одуставший правитель разумно  отказался.
Весь интеллект этой девицы был написан  у  не„  на  лице,  то  есть  его
отсутствие не скрывала даже непроницаемая чадра.
   - Довольно! Я выслушал вас и вижу, что все вы стали жертвами наглого,
недостойного обмана. Двое дервишей, двое "спецагентов" и  двое  базарных
шарлатанов обвели вас вокруг пальца. Значит, всего их  было  шестеро,  а
это уже целая  разбойничья  шайка...  Хвала  аллаху,  они  оставили  нам
столько примет, что завтра же негодяи  будут  опознаны  и  казнены!  Эй,
глашатаи, объявите  награду  в  тысячу  таньга  тому,  кто  укажет,  где
скрываются: высокий лекарь и толстый астролог-индус; голубоглазый  немой
дервиш  и  его  маленький  переводчик;  рослый   бородач   с   карликом,
коверкающим слова.
   - Велик и мудр наш эмир! Да продлит Аллах его  правление,  защищающее
бедных мусульман от происков  шайтана!  -  все  четверо  прочувствованно
распростерлись ниц, прич„м Зейнаб  только  после  того,  как  е„  дважды
дернула за рукав мама.
   - Теперь вы вольны идти, я не увидел среди вас виноватых, - милостиво
качнул ухоженной бородкой премудрый Селим ибн Гарун аль-Рашид. - Но одно
не дает мне покоя - зачем злодеи так обошлись с вами? Какую  же  выгоду,
кроме посрамления моих верных слуг, они с вас поимели?
   -  Нас  ограбили...  -  неуверенно  переглядываясь,   протянули   все
пострадавшие. Лицо эмира потемнело. Зато на лица Шехмета, Далилы  и  Али
снизошло озарение...

***

   Аллах - не Минздрав,
   Двадцать раз предупреждать не будет.
   Неожиданное прозрение.

   ... А в маленькой лавочке башмачника Ахмеда второй день шла повальная
гульба. Дым стоял коромыслом, вино текло рекой, друзья и соседи вповалку
валялись на полу мордами в плове. Лев, чисто по-русски, требовал  подать
ему для этой же цели салат, но увы... Салатами на  восточном  базаре  не
баловали, пришлось с перепою падать мордой туда, куда и все, -  в  плов!
Бедный ослик показал себя единственным трезвенником, не то чтоб  ему  не
наливали - он сам не пил,  хотя  вино  было  хорошее.  Вообще,  в  свете
последних событий ушастый Рабинович оказался не у  дел.  Ходжа  пояснял,
что дервишам иметь осла не положено, два "суперагента" верхом  на  одном
ослике выглядят подозрительно, а лекари и астрологи - тем паче не должны
перегружать бедное животное. Короче, серый друг остался утешать побитого
изготовителя  традиционных  тапок.  Вернувшись,   Оболенский   от   души
расцеловал ослика в лоб и одарил нов„хонькой  попоной  (ещ„  пару  часов
назад служившей господину Шехмету молитвенным ковриком!).  Как  водится,
Л„вушка требовал недельного загула, ибо чем же  должен  заниматься  вор,
как не красть и гулять?! Более потр„панный жизнью Насреддин с  товарищем
не спорил, но сам пьянствовал очень осторожно, памятуя о том, что далеко
не все правоверные способны долго удерживать страшную тайну - брудершафт
с самим Багдадским вором! Посему он щедро угощал всех, заглянувших к ним
на огон„к, исподволь примечая: нет ли среди гостей переодетых стражников
или тайных соглядатаев? Вроде бы обнаружил целых двух, потому на  всякий
случай упоил подозрительных типов вусмерть. По идее, уже вполне  назрела
необходимость "сменить хазу и залечь на дно". В сущности,  башмачник  от
любых обвинений может отпереться, явных  улик  против  него  нет,  пусть
отдохн„т  от  дел.  Тихо,  без  лишней  спешки,   домулло   собрал   вс„
необходимое, увязал в хурджины, возложил на спину  ослику  и...  В  этот
момент в дверь лавки башмачника постучали. Открыть мог лишь  Ходжа,  все
прочие были, мягко говоря, нетранспортабельны.
