добавлять непунктуальность ко всем моим прочим преступлениям, - пробормотала
она, не очень-то сама понимая, что имеет в виду.

Глава 4

   Хэлин сидела  в  сверкающем  белом  "мерседесе",  откинувшись  на  спинку
кресла. Глаза ее были закрыты. Не верилось, что только вчера  она  еще  была
дома  с  бабушкой  и   укладывала   чемодан,   взволнованная   предвкушением
двухнедельных деловых каникул  на  Сицилии.  Сейчас,  двадцать  четыре  часа
спустя, она мчалась в автомобиле с этим циничным, высокомерным  мужчиной  на
встречу со своим будущим тестем.
   Ей представлялось невероятным, что Карло все еще хочет жениться  на  ней,
причем исключительно из мести. Тогда в  Риме  они  встретились  случайно,  и
возможность   использовать   ее,   чтобы   отомстить   отцу   была   слишком
соблазнительной - он не упустил свой шанс. Но Карло никогда не производил на
нее впечатления человека, который способен два  года  сидеть  и  планировать
что-то вроде заговора, не останавливаясь при этом перед большими  расходами.
Купить фирму "Гарстонз", наверное, стоило ему целое состояние.
   Нет, он был  современным  человеком  80-х  годов,  слишком  искушенным  и
повидавшим мир, чтобы можно было поверить в его версию. В любом случае он не
мог теперь причинить зла Марии и отцу - они ушли из жизни. Правда, она  тоже
бросила его,  но  это  совсем  другое  дело.  Если  ее  побег  действительно
разгневал его, было бы логично, если бы он сразу начал ее  преследовать.  Но
он  и  пальцем  не  пошевелил,  до  такой  степени  это  его,  очевидно,  не
интересовало.
   Хэлин наморщила лоб. Должна быть какая-то иная причина  кроме  мести.  Он
сказал, что хочет сына. В это она верит. Но почему выбор пал на  нее?  Есть,
должно быть, миллион женщин, которые не упустят шанс стать его женой. Что он
там еще сказал? "Послушной сицилийской женой". Вот, видимо, в чем дело. Если
удастся   надежно   заточить   Хэлин   на   острове   в   качестве   этакого
высокопроизводительного  инкубатора,  то  этот   боров   в   брюках   сможет
предаваться своему сибаритском) образу жизни, наверняка  зная,  что  она  не
осмелится на протест. В то время  как  со  всякой  другой  женщиной  ему  по
меньшей мере пришлось бы изображать из себя  внимательного,  любящего  мужа.
Или, возможно, по каким-то причинам он не может жениться на женщине, которую
любит.
   Около десяти минут они ехали в полном молчании.  Мысли  Хэлин  беспомощно
блуждали между  прошлым  и  настоящим.  Она  чувствовала,  как  в  замкнутом
пространстве автомашины нарастает напряжение, некое невидимое гравитационное
поле медленно  затягивало  ее  куда-то  внутрь.  Они  ехали  теперь  намного
быстрее. На крутом повороте  колеса  заскрежетали,  и  ее  бросило  резко  в
сторону, прямо на плечо Карло.
   Она тотчас выпрямилась. - Не кажется ли тебе, что ты  слишком  гонишь?  -
заметила она, бросив на него быстрый взгляд. Он слегка  повернул  голову.  В
отраженном свете фар шрам на виске отливал молочной белизной.
   - Оказывается, ты умеешь говорить! А я уж было  подумал,  что  ты  решила
дуться всю дорогу, - произнес он с ноткой сарказма, игнорируя ее вопрос.  Но
скорость заметно упала.
   Она тщетно искала, о чем бы заговорить  и,  наконец,  вспомнила  цель  их
поездки.
   - Скажи, а не покажется ли твоему отцу странным,  если  ты  объявишься  у
него с невестой, о которой он знать ничего не знает? Как ты объяснишь, каким
образом мы с тобой встретились? Что, если он станет  задавать  мне  вопросы?
Вряд ли я могу сказать ему правду: что  ты  буквально  похитил  меня!  -  От
волнения при мысли о предстоящем вечере ее голос зазвучал  громче.  -  Я  не
очень-то умею притворяться.
   - Так ли уж, Хэлина?  Ты  недооцениваешь  себя.  В  бытность  в  Риме  ты
запомнилась мне как блестящая маленькая актрисочка, - он засмеялся.
   - Не знаю, что ты имеешь в виду, но в любом случае... Он многозначительно
прервал ее:
   - Да, конечно, ты не знаешь и, полагаю, знать не хочешь.
