увшись в сторону Яги, та  тихо  хихикнула.  Дьяк
мгновенно вскочил, отвесил ей поясной поклон, дрожащим голосом заявив:
   - Чтоб у тебя припухло сбоку, хрычовка старая! Да как  только  земля  под
такой курой недощипанной черным прахом не рассыпается, фараонка египетская?!
   Моя домохозяйка удовлетворенно крякнула и, не вводя  меня  в  курс  дела,
зычно потребовала:
   - Эй, стрельцы-молодцы! Привели ли вора карманного?
   - Так точно! - в двери сунулся Митька. - Тут он уж, я его  спереди  тяну,
стрельцы в спину толкают. Так  он  пятками  упирается,  рычит  по-звериному,
шипит по-змеиному и страшен аки смертный грех!
   - Митя, без театральщины, - напомнил я. - Заводи задержанного.
   Наш младший сотрудник кивнул, развернулся  и  поставил  в  центр  комнаты
невысокого тощего мужичка с редкой  бороденкой  и  суетливыми  руками.  Одет
неряшливо, дорогие сапоги все в грязи, на голове войлочный колпак,  а  глаза
мечут трусливые молнии. Но оригинальнее всего,  что  это  был...  негр!  Или
арап... в общем, цвет, лица черно-коричневый.
   - Ваша фамилия, имя, отчество?
   - Псуров Павел  Акакиевич,  -  тонким  голосом  ответствовал  мужичок  на
чистейшем русском.
   "Видимо, мулат", - отметил я про себя, в жизни всякое бывает...
   -  Филимон  Митрофанович,  вы  признаете  в   этом   человеке   боярского
следователя Павла Псурова?
   - В энтой харе черномазой?! Да чтоб ему пусто было, холодно и с  утра  не
хлебамши! -  твердо  отрезал  дьяк.  -  Суют  под  нос,  сволочи,  нехристей
лакированных!
   Я вновь повернулся к Яге, обычно она первая затыкает  рот  грубиянам,  но
бабка только улыбалась, прикрывая клыки платочком.
   - Значит, не признаете... Так-так, не признают вас за Псурова, гражданин.
Не тем именем прикрываетесь... Дмитрий, расскажи-ка всем нам, что  произошло
вчерашним вечером между тобой и задержанным?
   - Ох и дело было, батюшка сыскной воевода!  -  Митька  ошалел  от  обилия
зрителей, разыграв перед нами целый моноспектакль. На  этот  раз  я  ему  не
мешал... - Иду это я по улице после служебного задания. Усталый весь,  будто
на мне поле вспахали, а мысли тока  о  благе  отечества...  Миркую  себе  на
досуге, как город наш от лиходеев избавить, а тока тут и слышу -  шур,  шур,
шур! Вроде слева... Оглянулся - никого! Опять иду, ан снова - шур, шур, шур!
Навродь справа... Глядь, и там никого! Ох ты,  думаю,  неспроста  это...  Не
иначе маньяк тот кошачий меня с тигрой бенгальской перепутал. Да не на того,
злопыхатель кровавый, нарвался! Я ж не мурзик какой, а милицейский работник!
Прислонился я к заборчику плечиком, вроде сон меня морит, а сам так в засаде
и бдю... Чую, рука вражеская, подлая, ко мне в карман штанинный лезет, че-то
щупает. А че щупать-то, коли я без гроша? От тут-то я клешню его  преступную
как ухвачу, как заверну, да как выверну! Да в забор задом, а в лужу передом!
Помакал его эдак душевно, со вкусом, так в отделение за  портки  и  поволок.
Впредь учен будет, не щупай у милиции чего не надо!

   Я зааплодировал первым, Яга и дьяк поддержали. Митька,  изображавший  нам
всю трагедию  в  лицах,  раскланялся  на  четыре  стороны.  Его  сценическое
искусство не оценил только задержанный. Он снял шапчонку,  обнажив  плешь  и
розовые уши, хлопнул ею об пол, размашисто перекрестился и завопил:
   - Не виноватый я! Ложь это все и подстава милицейская! Не лез я к нему  в
карман, и щупать там было нечего...
