ороженно блестящие глаза.
   -  А  вы,  как  я  понимаю,  Джамиля?  Вот  и  салам  алейкум!  Будем
друзьями...  -  Лев  открыто  протянул  ей  руку,  но   девушка   только
вздрогнула, отшатнувшись. - А может, и так... просто знакомыми. Тут  ваш
супруг, в смысле, муж ваш, он...
   - Он страшный человек...
   -  Да  ну?  -  как  можно  обаятельней  улыбнулся   Оболенский,   его
"нереализованный  пыл"  незаметно  пропал,  уступив  место   жалости   и
пониманию. Девушка казалась такой безнад„жно обреч„нной, что  наш  герой
тактично постарался разрядить тревожную напряж„нность. - На  вид  вполне
безобидный старичок! Благообразный, как пасхальный кулич.  Не  болтливый
опять же...
   - Он плохо говорит, - подтвердила Джамиля, - ему зубы мешают, слишком
острые...
   - Как у волка в "Красной Шапочке"?
   - Зачем ты здесь? - Девушка порывисто  вскочила  и  шагнула  к  окну,
пристально вглядываясь в открытое лицо ночного гостя. Она  действительно
была очень хорошенькой. - Ты сильный, у тебя большое сердце, и ты зов„шь
себя Львом! Почему  ты  не  убежал?  Ты  мог  спрятаться  в  пустыне,  а
теперь... Он прид„т за тобой...
   - Кто? Дедуля давно спит, крошка! Он сам просил меня, чтобы...
   - О нет! Нет, мой храбрый юноша, гуль заманил тебя! Я видела в  окно,
как ты носил эти страшные мешки, и молила Аллаха,  чтоб  он  помог  тебе
бежать... увы!
   - М-м-р, но разве так уж плохо, что я  тут  несколько  задержался?  -
чуть шаловливо мурлыкнул Лев, незаметно обнимая  скуластую  красотку  за
талию и ненавязчиво тоже намереваясь перейти на "ты".
   - Ты не понял меня... У гуля кончилось мясо! - отстранилась девушка.
   - Видимо, не понял, объятия отложим на послезавтра... Но  мясо  точно
кончилось, этот седобородый скупердяй пичкал меня пересохшими леп„шками,
прелыми овощами и прокисшим молоком! Нет, представляешь?!  И  это  после
того, как я на него полдня вкалывал, не разгибаясь...
   - Теперь он съест тебя...
   - Кто?!
   - Гуль.
   - Твой престарелый мужен„к Ай-Гуль-ага, что ли?! -  не  понял  вконец
запутавшийся  Оболенский.  Его  не  стоит  ругать,  скорее  он   достоин
сочувствия. Всего слишком много и сразу, к тому же во всех сказках  мира
герой-спаситель, как правило, отличается  не  умом,  а  шириной  плеч  и
тяжестью кулаков. Это имелось в наличии, поэтому Джамиля чисто по-женски
взяла проблему в  свои  руки  и  быстренько  понарасставила  все  нужные
акценты:
   - Хозяин этого дома - ужасный гуль. Гули - это страшные исчадия  ада,
вышедшие на свет из смрадного чрева самого шайтана! Они  живут  в  норах
или пещерах, а по ночам нападают  на  одиноких  путников,  отставших  от
каравана. Пьют кровь правоверных мусульман и оставляют  от  тела  только
обглоданные косточки.
   - И... что, этот наш... ваш... муж, он тоже гуль?!
   - Он самый старый, самый опытный  гуль  среди  всех  кровососов  семи
аравийских пустынь! Потому и живет в Багдаде... Его не пугает  солнечный
свет, он мудр и хит„р, а остальные почтительно  зовут  его  Ай-Гуль-ага.
Что означает: "Ай-яй, наш уважаемый дедушка гуль!"
   - А у тебя-то откуда такие сведения? - чуть отстранился не  на  шутку
встревоженный Оболенский.
