Александр Башкуев.
   Убить Архимеда


 © Copyright Александр Башкуев
 Email: footuh@netscape.net
 Date: 14 Nov 2000



     Последним оплотом эллинского мира на пути
     захватчиков-римлян стали архимедовы Сиракузы.
     Долго держался сей славный город,
     благодаря уму и изобретениям Архимеда.

     "Когда к нему подошел римский солдат, Архимед
     решал очередную задачу. Убийца спросил его:
     "Что ты хочешь?" -- и Архимед отвечал:
     "Отойди, ты заслонил мне солнце!"

     Убийцею Архимеда стал центурион по
     прозвищу "Брут", что значит, - "Дурак".

     "Детская Энциклопедия".


     Брут (от - Дурак, Скотина), -
     пример "нарицательного Родового Имени".
     В отличие от "собственных Родовых Имен"
     почиталось Знаком Отличия и закреплялось
     за Родом в исключительных случаях.
     Известны две Династии Брутов:

     1) Юлии Бруты -- потомки патриция,
     консула и пожизненного сенатора Марка Юлия Брута.

     Марк Юлий Брут возглавил народное Восстание против
     последнего из Римских Царей Тарквиния Гордого...
     ...Марк Юлий Брут стал "Первым Консулом Римской Республики
     и получил прозвище "Дурака" за отказ от царского титула...
     ...После смерти признан "Отцом Города", а прозвище стало
     "Родовым именем нарицательным" для всех потомков его...

     2) Юннии Бруты -- потомки плебея,
     консула и пожизненного сенатора Марка Юнния Брута.

     Марк Юнний Брут... ...убил Архимеда...

     "История Римской Республики"

     В небе загрохотало и на землю упали первые капли  дождя. Мои люди стали
подниматься  с  земли,  старый   Ларс  вытянул  из  костра  горящую  головню
покрупнее, а молодые солдаты стали вылавливать раскаленные угли и складывать
в обмазанную глиной  плетенку. Я тоже встал с разбитой скамьи, вытащенной из
ближайшего дома, и приказал:
     - "Всем в укрытие. Чихом Архимеда мы не убьем, а соплями - не напугаем.
Пошли".
     Наш  лагерь располагался внутри огромного, разбитого  войною и временем
здания, притулившегося у крутого склона местной горы  на широкой полукруглой
площадке,  выдолбленной   прямо  в  скале.  Задняя  часть  скалы  постепенно
загибалась  кверху и изнутри  все это выглядело неким  подобием  четвертинки
яйца.  Сооружение  господствовало  над зданиями  внизу  и  я  установил  тут
гигантскую катапульту,  захваченную нами  у  грекосов.  Когда  местная мразь
чего-то  волнуется,  пары камней хватает  на  то,  чтоб они  на  пузе  к нам
приползли -- моля не рушить их крохотные дома.
     Да  и  акустика  здесь  хороша,  - отдаешь приказ,  а слышно  -- далеко
вокруг.
     В  начале  войны  мы входили в такие вот  города,  а там  --  греческие
домишки --  один на другом.  Не  люблю я их, -  глухие  стены, узкие окошки,
плоские крыши, а  на них -- балеарские пращники африканцев... Не один легион
полег в таких городках, да теснинах,  пока да нас не  дошло -- "Не входить в
город"!
     Довольно пары тяжелых катапульт на высотах и мерзкие греки сами выносят
ключи от их мерзкого города...
     Правда, для этого нам сперва пришлось разбить греков, да забрать  у них
катапульты -- в Риме у нас таких пока что не делают. Пока. Ну, да не беда --
главное, - Осознать Принцип.
     Главное, что  мы поняли,  -  Легионам  нужен Простор  --  "пространство
маневра"! Тогда и не повторится то, что при Каннах...
     Ларс рассказал нам, как африканцы разделались с нами  при Каннах, - так
что  я  теперь  больше  всего  боюсь  потерять  вот  это  -  "пространство".
Черномазые здоровей и  крепче любого из нас, но им не  хватает воображения и
дара видеть бой  - целиком. Всякий раз, когда за нами "пространство", как бы
ни началось то, иль -- иное сражение - мы ломаем врага. Ну, а ежели нет...
     Живым я им не дамся. Ларс старше меня на каких-нибудь пять лет, а после
пары лет плена у него  вид,  как у  столетнего старика. К  тому же  Ларс  из
этрусков, а  им  африканцы дарили жизнь,  думали  настроить  их против  нас.
Римлянина же - не пощадят.
     Я не хочу вспоминать, что черные делают с  нашими, так что мы их в плен
не берем. Ни мы их, ни  они - нас. Ну, да это  и - к лучшему. С  черномазыми
хотя бы понятно -- кто друг, а кто... Мерзкие грекосы...

