ы-хитрицы, носившейся по двору  взад-впер„д  с  банками  на  спине.
Старуха справедливо решила, что  воочию  видит  борьбу  ч„рных  и  белых
демонов за е„ немощное тело. Здоровенная дура-дочь ничего не поняла,  но
страшно испугалась, а потому встала на месте, однообразно воя  на  манер
пароходной сирены. Именно это надрывное, наполняющее душу тоской выть„ и
разбудило полгорода. Народ логично предположил,  что  в  соседнем  дворе
происходит нечто ужасное, скорее  всего  -  пожар!  В  те  времена  даже
нашествие врагов не казалось таким уж бедствием в сравнении с  мгновенно
выгорающими кварталами бедных домишек. Так что первоначально на драчунов
были выплеснуты десятки кумганов воды. Это уж гораздо позже, когда  люди
хоть чуть-чуть разобрались, что к чему, поле боя превратилось в  подобие
стадиона. Багдадцы,  со  всех  сторон  облепив  Данилин  двор,  кричали,
подбадривали, свистели, делали ставки... Выражаясь современным языком  -
отрывались по полной программе! Из дворца эмира  спешили  войска,  город
гудел, правосудие началось где-то утром... Законный вопрос: а чем в  это
вес„лое времечко занимался Лев Оболенский? Он - крал! То  есть  выполнял
свои прямые обязанности как самый законопослушный Багдадский вор...

***

   - Андрюшка, ты не представляешь, какой  это  был  кайф!  Когда  Ходжа
запустил ножнами с перцем прямо  в  надменный  лоб  этого  недоделанного
Шехмета, я стоял в максимальной близости к дверям и слинял прежде.,  чем
их благородие шмякнулось во дворик. Оттуда сначала - в дом, через заднее
окно - на крышу, ну и  истеричного  племянника,  как  ты  понимаешь,  мы
турнули уже в четыре руки. Всем по фигу! Все на Зейнаб смотрят!  А  она,
доложу я тебе, хоть и толстая, но гармоничная такая... с талией,  кормой
впечатляющей и грудь... во! Бюстдатая женщина! Не совсем в  мо„м  вкусе,
но впечатление производила. Так вот, когда они  всей  толпенью  устроили
массовую охоту на  демонов  и  старушка  Далила  наматывала  круги,  как
молодая козочка, я понял, что наш„л для  всех  е„  болезней  единственно
верный рецепт. Слушай, может, мне здесь, в Москве, свой реабилитационный
центр для шизующих пенсионерок открыть?
   - Здесь это не прокатит, - устало покачал головой я,  у  меня  в  тот
вечер вообще было  скептическое  настроение.  Во-первых,  сама  авантюра
представлялась почему-то слишком уж простоватой, а во-вторых, Л„ва часто
переувлекается и насыщает рассказ  несуществующими  деталями,  делая  из
мухи слона.
   Оболенский вздохнул, вылил в свой бокал остатки пива, мельком  глянув
на непочатый мой, и продолжил:
   - Так там через десять минут  полгорода  слетелось  посмотреть,  кого
бьют, и послушать, как матюкаются! Кстати, матюкаются паршиво... "Шайтан
тебя раздери!" - самое страшное проклятие. Темнота, одним словом... Чему
их только в медресе учат? Ну, значит, мы с напарником ноги в руки  и  на
шехметовский двор. Подняли всех, кто остался, и послали на выручку типа:
"Там наших внаглую пинают!"  Ходжа  всех  проводил,  помахал  платочком,
потом уже только мешки с незаконно нажитым имуществом на лошадей грузить
помогал. Он же герой легенд и анекдотов, ему красть нельзя,  а  мне  вот
буквально  сам  Аллах  велел!  Шехмета  грабили  быстро,  я   взял   что
поприличнее, надо же было и к Али Каирскому заглянуть... Знаешь,  а  там
ещ„ проще вышло - напели страже, что  в  городе  война  (шум  и  вой  за
километр слышно!), велели грузить в арбу самое ценное, так они нас ещ„ и
до базара проводили... Ночка была - самая та! Нет, простых граждан я  не
обворовывал, я ж не уголовник какой... Но вот  уже  на  рассвете,  когда
стража эмирская всех зрителей по  домам  разогнала,  брошенную  квартиру
маменьки Далилы навестить не преминул.
   - Хм... а она где отсыпалась? - не сразу уловил я.
   - В эмирской тюрьме, где  же  ещ„!  -  радостно  пояснил  Оболенский,
незаметно подменяя мой почти полный бокал своим пустым. - Туда  же  всех
подряд замели; кто в ч„м виноват, разобрали уже к обеду. Хорошо,  что  у
Ходжи были старые связи с контрабандистами и товар  мы  сбыли  в  то  же
утро. На вырученную сумму могли купить пару лавок и открыть  сво„  дело.
Так что чисто в финансовом смысле наш друг Ахмед был полностью отомщ„н!
   - А что же мошенница Зейнаб? Ведь  всем  было  ясно,  что  е„  просто
подставили... Неужели Али расторг помолвку?
   - Братишка, Восток - дело тонкое... Женщине там мало что позволяется,
а уж ошибки не прощаются вовсе. По-моему, и Али, и Шехмет,  и  даже  сам
эмир были тайно счастливы уже  оттого,  что  таких  подлых  баб  обманул
простой мужчина.  Ну,  двое  мужчин,  если  быть  точными...  Погоди,  я
расскажу по порядку. Минуточку, а что, пиво совсем кончилось?  Кто  ид„т
за "Клинским"?!!