   Девушка глубоко  вздохнула  и  посмотрела  на  него  долгим  взглядом
печальных карих глаз:
   - Я давно здесь живу. Гуль заплатил большой калым моему бедному  отцу
и уже  пять  лет  держит  меня  как  приманку  для  заезжих  гостей.  Он
заманивает их в эту комнату, а потом  убивает...  Иногда  приглашает  на
кровавый той гулей со всех окрестностей.
   - Мать моя женщина, так этих тварей здесь много?!!
   - Семь или восемь, живут за кладбищем  неверных...  Конечно,  бывает,
что попадается отважный джигит или принц с заколдованным ятаганом,  гуль
боится только дамасского клинка  с  гравированной  молитвой  из  Корана,
прошлым летом люди убили двух...
   - А как насч„т чеснока, карманного распятия, святой воды и серебряной
пули? - быстренько припомнил Лев, но Джамиля покачала головой:
   - Говорят, эти средства хороши против кошмарных вампиров  Запада,  но
мы  на  Востоке.  Гуль  очень  сил„н,  и  в  ярости  способен  разорвать
мусульманина пополам. Нам оста„тся только  взывать  к  помощи  и  защите
Аллаха...
   - А как же другие ж„ны?
   - Больше никого нет, тебя обманули.
   Багдадский вор страшно обиделся, шагнул к узенькому окну, высунул нос
наружу, несколько раз страстно втянув  ноздрями  свежий  ночной  воздух.
Потом  его  лицо  неожиданно  побагровело,  брови  грозно   сошлись   на
переносице, подбородок нервно задрожал, и над спящими окраинами Багдада,
громыхая, раскатился львиный р„в:
   - Ну-у, Насреддин, карданный вал тебе в заднюю дверцу!  Удру-ужил!  Я
тебе  вс„   припомню-ю-ю...   (Далее   непереводимая   колоннада   тонко
подобранных друг  к  другу  чисто  московских  ругательств,  не  имеющих
дословного аналога в древнеаравийском  и  повседневного  употребления  в
интеллигентских кругах, к каковым я и причисляю вас, уважаемые читатели.
На пару минут заткните уши...)

***

   Хорошая драка всегда найд„т благодарного зрителя...
   От посетителей пивных баров.

   Когда Джамиля поняла,  что  этот  здоровенный  детина  с  царственным
именем намерен драться, - е„ удивлению не  было  предела!  Любой  житель
Востока знает, что в одиночку одолеть гуля абсолютно невозможно. Как уже
упоминалось, это делается  специально  обработанным  оружием,  да  и  то
является редкостью, достойной упоминания в легендах. Мой  друг  в  такие
тонкости не вдавался. Когда Оболенских обижали - они давали  сдачи!  Так
повелось исстари, из поколения в поколение, и никто на свете не сумел бы
внятно  объяснить  Льву  необходимость  покорно  опуститься  на  колени,
сложить ручки и вознести мысли к престолу  Аллаха,  всемилостивейшего  и
всемогущего... Первый вор Багдада профессионально перерыл всю  комнатку,
но, к сожалению, ничего пригодного для нанесения  увечий  не  обнаружил.
Ков„р,  матрас,  четыре  подушки,  ст„ганое  одеяльце,  медный  таз  для
омовения и маленький шестиугольный столик-дастархан. Мелкая утварь  типа
тарелок, пиалы и тапочек вообще в расч„т не  шла...  Поэтому,  когда  за
дверью раздались уверенные шаги  ужасного  старца,  Оболенский  смущ„нно
признал, что может рассчитывать лишь на собственные кулаки.  Джамиля  не
знала, смеяться ей или плакать, глядя, как "новая жертва" разминается  в
бокс„рской стойке. Стукнул засов, и дверь отворилась...
   - Я приш„л. - На этот раз Ай-Гуль-ага заявился без лампы, его  узкие,
маслянистые глаза так и горели под  кустистыми  бровями,  что  придавало
старичку вид резинового манекена из стандартного набора "комнаты ужасов"
в Луна-парке. Что, кстати,  и  ввело  в  заблуждение  Оболенского  -  уж
слишком кукольно выглядел восточный кровосос.
