это по три раза перекрутили, вернулись к тому,
откуда пришли, и выдвинули вперед делегата.
     Лорд Скиминок, ваша образованность  выше всех нас вместе взятых! -- под
одобрительные  хлопки  поклонился  барон Бесс.  -- Мы  исполнены уважения  к
вашему ратному опыту и смиренно ожидаем последующих указаний.
     Ну, то-то...  Значит,  указания проще некуда.  По  знаку  Вероники  все
дружно подпрыгивают. Кто выше -- получает приз!
     Здорово! -- загалдел народ.
     Ей-богу,  как  я их  всех люблю.  Идем  на  черте что, в двух шагах  --
разъяренные  воины с буйно  помешанным садистом во главе,  план... ну,  план
спасения такой мудрый... Если бы не  я его придумал, то первый засадил бы  в
психушку  автора.  Вот  расскажу  до  конца,  вы со  мной  согласитесь. Юная
ведьмочка  настроилась  на  заклинание,  нужным  образом скрестила  пальцы и
крикнула:  "Гоп!"  Мы  дружно  прыгнули  вверх.  Победила,   кажется,  Луна.
По-моему, ей во всех спортивных упражнениях достанется пальма первенства. Да
я и  так  готов  давать ей  приз  за  призом! Простите, отвлекся... Вероника
ухитрилась  перевернуть купол.  Правда,  он  зачерпнул  изрядное  количество
земли, но приземлились мы уже на  перевернутую сферу. Дальше -- больше.  Вес
все  присутствующих, кроме меня, уменьшился  втрое. По  плечам Бульдозера  я
добрался до края купола,  уцепился  за него правой  рукой,  а в левой крепко
сжимал метлу. Принц с наемниками несколько замешкался от изумления. Он никак
не  мог  понять,  что  ж  это   за  военную  хитрость  мы  затеяли?  Некогда
объяснять...
     Вероника! Включай метлу.
     Есть!  Но я ни  за что не ручаюсь. Предупреждаю, милорд, она может  вас
сбросить...
     Мама!  Предупреждает она!  Поздно! Метла вывернулась  из-под меня,  как
любовница  при звонке  мужа. Я повис на высоте метров  трех между помелом  и
краем  купола,  вцепившись  в  них   мертвой  хваткой.  Стражники  Раюмсдаля
пораскрывали рты...
     Двигатель заводи! Жми на газ, несчастная, я же упаду!
     Вероника  щелкнула каблуком,  и  метла рванула  вперед,  волоча  меня с
куполом, наполненным полегчавшими  людьми.  Принц плевался  и  топал ногами,
глядя,  как  законная добыча ускользает  из  его  похотливых  ручек.  Что-то
свистнуло у меня над ухом. Ого!  Они стреляют. Значит, я ошибся, у мерзавцев
есть-таки арбалеты. Метла несла нас вперед  с хорошей крейсерской скоростью,
но  если наемники бросятся к лошадям... Я ведь тоже долго в таком  положении
не повисю! Судя по  крикам  внизу и стуку  копыт, они  додумались до погони.
Плохо  дело...  Метлу  держать  еще  можно,   но  вот  купол  совершенно  не
предназначен  для переноски. Сквозь  прозрачные стены я  видел  бледные лица
своих друзей и понимал,  что теряю силы. Одна Лия подпрыгивала, тыча пальцем
в небо. Хотя непонятно было, чего она добивается. Но в тот момент, когда мои
бедные  пальцы уже выпускали край купола,  я  поднял  глаза вверх  и  сквозь
соленый пот увидал сияющий город, спускающийся с небес...