***

   Мертвого классика легко похлопывать по плечу.
   Из личного опыта.

   Этот разговор, свидетелями  которого  бы  были  в  предыдущей  главе,
происходил где-то через  полтора  года  после  выписки  моего  друга  из
больницы. Я тогда почти на  неделю  застрял  в  Москве  по  издательским
делам,  соответственно,  имел  массу  свободного  времени  по   вечерам.
Тогда-то  Оболенский  и  напал  на  меня  со  своей  историей.  Как  уже
говорилось, публиковать свои мемуары он не собирался,  но  был  от  души
счастлив, найдя в моем лице благодарного и терпеливого слушателя.  Я  же
поначалу  внимал   ему   очень   рассеянно...   Знаете,   когда   пишешь
фантастические романы,  вокруг  неожиданно  начинают  появляться  всякие
разные люди, так и норовящие "совершенно  безвозмездно"  подсунуть  тебе
очередную "гениальную идею"  для  будущего  романа.  Они  бы  и  сами  с
удовольствием написали, да вс„ как-то не с руки,  а  так...  пусть  хоть
знакомый писатель попользуется. В девяноста девяти случаях из ста -  это
скучнейший бред, почерпнутый из деш„венькой фэнтези и  нетребовательного
кинематографа.  Отвечаешь  вежливой   улыбкой,   обещанием   обязательно
подумать, и соискатель уходит счастливый, в полной уверенности,  что  он
облагодетельствовал и меня, и человечество. Но вот в  данном  конкретном
случае... С каждым днем я убеждался, что сумбурный рассказ Льва нравится
мне вс„ больше и больше,  буквально  не  выходит  из  головы.  В  порыве
какой-то безумной эйфории я даже почти  взялся  за  тетрадь,  но  быстро
од„рнул себя... "Что ты делаешь? -  укоризненно  обратился  мой  трезвый
разум к расшалившемуся вдохновению. - Тебе нельзя об этом  писать!  Мало
того что ты не был личным свидетелем указанных событий, мало того что на
эту тему уже существует ряд книг и кинофильмов, так ты ещ„  и  пытаешься
составить конкуренцию бессмертному Леониду Соловь„ву! Не отпирайся!  Что
бы и как бы ты ни написал - вс„ равно  это  будут  сравнивать  именно  с
Соловь„вым, ибо его роман заслуженно признан классикой. Пытаться сказать
что-то новое о Багдадском воре и Ходже Насреддине - не  только  глупо  и
смешно, но безнравственно и преступно! Придумай своих героев,  о  них  и
пиши. Зачем же красть чужое?!" Вс„ справедливо, мне нечем было  крыть...
Мо„ вдохновение выкинуло  белый  флаг  и  почти  месяц  честно  молчало,
исправно соблюдая условия обоюдного перемирия. Я не воюю  с  Соловь„вым,
не спорю с ним и уж тем  более  (упаси  аллах!)  не  конкурирую!  Ничего
такого... просто через месяц вдохновение подло,  по-партизански,  сунуло
мне карандаш в руку и пододвинуло стопку бумаги. Неделю или две мы с ним
трудились втайне ото всех... Потом  мой  трезвый  разум,  полистав  наши
заметки, плюнул и махнул рукой: "Шайтан с вами! Делайте что хотите. Быть
может, из всей этой белиберды что-то и получится. Но  помните  -  я  вас
предупреждал!"