   - Вообще-то ты не вовремя, дедуля. Мы ведь только-только  знакомиться
начали - улыбочки застенчивые, первые стыдливые объятия, так  сказать...
А тут ты в двери ломишься! Иди спать, пожалуйста...
   - Нет. Я голоден.
   - Тогда леп„шку какую-нибудь перед сном съешь или персик  укуси.  Иди
спать, по-хорошему прошу...
   - О наивный глупец! Ты  так  и  не  понял,  кто  я?!  -  торжественно
осклабился старик, а Джамиля, прячась  за  спиной  Льва,  прикрыла  лицо
руками. - Я - злонравный и устрашающий Ай-Гуль-ага!  Глава  всех  гулей,
пьющих кровь и пожирающих мертвечину! Гордость Шайтана, печаль Аллаха  и
ужас правоверных!
   - Ну, знаешь... Я, между прочим, тоже кое-чего  гордость  и  ужас!  -
невольно зав„лся Лев.
   - Ты хочешь бороться?! Со  мной?  -  Видимо,  длина  предыдущей  речи
полностью исчерпала все мыслимые резервы старца, и он вновь  переш„л  на
простые предложения. - Я - сильный!
   - Армрестлинг?! - мгновенно отреагировал Оболенский,  подняв  к  носу
гуля раскрытую ладонь. Тот,  не  задумываясь,  принял  вызов.  Несколько
секунд они дружно пыхтели  над  маленьким  дастарханом,  пытаясь  честно
положить руку соперника, пока нечеловеческая сила азиатского вампира  не
взяла верх.
   - Я победил!
   - Подумаешь... просто у меня запястье растянуто из-за этой  проклятой
мотыги!
   - Теперь очень  хочу  есть!  -  Ай-Гуль-ага  оскалил  клыки  и  резко
нацелился на горло спортивного соперника. Багдадский вор  без  колебаний
врезал ему  по  зубам.  Долгую  минуту  старик  сидел  на  корточках,  с
идиотским выражением лица держась за челюсть. Видимо, такого  отпора  он
не ожидал, на культурном Востоке не принято бить морду аксакалам...
   - Ты ударил меня, сын греха!
   - Да на себя  посмотри,  дитя  порока!  Не  знаю,  уж  чего  ты  себе
навоображал, но я не забитый погонщик верблюдов  и  не  запуганная  дочь
нуждающихся родителей. Ещ„ раз так мне улыбн„шься -  удалю  всю  челюсть
без помощи стоматолога!
   На этом конструктивный диалог закончился,  началась  драка.  Лично  я
полагаю, что в е„ описании  мой  друг,  мягко  говоря,  погрешил  против
истины. Его послушать, так от  старого  гуля  даже  обгорелых  тапок  не
должно было остаться... Ибо что, собственно, мог  дедушка?  Ну,  укусить
как следует - это да... Грязную безрукавку грузчика  гуль  действительно
изгрыз  в  клочки.  Что  ещ„?  Да,  физически  он  был  гораздо  сильнее
Оболенского, но... ростом ниже, весом меньше, а  в  знании  практических
при„мов боевых единоборств вообще оказался сущим кот„нком. Мы  только  в
газетах пишем о том,  что  являемся  самой  миролюбивой  нацией,  а  вот
попробуйте-ка найти хоть одного россиянина, не умеющего показать парочку
при„мов... Лев вырос на широких московских  улицах,  посещал  спортивные
секции, служил в тогда ещ„ Советской Армии и мог постоять  за  себя!  Он
кидал пожилого Ай-Гуль-агу "броском через бедро" об стену, он бил его  в
живот ногой ударом "„ка-гери", валил, поймав тощую шею  во  "французский
ключ",  наносил  апперкот  за  апперкотом  и  даже  произв„л   ущемление
икроножной  мышцы  в  партерной  борьбе.   Джамиля   только   восхищ„нно
попискивала, глядя на геройские подвиги своего защитника.  Злобный  гуль
был поколочен, исщипан, заломан, опл„ван, но по-прежнему голоден и бодр!