     Не самая мягкая посадка... Им в куполе ничего, у них весу меньше, а вот
меня  так  приложило спиной  о кочки,  что  на  какое-то  время и дышалось с
трудом. Встать  не  могу  и  не хочу! Больно... Эх, жизнь  -- жестянка! Кому
пироги да пышки, а нам синяки да шишки. Такого количества тумаков, как здесь
за прошедший месяц,  я не получал за все прошлое приключение. Какой, на фиг,
герой?! Меня же все время бьют! Кто хочет, тот и обижает! Все, кому не лень,
заманивают, гоняются, терроризируют, угрожают, выспаться  не дают! Уйду я от
них... Вот, ей-богу, найду Зубы и уйду. Нельзя же  так  с приезжими, в самом
деле...
     Храбрый  потомок  Ризенкампфа  мудро повернул войска назад  и скоренько
скрылся в  лесу.  Кому же,  как не Раюмсдалю,  знать  силу  и  огневую  мощь
Локхайма. Это приятно.
     Хотя с какого  лешего он здесь взялся? Танитриэль говорила,  что она на
Темную Сторону ни ногой. Однако, вот, прилетела. Неужели ради меня? М-м-м...
Лестно...
     Заботливые  руки  Бульдозера  подняли  меня  на  ноги.  Меч  Без  Имени
по-прежнему висел в кольце на поясе. Удивительное дело, сколько ни падаю, ни
разу не порезался о собственное оружие. А уж  как заточено лезвие -- бриться
без  мыла  можно! Следом за Жаном налетела шумная  толпа, и мы все бросились
отплясывать несуразный танец  сумасшедшего счастья.  Хорошо  жить!  Особенно
остро это чувствуешь там, где твоя жизнь  подвергается ежедневной встрече со
смертью.
     Прошу  всех ко мне! --  возбужденно вопил оживший владелец замка. --  В
подвалах  есть тайная  комната (я уверен, что ее не вскрыли), там припрятаны
четыре  бочки  старого  вина.  Я  устрою  пир  в честь  нашего  невероятного
избавления!
     Побродил  бы ты  с нами,  понял  бы: ничего  такого  особенного  в этом
событии нет, - презрительно хмыкнула светловолосая вредина. -- Милорд по три
раза на день спасает нас, по  пять раз в неделю вершит  героические подвиги,
ну и не реже десяти раз в месяц избавляет мир от очередного Великого Зла. Я,
например, обстирываю, обшиваю, готовлю,  даю стратегические  советы. Или вот
Жан, он лентяй невозможный, и то... Был недавно случай! Сейчас расскажу. Там
такое было! Ужас! А тут наш Бульдозер на боевом коне, с бревном наперевес, в
женском платье...
     Оп!  Тяжелая  ладонь  красного  как  рак  рыцаря  мгновенно  запечатала
словесный родник его милой жены.
     Прошу тебя,  любимая,  в другой раз. Она всегда  так  переживает каждую
прошлую  историю... У нее даже давление подскакивает.  Все  устали.  Милорду
нужна помощь лекаря. Не стоит лишний раз утруждать себя пустыми россказнями.
Да, кстати, а чем ты можешь угостить нас на обед?
     Больше он ничего не сказал, потому что Лия вырвалась и оставшуюся часть
пути все  ее  успокаивали,  отговаривая от  немедленного  развода  с  Жаном.
Локхайм плавно спускался под звуки камерного оркестра, намереваясь  сесть на
поляну позади замка. Как-то  совершенно  случайно оказалось,  что мы с Луной
идем рука об  руку  и никто  не обращает  на нас ровно никакого  внимания. У
каждого свой собеседник,  а общая болтовня толпы никак  не мешает спокойному
интимному разговору. Вероника о чем-то шепталась с Лией, Бульдозер спорил  с
Бессом, слуги орали старинный походный марш, а я... Я впервые не знал, о чем
говорить.
     Вы...
     Да?
     Угу...
     В смысле?
     Вы очень  ловко  убрали  стражу  у  эшафота.  Я просто  восхищен  вашим
профессиональным даром.
     А, вы об этом... - погрустнела убийца.
     Наверное, я  сморозил  глупость. Действительно,  чего  же  восторгаться
умением хрупкой девушки  бить бронированных  мужчин?! Это не  самое  дамское
дело.