     Чуть-чуть о себе. Меня зовут Марк. Марк Юнний -- глава Рода Юнниев.  Мы
- плебс  и  все, что  у моей семьи есть за душой - восемь с половиной югеров
земли за городом, да дом на Авентинском холме. Не так уж и много, - у многих
лишь  по  три югера,  а на  прокорм семьи нужно  пять, но и не мало, - у нас
батраки. Никаких рабов, разумеется.
     Мои  предки были  солдатами. Простыми  наемными солдатами и поездили по
миру. Говорят,  много лет назад один  из  них служил вот  в  этих, проклятых
богами, краях. Интересно, что здесь было тогда? Я даже вздохнул:
     - "Дорого бы я дал за то, чтобы знать, что это было за здание".
     Я  ничего не имел в виду, но буквально через пару минут снизу раздалась
ругань и крики, а мой друг и советчик Ларс закричал:
     -  "Пошевеливайся, греческий смерд,  великий центурион изъявил  желание
тебя видеть".
     Мои солдаты приволокли и  швырнули к  моим  ногам моего  переводчика. В
день, когда мы взяли город, нашей Авентинской когорте - за особую  храбрость
дозволили разграбить всю эту часть. Ну  и - ребята под горячую руку перебили
немало  возможных  рабов, а  вот  этого  -  пощадили.  Он  бежал  по  улице,
прихрамывая на  обе ноги  с корявой нелепой клюкой и огромным мешком. Ребята
решили, что у него в мешке золото и решили отнять.
     Когда старикан стал  драться клюкой,  ребята чуть животики не надорвали
со  смеху. Он их так насмешил, что они с  ним забавлялись как кошки с мышью,
пока  один из них, подкалывая старикана  кончиком  боевого меча, не  зацепил
мешка, а  тот  -  разорвался. Из  дыры посыпались  свитки  книг и ребята так
разозлились,  что  чуть  не  убили  старого  придурка.  Они  даже в  сердцах
размотали пару свитков  - думали, что может внутри были денежки, ну, а потом
решили привести старикана ко мне:  в нашей сотне я один умею читать и писать
и  они решили,  что в  свитках  могут  быть какие-нибудь забавные штуки  про
зарытые где-то сокровища, или что-нибудь занимательное: про ведьм там, или -
греческих шлюх.
     К сожалению, свитки оказались  на  греческом,  а я не  знаю их птичьего
языка. Поэтому, раз город мы уже взяли, я приказал сохранить придурку жизнь:
для тяжелых работ  он был уже слишком  стар, но мог  повеселить нас за время
осады.  К  тому же греки известные шутники, да проказники - в  ближнем бою у
них душа  в  пятках,  но  пока дело  не  доходит до кулаков,  они -  великие
выдумщики.  Только поэтому  мы  до  сих пор и  не поймали  этого Архимеда. А
старикашка знал нашу речь и за эти месяцы немало нас позабавил.
     Поэтому  когда старикан протер глаза (ребята выдернули его из постели),
я спросил:
     - "Что здесь было раньше?"
     - "Театр, ваша милость".
     Ребята загоготали, а я нахмурился и сказал:
     - "Бесстыдный вы  народ, греки. Небось бегали здесь  нагишом со  вторым
привязанным членом, да размалеванной рожей и  потешали  толпу. Видал  я ваши
комедии,  - это  мерзость.  Когда мы  возьмем  вашу драную  Грецию,  клянусь
Либером, - мы запретим все так называемые вами -- театры".
     Старикан огляделся вокруг, будто видел все  это  в первый раз, отпихнул
руки моих людей и подошел к обгорелой стене разбитого здания, погладил  ее и
тихонечко отвечал:
     -  "Ты  не видел  настоящего  искусства,  варвар.  Ты привык  к  пошлым
комедиям и простым фарсам, коими вас потешают на ваших же Сатурналиях. Здесь
же когда-то шел Софокл, да Эсхил... Когда-то Сиракузы были Столицей Западной
Эйкумены,  а  это  называлось театром Диониса.  В  честь  Дионисия. Дионисия
Старшего... Самого Великого, кровожадного и ужаснейшего  из наших  царей! Он
был такой же вот варвар, как и все вы..."
     Мои ребята обиделись, Ларс даже ударил грекоса по лицу:
     -  "Ты  посмел  звать нас  -  варварами?!  Ты  говори,  да  думай,  что
говоришь!"
     Грек испуганно оглянулся на меня и промямлил:
     -  "Я  хотел  сказать,  что  вы -  римляне -  не  понимаете  подлинного