   - Салам алейкум, уважаемый. - У входа скромно стояла стройная девушка
в хорошем платье, е„ лицо, как и положено, скрывала чадра. - Не здесь ли
находится лавка башмачника Ахмеда?
   - Аллах направил ваши стопы в нужную сторону, - изысканно  поклонился
Насреддин, - но увы, моя госпожа, сейчас  он  не  сможет  починить  ваши
башмачки. Он... как бы это... ну, не совсем, что ли...
   - Мне вовсе не нужно ничего чинить! Я пришла сюда  в  поисках  своего
друга и заступника  Льва  Оболенского.  Он  такой  высокий,  с  грозными
голубыми глазами....
   - Какой друг? Какой заступник? Почему Лев? Зачем Оболенский?!  Ничего
о н„м не слышал и знать  не  знаю...  -  мгновенно  насторожился  Ходжа,
нутром почуявший в гостье источник новых неприятностей.
   Девушка всплеснула руками, опустила голову и... заплакала.  Насреддин
воровато огляделся, прокашлялся и, слегка приобняв  е„  за  плечи,  стал
ненавязчиво разворачивать к выходу:
   -  Идите  домой,  уважаемая...  Конечно,  я  не  знаю  никакого  Льва
Оболенского, но  если  вдруг,  каким-то  чудом  или  очередным  происком
шайтана, мне довед„тся  встретить  человека  с  таким  чудным  именем  -
непременно сообщу, что вы его  ищете!  Он  сам  к  вам  придет,  клянусь
бородой пророка...
   - Но я не могу! Не могу возвращаться домой... - срывающимся  от  слез
голосом прокричала девушка. - Они сказали... Они же убьют меня,  если  я
не приготовлю им той!
   - Наймите повара, - бесцеремонно ответствовал  домулло,  но,  видимо,
шум у дверей вс„ же разбудил его нетрезвого друга.
   - Джамиля?! - В дверном про„ме, качаясь,  возникла  массивная  фигура
Л„вушки. - Ходжа... блин! Пропусти сейчас же... Тоже мне швейцар  тут...
наш„лся!
   - Ах,  та  самая  Джамиля-а...  -  понимающе  протянул  Насреддин,  и
счастливая девушка мгновенно проскользнула мимо него, прижавшись к груди
Оболенского, как кот„нок. Сначала  она  только  благодарно  всхлипывала,
потом откинула чадру  и,  подняв  мокрые  ресницы,  ещ„  раз  попыталась
пожаловаться на свое горе:
   - Я бы не пришла, я гордая... Ни за что не стала бы бегать  за  тобой
по всему Багдаду, но там... О Л„ва-джан! Спаси меня, пожалуйста-а... Они
опять придут ночью!
   - Пусть  только  рискнут  своим  чахлым  здоровьем...  -  громогласно
пообещал наш герой. Благородная натура рыцаря и дворянина не задумываясь
взяла верх над алкогольными парами. В одну минуту Лев  стал  трезв,  как
богемское стекло, а потому поинтересовался задним числом:
   - А собственно, кто - они?
   - Гули!
   Дальнейший разговор Ходжа Насреддин участливо предложил перенести  на
улицу. В самом деле, в лавке  полно  пьяно  икающего  народа,  стоять  в
дверях  глупо,  и  планы  смены  места  жительства  требуют  решительной
реализации. Прибежавшая с памятной окраины Багдада Джамиля сумбурно,  то
смеясь, то плача, рассказывала товарищам по оружию горькую историю своей
вдовьей судьбы. Хотя вру, не совсем так... В самой вдовьей судьбе ничего
страшного как раз и не  было  -  девушка  каталась  как  халва  в  м„де,
наслаждаясь всеми прелестями жизни без старого мужа-людоеда. Попривыкнув
кушать исключительно мусульман, злобный пенсионер махом отравился  всего
парой  капель  православной  крови  Оболенского.  Таким   образом,   Лев
автоматически спас девушку, обеспечил ей безбедное будущее и в  общем-то
избавил от главного ночного  кошмара  целый  квартал  древнего  Багдада.