   - А вы откуда знаете, что нечего? - сощурился я.  -  Сотрудник  отделения
Лобов поймал вас за руку  в  своем  собственном  кармане.  Как  такое  могло
произойти?
   - Следил я за ним... - вынужденно выдавил мужичок, -  думал,  он  меня  к
чертежам похищенным  выведет.  Ну,  или  уж  на  худой  конец  секрет  какой
следственный выболтает... А как подойдешь? О нем слава  дурная  ходит,  а  у
меня здоровье холерическое, я свою головушку боярам в подмогу берегу.  Вдруг
да вдарит супостат по неприкосновенному?! Смотрю, а он  за  забор  держится,
тока доски хрустят. Думаю, вот оно! Подойду, спрошу, не  заболел  ли  часом?
Слово за слово, в кабак, за бутылочку, а там пошло-поехало...  Кто  ж  знал,
что он, ирод бессердечный, меня без вопросов в дегтярной луже мордой  возить
станет?!
   - Сразу насчет кабака говорить  надо  было...  -  с  сожалением  протянул
Митька, но, встретившись со  мной  взглядом,  осекся.  Я  же  изо  всех  сил
старался сохранять серьезное выражение лица,  хотя  смех  неудержимо  рвался
наружу. Баба Яга уже втихую похохатывала в своем уголке, а  пораженный  дьяк
встал с  лавки  и,  выудив  откуда-то  грязнейший  платок,  начал  заботливо
оттирать лицо своего незадачливого напарника:
   - Павлушечка, скотинушка, ты ли это?! Дай харю твою поганую от  дегтя  да
сажи пообколупаю.  Стой,  не  колготись,  поганочка  мерзопакостная...  Вымя
коровье, хвост кобылячий, мурло собачье!
   От таких ласковых  приветствий  боярский  советчик  окончательно  потерял
жизненные ориентиры, даже не пытаясь сопротивляться. Я молча  махнул  рукой,
пусть оба катятся отсюда  к  чертовой  матери.  Крепкая  ругань  счастливого
Филимона еще долго разносилась по улице,  но  нам  предаваться  развлечениям
было преступно. Время жмет... Мы отправили Митьку на царский двор за Ксенией
Сухаревой, а сами присели за самовар, по ходу уточняя детали.
   - С дьяком - ваша работа?
   - Моя, Никитушка, грешна... Заколдовала я его - теперича что  ни  скажет,
все в грубость ругательскую повернется. Пущай-ка эдаким  языком  с  боярской
думой да самим царем говорить попробует...
   - Да уж, на такое шоу  я  бы  продавал  билеты!  Бабуля,  пожалуйста,  не
расколдовывайте его до конца следствия, Горох нам этого не простит.
   - Как скажешь, Никитушка. -  Яга  перестала  хихикать  и  очень  серьезно
потребовала от меня полного отчета по делу.
   Я рассказал о погоне на базаре, о вторично сбежавшей бандитской подружке,
потом  о  случайной  встрече  с  Ол„ной.   Вроде   бы   рассказ   достаточно
содержательный,   но   абсолютно   бессмысленный   в   практическом   плане.
Единственное достижение - это сведения о возможном местонахождении Настасьи.
   - Ох и не знаю, что тебе сказать, сокол ясный... Все бы хорошо, а тока не
в той стороне мы огород  лопатим.  Ну,  возьмут  стрельцы  преступницу  эту,
колечко твоей любезной вернем, а толку что?! Дело-то наше главное  на  месте
топчется... У тебя хоть какая версия есть?
   - Нет... - грустно признал я, - с версиями  полнейший  туган.  Ни  единой
зацепки... Или же они где-то есть, но я их не вижу.  Может,  хоть  гражданка
Сухарева что-нибудь подбросит?
   - Дура она... -  сочувственно  вздохнула  бабка,  -  и  ничего  полезного
наверняка не скажет.