   Хэлин  уставилась  на  него,  пораженная  горечью,  прозвучавшей  в   его
замечании. Все в ней протестовало против этих слов. Уж  кто  актерствовал  в
Риме, так это он сам, невесело подумала она.  Не  он  ли  прикидывался,  что
влюблен в нее, делал из нее дурочку, и все  это  ради  какой-то  извращенной
мести любовника, на которую, как он вообразил, имеет право.
   - Нечего сказать, Хэлина? Что с тобой стряслось? Тебе разве не  нравится,
когда вспоминают, какой потрясающей любовницей ты была? -  Невеселая  улыбка
исказила его губы. Он добавил:
   - До тех пор, пока твой отец не решил за тебя по-другому.
   Его замечание было во многом  справедливым,  так  что  спорить  не  имело
смысла, и с равнодушием, которого она вовсе не ощущала, Хэлин ответила:
   - Прошлое меня не интересует. У  меня  нет  твоего  дара  мести.  Я  хочу
выяснить лишь одно: что мне говорить твоей семье,  чтобы  вечер  прошел  для
меня без особых осложнений. Их у меня сегодня уже было достаточно, -  мрачно
закончила она.
   Его темная голова повернулась к ней, он долго и внимательно изучал  ее  в
полном молчании. Затем снова переключил внимание на дорогу. - Тебе не о  чем
волноваться. Мой отец знает всю правду. Он сицилиец старой школы  и  считает
совершенно естественным, что ты должна выйти за меня  замуж.  Это  полностью
совпадает с его представлением о вендетте, - сказал он  бесстрастно.  -  Что
касается остальных членов моей семьи и друзей, то они представляют себе дело
так: мы встретились с тобой, когда я был в Англии в июне,  чтобы  приобрести
фирму "Гарстонз  эдвертайзинг",  а  позднее  возобновил  старое  знакомство.
Стефано,  конечно,  знает  правду,  но  будет  молчать,  в  этом  ему  можно
довериться.
   Ее огорчило, что Стефано знал всю историю и помог заманить ее на Сицилию,
Хэлин считала его своим другом.  Очевидно,  за  два  года  она  не  очень-то
поумнела в том, что касается мужчин. Ее с такой  же  легкостью  обманули  во
второй раз с той лишь разницей, что теперь рядом нет никого,  кто  бы  помог
выбраться из переплета, в котором она оказалась.
   Угадав ее мысли, Карло продолжал:
   - Бракосочетание состоится в пятницу в часовне  в  поместье  моего  отца.
Вечером будет прием в отеле "Хилтон" в Палермо для моих друзей  и  партнеров
по бизнесу. И на этот раз никто не убежит, - жестко произнес он.
   - Я не сбежала! - вырвалось у нее. -  Ты  знаешь,  что  произошло.  Хотя,
узнав о тебе всю правду, я бы все равно  ушла.  И  как  только  представится
случай, я уеду отсюда, - добавила она решительно. - Ты не сможешь все  время
следить за мной. - Она все еще не была  готова  полностью  смириться  с  его
планами. Ее замечание вызвало взрыв смеха.
   - Мне и не нужно следить, сага. Ты не сможешь покинуть остров  без  моего
ведома и тем более далеко не уйдешь без паспорта.
   Стефано! Она отдала ему паспорт в аэропорту, совершенно  забыв  попросить
вернуть, когда они прошли таможню. Она тихо застонала, осознав безвыходность
ситуации. - Полагаю, мой паспорт у тебя?
   - И полагаешь верно. Стефано вручил его мне вместе с твоей восхитительной
персоной. Так что советую выбросить из головы  всякие  дикие  идейки  насчет
побега.
   Машина  остановилась,  и  Хэлин  с  интересом  огляделась   вокруг.   Они
запарковались в саду, примыкающем  к  большому  зданию.  Его  величественный
фасад светился множеством окон, отражавшихся в водах  большого,  украшенного
скульптурой фонтана в центре сада.
   Едва она потянулась к дверке автомашины, как Карло поймал ее за руку. Она
вздрогнула от его прикосновения.
   - Постой, - резко сказал он. Потом достал что-то из  внутреннего  кармана
пиджака. - Дай мне другую руку.
   - Зачем? - ничего не понимая, спросила Хэлин.
   - Нельзя, чтобы ты встретилась с моей семьей без этого. - Она смотрела на
него, потеряв  дар  речи.  Он  надел  ей  на  палец  великолепное  кольцо  с
изумрудами и бриллиантами. У нее перехватило дыхание, когда она узнала  его.
Ее рука затрепетала в его руке, и помимо воли у нее вырвалось.  -  То  самое
кольцо! - в ее взгляде читался вопрос.
