данием не мог никто. Но смех и свист, подбадривание и  улюлюканье,  горечь
поражения и уверенность в  победе  были  так  заразительны,  что  Фенрир  не
устоял. Гигантский волк повернул ужасную голову  и  приятным  интеллигентным
голосом обратился к одноглазому Одину:
   - Я бы не хотел мешать вашей дружеской забаве, но... многоуважаемый  бог,
не кажется ли вам, что ваши друзья несколько...  переигрывают?  Согласитесь,
разве можно поверить, что  сильнейший  мира  сего  не  в  состоянии  одолеть
девичьей ленты?
   - Тебе должно быть стыдно, враг достойный, - величаво ответствовал  Один,
напуская на себя вид оскорбленной невинности. - Как думать ты  посмел  столь
дурно о ревностных богах, блюдущих честь?! Мы не посмеем так  себя  унизить,
чтобы обман дешевый виден  был  любому...  Боги  -  мы!  Мы  -  не  шуты  на
праздничном застолье!
   - Не знаю, не знаю... - засомневался волк, у него явно было более  тонкое
чувство юмора. - Но если даже наш крепыш Тор ее не разорвет, то, значит,  он
любит ленточки и розовое ему к лицу.
   - Сам попробуй! - яростно огрызнулся красный от натуги бог Тор. Затянутый
в ленту, безуспешно напрягающий внушительные мускулы,  он  и  в  самом  деле
являл собой забавное зрелище. Особенно впечатлял узел бантиком  на  макушке:
концы ленты создавали эффект заячьих ушек. Я кусал губы, чтобы  не  прыснуть
со смеху. Но, видимо, Фенрир все-таки заглотил наживку.
   - Вы разрешите мне принять участие в этой забаве?
   -  Да!  Конечно!  Разумеется!  Всегда  пожалуйста!   -   хором   ответили
"гостеприимные"  боги  с  такой  плохо   скрываемой   радостью,   что   волк
насторожился. Однако отступать в такой ситуации было бы позором.  Фенрир  не
хотел унизить себя отказом от своих  же  слов,  но  и  дураком  он  не  был.
Повернув огромную голову, исполинский зверь протяжно завыл. Почти  сразу  же
ему ответили яростные голоса стаи. Из ближайшего перелеска показались волки.
Много, на первый взгляд не меньше сотни здоровых красивых зверей. Они встали
напротив нас сплошной серой стеной, но не нападали. Я искал взглядом Наташу,
в первых рядах ее не было видно, зато третьим слева стоял рослый седой  волк
- мой старый знакомый. Ну, если Сыч здесь, то и  моя  жена  скоро  появится.
Только бы Фенрир не открыл боевые действия сразу же - не хотелось,  чтобы  в
запале боя какой-нибудь ретивый бог задел плечом  Наташину  шкурку.  Но  все
обошлось, у главного волка были иные планы.
   - Сначала эту необыкновенную ленту испытает опытный  воин  моей  стаи.  Я
никого  не  хочу  обидеть  недоверием,  но...  волшебные  вещи   порой   так
непредсказуемы. Она  может  вспыхнуть,  вызвать  чесотку  или  вообще  плохо
повлиять на густоту шерсти. Надеюсь, боги не  будут  в  обиде  за  маленький
эксперимент?
   - Нет, - недовольно проскрипел Один.  -  Кого  же  из  волков  ты  хочешь
повязать?
   - Вот этого! - решился я, указав пальцем на  ощетинившегося  Сыча.  -  Он
достаточно большой, матерый и наверняка составит хорошую  конкуренцию  здесь
присутствующим.
   - Кто ты? - удостоил меня вниманием Фенрир.
   - Сигурд. Поэт и ворлок, - скромно представился я.
   - Всего-то?
