у пробежала очередь Гиены.
     Крики, топот, сумятица -- и трескучий перестук  автоматов;  в  короткой
паузе  Гиена  взметнулся  на крышу ближайшей клетки, пока противники били по
углу и, пользуясь преимуществом высоты, заставил замолчать еще двоих..
     ... и заметил странное -- охранник, перебежкой  меняя  укрытие,  словно
ухнул  в яму, нелепо взмахнув руками -- дерн просел по краям неровно-круглой
дыры, в которой он исчез;  потом  в  дыре  мелькнула,  высунувшись  на  миг,
ребристая  строительная  каска  --  и оттуда вылетела, кувыркаясь, словно бы
граната  с  горящим  фитилем.  Плеснуло  жидкое  пламя,  обливая   залегшего
автоматчика  --  тот вскочил и заметался с воем, покатился по траве, пытаясь
сбить с формы огонь.
     Ага! еще!.. Две, три вспышки! Гиена радостно оскалился, мысленно -- как
спец -- одобрил выдумку лесной братии. По подкопам -- в тыл, удар  прямо  по
лагерю!  Не  слабо! Долго эта вылазка Кротов не продлится -- силы неравны --
но ходить теперь будут ощупью!..
     -- Все, пора в лес, -- он спрыгнул с клетки  и  с  оглядкой  понесся  в
темноту, к ручью. Другого пути к отступлению у него не было.

x x x

     Ужин пошел насмарку -- это еще не все! минута в минуту с побегом зверья
-- как сумели? -- в семи местах по лагерю из земли через подкопы вышли Кроты
и, бросив  бутылки  с  зажигательной  смесью,  ушли  снова  в  землю,  а  на
периметре, в самом слабом его месте, атаковали Медведи с  карабинами.  Принц
орал,  брызгал  слюной,  рассылал людей не только по делу, но и по матери, а
затем сел в вертолет и улетел на подмогу к своим, которых Медведи уже сильно
теснили с позиции.
     О, главный козырь он не упустил, отнюдь нет! Клетка с Ланью стояла не в
зверинце, а рядом с псарней, под надежной охраной, закрытая тентом. Но  удар
зверья  был силен _ сильнее, чем он мог ожидать. Лагерь он велел прочесать с
собаками -- не притаился ли кто из лесных, выбравшись из кротового  тоннеля?
-- а ходы Кротов обвалить.
     Охота  затягивалась  --  и его люди несли потери, а до цели было так же
далеко, как в начале...
     "Ничего, -- успокоил себя Джуанин. --  Завтра  у  меня  будут  еще  две
машины  воздушной  поддержки. Для начала протравлю реку, затем Лань -- после
всего случившегося придется ею пожертвовать, чтобы  хоть  кто-то  поплатился
перед  охотниками -- а потом массированная атака по земле и с воздуха. Олень
здесь -- иначе кто же так управляет зверьем? -- а после забоя  Лани  он  сам
будет искать схватки. И он ее получит... "
     То,  что  наемник  сбежал, принца мало тревожило -- этот не из тех, кто
любит выступать публично, этот промолчит. Но девчонка... Надо распорядиться,
чтобы она не ушла живой ни в коем случае.

