в  галифе  с
лампасами зычно выкликнул подследственного Гонзо.  Христофора  отвели  к
дежурному и дали подписать бумагу, в которой  ему  запрещалось  сообщать
какие бы то ни  было  сведения  о  соседях  по  камере,  передавать  или
принимать письма, предметы и так далее, и тому подобное...
   Тут только Христофор сообразил,  что  привели  его  на  свидание.  Он
удивился, так как встречаться в Узловом ему было решительно не с кем.
   Никто из мало-мальски знакомых не мог знать о его аресте, да  и  вряд
ли это кого-либо интересовало... Гонзо, однако, не выказал удивления,  и
на слова дежурного: "Вам разрешено свидание с невестой" степенно кивнул.
Любопытство Христофора не на шутку разыгралось.  Среди  всех  женщин,  с
которыми ему так или иначе приходилось делить  досуг  (в  работе  он  их
вообще не терпел), ни  одна  не  могла  претендовать  на  роль  невесты.
Относительно любви и брака Гонзо  неизменно  придерживался  широких,  но
принципиальных взглядов. Впрочем, в нынешних, стесненных обстоятельствах
невеста могла ему пригодиться. Только вот которая?
   Войдя в помещение для свиданий, Христофор удивился еще больше. По  ту
сторону барьера сидела юная зеленоглазая красавица с  длинными  светлыми
волосами, чуть отливающими медью и золотом. Совершенно незнакомая.
   Прапорщик, приставленный следить за ходом свиданий,  совсем  забыл  о
своих обязанностях. Он тихо сидел за столом у  стены  и,  подперев  щеку
рукой, мечтательно глазел на девушку. Та, в свою  очередь,  выжидательно
глядела  на  Гонзо.  Наконец,  конвойный,  видя,  что  начальник  совсем
разомлел и сейчас пустит слюнку, тихонько кашлянул и доложил:
   - Так что, подследственный Гонзо для свидания доставлен!
   Эти слова, казалось, послужили сигналом для  девушки.  Она  вскочила,
протянула руки навстречу подследственному Гонзо, которого,  по-видимому,
только теперь узнала, и нежным голосом, полным слез, произнесла:
   - О, Христофор!
   - Сядьте на место! - ревниво встрепенулся прапорщик.
   Девушка немедленно повиновалась, вынула кружевной  платок  и  прижала
его к прекрасным глазам.
   - Как же так, Христофор? Как же так? - всхлипывала она.
   - Ну, ну, будет тебе, - смущенно бормотал Гонзо, усаживаясь напротив.
   "Узнать бы еще, как ее зовут," - думал он про себя.
   Невеста подняла на него заплаканные глаза.
   -  Ведь  ты  же  мне  всегда  говорил:  "Подыщем  себе  тихий  уголок
где-нибудь в Атлантиде и заживем, Оленька, как в раю!"
   "Ага! - подумал Гонзо. - Оленька.  Молодец,  девчонка!  Ну-ну.  Давай
дальше..."
   - Прости, - сказал он вслух. - Кто мог знать, что так случится?
   Какая-то чудовищная ошибка. Я до сих пор не могу прийти в себя...
   - Это ужасно, - простонала Оленька. - И тебя держат  здесь  вместе  с
грабителями и убийцами?!
   Христофор удрученно развел руками.
   - С кем же меня еще... то есть, я хочу сказать... -  он  кашлянул,  -
видишь ли, Ольга, здесь нет другого общества.
   - Ах, меня просто в дрожь бросает, когда я  думаю  об  этих  холодных
сырых камерах,  о  решетках,  о  какой-нибудь  отвратительной  похлебке,
которой вас кормят...
   Вспомнив похлебку, Христофор и впрямь загрустил.
   "Увы, дорогая, все так и есть, как ты говоришь," - было  написано  на
его физиономии.
   - Кстати, - сказала Ольга бросив на Христофора быстрый  взгляд,  -  я
принесла тебе небольшую передачу. Много тут не принимают и прямо в  руки
не разрешают отдавать, дурацкие какие-то порядки...
   "Так, так!" - насторожился Гонзо.
   - Ты ее востребуй поскорее,  что  тебе  за  радость,  в  самом  деле,
мучиться от здешней ужасной пищи! Я понимаю, конечно, что в тюрьме кусок
в горло не идет  (Христофор  проглотил  слюну),  но  ради  нашей  любви!
Пообещай мне, пожалуйста, не забывать о еде.
   Христофор пообещал.
   - Ну, мне пора, - сразу заторопилась Ольга. - Я должна еще поговорить
с твоим адвокатом.
   Она встала, и все, кто  был  в  комнате,  включая  Гонзо,  сейчас  же
уставились на ее стройные загорелые ноги.
   - Не падай духом, дорогой! - сказала невеста на прощание. - Мы  будем
бороться за тебя. Главное - хорошо питайся.
   Она ушла, а Христофора повели в посылочную - получать передачу.