   - А что делать? Других предложений нет, работаем с тем, что имеем...
   Вот примерно на том и порешили. Я, кстати, хотел в эту же ночь  пойти  на
речку Смородину брать дочь мельника Настасью, но  Яга  отсоветовала.  Ловить
беглянку в полной темноте, на ее же территории -  это  мне  всю  еремеевскую
сотню поднимать надо. Город на всю ночь без охраны, а преступницы может дома
и не  быть.  Лучше  отправить  ребят  поутру  на  разведку,  а  при  наличии
агентурных данных брать уже наверняка. Но в  принципе  главное  не  в  этом,
бабка права - я прежде всего обязан  довести  до  конца  царское  следствие.
Благо  наш  младший  сотрудник  заявился  достаточно  быстро...  с   большим
полосатым мешком за  плечами.  По  тому,  как  мешок  взвизгнул,  когда  его
шлепнули об пол, я с ужасом понял, кого он  притащил...  Баба  Яга,  охая  и
причитая, бросилась развязывать узлы, а  честный  Митяй  споро  пояснял  мне
побудительные мотивы:
   - Батюшка Никита Иваныч, ну совсем нет у девки этой ни стыда ни  совести!
Я ей по-человечески, со всей деликатностью  объясняю  -  марш  в  отделение,
следственно-подозреваемая, а она ни в какую! Рыдает себе в уголочке,  печаль
дочернюю изображает... Старушки эти, одуванчики  божьи,  меня  взад  толкать
начали, не дают толком службу справить! Пришлось их...
   - Что-о? - похолодел я.
   - Не-не... не извольте беспокоиться, - тут же поправился он, - я ж  ни  в
жизнь слабых не обижу! Старушонок тех, поминалыциц,  и  пальцем  не  тронул,
но...
   - Что "но"?! Договаривай, кровопийца!
   - За что такими словами обижаете?! Не тронул я их, а только... как это...
обезвредил. Усадил на крышу обеих, к трубе поближе, им там теплее  и  видать
далеко...
   - А-а-а!
   - ...а Ксению я уж более уговаривать не  мог,  на  старушечьи  причитания
народ сбегаться начал. Пришлось ее в перину сунуть, на  плечо,  да  бегом  к
вашей милости...
   На какое-то время у меня отнялся язык.  Первый  вопрос,  который  наконец
вырвался, был не совсем по делу:
   - В перине должны быть перья. Где они?
   - Там, на царевом дворе, остались, - огорченно  признал  Митька.  -  Я  ж
говорю, народ набежал, вот я им перья в нос и выпустил. Весело стало, как на
Рождество... Пока все отплевывались, я с мешком-то и убрался.
   Баба Яга наконец высвободила  из  заточения  бедную  жертву  милицейского
произвола. Я приказал вредителю убраться с глаз моих  навеки  и  бросился  с
извинениями к гражданке Сухаревой:
   - Прошу прощения. Все потери мы вам непременно компенсируем. Надеюсь,  вы
лично не пострадали?
   - Не очень...- Дочь покойного дворника позволила усадить себя за стол,  и
Яга мгновенно утешила ее большой ватрушкой.
   Я перемигнулся с бабулей  и,  прокашлявшись,  попробовал  начать  допрос.
Ей-богу, я был настроен к ней очень дружелюбно, но уже  через  десять  минут
самого безобидного разговора Ксения своей  душевной  простотой  довела  меня
почти до исступления.
   - Скажите, пожалуйста, кого из лиц женского  пола  вы  могли  бы  назвать
своими близкими знакомыми?
   - Чего? - Царская  фаворитка  почему-то  нагнулась  и  начала  пристально
рассматривать пол в горнице. - Где ж тут знакомые лица... нету их.
   - Нету... - кротко согласился я. - А подруги у вас есть?
   - У нас?! У кого это у нас, у всех, что ль?
   - Стоп, закроем тему. Давайте еще проще, перейдем на "ты". Ксюша, у  тебя
подруги есть?