x x x

     Не всем беглецам удалось войти под сень Леса -- хотя снайперы  Джуанина
и отвлеклись на заваруху в лагере; пущенные наобум очереди охотников и огонь
винтовок с ночными прицелами "упырь" оставили восьмерых лежать на кочковатом
берегу;  семеро  были ранены тяжело -- их пришлось нести -- и трое -- легко,
эти добирались до Леса без помощи. В руку навылет  клюнуло  Лисичку  --  Эва
увидела  это  на  бегу,  но перетянуть рану было нечем и некогда, она только
замедлила бег и держалась рядом, чтобы рыженькая не осталась одна.
     В Лесу они встретили отряд прикрытия -- Волков и Енотов; было уже ясно,
что Кроты  сделали  свое  дело  и  ушли  подземными  ходами;  теперь  отряду
предстояло быстро отвести беглых в глубь чащи -- лагерная сволочь не пустила
следом  Собак,  нутром  чуя,  что  ночью  в Лесу можно без толку ополовинить
псарню.
     Отступали лесные быстро, молча, но к горечи утрат теперь примешалась  и
злая  радость  _  все  же  удалось потрепать воинство принца! не так уж он и
силен с вертолетами и минометами!
     Эва спешила, стараясь не отстать от быстроногих зверей  и  не  обращать
внимание  на  боль  в  исколотых,  ободранных  о корни босых ногах. Никто не
ободрил ее, никто не сказал ни слова -- ее просто приняли в компанию и  все.
Она  устала не только идти размашистым шагом, но даже и думать, когда кто-то
придержал ее за плечо:
     -- Пришли, -- это был плечистый Волчище,  а  темные  тени  вокруг  были
хижинами. -- Вон там, -- указал он, -- есть где лечь, отдохни.
     -- Н-нет, -- помотала головой Эва, -- я сперва Лисичке помогу.
     --  Валяй,  --  Без одобрения, просто и устало ответил Волк. -- Раненые
там... -- дав ей кивком направление, он скрылся в темноте.

x x x

     Второй раз Белый Олень и Гиена встретились  при  коптилке,  у  стола  с
разложенной  картой, и вновь в присутствии Рыся; Росомаха, как и собиралась,
ушла с Рысей -- и, судя по настроению девчат, одному из постов на  периметре
не суждено было дожить до рассвета.
     --   Прогнали   одного,  пришел  другой,  --  спокойно  ответил  Олень,
протягивая наемнику руку. --Спасибо тебе за наших, парень. А за  старое  зла
не держи.
     -- Хочется все же тебе врезать, -- сказал Гиена, пожимая руку Оленю.
     -- Врежь -- только ведь я отвечу, и крепко.
     --  Ладно,  разменялись,  --  Гиена бухнулся на табурет, положив оружие
перед собой на стол. -- У меня  пол-магазина  и  один  полный.  Говори,  что
делать.
     -- А у нас денег-то нет, -- криво хмыкнул Рысь.
     -- А я для хохмы поработаю задаром.
     -- До коих пор? -- Олень сел напротив.
     -- До похорон Джуанина.
     -- Это мало, -- Олень потер наметившуюся на подбородке щетину.
     -- Чего же больше?
     --  Вообще-то словам веры нет, -- задумчиво прищелкнул языком Олень, --
но есть слова, которые нельзя нарушить  безнаказанно,  даже  если  никто  не
следит  за  соблюдением.  Пойди -- и скажи Лесу, что ты никогда не причинишь
вреда живущим здесь. Тогда мы тебя примем.
     -- Кому сказать? -- не уловил Гиена.
     -- Лесу.
     -- А... Что именно?
     -- Да что на ум придет, только честно.
     -- Хм.. ну а если...
     -- А если обманешь -- тогда лучше в Лес тебе не входить. Ни в наш, ни в
какой другой.
     -- Нет -- если я откажусь.
     -- Загребешь свои полтора магазина и пойдешь воевать один,  --  вставил
слово и Рысь. -- Сам по себе. Ни мешать, ни провожать не станем.
     --  Попробую  сказать,  Гиена  поднялся.  --  В  одиночку такие дела не
делают.
     -- Мы будем здесь, -- промолвил Олень ему вслед.