А вот Оболенский в конце концов, естественно, выдохся...  Тут-то  старый
негодяй и повалил его на пол,  поудобнее  завернул  "сыну  греха"  руки,
глазом опытного кровопийцы примериваясь к его белой шее:
   - Всего не съем. Позову гостей, мяса много.
   - Чтоб я тебе попер„к  глотки  встал,  каннибал  австралийский!  -  с
чувством прохрипел Лев, вс„ ещ„ силясь встать. - Чтоб  ты  моей  печенью
поперхнулся!  Чтоб  у  тебя  от  моих  окорочков   уровень   холестерина
прогрессировать начал безоглядно! Чтоб...
   - Ва-а-х... зачем так говоришь? Старших уважать надо-о-о-о-у!
   Конец  нравоучительной  фразы  потонул  в   грохоте   медного   таза.
Расхрабрившаяся Джамиля изо всех сил  ахнула  законного  мужа  по  лысой
голове (чалму дедуля успешно потерял в драке). На медном днище  осталась
глубокая  вмятина,  и  он,  дребезжа,  откатился  в  угол.  Туда  же  на
четвереньках уползла и  перепуганная  содеянным  девушка.  Главный  гуль
только почесал макушку - зримого сотрясения мозгов не последовало.
   - Грязная девчонка! Его съем - тобой займусь.
   - Только тронь е„ - загрызу, как мамонта!
   - Не грози. Что ты можешь? Багдадский  вор  извернулся  из  последних
сил, и... острые клыки, не дотянувшись до шеи, сомкнулись на его  плече.
Бедный Лев едва не взвыл от дикой боли!  Старик  удовлетвор„нно  облизал
перемазанные кровью губы и противно захихикал:
   - Ты ничего не можешь. Шайтан научил меня. Я живу кровью  правоверных
мусульман. А ты на вкус... ик! ик! ик! ой... ай... ва-а-а-й!
   Ай-Гуль-ага неожиданно вытаращил  глаза  и  скатился  с  Оболенского.
Похоже, что дедушку-вампира не вовремя  хватил  удар  или  глоток  крови
пош„л не  в  то  горло.  Гуль  натуженно  хрипел,  его  словно  тошнило,
выворачивая наизнанку! Злобное порождение  тьмы  билось  в  конвульсиях,
царапая ногтями пол, стуча пятками и скуля, как будто  неугасимый  огонь
обжигал его внутренности. Оболенский кое-как,  не  без  помощи  девушки,
отбуксировался задом в угол, с  недоумением  наблюдая  за  происходящим.
Ай-Гуль-ага  умирал  недолго,  но  мучительно...  Его  старческое  тело,
перестав извиваться, вдруг начало прямо на глазах у  перепуганных  жертв
распадаться на куски. Он просто превращался в пепел... Прич„м ни с  того
ни с сего, без всякой видимой причины! Когда спустя минуты три на смятом
ковре осталась лишь пересыпанная  пеплом  одежда  хозяина  дома,  Лев  и
Джамиля позволили себе переглянуться.
   - Он умер?
   -  Судя  по  всему,  да.  Я,  конечно,  не  медэксперт,  и  надо   бы
посоветоваться со специалистами, но в целом...
   - Хвала Аллаху! - Девушка вне себя  от  радости  бросилась  покрывать
ноги Оболенского поцелуями...
   - Джамиля! Ты с ума сошла! Ну... не надо!
   - О! - Счастливая  вдова  страшно  смутилась  и,  дурачась,  прикрыла
ладошками глаза. - Да ведь ты совсем голый!
   - Вай дод... - Лев тоже позабыл,  как  в  пылу  борьбы  потерял  свою
набедренную одежонку из козьей шкуры. - Вот  видишь,  мне  и  прикрыться
нечем, какие уж тут поцелуи... Джамиля! Ты чего это?  Джамиля,  я  не...