   - Он - великий ворлок! - с девчоночьей горячностью  влезла  Фрейя.  -  Он
рифмою владеет чудодейной. Его стихи подбны песне  бури,  шуршанью  ливня  и
сиянью снега. В его словах неведомая  сила,  шальная  мощь  бушующего  моря,
упрямство ветра, рвущего над фьордом лоскутья набежавших облаков. Он  одолел
огромных великанов; а Йорика из Йотунхейма сумел заставить  просто  выть  от
страха! Он Хельгу Черную, призвав  отважно,  прогнать  посмел,  лишь  только
надоела...
   - И прозвище ему дано - Неглупый! - весомо добавил справедливый Один.
   Я почувствовал, что краснею. Фенрир оглядел меня с непередаваемой  смесью
иронии и любопытства. Все боги с напряжением ждали его ответа. Наконец глава
волков снисходительно кивнул, и по его знаку помрачневший Сыч вышел вперед.
   - Вы можете связать его. Он - самый сильный из моих слуг. Но я хочу  быть
уверен, что лента в самом деле безобидна. Поэтому,  пока  вы  будете  вязать
узлы, пусть кто-нибудь из вас положит руку ему в пасть. Если  здесь  кроется
обман, он сожмет зубы. Это будет справедливая игра?
   Боги смущенно кивнули. Фенрир удовлетворенно качнул головой, его хитрость
удалась.
   - Итак, кто?
   - Ну кто же  может  достойней  управиться  с  заданием,  -  вдруг  всплыл
ласковый голос дядюшки Локи, - как не  мудрейший  Сигурд?!  Уже  не  раз  он
доказал свою отвагу, гуляя с Фрейей ночью по кустам. И ум его остер  -  ведь
он советы  самим  богам  дает,  а  те,  развесив  уши,  ему  внимают,  слюни
распустив. Конечно Сигурд! Шаг вперед, храбрейший! Ужели ты, кто  первый  на
пиру, в беседе, в беготне за юбками нелегкой, уступишь волку? Сигурд  -  наш
герой!
   Старый Сыч вперил в меня  радостный  взгляд,  я  ответил  ему  вымученной
улыбкой.  Вокруг  повисла  тишина,  я  как-то  не  сразу  понял,   что   все
присутствующие уставились на мою скромную персону, пока тяжелая ладонь Одина
не опустилась на мое плечо.
   - Иди, Сигурд. Это твой план и  твоя  затея.  Будь  смел  и  спокоен,  мы
отомстим за тебя.
   Я беспомощно огляделся. Локи, сделав  свое  черное  дело,  лепил  снежки,
прочие боги отводили взгляды. Наташи не было видно, и лишь бедная Фрейя  мне
что-то шептала побелевшими губами. Сыч величаво  подошел  ко  мне,  с  лютой
злобой посмотрел в глаза и едва слышно процедил сквозь зубы:
   - Вот мы и встретились, калека...
   - Я не калека.
   Вместо ответа он гнусно ухмыльнулся  и  распахнул  пасть.  Зубы  оборотня
напоминали стальной  капкан,  зловонное  дыхание  красной  глотки  отравляло
воздух, на губах пузырилась пена, а хвост  мотался  из  стороны  в  сторону,
словно не в силах сдержать радостного возбуждения. Сыч буквально светился от
предвкушения моей крови. Я медленно  положил  руку.  Страшные  зубы  так  же
медленно сомкнулись, слегка сжав запястье, моя ладонь целиком  находилась  в
пасти бешеного зверя. К нам приблизился Один с розовой лентой в руках.  Пока
он примеривался, с чего начать, в рядах волков началось шевеление  и  вперед
протиснулась моя жена. Увидев, в каком я положении, Наташа округлила  желтые
глаза и так распахнула ротик,  что  длинный  язык  свесился  через  зубы.  Я
ободряюще улыбнулся ей, виновато  пожимая  плечами.  Верховный  бог  завязал
первый узел, острые клыки нервно вздрогнули, едва не поцарапав мне  кожу.  В
зрачках старого Сыча зажглись недобрые огоньки, и я  сразу  понял,  что  это
означает. Последующие действия мало зависели от меня лично,  какая-то  часть