   - А почему бы и нет? То,  которое  ты  сама  выбрала,  хотя  понадобилось
значительно больше времени, чем первоначально предполагалось,  чтобы  надеть
его тебе на палец, - насмешливо заметил Карло. Он отпустил ее руку  и  вышел
из автомашины.
   Хэлин разглядывала кольцо, и слезы застилали ей глаза  -  она  вспомнила,
как они вместе выбирали его в магазине. В голове мелькнуло: а  не  сложилась
бы ее жизнь более счастливо, если бы отец не рассказал ей правду. Она тут же
испуганно отогнала эту мысль в самый дальний уголок  сознания,  инстинктивно
чувствуя, что предаваться таким фантазиям в  ее  положении  опасно.  Слишком
легко во второй раз попасть под гипноз обаяния этого человека.
   Карло схватил ее за руку и буквально вытащил из машины. - Тебе холодно, -
заметил он. Его рука скользнула ей за спину,  длинные  пальцы  легли  на  ее
обнаженное плечо. -  Нужно  было  захватить  с  собой  шаль,  вечера  бывают
прохладные.
   Хэлин не ответила. Все свои  силы  она  сконцентрировала  на  том,  чтобы
сохранить спокойствие. Поэтому она не заметила той  нежной  заботы,  которая
мелькнула в темных глазах обнявшего ее мужчины. Она осторожно  высвободилась
из под его руки под предлогом, что ей хотелось бы посмотреть дом.
   Холл был просторным, облицованным от пола  до  потолка  панелями  темного
дерева. По обе стороны шли двери, а  в  центре  массивная  резная  лестница,
изгибаясь, вела на  верхние  этажи.  Стены  украшали  старинные  картины,  в
большинстве своем портреты, отмеченные, как ей показалось, явным сходством с
человеком, находившимся с ней рядом.
   Она оглядывалась в изумлении: интерьер напоминал  какой-то  средневековый
замок.
   За спиной у нее послышалась быстрая итальянская речь:
   - Карло! Как я рада тебя видеть. - Хэлин повернулась и увидела, что Карло
обнимает маленькую седую женщину, одетую по традиции во все черное.
   - Роза, ты все молодеешь, - сказал он, отстраняя ее  хрупкую  фигурку  от
себя и широко улыбаясь. Выражение неподдельной радости смягчило резкие черты
его лица, он сам выглядел на несколько лет моложе.
   Хэлин нервно выслушала  пышные  поздравления  этой  улыбающейся  женщины,
которая, как она предположила, была экономкой.
   Они прошли за Розой в комнату налево. Карло крепко держал Хэлин под руку.
Склонив голову, он прошептал в дверях:
   - Не забудь быть вежливой с моей семьей. - И не успела она осознать,  что
он намерен сделать, как его губы мягко прижались к ее  губам.  Нежная  ласка
захватила ее врасплох: губы  раскрылись  в  невольном  приглашении.  Осознав
спонтанность своей реакции, она вспыхнула, как маков цвет, и отвернулась.
   Карло торжествующе прошептал:
   - Не стесняйся, сага, формула сексуальных симпатий меняется редко.  -  Ей
захотелось сбить самодовольную усмешку с его  лица  пощечиной.  Она  была  в
ярости от того, что откликнулась на его поцелуй и уже  готовила  язвительный
ответ,  как  вдруг  осознала,  что  они  стоят  перед  стариком,  сидящим  в
инвалидной коляске.
   Хэлин быстро подавила свое удивление. Карло упоминал,  что  его  отец  не
совсем  здоров,  но  она  не  ожидала  увидеть  его  в  инвалидном   кресле.
Представляя ее, Карло подошел и встал рядом с отцом.
   Даже если бы ей не сказали, она бы не  сомневалась,  что  это  его  отец.
Ошибиться было трудно  -  сходство  граничило  с  зеркальным  отражением  за
исключением того, что у этого человека голова была вся седая. А  лицо  такое
же: с резкими чертами и  высокомерное,  но  только  больше  морщин,  и  кожа
свисает тяжелыми  складками.  Даже  сидя  он  производил  впечатление  очень
высокого человека. Она перевела взгляд на Карло, небрежно прислонившегося  к
креслу. Он смотрел ей прямо в глаза. В этот момент отец заговорил:
   - Ты опоздал, Карло. Ты же знаешь, как  я  ненавижу  непунктуальность.  -
Карло ответил не сразу, а позволил своему  взгляду  откровенно  блуждать  по
стоявшей  перед  ним  девушке,  задерживаясь  на  прядях  золотистых  волос,
свободно ниспадающих на плечи, на линии ее грудей,  просвебодно  ниспадающих
на плечи, на линии ее грудей, просвечивающих сквозь  кремовый  шелк  платья,
потом скользнуть ниже, к ее бедрам и длинным, прекрасной формы ножкам.