***

   ... Высший суд  эмира  вызвал  всех  четыр„х  пострадавших.  Палач  с
удавкой, палицей и ятаганом уже стоял у "коврика крови". Эмир Багдада во
что бы то ни стало намеревался выяснить  правду.  Следствие  проводилось
рано, примерно в девять  утра,  через  день  после  Ночи  Бесчинствующих
Демонов (как я предупреждал, названий  у  этой  ночи  было  множество!).
Думаю, настала пора остановиться на личности эмира поподробнее. А то  мы
уже неоднократно упоминали об этом человеке, зачастую рисуя  его  самыми
ч„рными красками, хотя на самом деле вряд ли вс„ было так уж однозначно.
Селим ибн Гарун аль-Рашид сел на трон, будучи вполне зрелым сорокалетним
мужем, опытным в политике, дипломатии и воинском искусстве.  Его  приход
во  власть  был  абсолютно  законным:  отец  умер  своей  смертью,  иных
претендентов на престол не оказалось, так что вс„ обошлось  без  интриг,
заговоров и дворцовых переворотов. Новый эмир не задушил город налогами,
не  проявлял  излишнего  самодурства  и  наверняка  являлся  не   худшим
правителем, если бы  не  один  пунктик  -  педантичность!  Очень  редкое
качество для восточного человека, я вас уверяю... Так вот, ещ„ мальчиком
Селим доводил до слез всю прислугу требованиями ч„тко  и  неукоснительно
исполнять все его капризы. Дальше - больше... Во времена  его  правления
самым большим преступлением считалось нарушить букву закона! Даже не сам
закон, а его скрупулезное, дословное толкование.  Организовав  первый  в
истории исламского мира "крестовый поход"  против  порока,  он  начал  с
искоренения воровства. Везде, во вс„м, вплоть до мелочей, независимо  ни
от чего, никаких прощений или смягчающих обстоятельств, за вс„ и  всегда
одна  кара   -   казнь!   Следующим   пунктом   намечалась   борьба   за
нравственность. Полное уничтожение гулящих женщин, мгновенная смерть  за
любую измену  мужу  (формально  требовалось  лишь  заявление  супруга!);
никакого кокетства, танцев живота; хождение по улицам  только  в  чадре,
полная покорность и безмолвие, иначе - обезглавливание! Представляю, что
началось бы в славном городе Багдаде, если бы  внимание  эмира  не  было
отвлечено  досадной  "заминкой  в  пути  следования   битвы   с   грехом
воровства". Этой помехой и был наш общий знакомец, Багдадский вор -  Лев
Оболенский...
   Селим ибн Гарун аль-Рашид на этот  раз  позволил  себе  надеть  маску
всемилостивейшего и добрейшего государя.  Поскольку  в  городе  начались
неконтролируемые беспорядки, то разумней было не размахивать как  попало
разящим мечом правосудия, а с похвальным терпением выяснить  обстановку,
понять, где прячется корень всех зол, дабы  пресечь  его  одним  рубящим
ударом. Прямо перед троном распростерлись ниц:  глава  городской  стражи
достославный господин Шехмет, его удалой племянник Али  Каирская  ртуть,
почтеннейшая госпожа  Далила-хитрица  и  е„  достойная  дочь  Зейнаб  по
прозвищу Мошенница. Эмир отдавал себе отч„т в том,  что  разговор  будет
долгим, а потому начал с небольшого вступления:
   - Мои верные слуги доложили мне  об  удивительной  ночи,  когда  двор
Далилы-хитрицы превратился в позорище всего Багдада. Никто  не  спал,  и
все сбежались посмотреть на чудесное сражение белых  и  ч„рных  демонов,
избивавших друг друга прутьями и подушками так, что перья взлетали  выше
минаретов.  В  Багдаде  говорят,  будто  бы   белых   демонов   породила
целомудренная Зейнаб,  показавшаяся  всем  в  совершенно  голом  виде  с
христианским  крестом  во  лбу.  А  ч„рных  произвела  из  своего  чрева
благопристойная  вдова  Данила,  чей   траурный   наряд   был   исполнен
исключительного  бесстыдства.  Предводителем  белых  почему-то  оказался
молодой батыр Али,  напавший  на  своего  же  дядю  Шехмета,  принявшего
сторону ч„рных. Мои стражи взяли всех без разбору,  не  дожидаясь,  пока
война одного двора захлестн„т весь город.  Остаток  ночи  вы  провели  в
тюрьме и были выпущены лишь наутро. За следующий день и ночь все  успели
подумать о своем положении, которое подобно опасному хождению по зыбучим
пескам. Одна роковая  ошибка,  и...  -  Повелитель  выразительно  указал
мизинчиком на щербато-улыбчивого палача. - Я очень хочу  знать,  что  же
произошло на самом деле?
   Четверо конкурсантов, перемигиваясь и перетыкиваясь локтями,  решали,
кто же начнет  первым.  Желающих  почему-то  не  было,  хотя  у  каждого
по-своему накипело. Тем паче что всех четверых на деле  объединяла  одна
беда, в существовании которой они ни за что не хотели бы признаваться.
   - Пускай начнет высокородный господин Шехмет, глава городской стражи,
отвечающей за спокойствие и порядок в мо„м, доселе спокойном, Багдаде!
   - О светоч разума, вместилище справедливости и сосуд закона!  Великий
эмир, ниспосланный  благословенным  Аллахом  (да  продлит  он  дни  твои
бесконечно!) для устрашения врагов и  наполнения  радостью  сердец  всех
истинных  мусульман  -  с   несвоственно   ему   суетливостью   пустился
перечислять начальник багдадской стражи,  но,  вовремя  уловив  дрожание
кончика носка левой туфли великого эмира, быстро прервал  славословия  и
переш„л к делу. По мере  его  повествования  лицо  верховного  правителя
медленно, но верно вытягивалось книзу...