мозга, просканировав все  возможные  варианты,  приняла  единственно  верное
решение. Мои пальцы сами собой пришли в движение, крепко сжав в кулаке  язык
оборотня! Сыч подал назад: видимо, ему было очень  больно,  а  я,  наоборот,
потянул его к себе, предельно увеличивая силу хватки.  Бедный  волк  выпучил
глаза от боли, не смея даже скулить. Он поджал хвост и смотрел на меня самым
умоляющим взглядом, но я ему не верил. Враг есть враг,  мне  было  абсолютно
ясно, что он сделает, если я хотя  бы  ослаблю  захват.  Это  был  очередной
молчаливый  поединок,  как  раньше  в  монастырской  тюрьме  или   Наташиной
квартире. Мой противник и завистник, маньяк и убийца, преследующий мою жену,
волк-оборотень с явными признаками прогрессирующего  психоза,  напрягал  все
силы, чтобы вырваться. Я - недавний популярный поэт и философ, Серый Волхв и
страшный муж ведьмы, скандинавский воин и могущественный ворлок  -  едва  не
кричал от напряжения, чувствуя, как пульсирующая кровь ломает виски  и  взор
подергивается красноватой дымкой. Нашу застывшую пару внимательно исследовал
Фенрир, не спуская с нас  ни  на  секунду  холодного  пристального  взгляда.
Коварно похихикивали боги. Возможно, в иное время при взгляде со  стороны  я
тоже счел бы забавной такую скульптурную группу. Бледный человек в съехавшем
на нос рогатом шлеме сунул правую руку в пасть матерого  волка.  Хищник  так
перемотан розовой  ленточкой,  что  напоминает  новорожденного  младенца,  и
только вытаращенные глаза да яростный пар из ноздрей свидетельствуют о  том,
что все  происходит  всерьез.  Комедия  в  любую  минуту  грозит  обернуться
трагедией.
   - Ну что ж, великий волк, ты видишь сам - твой зверь не в силах разорвать
простой предмет из обихода девушки обычной. Он проиграл! Наш храбрый  ворлок
все так же честно рукой рискует на глазах у всех. Но видно,  что  и  вправду
нет причины тебе бояться ленточных проказ. У волка твоего и шерсть  цела,  и
блеск в глазах здоровый, и азарт, и мускулы бугрятся валунами, но  пораженье
очевидно всем...
   - Ты прав, Один, - нехотя признал Фенрир.  -  Похоже,  среди  смертных  и
бессмертных только  я  еще  не  попытал  счастья.  Хотя...  мне  по-прежнему
непонятно, как  эта  тоненькая  ленточка  смеет  противиться  усилиям  самих
богов?!
   - А ты проверь! Испытай  сам!  Докажи  свою  силу,  Фенрир!  -  наперебой
загомонили боги.
   - Ленту! - потребовал исполин. Ему больше некуда было отступать.  Один  и
Тор в четыре руки  принялись  распутывать  несчастного  Сыча.  Обеспокоенная
Фрейя бросилась ко мне:
   - Сигурд, у тебя все в порядке?
   -  Не  переживай,  подружка...  Все  замечательно,  -  тихо  выдохнул  я,
осторожно освобождая руку. Оборотень так и не закрыл  пасть,  вывалив  набок
распухший и посиневший язык. Значит, вот как я его  сжимал...  Сыч  ушел  на
качающихся лапах, повесив голову и прижав уши. Это была победа. Моя  первая,
собственная победа над настоящим  врагом.  Сзади,  в  еще  мокрую  от  слюны
ладонь, мягко ткнулся холодный волчий нос. Моя супруга, едва  не  взвизгивая
от счастья, встала рядом. Все... хочу домой.
   * * *
   Дальнейший  сценарий  вы  наверняка  знаете.  Фенрир  купился   на   наше
экзотическое шоу и сам предложил связать себя волшебной лентой.
   - Но пусть кто-нибудь так же положит свою  руку  мне  в  пасть,  как  это
сделал Сигурд.
   Боги поняли, что рано обрадовались. Произошла  некоторая  заминка,  затея
грозила сорваться вообще.