   - Согласись, отец, что Хэлина -  достаточно  веская  причина  для  любого
мужчины, чтобы опоздать? - ответил он, а его взгляд пополз вверх по ее телу.
   Ей показалось, будто эти оценивающие глаза раздели ее  донага,  и  помимо
воли краска стыда стала заливать ей лицо.  Двое  мужчин  дружно  засмеялись,
очарованные ее застенчивостью. Отец сказал:
   - На этот раз тебя можно простить, сынок. Она и в самом  деле  редкостная
девушка.
   При этих словах Хэлин напряглась, ее охватила ярость.  Они  обсуждали  ее
как какого-то зверя  на  аукционе.  Но  она  не  потеряла  самообладания.  -
Благодарю вас, синьор  Манзитти.  -  Мило  улыбаясь,  она  добавила  не  без
сарказма:
   - Вы слишком добры.
   На изборожденном  морщинами  лице  старика  ожили,  засветились  хитрецой
глаза. - У нее есть характер, у  этой  женщины,  Карло.  Ты  сделал  хороший
выбор. Вместе вы сделаете прекрасных сыновей.
   - Мы безусловно намерены их сделать,  не  так  ли,  Хэлина?  -  сказал  с
вызовом Карло, глядя ей прямо  в  глаза  и,  похоже,  развлекаясь  огоньками
ярости, которые там плясали. Он как бы подзадоривал Хэлин не  согласиться  с
ним. Она уже хотела было поступить именно так, уже готова  была  сказать  им
обоим, что именно она думает о них, как он медленно придвинулся к ней и взял
пальцами ее запястье, будто надел наручник. Он стоял,  возвышаясь  над  ней,
как какое-то хищное животное. Игривость покинула его. Его темные глаза стали
как щели.
   -  Не  так  ли,  Хэлина?  -  повторил  он  низким   угрожающим   голосом,
Раскрасневшаяся и обозленная, она выдерживала его  взгляд  несколько  долгих
мгновений. Затем, опустив голову, пробормотала:
   - Да, Карло.
   Старик закудахтал от удовольствия, отнюдь  не  омраченного  демонстрацией
силы, которую устроил его сын. - Правильно, мой мальчик.  Пусть  она  знает,
кто хозяин.
   Карло пропустил замечание отца мимо ушей. Он смотрел на склоненную голову
Хэлин, и выражение нежного сострадания мелькнуло и мгновенно пропало на  его
лице. Он сказал:
   - Давайте лучше пойдем обедать. Отец,  ты  напугал  Хэлину.  Она  еще  не
привыкла к речистым сицилийским мужчинам.
   Через высокие двойные двери они вошли в столовую.  Карло  пропустил  отца
вперед и усадил во главе стола, затем предложил Хэлин стул слева от отца,  а
сам расположился напротив нее. Хэлин, поблагодарив, села. Где-то  в  глубине
ее сознания теплилась смутная  надежда,  что  она  отдаст  себя  на  милость
доброго  старичка,  которого  возмутит  поведение  сына,  и  он  поможет  ей
вернуться домой. После  встречи  с  отцом  Карло,  эти  иллюзии  испарились.
Пожалуй, он был похуже сына. Он бы сам поступил таким же образом, к тому  же
не выжидая, как Карло, пришла она к горькому выводу.
   Заставив себя собраться с духом, она оглядела комнату. Обеденный стол был
огромных размеров и прекрасно сервирован: тонкой работы серебряные приборы и
хрустальные  рюмки  с  безупречным  совершенством   заполняли   пространство
снежно-белой скатерти. Очаровательный букет красных роз  в  центре  стола  и
цветов фрезии в серебряной вазе добавляли последний штрих к этой картине.
   Вошла Роза, толкая перед  собой  большой  сервировочный  столик.  За  ней
следовала другая женщина, которую старик представил как свою дочь Симонетту,
и предложил ей место рядом с Хэлин.  Симонетта  была  очень  милая  женщина,
одетая во все черное.  Хэлин  предположила,  что  она  вдова,  но  потом  ее
осенило: Симонетта  была  копией  Стефано;  очевидно,  она  приходилась  ему
матерью. И поскольку она совершенно не была похожа на Карло, Хэлин пришла  к
выводу, что Симонетта пошла в их с Карло, мать, которая давно умерла. Эти ее
размышления  были  прерваны  Розой,  подавшей  первое  блюдо  -   вкуснейший
черепаховый суп, настолько наваристый, что ложка почти стояла в нем торчком.