   - Кто, подруги-то?
   - Да, да, подруги! Девки, девицы, девушки, девчонки,  понимаешь?  Друзей,
мальчиков всяких, точно нет, иначе Горох бы с ними разобрался. А вот подруги
есть?
   - Мальчики, говоришь? - неспешно призадумалась гражданка  Сухарева,  а  у
меня затряслись руки. - Не... мальчиков нет, они царя Гороха боятся.
   - А... подруги есть?!
   - И мужиков тоже нет, никто за мной ухаживать не хочет.  Только  государь
наш батюшка не брезгует, чаями поит, пряники дает, любит...
   - Спасибо, я в курсе. Вернемся к подругам...
   - Подруг нет у него! - твердо объявила прекрасная дебилка. - Точно говорю
- нет! Были б у него окромя меня подруги, я бы знала... Нет,  меня  одну  он
любит!
   - 3-з-замечательно! - улыбнулся я, хотя мне хотелось просто ее придушить.
- А вот у тебя самой-то подружки есть?
   - Ах, у меня?
   - Ну да!
   - Значит, это у меня-то? Так сразу бы и сказали... что ж ходите вокруг да
около. Совсем своими вопросами запутали... Какой вы веселый человек,  Никита
Иваныч!
   Я свел глаза на переносице и  рухнул  лбом  в  блокнот.  Баба  Яга  молча
затаилась в углу с самым сочувственным выражением лица.
   - Ксения, Ксюша, Ксющенька, а есть ли у тебя подруженька?! - Боже, что  я
нес, сейчас вспомнить стыдно...
   - Ой, да вы прямо как песню поете! - воодушевленно приподнялась она. -  А
ну-ка еще разок, дак я вам тут и спляшу!
   Через полчаса я сдался. Шестеро стрельцов проводили подозреваемую обратно
на  царский  двор.  Единственным   результатом   всего   допроса   оказалась
сакраментальная девичья фраза:  "...а  я  и  не  помню".  Яга  отпоила  меня
валерьянкой и отправила спать.
   Утро началось с радости. На этот  раз  я  его  подловил!  Еще  с  вечера,
поднимаясь к себе в спальню,  мне  удалось  тайком  унести  в  фуражке  пять
крепеньких желтых яблок. Укладываясь спать, я предусмотрительно разложил  их
на подоконнике. Словно пять боевых противопехотных гранат, они мирно  лежали
до зари,  терпеливо  ожидая  своего  часа.  Когда  в  предрассветном  мареве
раздалось злорадное "тсу-ка-ре-ку-у-у!!!", я пружинисто вскочил с кровати  и
распахнул окно.  Не  ожидавший  такой  прыти  пернатый  будильник  удивленно
воззрился  на  меня  круглыми  глазами.  Я  не   прицеливаясь   отправил   в
кукарекавшую мишень все пять штук, примерно с  той  же  скоростью,  с  какой
отплевывается шариками тренажер для теннисистов.  Два  раза  попал!  Сначала
прямо в лоб, под гребешок, а когда он упал, то в полете еще и прямо в хвост!
Четыре пера красиво закружились в  воздухе...  Я  сделал  локтем  и  коленом
классический американский "йес!",  после  чего  удовлетворенно  приступил  к
зарядке. Петух, почти никакой,  валялся  под  забором,  и  куры  перепуганно
обмахивали его крылышками.
   - Никитушка-а! Встал ужо, голубь сизокрылый? Давай-ка рученьки  ополосни,
личико белое умой да за стол к вареничкам  и  садись.  Давай-ка  вот  двигай
сметанку поближе...
   - Бабуля, завтрак должен быть легким. А при таком рационе нашу опергруппу
скоро смело можно будет называть "Следствие ведут Колобки".  Причем  главный
Колобок, естественно, я! Вы-то сами прчему не едите?