x x x

     Предвидя  важность  процедуры  и  то,  что  совершать  обряд  лучше  не
прилюдно,  Гиена  отошел  от строений подальше -- туда, где Лес был особенно
тихим. Лес словно ждал его, но ждал настороженно, недоверчиво.
     Гиена постоял молча --  нужные  слова  никак  не  приходили  на  ум,  а
балабонить  впустую  он  не  любил.  Лес веял на него запахом трав и листвы,
сухой коры и ночных цветов.
     -- Я не охотник, -- наконец, вымолвил Гиена, сам над собой насмехаясь в
душе -- что за дичь? Лесным колдовством решил заняться, как пацан... Неужели
это кто-то услышит и примет как обещание?
     -- Я не охотник, -- повторил он, точно зная, что не  врет.  --  Никогда
этим  не  увлекался.  Так  что  вот  --  тут я никого не убью и вообще зазря
пальцем на трону.
     Ответа не было -- Лес молчал, ожидая еще чего-то, пока не сказанного.
     -- Я хотел сказать, -- уточнил Гиена, -- не только здесь, но  и  вообще
-- ни в каком Лесу, сколько их ни есть. Честное слово.
     Лес  вздохнул,  зашелестел  --  или  то  был  порыв ветра? напряжение и
неловкость Гиены как рукой сняло.
     -- Ну, все, -- Гиена сдвинул берет на затылок. -- Значит, поговорили...
     -- А мне ты ничего сказать не хочешь? -- мягко проурчал голосок  сзади;
Гиена  крутанулся  винтом,  принимая боевую стойку и готовый въехать ногой в
любую подвернувшуюся челюсть -- изящно подбоченясь, там  стояла  Росомаха  и
посмеивалась сквозь сжатые губы, щуря глаза.
     --  Ты,  с-стерва... -- выдавил Гиена; он тут всерьез зарекается губить
зверей, а эта тварюга за спиной хихикает...
     -- Но-но! -- Росомаха отпрянула гибким движением. -- Ведь обещал  зазря
не трогать.. Я ведь... м-да.. по следу пришла, на два словечка..
     -- Ну ?!
     --  Ну, раз уж так... -- она поискала глазами вверху что-то такое, чего
там отродясь не было. -- Короче, -- мы в расчете, да? Ты не в обиде? Ты что,
блин, -- разъярилась вдруг она, -- в натуре ждешь, чтоб я тут извинялась?!
     -- Аа, ты насчет ножичка, -- процедил  Гиена,  нехорошо  улыбаясь;  нож
Росомахи  он  помнил  --  совсем  недавно она так близко ему показывала, что
любой суд признал  бы  это  за  угрозу  оружием.  --  Я  вообще-то  принимаю
извинения  по  вторникам,  с часу до трех, но для тебя сделаю исключение. На
колени -- и в голос.
     -- А хи-хи не хо-хо?! -- совершенно взъерепенилась Росомаха. -- Иди  ты
в баню!..
     --  Только  с тобой, -- схамил Гиена -- и едва не пропустил удар ногой;
обиженная лесная деваха била не шутя, в полный  контакт,  но  и  Гиена  знал
кой-какие  махи  и отмашки, так что махала Росомаха в основном по воздуху, в
котором изредка мелькал Гиена.
     -- Вертлявый! -- фыркнула она, отпрыгнув и опять приняв стойку.
     -- А то! -- в тон ответил Гиена.
     -- Заболталась я с тобой,  --  стойка  единоборца  плавно  сменилась  у
Росомахи стойкой манекенщицы. -- Чао, придурок!
     -- Про должок не забудь! -- бросил ускользающей тени Гиена.