     Вовсе нет! Я хотел сказать, что у вас глаза красивые.
     Правда? -- посветлела она.
     Да.   Просто  я   здорово   огрубел  в   манерах.   Суматошная   жизнь,
несбалансированное питание, вечная нервотрепка, сплошные мордобои, тревожный
сон и стрессы, стрессы, стрессы...
     Бедный мальчик!
     Что она  сказала?! Как она меня назвала? Двумя словами окунула  в такой
водопад ласки и тепла!.. Хорошо еще,  мои ребята не слышали, они бы убили ее
за подобное обращение!  Меж тем  Луна, откинув прядь волос со лба,  спросила
напрямик:
     Лорд Скиминок, а кем вам приходится эта черноволосая девушка с горящими
глазами?
     Вероника? Один раз я спас ее от костра, второй раз -- от чертей, третий
-- от неудачного замужества. Вот и все. Мы друзья.
     От замужества?! -- Она закусила губу. -- Тогда все понятно...
     Ее жених  оказался негодяем! -- торопливо бросился объяснять я. --  Мне
пришлось немного подраться и стащить ее прямо с брачной постели.
     А теперь вы как честный человек на ней женитесь?
     Ну уж  не-е-т.  С чего это вдруг? Если  я  стану жениться на всех, кого
спас в вашей гостеприимной стране, то за мной гарем ездить будет!
     Но таковы рыцарские традиции!
     Значит, настала пора в корне изменить устаревшее законодательство. Если
следовать точному соблюдению ваших антигуманных правил, то, может, мне  и на
кастратке жениться надо было?
     Вы спали с кастраткой?! -- отодвинулась в сторону успыхнувшая наемница.
     Господи, зачем я это сказал? Что она обо мне подумает?
     Нет, конечно! Уверяю вас, нет! У меня все на месте, ничего не откусано,
просто...
     Просто вы ее возжелали!
     Но... не совсем...
     Возжелали!
     Нет!
     Да!
     А чего мы, знаете ли, так орем? -- первым опомнился я.
     Луна пожала плечами.
     Не знаю... Как-то само получилось. Простите меня.  Хотите, я перед вами
ворота распахну, как перед победителем?! Хотите?
     Хочу, - улыбнулся я.
     Она  с детским визгом бросилась  вперед, схватилась за  створку ворот и
потянула  их  на себя.  Мне  надо  было подумать  о  том, почему они  вообще
закрыты?  Надо  было  вспомнить  о  подлом  характере  Раюмсдаля.  Надо было
вообще...
     В проеме оказался привязанный за веревочку, стоящий на упоре взведенный
арбалет. Щелкнула тетива. Никто не успел даже ахнуть, когда тяжелая короткая
стрела насквозь прошила мне грудь...

     Давно не виделись, ландграф... - Знакомый вкрадчивый  голос позвал меня
из ниоткуда.
     Я  открыл  глаза.  Точно! Сухая  фигура в  черном  плаще  с  капюшоном,
зазубренная коса на  плече, белый оскал черепа и  зеленые искорки в глубоких
провалах глазниц.
     Вот и свиделись. Да ты не горюй -- все герои смертны, всех когда-нибудь
убивают. А уж ты и так навоевался побольше других. Пора, пора...
     Я  почувствовал  себя легким и бесплотным.  Смерть взяла меня за  руку,
бормоча что-то утешающее. Мы поднимались  в синее небо, а внизу царило горе.
Я разглядывал  свое  тело, над ним, стоя на коленях, рыдал верный Бульдозер.
Маленькая Лия билась в истерике, и слуги Бесса тщетно пытались ее успокоить.
Вероника рвала  на голове волосы  и рычала, как  раненая рысь. Локхайм завис
над  землей,  с  его  борта спустили серебряную  лестницу. По  ней буквально
слетела  бледная  Танитриэль в голубом  платье. Луна... Луна так и стояла  у
ворот, зажмурив глаза.