   - Так... а это... вот пусть ворлок и кладет! - додумался рыжебородый Тор.
   - Правильно, - поддакнули еще двое. - Он ведь уже пробовал, ему привычно.
   - Еще чего? - праведно возмутился я. - Может, мне и голову туда засунуть?
Нет уж, товарищи боги, ничего не выйдет!
   - Что?! - яростно взревел Тор,  хватаясь  за  боевой  молот.  -  Так  ты,
смертный, смеешь противиться приказу аса?
   - Он прав. - Фенрир погасил скандал  прежде,  чем  я  успел  ответить.  -
Позволяя вам связать  меня  лентой  (которую  якобы  никто  не  в  состоянии
разорвать), я остаюсь  заложником  вашего  слова.  Но  пусть  рядом  встанет
честный бог, и его рука, зажатая меж моих клыков, будет заложницей того, что
меня развяжут. Рука человека меня не интересует.
   - Мы что, вруны какие? Стыдно не  верить  богам!  Обижаешь,  Фенрир...  -
Небожители перешли на  неуверенный  тон,  локтями  подталкивая  друг  друга.
Пользуясь  тем,  что  все  заняты,  я  тихонечко  отошел  назад,  за   хвост
гигантского волка. Мгновение спустя ко мне присоединилась Наташа. Я обнял ее
за шею, уткнув лицо в теплый серый мех. Из глаз волчицы  покатились  крупные
слезы.
   - Сережка... милый мой... Я так за тебя волновалась.
   - Не надо, любимая. Успокойся, пожалуйста.
   - Он... он мог откусить тебе руку. Я же видела его глаза, он... он  хотел
это сделать!
   - Не надо, тише... Дорогая, я ведь все-таки не просто рядовой поэт,  а  -
муж ведьмы! Этот маньяк не мог причинить мне ни малейшего вреда.  Я  ухватил
его за язык, потянул и стиснул изо всех сил.  От  боли  и  страха  его  едва
кондрашка не хватил. Твой Сыч не смел даже подумать о том, чтобы сжать зубы.
Вон, посмотри, он лижет снег. Держу пари, язык у бедолаги так распух, что  в
пасть не помещается.
   - Ты - умница! Я тебя очень-очень люблю.
   - Я тебя тоже. Давай убежим?!
   - Куда?
   - Домой.
   - Как, глупый?
   - Очень просто, - улыбнулся я. - На самом деле мне достаточно  поцеловать
тебя - и мы дома. В Петербурге или у тебя в Городе, не уточнял... Но так  мы
можем уйти отсюда, мне Один посоветовал.
   - Ты... ты меня поцелуешь?! Такую?! - не поверила она.
   - Да! - храбро решил я и, ухватив супругу за пушистые уши, крепко чмокнул
в холодный нос.  Ничего  не  произошло.  Наташа  лизнула  меня  в  ответ.  Я
зажмурился и расцеловал всю морду волчицы - бесполезно! Она ни  в  какую  не
желала превращаться в человека. - Ничего не понимаю... Один сам мне  сказал,
что, если я успею тебя поцеловать... Боже! до восхода солнца! Я  должен  был
успеть поцеловать тебя до рассвета. Надо же быть таким идиотом!
   - Не огорчайся. - Она вздохнула еще раз, утешительно лизнув меня в ухо.
   - Но ведь я, мы... У меня был шанс! Я же прекрасно  мог  поцеловать  тебя
тысячу раз, пока мы убегали от великанов. Господи, какой же я дурак! Подожди
меня здесь, я сейчас  сбегаю,  уточню  у  верховного,  можно  ли  что-нибудь
сделать?
   Наташа снова вздохнула, одарив  меня  самым  ласковым  взглядом  янтарных
волчьих глаз. Потом тронула лапой за плечо и тихо попросила:
   - Возвращайся побыстрее...