x x x

     Эве  пригодились  скудные  познания  по  доврачебной помощи -- там, где
Бобер пользовал  раненых,  она  лишней  не  оказалась.  Нашлись  для  нее  и
стоптанные  кеды,  и  брюки  (Слону впору), и рубашка с отпоротыми рукавами,
ожидавшая разжалования в половые тряпки -- но это все же лучше, чем ничего.
     Только -- только она наметилась упасть куда-нибудь мешком и задрыхнуть,
как вдруг, будто чертик из коробки, перед ней возник запыхавшийся Волчок, от
неудержной радости скалясь широченной улыбкой и откровенно горя  счастливыми
глазами.
     -- Ну, ты! -- он не нашел других слов для приветствия. -- Как сама-то ?
слышь, у меня кофе есть, горячий -- хочешь?
     Словно не дрались над Псом, и фляжку не он ей швырял!.. Но встреча была
так приятна  Эве,  что  и  ее  радость  открылась  навстречу легким, слабым,
светлым смехом усталого человека, и она мотнула головой -- пойдем!..
     Кофе и впрямь  оказался  огненным,  а  заварен  был  --  чтоб  мертвого
поднять;  Эва,  обжигая  губы и пальцы, пила маленькими глоточками из крышки
термоса, а Волчок говорил быстро, будто  боялся,  что  в  паузе  она  скажет
что-нибудь наотрез.
     --...  Не,  ты  понимаешь  --  и  наши  стали сюда просачиваться! Мало,
правда, пришло -- но команда подбирается -- на отрыв! И оружие  подтаскивают
--  вон,  Вук,  наш родич с Боснии, чего- то приволок такое... -- он показал
руками как рыбак -- сорвавшуюся щуку.
     -- Так скоро?.. Как он успел? -- У нас свои дороги, --  жестом  старого
партизана  успокоил  Волчок,  --  получше ваших, а границ мы не знаем... Эх,
денек бы еще продержаться! Может, и русские, и шведские волки придут --  эти
тоже крутые. Ну, в общем -- все за Оленя и Лес, даже герр Татцельвурм с Альп
приполз...
     -- Татцельвурм? -- ахнула Эва, округлив глаза. -- Он же реликтовый, его
ученые ищут -- ему нельзя в бой!..
     --  Ага,  значит  все  же  --  бой?  Сообразила, что иначе с принцем не
договоришься?
     Эва вздохнула, сжимая стынувшую крышку в ладонях. Что-то  сдвинулось  в
мыслях  --  еще  днем  она была убеждена, что взаимопонимания можно добиться
путем переговоров, но после того, что с ней сделали...