я... Ой-е! И как у тебя это так получается... Но  почему  же  все  время
ты... Ну-ка, что у нас там  за  пуговки?  И  вот  тут  еще...  ага...  и
здесь... Джамиля,  ты  -  чудо!  Оу-у-у!...  Солнышко  мое,  пожалуй,  я
вс„-таки прощу этого гада Насреддина...

***

   Ну, все. Целую ниже...
   Подпись - твой Сережа.
   Популярная песенка.

   Не ждите от меня сладострастных описаний этой ночи! Мой  друг  женат,
его супруга - милейшая  женщина,  зачем  усложнять  жизнь  двум  хорошим
людям?! Тем более что происходило  вс„  где-то  в  мифическом  сказочном
пространстве, в неизвестном измерении, когда и сам Лев  себя  толком  не
осознавал и не помнил. Он пребывал в коме и лежал в московской  клинике,
как говорится - взятки гладки. А  уж  чем  занимался  в  это  время  его
двойник (тень? дух? альтер  эго?),  думаю,  никого  не  касается...  Сам
Оболенский рассказывал о Джамиле с оттенком романтической  ностальгии  в
голосе. Она была игрива, умна, изумительно сложена  и...  (долгий  вздох
мужской сентиментальности!) имела такие маленькие розовые ушки,  которые
хотелось целовать и целовать ежеминутно.  По  тогдашним  законам  ислама
молодая вдова не могла наследовать  имущество  мужа,  не  имея  от  него
детей.  В  крайнем  случае  нужно  было  заплатить  и  доказать   муфтию
непреложный факт беременности... Ей это удалось. Девушка умела  постоять
за себя, а в доме оказалось достаточно золота, чтобы вопрос  о  странной
смерти мужа отпал сам собой. Не буду врать,  чем  и  где  посодействовал
Багдадский  вор-Лев  Оболенский,  но  о  Джамиле  он  всегда   отзывался
уважительно и нежно, как о  самом  преданном  друге.  Она  же  неустанно
молила Аллаха, чтобы тот убер„г е„ тайного возлюбленного  от  стражников
эмира. Впрочем, вс„ это уже детали, насколько  лишние,  настолько  же  и
нескромные. Думаю, гораздо больше вас волнует  факт  неожиданной  гибели
Ай-Гуль-аги. Да, не вс„ так просто... Мне тоже  не  один  день  пришлось
поломать голову, перерыть массу книг  и  даже  посоветоваться  с  умными
людьми.  Толком  никто  ничего  не  объяснил,  но  предположение  одного
православного  священника  показалось  мне  очень   интересным...   Ведь
азиатский гуль, как и европейский вампир,  жив„т,  питаясь  человеческой
кровью. По идее, с чисто медицинской точки  зрения,  разница  в  составе
крови у людей минимальна. Ну, по крайней мере, она не должна зависеть от
вероисповедания человека, так?  А  если  предположить  обратное...  Если
кровь мусульманина и кровь христианина вс„-таки существенно  различаются
между собой? Ведь истинная вера затрагивает не только нашу  душу,  но  и
тело... Восточный гуль, вспоенный кровью правоверных  мусульман,  вполне
мог отравиться даже капелькой крови православного христианина, каким  на
деле и является наш герой! Быть может, у вас другие рассуждения по этому
поводу, но я пока буду держаться этой версии... По крайней мере  до  тех
пор. пока кто-нибудь не представит мне более убедительную. Дерзайте...

***

   На рассвете, только-только после утренней распевки  муэдзинов,  вдоль
узких багдадских улочек танцующей  походкой  ш„л  молодой  человек.  Для
жителя Востока он был слишком  белокож  и  голубоглаз,  а  для  скромной
профессии грузчика чересчур беззаботен.
   Впрочем,  принадлежность  к  "таскалям"  угадывалась  лишь  благодаря
широкому красному поясу, обмотанному  вокруг  талии  несколько  раз,  да
благодаря козьей шкуре, заменяющей набедренную  повязку.  Плечи  молодца
укрывал дорогой парчовый халат, а на голове красовалась богатая ш„лковая
чалма на манер индусской. Он ш„л, явно красуясь, чуть-чуть  навеселе  и,
отщ„лкивая пальцами ритм, неспешно напевал:
   - А девушка созрела-а и... ага!