     Она все-таки его убила! -- в отчаянии бросил кто-то.
     Я  думаю, Лия.  Наемница  безвольно опустилась на колени и закрыла лицо
руками.
     Не трогайте ее, болваны! Она же ни в чем не виновата! -- заорал я.
     Они  не  услышали. Мой  голос  больше  не  звучал для моих  друзей.  Мы
уносились   выше  и  выше.  Ощущение  невероятного  покоя  снизошло  на  мою
истерзанную  душу.  Кончились беды,  сражения, погони.  Остановилось  время,
замерла суета, затихло  тщеславие.  Все показалось таким пустым, надуманным,
тленным... Какая кому разница -- кто победит? Зло и Добро сменяют друг друга
уже  тысячи лет. Они так часто делали  это, что сами уже с трудом отличаются
друг от друга. Победит Раюмсдаль - он железной рукой  поставит на колени все
Соединенное  королевство и Окраинные  княжества. Больная  фантазия идиота не
доведет его до добра, так что рано или поздно он все равно свернет себе шею.
Добро  в итоге  одержит верх и  будет тем сладостнее, чем больше Зла  успеет
натворить потомок Ризенкампфа. Есть ли смысл торопить события? Хорошо, пусть
победит Плимутрок с дочерью  и  зятем. Злобыня от всей души прочешет  Темную
Сторону   огнем  и  мечом!  Его   православной  душе  только   дай  загубить
какого-нибудь выразительного нечистого. Но всех вырезать невозможно. Значит,
будут  зреть  заговоры, таиться месть, сыпаться яды,  точиться зубы.  Доброе
дело  рассыплется,  дав в результате тысячи  маленьких  зол,  и  они надолго
отравят  жизнь не  одному  поколению.  А  потом  будет  новый  бунт,  мятеж,
восстание, кровь, боль, смерть...
     О чем задумался, ландграф?
     О бренности всего земного.
     Чушь! Выброси из головы. Летим ко мне, выпьем по маленькой.
     А... не  понял,  - закашлялся я. -- Это что, так принято? Все умирающие
должны выпить с вами бокал забвения?
     Впервые слышу,  - задумалась Смерть. -- Но мысль интересная. Я поговорю
там наверху. Действительно, может  получиться неплохая  традиция!  Ты  какое
предпочитаешь, красное или белое?
     Все равно, лишь бы много.
     Ой, да  ты в печали! Открой душу бабушке. Мы все же старые друзья, чего
таиться. Влюбился небось?
     Нет.
     Врешь. По глазам  вижу, что влюбился.  Ну, расскажи, расскажи! Может, я
чего тебе посоветую.
     В каком смысле?
     В прямом.  Ну, как  завладеть ее вниманием. Как очаровать  девушку, как
привлечь. Это, друг ты  мой усатый, целая наука. Я  всего насмотрелась,  мне
такие ловеласы попадались! Вот увидишь, через неделю она будет твоей!
     Моей?! -- в ужасе взвыл я. -- Нет! Не надо. Пусть уж  она  живет. Я  не
хочу ее смерти!
     Странный ты...  Можно подумать,  я хочу. Дураку понятно, что  если  она
умрет,  то  ни  о  какой  любви между вами не может  быть  и речи.  Если ты,
конечно, не страдаешь некрофилией?
     Да ничем я  не  страдаю! С какого рожна  вы  вообще завели со мной этот
разговор?! Сколько мне известно, усопшим полагается тишина и покой.
     Ишь, развыступался тут! -- деланно возмутилась  Смерть. --  А  кто тебе
сказал, что ты, собственно, усоп?
     Как  кто?!  Вы  что,  ничего не видели? Меня  же  убили!!! Из арбалета!
Стрелой! Навылет!
     Не ори! Всех  ангелов распугаешь, хулиган... Подумаешь, убили его! мало
ли кого убивают?
     Ну так не действуйте мне на нервы!