Проблема заключалась в том, что раз в полгода, а иногда и чаще,  в  доме
достопочтеннейшего Ай-Гуль-аги собирались на  праздничный  той  гули  со
всех близлежащих пустынь. Их было не так много, семь или восемь, но  для
несчастной девушки  визит  даже  восьми  голодных  монстров  вполне  мог
показаться поводом для нервного волнения.  Нет,  в  дом  они  не  вошли,
просто поскреблись у дверей, пообещав вернуться на пир следующей  ночью.
Ну а наутро Джамиля бросилась на  поиски  того  единственного  человека,
который не побоялся схватиться с  самым  ужасным  кровопийцей  Аравии  и
Персии, а значит, уж наверняка  спасет  е„  и  от  остальных...  Точного
адреса Оболенский, естественно, не оставил, но вот  о  лавке  башмачника
Ахмеда, видимо, как-то обмолвился...
   Время было примерно предобеденное, то есть между одиннадцатью утра  и
часом дня. Поскольку все необходимое для "перемены климата" уже лежало в
крепких полосатых мешках, то сборы  не  заняли  слишком  много  времени.
Ведущий вор Багдада наскоро опохмелился,  предложил  Джамиле,  предложил
Ходже, получил в обоих случаях отказ и на всякий  случай  бегло  ограбил
тех подозрительных "гостей", которых приметил опытный  глаз  Насреддина.
Нет, с собой ничего не забрал, просто переложил кошельки, ножи, ч„тки  и
прочую  мелочь  из  карманов  одних  соглядатаев  другим.  Пусть  теперь
подозревают друг друга. У башмачника оста„тся самое железное алиби -  он
беспросветно  дрых  вместе  со   всеми   и,   разумеется,   ни   в   ч„м
предосудительном не участвовал. Гостью усадили на  ослика,  тот  чуточку
пофыркал насч„т двойной ноши, но быстро смирился и пош„л. Наверное,  ему
понравился запах иранских благовоний. О аллах, какая девушка  выйдет  из
дому, не припудрив носик или не сбрызнувшись  дезодорантом?!  Тем  более
если ночью е„ навещали очень сердитые восточные вампиры... Лев  и  Ходжа
неторопливо шли чуть сзади. Базарный люд толкался, шумел, торговал,  жил
по своим извечным законам общечеловеческого бытия. Солнце светило в небе
большое и ж„лтое, как Ленин. Эмирский глашатай  орал  во  всю  глотку  о
награде в тысячу таньга тому, кто укажет притон п„строй банды грабителей
из шести человек. Запах кебаба,  поднимаясь  над  мангалами,  коричневым
драконьим  хвостом  щекотал  носы  прохожим.  Спешно  пронеслись  четыре
городских стражника, одному даже можно было  подставить  ногу,  но  ведь
лень... Жара брала сво„. Заниматься делами не было ни малейшего желания.
Хотелось клубничного мороженого, пива "Хольстен", астраханской  воблы  и
тихого пикника где-нибудь в верховьях Оки  или  на  оз„рцах  Серебряного
бора. За всю дорогу до одинокого домика Ай-Гуля Оболенский даже  рта  не
раскрыл, истекая слюной от воспоминаний о таких вещах, которые  коренной
житель Багдада и во сне  не  видел.  Чем,  собственно,  вв„л  в  немалое
удивление Ходжу, так  же  молча  купившего  мучающемуся  другу  леп„шку.