   Скажи Оболенскому, что он смешал в одно  Земфиру  и  "Любэ",  он  бы,
наверное, удивился. Просто потому,  что  толком  не  помнил  ни  то,  ни
другое... Уже на подходе к базару Лев играючи "ув„л" с проезжавшей  мимо
арбы половину бараньей туши. Вино по дороге не  попалось,  а  красть  на
самом  базаре  он  не  мог  себе  позволить,  памятуя  первую  воровскую
заповедь: "Не воруй - там, где жив„шь!" Ещ„ за добрый десяток  шагов  до
лавки башмачника Ахмеда наш герой углядел две суетящиеся у входа фигуры.
Ходжу Насреддина, в простом платье декханина, Лев узнал не сразу, а  вот
собственного ослика - в одну минуту.  Рабинович,  нетерпеливо  перебирая
мохнатыми ножками, сновал туда-сюда, кого-то  пристально  высматривая  в
толпе. Домулло так  же  нервно  прохаживался  у  порога,  привставал  на
цыпочки и прикрывал глаза от солнца. Оболенский с щемящей  болью  понял,
что за него вс„-таки волновались...
   - Всем общий привет! Картина Репина "Не ждали"?
   Ослик рванулся к хозяину, восторженно подняв хвост, и запрыгал вокруг
Льва, как истосковавшаяся собачонка. Ходжа ойкнул,  обозвал  Оболенского
"шайтаном бессовестным" и, протянув руки, обнял друга за плечи.
   - Ой-„й-„й... больно! Ты полегче  давай,  у  меня  серь„зная  рана  в
дельтовидной мышце.
   - О аллах! Какой злодей посмел тебя ударить?
   -  А  вот  тот  самый  дедуленька,  которому  ты  запродал  меня   на
подневольные работы... И не ударил, а укусил!
   - Не может быть...
   - С меня - рассказ, с тебя - завтрак? -  справедливо  предложил  Лев.
Ходжа Насреддин согласно кивнул, подхватил украденное товарищем мясо и с
поклоном пропустил его в  лавку  башмачника.  Самого  Ахмеда  внутри  не
оказалось (он тайно сбывал вс„ наворованное добро, а если  учесть,  кому
оно принадлежало, то дело было крайне рискованным).  Хитро-мудрый  Ходжа
тоже с бараниной возиться не стал, а  попросту  обменял  ее  в  обжорных
рядах на две больших миски плова, четыре сдобных  леп„шки  и  переспелый
гранат. Для начала Багдадский вор распахнул  халат  и  продемонстрировал
другу  правое  плечо,  аккуратно  перевязанное  заботливой  Джамил„й.  В
сущности, рана-то была пустяковая, но Ходжа смотрел на  Оболенского  как
на человека, живым  выбравшегося  из  бездонного  желудка  шайтана!  Лев
говорил долго и красочно,  не  упуская  ни  одной  детали  и  придумывая
десятки новых по ходу повествования. Он разыгрывал всю драму в лицах, то
весьма реалистично изображая перепуганную девушку, то  демонстрируя  хук
слева - хук справа, а уж кошмарную смерть старого гуля показал так,  что
хоть сейчас мог бы выступать с моноспектаклем на театральных  подмостках
Нью-Йорка и Парижа. Плов Ходжи Насреддина остыл и покрылся салом, он  ни
на мгновение не мог оторваться от захватывающего сюжета  и  только  охал
через каждую минуту: "Вай дод! Вай дод!! Вай дод!!!"  Сам  Оболенский  о
еде не забывал никогда  и,  отодвинув  миску,  смачно  дож„вывал  третью
леп„шку, запивая е„ подслащ„нным зел„ным чаем.
   - Это самая чудесная история из всех,  что  я  когда-либо  слышал,  а
сл