     Слушай, а с тобой, оказывается,  без поллитра  не договоришься! Двигаем
ко мне. Пойми главное, будь ты обычный жмурик, я бы с тобой не возилась.
     А что же во мне необычного? -- искренне удивился я.
     Только то, что ты не умер...
     Тьма. Белый камень с двумя глазками. Апартаменты Смерти. Дубовое кресло
с  резными  летучими мышами. Вышколенные слуги из  числа  ночных кошмариков,
неслышно  скользящие  по  гранитному  полу.  Красивая  смена  горячих  блюд,
разнообразные закуски, уйма разносолов, тонкие вина.  На отсутствие компании
тоже грех  пожаловаться. Смерть необыкновенно интересный,  хотя и  несколько
циничный, собеседник.  Нет, правильнее будет -- собутыльник. Еще  точнее  --
собутыльница! Я не помню, сколько дней мы гудели. Во Тьме нет деления на дни
и ночи. Я засыпал в кресле или мордой в салате, возможно, меня  относили  на
кровать,  но  просыпался  я там  же,  где  сидел. За  столом со  Смертью,  в
промежутке  между тостами,  с  неизменным  бокалом  в руке.  Когда  безносая
выполняла  свои  прямые  обязанности,  ума  не  приложу.  О  своем  душевном
состоянии также ничего  толкового не  скажу. Я  не  знаю, как себя чувствуют
другие  умершие  люди.  Наверное,   поэтому  и  не  могу  рассказать  ничего
интересного о  загробном  мире. Ни  Ад, ни  Рай,  ни Чистилище я  не прошел.
Ангелов не встречал, чертей  видел и раньше, но при других условиях. Трудно,
знаете  ли, воспринимать себя усопшим, поглощая вино, уминая  тушеное мясо и
болтая на  тысячи разных тем. Впрочем,  здесь вру.  Тема разговоров  была  в
основном одна: "Ты меня уважаешь?"
     Ты  пой-ой-ми...  нельзя так долго бегать!  Н-н-рушение всех т-р-диций!
Ландграфы стоко не живут!
     Н-не понял? П-щему?!
     Ну...  нельзя им стоко жить.  Не-ве-ж-ли-во!  Они  усю эту... г-рмонию,
вот! Г-рмонию нарушат.
     П-думаешь! Не все ли рав-но?
     Между Злом и Д-б-ром должна быть эта... г-рмония! Понял?
     Понял. Надо добрать зюдям жла, как говорила В-роника. А пощему я тут...
пью, если меня там...
     Где?
     Та-а-ам... далеко, уже хоронят?
     Сущий сюда... Ты меня уважаешь?
     Угу!
     Зак-куси грибочком.
     После шестого тыканья мне  удалось  нацепить  маринованный шампиньон на
двузубую  вилку.  По  правде  говоря,  для  этого  мне пришлось  прижать его
ладонью.  Вяло прожевав, я с удивлением  поймал  себя на ощущении абсолютной
трезвости. Во всем организме не осталось и следа  алкоголя. Вот блеск! Какой
гонорар можно было  отхватить за патент подобного лекарства! Смерть щелкнула
плюснами и со столов мигом  убрали все. Похоже, наконец  начинался серьезный
разговор. Я построжел, но безносая начала издалека:
     Ненормальный  народ вы,  рыцари... То подвиги совершаете, то собачитесь
друг  с другом  на  турнирах.  Выбираете  себе  даму сердца,  а  женитесь  в
результате  на  другой. Понятное дело, что  ни одна дура не  будет сидеть  у
окна,  по   тридцать   лет  дожидаясь,   пока   вы  наисполняете  все   свои
скоропалительные обеты. Питаетесь одними иллюзиями, почти у каждого третьего
гастрит. Обычно не  доживаете  до  старости, богаты редко. Все, что способны
завещать детям,  так это старый меч  да выспренний  девиз. Все вас  хвалят и
ругают, любят и предают, чтят  и ненавидят. Вот ты --  кого-то  бил, кого-то
спасал, отделял светлое от темного, а смысл? Они закопают  твое тело в землю
и  забудут. Ну, не сразу... пусть  через  год,  два,  три.  Но ведь  забудут
наверняка! В чем же основная цель твоей беготни? Я  еще местных могу понять,
они  так  воспитаны,  у них  гены.  Но ты? Тебе в твоем  мире не  дают мечом
помахать или более насущных проблем нет?