искусства. Вы же не знаете наших богов и героев, чтоб..."
     Тут мои ребята покатились со смеху:
     - "Во  сказал!  Это  у грекосов-то  - герои?!  Да  у  них  целые  армии
разбегаются при одном  виде наших  орлов.  Все греки  скоро склонятся  перед
мощью  римских когорт,  - стало  быть  наши  боги сильней  ваших!  Чего  его
слушать, тоже придумал - трагедии  про  каких-то там греков, -  то  ли  дело
история про дочку зеленщика, иль - палатинскую вдовушку!"
     Ребята так разгорячились, что чуть не порвали жалкого ублюдка на части.
И не  буду  же  я  ссориться  со  своими людьми  из-за какого-то старикашки.
Поэтому я откашлялся и приказал:
     - "На колени, мерзкая сволочь. Говори  -- "Я - греческая  гнида,  прошу
прощения  у  благородных граждан Великого  Рима за то,  что  оскорбил их  по
скудоумию своему. Прошу прощенья за  то, что  небеса еще терпят  наш подлую,
мерзкую  расу Изменников и  молю римских  солдат о пощаде. Ибо в  отличие от
них, я больше всего на свете ценю мою продажную шкуру!" Говори, пока жив!"
     Грек обернулся, обвел глазами  моих  людей, потом его старческое личико
сморщилось  и стало  похоже  на  печеное  яблочко.  Губы  его  затряслись  и
старикашка заплакал. Затем он встал на колени и просил у всех нас прощения.
     Мои ребята, хоть  и  горячие, но отходчивые.  Поэтому они  только пнули
старикана пару раз  пониже  спины  и снова  расселись вокруг  костра посреди
бывшей сцены. А я уже спокойным тоном спросил:
     - "Почему  же  вы, греки,  не хотите играть  перед нами ваши  трагедии?
Презираете, или что?! Только подумай, прежде чем отвечать".
     Грек боязливо оглянулся на моих головорезов и проскулил:
     -  "Возможно мои соотечественники привозили к вам в  Рим наши трагедии,
но...  из  всех них лишь  одна и  могла иметь бы  успех. Если уж  вам больше
нравятся истории про дочку зеленщика, актеры будут играть про зеленщика - им
тоже надобно кушать".
     Ребята переглянулись и  заговорили за жизнь, - наша  когорта называется
Авентинской, а стало быть -  все мы плебеи и знаем цену трудовому оболу. Вот
только  Ларс буркнул что-то про то,  что  если  бы  показали  что-нибудь про
Либера, или даже патрицианскую Юнону, он  может быть и посмотрел бы, а какая
ему радость смотреть на  каких-то  там -  греков.  Но  я только посмеялся  и
отвечал, что  когда-нибудь  еще  наш -  римский  автор  напишет про  братьев
Горациев, или даже самого Энея и мы утрем нос всем этим грекосам.
     Ребята удивленно посмотрели на меня,  но  промолчали - про нас, римлян,
говорят,  что  у  нас крепкие головы  - в  самый раз для драки,  но  слишком
крепкие для  всей этой тряхомундии  вроде философии, или трагедий. Возьмем к
примеру Платона: старикашка мне много трепал про этого мудреца и даже книжку
читал  -- "Республика"  называется. Там  много  всякого  дерьма наворочено -
вроде "удобообозримости", или там -- "избираемости".
     Я ж понимаю так, - больше  земли - больше рабов, богаче народ,  так при
чем  здесь  "удобообозримость",  да  "избираемость"?  Да  и  кто  согласится
выбирать в правители самого умного? Самого богатого - да, это я понимаю: раз
сумел деньги нажить  -  значит умный. А самых умных у нас выбирают  консулом
лишь во сне, да в сказках.
     Нет, - дурацкая книжка. Но были в ней и забавные мысли. Я даже велел их
переписать на  отдельный свиток,  даже  соскоблил  для  того  какого-то  там
Еврипида, чтоб был чистый пергамент  - старикашку  чуть не  хватил  удар при
виде того! Но  я заставил его перевести только то, что мне там понравилось и
часто перечитывал ребятам эту "Республику".
     Однажды мы сидели в кружок и  читали Платона, когда мимо нас  на лошади
проезжал наш командующий со своей  свитой. Он остановил коня, слез с  него и
похвалил:
     - "Просвещаешь людей? Молодец. Что это у тебя?"
     - "Платон, Ваша Честь. "Республика", Ваша Честь".