***

   Аллах кретину не советчик.
   Аналог данного заявления встречается  практически  во  всех  религиях
мира.

   С вашего позволения, я  не  буду  дословно  цитировать  весь  рассказ
одного из второстепенных героев нашего романа. С одной  стороны,  потому
что сам не люблю дотошно длинных повествований, а с другой - потому  что
впереди есть гораздо более интересные истории Да и, самое главное,  ведь
ни я, ни Лев свидетелями этих разборок не были. О них поведал один очень
известный благодаря той же "Тысяче и одной  ночи"  дворцовый  цирюльник.
Помните такого?  Нет?  Ну  и  не  принципиально,  продолжим...  Итак,  в
основном горестная повесть главы городской стражи  вышла  целостной,  но
маловразумительной. Якобы к нему в дом заявились два посланца от его  же
племянника, назвавших  себя  "спецагентами".  Один  высокий  и  деловой,
другой низкий и как-то по-особенному коверкающий  язык.  Они  объяснили,
что Али Каирский просит у дяди  помощи  и  защиты  от  коварной  хитрицы
Далилы, известной своими кознями всему Багдаду. Естественно, он  не  мог
им отказать! А так как дело должно было произойти  ночью,  то  переодеть
своих людей в ч„рное казалось совершенно логичным. Как и приказать  всем
вымазать лица д„гтем, по совету тех же "агентов". Кстати,  взять  ивовые
прутья вместо служебных ятаганов посоветовали тоже они,  "дабы  примерно
наказать злодейку Далилу при первой же  попытке  плутовства"...  Сначала
вроде бы вс„ шло по плану: стражники засели на заборе и воочию убедились
в непотребстве старухи и бесстыдстве е„ дочери. И тут ни  с  того  ни  с
сего ему бьют в лоб чем-то тяжелым, из чего (о  ужас!)  сыплется  перец.
Правый глаз сильно распух и плохо видит до сих пор... Но, упав во  двор,
почти сходя с ума от дикой боли и чихая, как простуженный барс, он успел
заметить, что это "нечто" валяется рядом  и  имеет  вид  парадных  ножен
кинжала его же родного племянника!  То  есть  тут  начинается  настоящая
путаница... Люди Шехмета, ринувшиеся поднимать своего господина, видели,
как к нему кубарем бросился стройный юноша в  белом  и  кто-то  крикнул:
"Наших бьют!" Значит, во вс„м виноват  Али  Каирская  ртуть!  С  него  и
следует спрашивать...
   - О благородный юноша... - печально покачал головой Селим  ибн  Гарун
аль-Рашид, - скажи нам, за что ты так невзлюбил родного дядю? Ведь,  как
нам известно, он относится к тебе с заботой и вниманием... Для  чего  же
ты вступил в преступный сговор с  Далилой  и  Зейнаб?  Почему  напал  на
благородного Шехмета? Зачем подослал к нему  своих  "спецагентов"?  Вах,
вах, вах...
   Бедный племянничек от  страха  и  возмущения  едва  не  задохнулся  в
длительном плаче. Его пришлось. встряхнуть и надавать  по  ушам,  прежде
чем удалец понял, что эмиру надо отвечать коротко  и  внятно.  Хотя  его
рассказ получился менее лаконичным,  но  в  целом  вполне  убедительным.
Правда, сам правитель сидел уже с выпученными глазами,  поджав  губки  и
чуть елозя на троне. Думаю, и эту эпопею не имеет  смысла  описывать  до
запятой. Впереди ещ„ два свидетеля... Сами понимаете, авторский пересказ
в данном случае куда более выгоден.
   Если из стенаний, нытья и битья себя пяткой в грудь вычленить минимум
полезной информации, то молодой  Али  Каирская  ртуть  сообщил  примерно
следующее... В  его  дом  поутру  заявились  два  просветл„нных  Аллахом
дервиша. Один большой, с  глазами,  подобными  небу,  но  немой.  Другой
маленький и шустрый, к тому  же  болтлив  до  крайности.  Оба  назвались