     Полным-полно! -- кивнул я. -- Экология, например.  Потом можно положить
голову  в  борьбе  за   исчезающие  виды  растений.  Повозрождать  племенное
казачество.   Настоять   на    неотвратимых   реформах   Вооруженных    сил.
Безапелляционно  требовать  выгула  собак  в  строго  установленных  местах.
Пострадать  за чистоту  языка у продавщиц коммерческих киосков. Повоевать за
мир, это у нас вообще очень популярно. Как кому заняться нечем, так он сразу
начинает бороться  за мир.  Причем,  во всем мире. А зачастую и со всем этим
миром. В общем, выбор есть. Без подвигов не останешься.
     Вот  видишь.  Ну-ка,   расскажи   об  этой  борьбе  поподробнее.  Очень
интересно, как у вас с ней справляются?
     Да обыкновенно. Вот, положим, вы решили,  что  мир  вокруг недостаточно
хорош  и нуждается  в  коррекции.  Берете  дубину  побольше,  а  потом идете
куда-нибудь. Находите так  кого-нибудь,  прямо излагаете  ему  свою доктрину
борьбы за лучший  мир. Если он не согласен, то бьете его дубиной по башке --
одним  оппонентом меньше. Если согласен, то он тоже берет дубину и двигает с
вами, задавая похожие вопросы прохожим. Выигрывают те, кого окажется больше.
Они объявляют себя истинными борцами за  мир, а прочих -- светлыми жертвами,
павшими за прекрасное будущее.
     Все как у нас,  - хмыкнула  Смерть.  -- Тогда чего ты  так  переживаешь
из-за того, что тебя исключили из игры тут?
     Не  знаю...  Просто  хотелось,  чтобы  все  закончилось  хорошо.  Я  не
воображаю себя последней инстанцией в вечном споре Добра и  Зла, ни о чем не
жалею и  ни от чего не отказываюсь. Это  была славная жизнь... Плохо то, что
ценить  ее  мы начинаем лишь  после смерти. Но  ведь  это и означает наличие
более высоких  целей и побуждений! Я старался как  мог. Вышло то, что вышло.
Вот и все.
     Больше ничего не хочешь спросить?
     Может быть... Кто будет следующим ландграфом?
     Ты.
     Я?
     Да. Черт с ними, с бюрократами! -- раздухарилась  Смерть. -- Какая кому
разница,  заберу я  тебя  сейчас или  через несколько  лет?!  Кому это надо?
Обойдутся! Это имеет решающий вес для Вечности? Да никто и не почешется.  Ну
их всех... туда...  в неприличное место! Почему я всегда  обязана  соблюдать
этот паршивый нейтралитет?! Мне тоже интересно! Имею я право на капризы?
     Имеете! Кто бы  поспорил...  Только  объясните Христа ради,  я все-таки
умер или нет?
     Ландграфы умирают  пышно  и  торжественно, а  не от  глупой  арбалетной
стрелы, пущенной неизвестно кем!
     Все равно мне  не ясны отдельные  детали. Если я тут и я  живой, то как
мое мертвое тело лежит там с пробитой грудью? Только не уверяйте меня, будто
ничего такого не было. Я сам все видел!
     Какое  твое  дело?!  Очень хочется полазить в пространственно-временных
аспектах   многослойности   реальной   жизни  после   смерти?  Оставь  науку
специалистам. Много будешь знать, скоро состаришься! Не лезь в душу... Давай
заключим устн