     У командующего округлились глаза. У  него затряслись руки от нетерпения
и, потянувшись за свитком, он прошептал:
     - "Ты читаешь Платона для обычных солдат? И они понимают? Ежели так, то
с такими мы в два счета завоюем весь Мир!"
     Тут он развернул свиток. Уставился на десять предложений в самом начале
бесконечного рулона пергамента, растерянно посмотрел на дальнейшую пустоту и
пробормотал:
     - "Что это? Ты говоришь, что это Платон, но тут же нет ничего!"
     Я отдал Честь командующему и отвечал:
     - "Там - много лишнего. Так я приказал все лишнее вымарать  и  осталось
лишь это. Это мы и читаем".
     Надо было видать лицо Марцелла. У него был такой вид, что он собирается
то ли  взорваться  от хохота, то  ли заплакать.  Потом он  пришел  в себя  и
сказал:
     -  "Сократить Платона  до десяти  предложений?!  О небо, какой же ты  -
Брут... Дурак... Да что ты понял - в Платоне?!"
     Он так разозлился, что швырнул мне свиток, даже не читая его. Швырнул и
хотел уже ехать. А я развернул Платона и прочел:
     - "Республика. Слово "Республика" означает -- "Народная Власть".  Народ
есть источник, выразитель и исполнитель  высшей Власти в любом  государстве.
Каждый гражданин Республики во всем и всегда равен любому другому гражданину
и имеет с ним равные Права и Обязанности..."
     Марцелл  застыл  на  пол-дороге, затем обернулся  через плечо и  мы все
увидали, как вдруг  побледнело его лицо. Он молча спешился, отнял у меня мою
книжку, развернул ее и прочел:
     -  "Всякий  гражданин республики  имеет  равные права  в  использовании
ресурсов  и  богатств  государства.  Любой  гражданин..."-  он  не  дочитал,
медленно свернул свиток и хриплым, изменившимся голосом выдавил:
     - "Да ты, Марк Юнний Брут, даже больший Дурак, чем думаешь выглядеть...
Я бы хотел  перечесть твою  книжку  - внимательней.  Верну через пару  дней.
Читатели..."
     В общем, вернул он  нам нашу книжку  через неделю, а через месяц ее уже
наизусть знала вся  наша когорта. Я уже говорил, что мы - авентинцы и соседи
друг другу, так что рассказы о  моей книжке быстро разнеслись по всей армии.
Вы не  думайте,  что  раз мы плебеи, так и - вообще  полные дураки. В каждой
сотне у нас есть по два-три грамотных, а для уроженцев Авентина - беднейшего
и населеннейшего квартала Рима - это уже немало.
     Да, мы  пехота - мясо  для этой войны.  Нами  командование затыкает все
дырки в  порядках и если война затянется еще лет на  десять, Авентин  станет
кварталом женщин и стариков. Если,  конечно, они все там не вымерли. Из дома
пишут, что  матушка очень плоха, а  младшая  сестра  умерла  с голоду в  дни
Блокады.
     Мы - Юннии -- Род  Солдат и нам не привыкать к тяготам,  но представьте
себе, что творится у прочих. Когда  я  был маленький, мои родители мечтали о
том, что хотя бы один из нас займется чем-нибудь "благородным", поэтому меня
и отдали учиться на ритора. Там мне и дали мою кличку - Брут. Я никак не мог
запомнить простейших  вещей, коим нас учили греческие  учителя, а  кулаки  у
меня - солдатского сына  таковы, что даже служки не решались меня лишний раз
выпороть. Так вот я и остался Брутом и неучем...
     Потом  началась  Война и отец  со старшим  братом ушли с армией консула
Варрона воевать  с Ганнибалом.  Потом  Варрон и прочие патриции прискакали в
город  с  известьем о  том, что вся наши  погибли при  Каннах. А  мы  только
плакали, да ругались, что погибла-то не армия, а - пехота. Плебеи...
     А патриции-то ускакали на своих лошадях. Ну да не нам, плебеям, судить.
Они ж благородные, - наша жизнь не стоит ногтя на их пальце.
     В общем, после Каннской битвы все наши союзники,  вся  греческая  мразь
предала нас и побежала лизать задницу черномазым. Самое главное, что от Рима
отпали Сицилия и Кампания - самые  плодородные  районы  Республики. И настал
первый Голод.
     Тогда  матушка  собрала  все,  что  у  нас  было, и  вместе  с  другими