   - Дак я пока готовила, того-другого по крошке попробовала, вот и сыта,  -
охотно разулыбалась Баба Яга, глядя на мой аппетит. - Ты уж кушай, милок, не
отвлекайся, а я тебе пока про дела наши ночные рассказывать буду.
   - Угу... случилось что-то интересное? - прожевав вареник, поинтересовался
я.
   - Да уж кой-чего приключилось. -  Бабка  выдержала  театральную  паузу  и
выдала: - Маньяка кошачьего стрельцы взяли!
   - Вау!... ум... ням... ням... святое дело! Митьке на расправу отдадим или
пусть царь сам порет?
   - Стрельцы злодея еще до первых петухов взяли. Тебя решили не будить, вот
в поруб его и сунули. Ужо поутру доложились мне... Может, как покушаешь, так
и поглядим на кошкодава проклятущего?!  Я  ить  из-за  него  Васеньку  свово
милово третий день гулять не пущаю. Вконец измаяла кота...
   Мы порешили для начала разобраться с маньяком, потом  я  и  плюс  десяток
стрельцов едем с проверкой  на  мельницу,  оттуда  по  результатам:  либо  в
отделение, либо на  царский  двор.  За  ночь  у  меня  восстановились  силы,
восполнились неисчерпаемые запасы терпения, и,  казалось,  я  свободно  могу
рискнуть еще на одну попытку собеседования с  недалекой  красавицей  Ксенией
Сухаревой.  "Не  помню"  не  означает  "нет",  возможно,  за  эту  ночь  она
неторопливо подумала и вспомнила. А с чего это я вообще так вцепился в  тему
несуществующей  подруги?  Скорее  всего,  от  недостатка  иных  версий,  как
утопающий, хватающийся за соломинку. Ведь Митька докладывал,  что  подруг  у
Сухаревой нет. Она сама при личном допросе тоже никого  не  смогла  назвать.
Бывшие царские пассии явно воротили от нее  нос,  что  же  оставалось?  Если
предположить, что Горох относительно честен в своих пристрастиях и не  ведет
двух амурных романов одновременно, то... минуточку! Кто  же  мне  говорил  о
двух девицах, сразу посещавших царя! "Ведь загубят здоровье царя-батюшки..."
- кто же это писал? Мысли прыгали  в  голове,  как  пинг-понговые  шарики...
Письмо... донос... Ксюха с подругой... дьяк... кот!
   - Кот! Это кот! Где он?!
   - Окстись, Никитушка! Ты что ж так орешь, милай? - пораженно вытаращилась
Яга. - Я вон из-за тебя ложку в варенье утопила...
   - Это кот, бабушка! Понимаете... ну, в смысле... где он?
   - Кто?!
   - Да кот же!
   - Какой кот?!
   - Ваш кот! Черный! Василий который... - бегая по горнице и заглядывая  во
все углы, пытался объяснить я.
   - Ты  что  ж,  на  моего  кота  с  подозрениями  наезжаешь?  -  угрожающе
приподнялась бабка. - Ой, смотри, Никитушка... Как ни дорого мне  наше  дело
милицейское, а Васеньку своего я в обиду не дам! И не смотри на  меня  таким
умоляющим взглядом...
   Я мысленно досчитал до десяти, потом еще  раз,  но  в  обратном  порядке.
Дыхание выровнялось, охотничий ажиотаж остыл,  теперь  можно  было  говорить
спокойно.
   - Ни в  каких  преступлениях  я  вашего  кота  не  обвиняю,  заявляю  это
совершенно официально. Просто два-три дня назад, как раз после кражи царских
чертежей, дьяк Филимон всучил мне очередной донос. Так вот, если я правильно
помню, то в нем говорилось о некой подруге гражданки Сухаревой, с которой та
якобы ходит в спальню государя. Но в тот момент  я  не  придал  этому  факту
никакого значения и выбросил бумажку. С ней начал играть ваш кот,  почему  я
его и ищу. Ведь теперь, в свете полного отсутствия улик, - это  единственная
ниточка...