x x x

     В штабе Оленя было накурено и шумно; на Гиену еще посматривали косо, но
после зарока он стал лесным гораздо симпатичней --  и  о  делах  с  ним  уже
говорили,  как  с  равным.  Боснийский  Вук  всех  просто  очаровал -- когда
распустил ремни на длинном тяжелом свертке и раскрыл  ковровый  чехол;  Рысь
даже присвистнул.
     --  Это  "стингер", -- коротко отрекомендовал оружие Вук. -- Переносной
зенитный комплекс. Мне его подарил  Снежный  Барс  с  Гиндукуша  --  он  там
распотрошил людской тайник в горах -- а я дарю вам.
     Реликтовый Татцельврум, занесенный в людские книги под знаком вопроса и
наименованный  натуралистами-криптозоологами  "европейским  ядозубом"  -- по
предположительному родству с американским  ядозубом-Жилатье  и  мексиканским
Эскорпионом  --  неторопливо  покуривал  в  углу  короткую трубочку, набитую
душистым табаком; огонек коптилки отражался в его выпуклых глазках.  Как  он
доковылял  сюда  на  кривых коротких ногах? Глядя на Татцельврума, слыша его
медленное шипучее дыхание, теплокровному молодняку  невольно  хотелось  жить
еще  горячей,  любить  еще  жарче,  лишь  бы  не уподобиться этому ползучему
реликту, пережившему свою эпоху --  но  старик  приполз  не  умирать  в  дом
престарелых; при нем был аккуратно вычищенный и заботливо смазанный немецкий
пистолет-пулемет  времен  последней  войны.  Вук,  из  вежливости спросивший
Татцельврума о здоровье,  неожиданно  узнал,  что  его  собственный  прадед,
сбежав  из зоопарка в Граце, партизанил в ту пору именно с этим альпийцем, в
одном отряде.
     -- Тот Вук был  хороший  боец,  --  пыхнул  трубочкой  Татцельврум,  --
настоящий  горец.  Вы, Вуки, я знаю, умеете защищать свои логова и братьев в
беде не бросаете.
     С городских свалок, с помоек, из подворотен в  Лес  пробралась  дружная
стайка  молодых  Бездомных  Псов -- худые, нечесаные, грязные, в репьях, они
пахли бензиновой гарью и походили на  панков;  долговязый  вожак  --  помесь
колли  с  дворнягой  --  то и дело дергал головой и цепи на потертой кожанке
бряцали в такт нервному тику.
     -- К-кароче, -- заявил он за всех, -- мы  б-будем  д-драться.  За  Лес.
К-кто не сдохнет -- ост-тается жить с вами.
     Псы  и их подруги показали оружие -- ножи, кастеты, цепи, пару нунтяку,
а Заика -- револьвер.
     Рысь наморщился на Заику, Заика на Рыся, и Рысь велел им выбросить  всю
наркоту, включая сокровенные заначки; Бездомные порычали, но послушались.
     От семейства Собачьих явился еще взбудораженный своей решимостью черный
Пудель,  стыривший  у  хозяина  охотничий  дробовик  и патронташ -- этот все
трогал  себя  за  сердце,  где  нагрудный  карман  с  фотографией  хозяйских
детей-близняшек,  от  которых  он  ушел,  едва  не  плача.  Сломав два зуба,
перегрызла цепочку и прискакала  в  Лес  красавица  Пума  --  любимица  жены
какого-то   генерального   директора;   она  прихватила  с  собой  карманный
"браунинг" госпожи, пару коллекционных кинжалов и ятаган.
     Белый Олень оглядывал пришедших, расспрашивал -- и принимал.  Никто  не
пойдет  в  осажденный  Лес  ради встряски нервов или забавы, зная, что войти
туда -- еще кое-как, а выйти -- совсем никак. Сейчас годилась  любая  помощь
-- и сухое молоко Эвы, и ятаган Пумы.
     Но  организационная  суета  понемногу  стихала  --  Оленю доложили, что
конвой со зверятами благополучно прошел периметр и  добрался  до  Буреломной
Пущи,  что  Медведи отступили с малыми потерями, что в лагере принца удалось
взять немного оружия, да еще три  ствола  принесли  Рыся  с  Росомахой,  что
человечьего подростка с фотографиями проводили до безопасной дороги в город.
Оговорив  все  дела, Олень велел Рысю разбудить себя через два часа -- а при
необходимости и немедленно -- и лег (точней, упал) на койку.