Видимо, в благодарность за возможность побыть в тишине, один на один  со
своими мыслями. А мысли мыслились... м-м... нерадостные...

***

   Хорошенькие девушки ВСЕГДА нуждаются в спасении.
   МЧС Багдада.

   В доме был навед„н порядок. То есть, как помнилось Льву, там и раньше
вс„  сверкало  чистотой,  но  сейчас  ощущалась  какая-то   особенная...
отмытость,  что  ли!  Казалось,  жилище   покойного   людоеда   навсегда
избавилось от  жестоко-кровавой  ауры.  Джамиля,  тв„рдым  хозяйственным
взглядом окинув владения, уверенной рукой взялась за  управление  домом.
Она наняла двух служанок, заставив их вымести буквально каждую  пылинку.
Распродала все вещи супруга, накупила новых ковров, кушеток  и  подушек,
сменила  посуду,  развесила  на  стенах  выдержки  из  Корана  и   щедро
нараздавала милостыни страждущим. Оболенский только языком  прищ„лкивал,
глядя, какие  роскошные  интерьеры  обустроила  во  всех  комнатах  юная
девушка, не получившая никакого дизайнерского  образования.  Даже  Ходжа
Насреддин, привыкший к восточной роскоши и традиции красочно  устраивать
быт, был сражен е„ вкусом и чувством меры. Вот в это-то уютное гнездышко
намеревались вломиться кровососущие  монстры  пустыни...  Как  же  можно
такое допустить?! Никак-с нельзя-с, господа!
   ... Военный совет в большой комнате у  накрытого  дастархана  держали
все трое. Рабинович не был приглашен, но  сво„  веское  слово  в  защиту
девушки сказал, навалив солидную кучку навоза прямо под  окнами,  именно
там, где стояли приходившие ночью гули. Ну а то, что женщин на Востоке в
грош не ставят и к их советам не прислушиваются, - чушь  полнейшая!  Для
сравнения вспомните хотя бы уже навязшую  в  зубах  Шахерезаду...  Ушлая
т„тка тысячу и одну ночь (примерно три года!) морочила голову недал„кому
падишаху с садистскими наклонностями. И он слушал е„,  развесив  ослиные
ушки, так старательно, что вс„ время забывал  казнить,  а  потом  вообще
плюнул, сдался и сочетался с народной  сказительницей  законным  браком.
Видимо, так она его уболтала, что это был единственный  способ  заткнуть
ей рот и наконец-то спокойно выспаться за вс„ это время...
   - Л„ва-джан, ты мне друг, - горячился  Ходжа,  действительно  здорово
раздосадованный совершенно фантастическими прожектами Оболенского, -  но
за один День мы не успеем вырыть окопы, установить противотанковые  ежи,
обмотать вс„  колючей  проволокой,  перекрыть  подходы  минными  полями,
поставить   вышки   с   прожекторами   и   пулем„тами,    а    уж    про
электронно-сенсорную сигнализацию... я вообще молчу! Шайтан е„ побери, с
таким немусульманским именем...
   - Ой-ой-ой, какие мы  впечатлительные...  По  крайней  мере  я  вношу
разнообразные стратегические  и  тактические  предложения,  неоднократно
оправдавшие себя в рамках военного  времени.  А  ты  только  критикуешь,
прич„м неконструктивно!
   Ходжа мельком взглянул на Джамилю - девушка, раскрыв ротик,  смотрела
на своего героя с немым обожанием, как на  пророка,  изрекающего  святые
истины. Пришлось махнуть рукой и начинать сначала:
   - О кладезь мудрости и полководческой дальновидности...
   - Уже лучше!
   - Позволь недостойному ученику, всего лишь недавно вступившему в сень
глубины твоих заоблачных познаний, выразить робкие сомнения,  основанные
лишь на том малом отрезке времени, которое Аллах отпустил нам до вечера,
ибо план твой незыблемо хорош, но требует таких денег  и  сил,  что  без
привлечения тысячи рабов и тр„хсот  тысяч  динаров  мне  ни  за  что  не
успеть...