   Разговор вращался вокруг  свадьбы  и  необходимых  приготовлений  к  ней,
перемежаясь с множеством легкомыслепных шуток, которые Хэлин становилось все
труднее переносить. Поэтому, когда пришла пора встать  из-за  стола,  она  с
огромным облегчением последовала за остальными в гостиную.
   Голова у нее начала побаливать, она страшно устала. Только она опустилась
на софу,  как  ей  пришлось  скрыть  свое  изумление:  мощная  фигура  Карло
расположилась рядом, причем слишком близко, чтобы  ей  было  удобно.  Легкий
пряный запах его одеколона дразняще щекотал ей ноздри, и она не стала ничего
предпринимать, когда его рука легла ей на плечи. Все ее  тело  встрепенулось
от его прикосновения. Нет, от страха, упрямо сказала она себе.
   - Ты не возражаешь, если мы уедем?
   Смысл слов дошел до Хэлин как в тумане, и она  издала  вздох  облегчения.
Вечер наконец-то подходил к концу.
   Карло поднялся и подал ей руку.  Выражение  какой-то  особенной  нежности
озарило черты его лица, и он произнес:
   - Пойдем, моя дорогая, ты засыпаешь.  У  тебя  был  длинный  день.  -  На
какую-то секунду его забота ввела ее в заблуждение, она протянула ему руку и
позволила поднять себя  на  ноги.  Его  рука  обвилась  вокруг  ее  талии  и
привлекла к себе. Прижавшись к нему,  она  расслабилась.  Она  действительно
очень устала, а вино и обильный ужин еще более замедлили ее реакцию. Отец  с
Симонеттой проводили их до двери. Вздохнув свежего вечернего воздуха,  Хэлин
слегка ожила и вся напряглась под рукой у  Карло.  Он  снова  добился,  чего
хотел, снова обманом вынудил ее подчиниться, и все это напоказ своей  семье,
подумала она с мятежным протестом.
   - Не так плохо, как ты ожидала? - поинтересовался Карло.
   Хэлин взглянула на человека, сидевшего за рулем, не в силах определить  в
темноте  машины  выражение  его  лица.  -  Симонетта  очень  мила.  Она  мне
понравилась.
   - А отец мой не очень, гм? А почему? Он в восторге от тебя. Ты  произвела
на всех потрясающее впечатление. Твоя нервозность добавила как раз  то,  что
так подобает девушке, которая впервые знакомится со  своей  будущей  семьей.
Поздравляю тебя. Вечер прошел прекрасно.
   - Благодаря тебе, - саркастически  парировала  Хэлин.  -  Ты  всегда  так
манипулируешь людьми, даже собственной семьей? - Ей  было  ясно,  что  Карло
весь вечер  тонко  направлял  беседу  в  нужное  русло,  умело  отсекая  все
неудобные вопросы.  Так,  когда  Симонетта  спросила  Хэлин  о  ее  семье  и
поинтересовалась, кто будет  свидетелем  на  свадьбе,  он  увел  разговор  в
сторону, сообщив сестре, что завтра они с  Хэлин  обедают  с  его  друзьями,
которые и согласились быть свидетелями.
   - Не благодари меня, дорогая, - усмехнулся он. - Я оказал  услугу  самому
себе. Не хочу, чтобы ты страдала нервным истощением в нашу брачную ночь.
   Ответа не последовало. Упоминание о брачной  ночи  наполнило  ее  ужасом,
мысль о том, что этот человек будет  обладать  ею,  была  слишком  страшной,
чтобы смириться с ней. Хэлин еще глубже забилась в кресло, ее пальцы  нервно
крутили кольцо. Боже, какая западня!
   В своих девичьих мечтах о  свадьбе  она  представляла  себя  плывущей  по
проходу к алтарю под руку с отцом,  сияющей  от  счастья,  что  будет  женой
некому доброму, нежному человеку. Вся ее семья и друзья соберутся там, чтобы
пожелать ей удачи... Теперь ничего не сбудется. Кто  бы  мог  подумать,  что
какие-то два года так круто повернут жизнь юной  девушки?  Слезы  жалости  к
самой себе затуманили  глаза.  Она  сердито  смахнула  их  тыльной  стороной
ладони. Она не доставит ему удовольствия, он не увидит ее плачущей.
   Заставляя себя говорить спокойным голосом, она спросила:
   - Кому будет поручена роль моего отца на нашей свадьбе? -  Вспомнив,  что
брат Марии живет на Сицилии