x x x

     Сон, добрый сон простерся над Лесом, разлился тягучей зевотной  дремой,
отяжелил  веки,  объял  усталой  истомой  тела,  наполнил  мысли неудержимым
желанием спать, спать, спать...
     Приоткрыв рот, постанывая, спал Олень -- и во сне бежал по выгоревшему,
сожженному Лесу на далекие крики Лани, терявшиеся в едкой гари, и ноги вязли
в пепле, будто в болоте.
     Волчок и Эва долго шептались, но сон поборол в них  кофейную  бодрость,
повалил рядом -- они только успели найти в темноте руки друг друга и поплыли
вместе по медленным волнам серебряного лунного моря.
     Гиена,  взваливший на себя многотрудные обязанности военного советника,
занял за столом опустевшее место Оленя  и  совещался  с  командирами  боевых
отрядов  -- надо было уточнить в деталях план Белого, а без звериного знания
Леса тут не обойтись. Говорили и Волки, и Медведи, и Туры, добавил кое-что и
Рысь; с вниманием выслушали Вука, чей род волей-неволей уже  не  первый  век
был  замешан в людских войнах; пару слов по теме проронил Татцельврум -- дед
оказался куда головастей, чем можно подумать на первый взгляд. Гиена  подвел
в уме итог -- лесное войско пестрое, рьяное и необстрелянное, но другого нет
и  потому  первое  --  не  терять  связи, чтоб не рассыпаться на действующие
вразнобой кучки. Кротам -- вести тоннели под  лагерь  с  новых  направлений.
Куницы  зашли  в  тыл  противника и ждут сигнала? Отлично, а для завязки боя
создадим группу из Бродячих и Пуделя -- этим взять дымовые шашки и "коктейль
Молотов". Пусть принцева сволота боится и шаг ступить из лагеря.  Не  давать
им ни минуты покоя!
     --  Наши  патрули все на связи? -- осведомился под конец Гиена, и Дятел
кивнул -- ему хватало провода,  чтоб  разнести  по  Лесу  несколько  полевых
телефонов,  переделанных  из  детских  игрушечных.  -- Собирать их донесения
каждую четверть часа. Приготовить снаряжение, подхарчиться и -- спать. В три
часа выходим.
     Заснул он сразу, сунув под голову сумку с бинтами;  он  не  видел,  как
улыбнулась  ему  глазами  Росомаха, неслышным шагом проходя мимо, не слышал,
как Пума булькает оливковым маслом на клинок ятагана, чтоб тише  выходил  из
ножен,  и  как  Рыся  щелкает  трофейным  "узи".  Вскоре легли и они -- один
Татцельврум, прикрыв перепонками глаза, остался бодрствовать у коптилки,  да
бессонный Дятел переговаривался с постами охранения.
     Гиене  снилось,  что он снова стоит в Лесу, окруженный деревьями, а они
смотрят на него. Ох, как смотрят! Он был рад попятиться, а некуда  --  сзади
те же деревья.
     Что вы уставились? Я все сказал!
     Нет, -- шевелил листву ветер.
     Ты охотился на людей, -- шептала трава.
     А вам-то что?
     Ты убивал.
     Я  боец,  но  не  каратель,  -- объяснял он. Поймут ли?.. -- Я детей не
трогал и по женской части не марался. Все же я человек, а не скот...
     Да, человек, -- промолвило раскидистое дерево,  --  но  до  скота  тебе
недалеко, если считаешь, что одних людей можно убивать, а других нет.
     Я так не считаю.. -- пробовал возразить он.
     Считаешь.  В  своей стране ты вел себя как человек, но когда тебя звали
поохотиться в чужие земли --  охотно  ехал,  оставив  имя  Человека  дома  и
прихватив  только  остаток  совести.  Скоро  ты  потеряешь  его где-нибудь в
аэропорту или забудешь в камере хранения, и на других людей будешь  смотреть
как  на  дичь  --  только  потому,  что  они  грязнее  тебя или беднее твоих
нанимателей. А человечью маску ты будешь одевать на  родине,  чтоб  люди  не
пугались твоих клыков.
     Хватит! -- оборвал он шум деревьев. -- Не вам меня учить!
     Не  нам...  не нам... -- затихал Лес и Гиене стало вдруг страшно -- то,
что говорило с ним, исчезло, но слова все  звучали  в  голове;  он  побежал,
запнулся  о  корягу,  но  успел  смягчить падение, выбросив руки -- и ладони
заскользили по закраине ямки со стоячей водой; из водяного  зеркала  к  нему
метнулась оскаленная морда в жесткой шерсти и остановилась нос к носу -- тут
он понял, что видит себя, закричал, вскочил, сжал голову ладонями...
     --  Э,  ты  чего?  -- потрясла его за плечо Росомаха, когда он с криком
проснулся и сел; он встрепенулся, сбрасывая с себя ее ладонь:
     -- Отвянь! без тебя тошно...
     -- Лес мудрит над тобой, -- покачала  она  головой,  глядя  печально  и
понимающе; куда девалась давешняя крутота?
     -- Чего это ты разлеглась тут -- для тепла поближе? Ведь не холодно, --
сощурился он, а сердце все не унималось, все стучало изнутри в ребра.
     --  Да  так,  --  беззаботно  тряхнув  волосами,  она поднялась и стала
заправлять гриву под платок. -- Скоро время, пора... Рыська, вставай, -- она
потормошила подр