   - Вс„! - сдался Оболенский,  понимая,  что  Насред-дин  действительно
прав. - Ради всего святого, будь попроще, и широко протоптанная народная
тропа к твоему  нерукотворному  памятнику  вовек  не  зарастет.  Короче,
кончаем трепотню - что делать будем?
   - Давайте плов кушать, - впервые подала голос молодая вдова. - Я сама
готовила, очень-очень старалась...
   -  Малышка,  ты  просто  читаешь  мои  мысли!  -   покровительственно
улыбнулся Лев, подмигнув ей два раза столь многозначительно, что девушка
покраснела, и повернулся к домулло:
   - Хорошенькая, правда?
   - Хвала Аллаху, - суховато откликнулся тот. - Но ведь ты, кажется, не
намерен на ней жениться?
   - Не хочу портить девчонке жизнь... Какое у не„  будущее  замужем  за
таким крутым багдадским уголовником?
   - Самое безрадостное... В лучшем  случае  изгнание  в  пустыню,  а  в
худшем - отход имущества в казну эмира и казнь через побивание  камнями.
Ж„н воров приравнивают к обманщицам и блудницам.
   - Нет уж, пусть пожив„т... Но  пока  я  здесь,  ни  одна  сволота  не
посмеет невежливо посмотреть ей вслед - придушу, как таракана!
   - Ва-а-х... - Насреддин разулыбался и с удовольствием  потянул  носом
душистый аромат принес„нного хайназарского плова из  мяса  тр„х  сортов,
урюка и длинного коричневого риса. Джамиля за стол  не  села,  а  обняла
руками колени и участливо глядела, как мужчины  аккуратно  скатывают  е„
стряпню в шарики, отправляя их в  рот.  Впрочем,  Оболенский,  несколько
попривыкший   к   отсутствию   ложек   и   вилок,    быстро    предпоч„л
аристократическое загребание плова ладонью, действуя ею, словно совковой
лопатой. В промежутках между  чавканьем  сильная  половина  человечества
обсуждала планы на вечер.
   - Так отчего вс„-таки... умер почтеннейший Ай-Гуль-ага?
   - Да ч„рт его разбер„т! Я ж говорю... Леп„шку передай!  Он  меня  вот
тут  укусил,  затрясся  весь  и  помер  на  фиг!  Джамиля,   ты   ему...
предварительно... крысиный мор в овсяную кашу не подсыпала?
   - Нет! Клянусь аллахом! - вскинулась перепуганная девушка, но тут  же
поняла, что е„ защитник просто так мило шутит.
   - Слушай, Ходжа...
   - Опять леп„шку? Ну ты и... кушаешь, почтеннейший!
   - Не, не надо, лопну... Я просто хотел поинтересоваться, а отчего эти
ваши гули вообще копыта отбрасывают?
   - Такие же наши, как и ваши, -  напомнил  Насреддин,  отодвинулся  от
дастархана и вытер жирные руки о голенища мягких сапог. - Нечистая  сила
боится светлого имени Аллаха, деяний его пророков и благозвучного  пения
муэдзинов с высот минаретов и мечетей.  Увы,  мы  мало  о  них  знаем...
Говорят, будто  сила  гулей  втрое  превосходит  человеческую,  что  они
питаются  кровью  и  мясом  правоверных  мусульман,  и  только   вовремя
соверш„нный намаз да клинок  дамасской  стали  способны  повергнуть  это
злобное порождение шайтана!
   - Ну, насч„т силы ты  загнул...  -  Оболенский  царственно  икнул,  с
сожалением откидываясь на  подушки,  а  молодая  хозяйка  быстро  унесла
жалкие остатки трапезы на кухню. - Катались мы с ним по ковру где-то два
раунда. В партерной борьбе дедку бы меня вовек не одолеть... На  предмет
намаза - ничего обещать не могу,  в  последнее  время  я  в  н„м  как-то
путаюсь... А вот дамасский клинок готов  спереть  хоть  сегодня.  Только
скажи, где?
