  было  слишком
опасно, хотя я извивался изо всех сил, - видимо, у