   Баба  Яга  подумала,  кивнула  и  молча   пустилась   на   поиски   кота.
Разыскиваемого мурлыку общими усилиями  обнаружили  аж  в  подвале,  где  он
бессовестно дрых в обнимку с пустеющей  крынкой  сметаны.  Яга  хладнокровно
отодвинула меня  в  сторону  и  сухонькими  ручками  приподняла  тяжеленного
негодяя за грудки.
   - Васенька, сукин ты кот, глаза твои бесстыжие... Я ли тебя не кормлю, не
лелею? Ты что ж, паскудник, по погребам шастаешь, у своих же, у милицейских,
сметану   воруешь?!   Я   ить   тебя,   кровиночку,    с    младых    когтей
вырастила-вынянчила... Ночей не спала, куска недоедала, все тока бы Васеньке
моему яхонтовому хорошо было... Кочергой пришибу, жулика паршивого-о-о!!!
   Кот сонно лупал зелеными глазами и не сопротивляясь гнусаво орал на одной
ноте.
   - Э-э... бабушка, - попытался вмешаться я, - мне понятно  ваше  праведное
возмущение. Как домохозяйка вы абсолютно правы, но пусть он сначала  скажет,
где та бумага с доносом...
   - Не лезь под горячую руку, участковый! - не оборачиваясь рявкнула Яга. -
А ты, херувим усатый, сейчас у меня за все сполна получишь... Давно  ухватом
поперек спины не огребал?! Колись, изменник, скока продуктов ты сметелил,  а
на мышей безвинных свалил? Ну?!
   Кот  опустил  лапки,  прощально  подмигнул  мне,   душераздирающе   взвыл
напоследок и обвис, имитируя сердечный приступ.
   - Да уж ты из меня дуру-то на старости лет не строй! Чай не кошка глупая,
влюбленная... А то я всех твоих  фокусов  не  навидалась,  как  облупленного
знаю, стервеца! Никитушка, подай  веник,  вон  у  дверей  стоит,  и  выдь-ка
отседа... Ну, живенько! Не след тебе на такое любоваться...
   Когда Яга так просит, с ней лучше не связываться. В  общество  по  защите
прав животных позвоню  на  следующей  неделе.  Прикрыв  дверь,  я  отошел  в
сторонку, засек время на часах и стал ждать.  Звуки,  доносившиеся  с  места
экзекуции, слух не радовали. Ровно через пять минут вышел  потрепанный  кот.
Он шел в полный рост, на  задних  лапах,  по-арестантски  опустив  голову  и
заведя лапки за спину. Хорошенько порыскав за печкой, Василий  молча  вручил
мне скомканный лист бумаги и, не поднимая  глаз,  вернулся  к  Яге.  Суровая
хозяйка появилась уже минут через десять, несколько вспотевшая, но готовая к
делам следствия.
   - Вот... - я разгладил  листок  ладонью,  -  докладная  записка  Филимона
Груздева, цитирую: "Девка дворовая, нескладная Ксюха,  дочь  дворникова,  из
Гороховых палат так и не вылазит, стерва  бесстыжая!  Срамотит  царя  нашего
перед державами. Мало того, что сама лазит, так  намедни  еще  и  подругу  с
собой прихватила... Ведь загубят здоровье государя-батюшки, мыслимое ли дело
- двух девок на одного мужика бросать?!"
   - Так, так, так... а ить это уже что-то! Ить  это  уже  факт,  Никитушка!
Значится, все ж таки была  такая  подруга,  которую  Ксюшка-дура  в  царскую
опочивальню запустила. Видать, пока Горох с одной миловался, другая-то ручки
воровские в бумаги секретные и запустила...
   - Наверняка! Но почему государь ничего не сказал мне об  акте  группового
секса?
   - Чего-чего?  -  переспросила  Яга.-  Вот  не  люблю,  когда  ты  словами
нерусскими сыпать начинаешь... Об чем  речь,  вроде  улавливаю,  ну  так  ты
по-простому и скажи...
   - Был ли царь в п