плебейскими  женщинами  пожертвовала это на  оборону нашего Рима. Сейчас  из
Рима пишут, что патрицианки вроде бы тоже отдали все свои побрякушки, но это
все чушь: патриции кормятся за казенный счет из римской  казны  и пользуются
общественными  землями,  как своей собственностью, а мы -  плебеи принуждены
крутиться только с тем, что  у нас есть. Они ссыпают крошки со своего стола,
а мы - отдаем последнее. Нет, Платон был - мудрый мужик...
     В общем, пошли мы с братом  в армию добровольцами. Поставили нам задачу
- в составе Авентинской когорты очистить от черномазых Сицилию и  обеспечить
подвоз продовольствия в Город. В Сицилию, - так в Сицилию.
     Сели мы на корабли и поплыли на  юг. Все море было перекрыто  вражеским
флотом, поэтому наш командующий  - Марцелл приказал отплыть ближе к ночи - в
непогоду. И вот - представьте себе: кругом гром и молнии, а дождь  льет, как
из ведра - мы уже видим берег Сицилии и тут - флот черномазых.
     Мы шли с погашенными  огнями, да и они двигались тайно, так что увидали
мы друг друга только после того, как  столкнулись чуть ли не нос к носу. Ну,
у  черномазых  на  такой случай всегда  на  борту балеарские пращники -  как
начали они по нам палить, только держись. У нас-то - пехота  - к таким делам
не приучена.
     Ну, и первым же  камнем попали в голову  моему брату и - наповал. Я так
разозлился - мочи нет, что вскочил и заорал, что есть силы:
     -  "Вставайте  вы, трусы! Мостки - сюда. Сейчас  мы искупаем в море всю
эту мразь..."
     Ребята тоже смекнули, что от пращи под  бортом не насидишься, поднажали
на весла  и -  прямо в борт африканской квинквереме. А там абордажные мостки
через борт и - пошла потеха. Вся эта балеарская сволочь  хороша лишь камнями
кидаться, а как дело дошло до меча - трусы ужасные.
     В общем, -  сделали  мы  их,  да и ребят  наших,  что были  прикованы к
африканским  веслам -  освободили.  Обычное дело. Это  в нашей  армии мы  --
плебеи - на веслах,  а у африканцев на это -  рабы. Поэтому-то  черномазые и
боятся  драться  на море: если они  врываются на наши корабли, то все гребцы
берутся за оружие и метелят врагов до последнего. А вот если мы забираемся к
ним, мы тут  же  разбиваем цепи и  их же  гребцы  бьют своих  же  мучителей.
Африканские  корабли  вообще-то  лучше  и   гораздо  быстрей  наших,  но  их
собственные гребцы, стоит  им заметить наши триремы, тут же бросают грести и
- дело сделано. Можно, конечно, говорить, что и мы, римляне, в этой Войне не
во всем правы, но сдается мне, что черномазые успели насолить всему миру сто
крат крепче нашего.
     В общем,  посреди драки я увидал, как один  из вражеских кораблей хочет
улепетнуть, покуда мы разбираемся с  основною эскадрой.  Да и корабль-то  не
такой,  как все остальные -  здоровей, чем карфагенская  квинкверема - сущий
дом  на  воде.  Так  я,  чтобы  не  ждать  мостков,  прыгнул просто  так  и,
разумеется, сорвался с высокого борта.
     Так я, чтобы  не упасть в море, бросил меч в воду и  выбрался на борт с
пустыми руками. А  там, прикиньте мой ужас, не тощие балеарские пращники,  а
здоровенные  черномазые. Сперва они  меня не приметили - дождь, гроза - сами
понимаете, но потом увидали и повалили всем скопом.
     А я вырвал ручку из пустого весла и на них.  И, представьте  себе,  мой
покровитель - Либер помог мне: я попал своей деревяшкой одному из черномазых
по голове, он покачнулся и крайний из гребцов удавил его собственной  цепью,
а другой раб откинул мне ногой  меч упавшего. Ну, с  мечом-то мне расклепать
цепи  ближайших  гребцов труда не составило, а  толпой мы черномазых  просто
размазали...
     Когда дело закончилось, оказалось, что нас за это время здорово отнесло
в море, а всех моряков мы по  глупости перебили, так что к берегу мы подошли
только под утро. Когда  наши ребята увидали,  что  с  моря  к  нашему лагерю
ползет этакое чудище, у нас заигр