родственниками, так что маленький служил переводчиком большому брату.  И
вот этот великан, размахивая руками, словно калиф-аист, дал понять,  что
на него снизошло божественное откровение. (Прич„м как  именно  снизошло,
Али повторил супервыразительным жестом Оболенского,  в  результате  чего
даже многоопытный Шехмет залился краской.)  Дервиши  потребовали,  чтобы
юноша не спешил, а  лишний  раз  удостоверился  в  благонад„жности  и  -
целомудрии своей невесты. А потому вечером  того  же  дня  все  двадцать
джигитов из подчин„нных ему казарм надели белые  одежды,  взяли  удобные
подушки и... вымазали лица  мелом.  Маленький  дервиш  очень  настаивал,
поясняя, что только так они смогут  пристыдить  мамашу  с  дочкой,  а  в
случае разоблачения  легко  сойдут  за  нетребовательных  ночных  духов.
Дальше - вс„ по прежней схеме: выдвинулись, заняли  позицию,  наблюдали,
фиксировали, убедились, но тут...  Кто-то  толкнул  бедного  мальчика  в
спину, и он, едва не свернув шейку, вылетел во двор, прямо на человека в
ч„рном. Дядю он в тот момент просто не  узнал,  разумеется,  по  причине
отчаянной храбрости и врожд„нного хладнокровия. Никаких ножен  с  перцем
не кидал, "Наших бьют!" - не кричал, а то, что его люди разом  спрыгнули
во двор, так это для его же спасения и защиты. Лично  он  ни  в  ч„м  не
виноват! Его даже вон как отходили прутьями! А тот  распроклятый  кинжал
вместе с ножнами куда-то завалился после визита мудрых дервишей... Ну  а
если уж эмиру непременно нужны виновные, то вс„ дело наверняка в хитрице
Далиле и е„  мошейнистой  дочери.  Ведь  из-за  них  вс„  так  некрасиво
получилось...
   - Встань, вероломная вдова! - с трудом прокашлялся эмир, которому уже
почти вс„ было ясно. В том смысле, что  виновных  он  сегодня  никак  не
найд„т. - Если тебе есть в ч„м покаяться перед  смертью  -  говори!  Ибо
даже петля и кол будут великой милостью  для  той.  что  своими  кознями
пыталась изжить со свету племянника и дядю, достойнейших мужей  Багдада!
Говори же, но пусть твоя речь будет краткой...
   Старушка Далила бодро  вскочила  на  ноги  и,  не  тратя  времени  на
пышнословную мишуру, ч„тко, по-солдатски выложила правителю свою  версию
произошедших событий. Выходило, что е„ дом был осчастливлен визитом двух
непохожих  друг  на  друга  мужчин.   Высокий   бородач   -   обаятельно
подмигивающий лекарь и низенький пузан - астролог из дал„кой Индии.
   Убедительно обозначив на хозяйке  дома  три  тысячи  признаков  самых
страшных заболеваний, они немедленно приступили к лечению.  Декольте  на
спине вырезал индус самыми большими  ножницами,  подробно  пояснив,  как
именно через треугольный вырез  на  платье  избавляются  от  кармических
недомоганий. Сам  лекарь  готовил  волшебные  снадобья  и  растолковывал
застенчивой  Зейнаб,  почему  на  ней  должно  быть  так  мало   одежды.
Исключительно для пристыжения ч„рных демонов и увеселения белых! И пусть
хоть кто-нибудь скажет, что в пиковый момент демоны не  появились?!  Ещ„
как! Они толпами сыпались со всех заборов и крыш, их битва была ужасной,
а вопли несносными. Уже потом набежала стража и всех забрала... Но  ведь
кто же  знал,  что  двум  честным  мусульманкам  нельзя  даже  выйти  на
собственный  двор,  чтобы  за  ними   не   подсматривали   бессовестные,
истекающие сладострастием мужчины? Где справедливость?!  И  кстати,  все
болезни таки прошли, до  одной...  Госпожа  Далила  чувствует  себя  как
нельзя лучше, готовая и впредь служить великому эмиру душой и телом!
   От допроса мошенницы Зейнаб п