   Я бегом бросился на поиски Одина, Меж тем древние боги, кажется, все-таки
пришли к определенному решению.  Вперед  выдвинулся  Тор,  самый  молодой  и
честный. Он молча сунул свой кулак в пасть Фенрира. Бог рисковал... Я не мог
подойти к нему со своими советами, да он и не смог бы  ими  воспользоваться.
Волк был слишком велик. Рука молодого  Тюра  меж  ужасных  клыков  была  как
зубочистка. О том, чтобы схватить Фенрира за язык, не  было  и  речи,  такой
язык можно было использовать как надувной матрас. Тор и Хеймдалль  мгновенно
опутали чудодейственной лентой исполинского врага. Все замерли. Фенрир пожал
плечами. Потом напряг все мускулы, дернулся раз,  другой...  он  все  понял.
Волчья стая, как по команде, развернулась и бросилась обратно в  лес.  Синие
глаза Фенрира яростно сверкнули в  сторону  Одина,  тот  опустил  голову.  В
наступившей тишине как-то по-особенному гадко прозвучал липкий смех Локи:
   - Вот ты и попался, грязный пес!
   Мне показалось, что взгляд волка на мгновение стал обреченно-недоуменным,
а потом он резко сжал челюсти. Тюр, слабо вскрикнув, упал в снег,  его  рука
была словно отрезана почти по локоть. Кровь хлестала во все  стороны.  Фрейя
бросилась к нему, на ходу срывая головной платок, кто-то еще, кажется, Видар
и Хеймдалль пошли за ней. Они понесли на руках  потерявшего  сознание  бога,
чью изувеченную руку закрывал теперь быстро намокающий платок дочери  Одина.
Я отвернулся.
   - Вот и все, - тихо сказал хозяин Асгарда, - мы уплатили  честно  за  наш
обман... Горячей кровью была искуплена  вина  и  жертвой  добровольной  снят
позор бесстыдной лжи. Пусть будет, как свершилось! Мы все уходим...
   Они действительно развернулись и гуськом двинулись куда-то  вдоль  холма.
Исполинский волк так и остался лежать на снегу, связанный розовой ленточкой.
Он прикрыл глаза, и только по красноватому пару, вылетающему из его ноздрей,
было ясно, в какой он сейчас ярости. Я не пошел за богами. Я  тупо  стоял  и
ждал, пока они исчезнут за поворотом. Мне  было  стыдно.  Неслышными  шагами
подошла Наташа. Она молча потерлась мордой о мою руку,  ей  не  надо  ничего
объяснять, все ясно без слов. Я сел на снег, стараясь  выбросить  из  головы
все мысли.
   - Любимый, ты ни в чем не виноват. Это было предопределено...
   - Я понимаю.
   - Тогда посмотри на меня. Ты меня любишь?
   - Да...
   - Ты спросил его?
   - Одина? Нет, не смог... Все произошло так быстро. Прости...  видимо,  мы
еще надолго здесь задержимся.
   Она зарычала. Я даже не сразу отреагировал, думал - она на меня, а  когда
поднял глаза, все стало ясно: из-за поворота показалась персиковая  кошка  с
восседающей на ней Фрейей.
   - Сигурд! Наташа! - еще издали закричала она. - Мне  нужно  поговорить  с
вами.
   - Почему она всегда крутится рядом с тобой? - сквозь зубы  процедила  моя
супруга.
   - Стечение обстоятельств,  -  попытался  объяснить  я,  но  в  это  время
всадница спрыгнула с кошки и затараторила, как пулемет:
   - Отец сказал, что он благодарен тебе за все. Он видел,  как  ты  ушел  к
жене, и знает, что у тебя не было времени расколдовать ее до восхода солнца.
Не отчаивайтесь. У вас есть еще целый час. Это прощальный дар бога Одина. Мы
уже больше не увидимся с тобой, ворлок Сигурд... Норны сплели свою пряжу,  и
я не властна изменить судьбу. У тебя замечательная жена. Вам  еще  предстоит
пережить множество бед и приключений, но вы будете счастливы. Я...  я  люблю
вас обоих! Вы обязательно будете счастливы!  Пожалуйста,  не  забывайте  обо
мне...