   - Вай мэ, настоящий ятаган из  Дамаска,  с  гравировкой  керамических
текстов, - вещь редкая и стоящая больших динаров. На весь  Багдад  таких
сабель штук шесть-семь, не больше... Но дело не в этом, разве ты  или  я
умеем владеть таким оружием? Ты - вор, я - законопослушный гражданин...
   - Угу, которого уже разыскивает вся городская стража за  ряд  крупных
афер и махинаций с частной и муниципальной  собственностью!  -  нарочито
прокурорским тоном поддел Оболенский, но согласился - изрубить в капусту
сразу восьмерых пустынных кровососов под силу только сказочному герою, -
Кстати, а это мысль! Как у вас тут с вольнонаемными богатырями?
   - Батырами, -  поправил  домулло,  уловив  основную  концепцию.  -  С
батырами во все времена трудно. Они или где-то  бьются  с  медноголовыми
дэвами, или спят в объятиях спас„нных дочерей султанов и эмиров. А чтобы
вот так, запросто...
   - Ой!  -  звонко  хлопнула  в  ладоши  Джамиля.  -  А  я  слышала,  в
караван-сарае как раз остановился один очень знатный батыр.
   - Конан-варвар? - опять съехидничал Лев, хотя кто это,  не  припомнил
бы, хоть режься.
   - Нет, настоящий принц!  Девятый  сын  князя  заснеженной  Армении...
Храбрый, сильный, красивы-й...
   Оболенский скорчил равнодушную мину, показал хихикающей девушке кулак
и обернулся к Насреддину:
   - Ну что... Бер„м?

***

   В каждой женщине дремлет и Пенелопа, и Юдифь.
   Вопрос в том, кого вы разбудите...
   Размышления на досуге.

   Я, кажется, как-то упоминал Леонида Соловь„ва? Давайте  закончим  эту
тему и больше не будем  к  ней  возвращаться.  Итак,  все  книги  нашего
уважаемого писателя  совершенно  заслуженно  считаются  классикой  среди
такого рода  произведений.  Я  безумно  горд,  что  столь  ярко,  сочно,
жизненно и красочно передать общую суть всех легенд о  Ходже  Насреддине
сумел именно русский человек! Не араб, не перс, не казах и  не  татарин,
даже не мусульманин вовсе... Чтобы так написать, надо жить  на  Востоке,
проникнуться его сладостью, пропитаться его ядом,  владеть  его  певучим
языком настолько легко и возвышенно, что у читателя не возникнет и  тени
сомнения в правдивости каждого  слова  автора.  Леонид  Соловь„в  жил  в
Ташкенте и Алма-Ате, он знал вс„ это из первых  рук.  Мне  же  досталось
совсем другое... Лев Оболенский - москвич, наш с вами современник, и,  в
отличие от романов Соловь„ва, в Левиных россказнях  я  дотошно  проверял
каждое слово! Суть проблемы в том, что и я вырос не совсем  на  Востоке,
хотя и на стыке культур  Европы  и  Азии.  Многое  казалось  непонятным,
многое - надуманным и накрученным, а по кое-каким скользким  вопросам  и
вовсе приходилось беспокоить специалистов.  Но  что  меня  действительно
поразило - так это то, как убийственно мало знают теперешние востоковеды
о  Багдаде  и  Бухаре,  о  человеческих  взаимоотношениях,  о   гибкости
восточных  обычаев  и   предрассудках   религий...   А   ведь   реальное
существование нечистой силы они вообще отрицают напрочь! В результате  я
снова и снова возвращался к обрывочным записям моих бесед с Оболенским и
понимал, что именно он, а не кт