   Фрейя порывисто бросилась вперед, обняла за шею Наташу, робко  поцеловала
в щеку меня и, едва сдерживая слезы, прыгнула  на  спину  Фионе.  Когда  они
растаяли в снежной дали, моя супруга задумчиво произнесла:
   - Если у нас когда-нибудь родится  девочка,  я  знаю,  в  честь  кого  ее
назвать.
   - Да, это красивое имя, - подтвердил я, гладя ее по  спине.  -  Давай  не
будем тратить время и  воспользуемся  последним  даром  Одина.  Может  быть,
теперь подействует?
   Я поцеловал серую волчицу, и... мне ответили теплые человеческие губы. Мы
обнялись, так крепко прижавшись друг к другу, словно боялись, что кто-то  из
нас пропадет. Слова не были нужны, мы снова нашли друг друга. Словно не было
суровой зимы, чужого мира, свирепых врагов и всего того, что разделяло нас с
домом. Весь смысл жизни заключался только в том, чтобы смотреть в ее  глаза,
чувствовать  на  щеке  ее  дыхание,  касаться  ее  губ...  Вопросом   нашего
возвращения озаботились другие.
   * * *
   - Ну че, Ромео Йотунхеймского уезда, домой еще не собираешься?
   - Фармасон, изыди, расфратник! Пусть себе целу... целу... апчхи! целуются
на здоровье...
   - Ба, чахоточный наш заговорил! Циля, тебе ведь хозяин  запретил  нос  на
улицу высовывать - у тебя насморк. Закаляться надо было, ханурик!
   - Не юротствуй, мне уже совсем хорошо, почти...
   - Спрячь кудряшки в карман! О тебе же забочусь, коматозное ты созданье...
Если нашего Лександрыча вовремя не остановить, так он  с  этой  волчицей  до
вечера на морозе целоваться станет. Домой пора, я тебя лечить буду.
   - Сережка, что-то не так? - чуть отодвинулась Наташа.
   - А? Нет... все в порядке, любимая. Я отвлекся, извини.
   - Это твои ребята? - догадалась  она,  поправляя  длинное  серое  платье,
отороченное мехом.
   - Именно, - кивнул я. - Понимаешь, они  сидят  у  меня  в  карманах,  там
тепло. Анцифер совсем расклеился, видно,  подхватил  какой-то  редкий  вирус
гриппа, действующий даже на ангелов.  Может  быть,  все-таки  настало  время
вернуться?
   - Хорошо бы, но я не знаю как.
   - Подожди, подожди... Ты - ведьма! Как это "не знаешь"?
   - Слушай, заяц, когда я тебя чуть не съела... Ну, прости, прости, прости,
пожалуйста! Это Сыч  направил  на  меня  заклинание,  временно  парализующее
память. Ты умница, что сумел удрать. В общем, когда я все поняла,  было  уже
поздно, мне тоже пришлось бежать.
   -  А  тебе-то  почему?  Ты  что,  не  можешь  разобраться  с   навязчивым
поклонником?
   - Не могу, - потупилась она.  -  Не  хотела  тебе  говорить...  Он  сумел
украсть одну жизненно важную для меня вещь - бабушкин подарок. Помнишь,  тот
странный крест на тяжелой цепочке.
   - Помню. Ну и что? Ты говорила, будто дара в нем уже нет, а как ювелирное
украшение можно выбрать вещицу и помодней.
   - Нет. Цепь несла в себе всю колдовскую силу моей бабки; когда я  приняла
ее, то часть меня тоже перешла в этот амулет. Теперь в нем  моя  энергетика,
мои флюиды, мое биополе. Используя его в заклинаниях, Сыч имеет  возможность
влиять на меня. Пусть ненадолго, но если такой случай повторится, ты  можешь
и не успеть. Я не хочу больше рисковать...
   - Ты не хочешь вернуться в Питер?
   - Хочу, но он найдет нас.
   - Тогда в твой Гор