   В посылочной заправлял младший эксперт  тюремного  управления  капрал
Бейтс. В его обязанности входила проверка  посылок  и  передач  с  целью
изъятия запрещенных вложений, как то: пилок, лазерных горелок, писем, не
прошедших цензуру,  и  прочего  в  этом  духе.  Капрал,  прибывший  сюда
когда-то  из  мрачного,  голодного  и  насквозь  милитаризованного  мира
Антиутопия-2040, службу исполнял на совесть. Он  без  устали  пересыпал,
переливал и откусывал все, что  передавали  заключенным  родственники  и
друзья, так что в скором времени щеки его стали заметно выпирать  из-под
каски. От бронежилета пришлось и вовсе отказаться, хотя раньше Бейтс  не
расставался с ним ни днем, ни ночью.
   Посылки и передачи он вскрывал, согласно  инструкции,  в  присутствии
заключенного, и тут же начинался дележ:  что  можно,  а  что  нельзя.  В
котомочке, предназначенной для Гонзо, оказался кусок копченого  окорока,
крекеры и баночка варенья. В целом, капрал был  удовлетворен,  посетовал
только на отсутствие сигарет. Окорок он по-братски разделил на две части
и большую взял себе, крекеров  захватил,  сколько  в  горсть  вошло,  и,
наконец, повертев в руках баночку с вареньем, заявил:
   - Стеклянную тару выдавать запрещено!
   - А как же? - спросил Христофор.
   - Не знаю, не знаю... - Бейтс вскрыл баночку и понюхал содержимое.
   - М-м!
   - Но почему нельзя-то?  -  напирал  Гонзо,  уловивший  еще  во  время
свидания, что передача эта важна, и ее нужно отстоять.
   - Потому что стекло запрещено! - отрезал капрал.  -  Вам  только  дай
осколок - через день всю охрану перережете и выроете подземный ход...
   Да нет ли еще тут чего в банке?
   Он взял со стола ложку и  погрузил  ее  в  варенье.  Потом  поболтал,
покрутил,  вытянул  на  ложке  за  один  раз  чуть  не  половину   всего
содержимого и сунул себе в рот.
   - Мгум-мгум... Кажется, ничего подозрительного нет.
   Он протянул баночку Гонзо.
   - Можешь лопать прямо тут. Сколько из банки самотеком в рот попадет -
твое. Тару вернуть. Или отказываешься?
   Христофор посмотрел на  лоснящиеся  губы  капрала,  уже  потянувшиеся
снова за вареньем, и решительно забрал банку.
   - Не отказываюсь!
   "Слишком много сладкого, - подумал он, - такому губастому.
   Перебьется."
   Глотать варенье без ложки было неудобно и  не  так,  чтобы  очень  уж
вкусно, но рассчитывать на ложку Бейтса не приходилось, да  Христофор  и
не взял бы - брезговал.
   Он сделал, морщась,  несколько  глотков,  когда  капрал  издал  вдруг
короткий приглушенный вопль. Христофор только глянул в его сторону и тут
же поперхнулся, испачкал вареньем подбородок и выронил банку.
   Из-под каски на него смотрела зеленая лягушачья морда  с  выпученными
глазами. Вдобавок, капрал на глазах уменьшался, одежда  повисла  на  нем
мешком, а затем мягко опала  бесформенной  кучей.  Каска  покатилась  по
полу.
   Гонзо с ужасом заглянул за барьер, но  увидел  лишь  маленькую  юркую
ящерку,  выскользнувшую  из  правого  сапога  Бейтса.  Христофор   узнал
ганимедского тритона.
   Он оглянулся на дверь, за которой остался конвоир, и хотел  было  уже
позвать его в свидетели удивительного события, как вдруг что-то странное
стало  происходить  с  ним  самим.  Прежде  всего,  зрение   его   стало
черно-белым, затем появилось ощущение, что во рту прорастают сотни новых
зубов. Христофор раскрыл рот  и  сейчас  же  увидел  свой  длинный,  как
веревка, раздвоенный язык. Тут потолок комнаты стал стремительно уходить
вверх, все помещение расширилось  до  размеров  зала  ожидания  в  порту
межмирников, потом Христофор провалился в  какую-то  темную  глубину,  а
сверху  на  него  обрушились  тяжелые  полотнища  грубой  ткани,   вроде
брезента.
   "Варенье, черт бы его побрал! - думал Гонзо, выбираясь  из-под  груды
собственной одежды, похожей теперь на  рухнувшую  крышу  шапито.  -  Ну,
Оленька! Ну, спасибо, невестушка дорогая!"
   Все же Христофору пришлось легче, чем бедняге Бейтсу. Он, по  крайней
мере,  смог  сообразить,  что   произошло.   Гонзо   доводилось   видеть
ганимедских  тритонов,  ему  было  известно,  что  жители  Ганимеда-3000
владеют искусством превращаться в это маленькое ловкое животное в минуту
опасности. Как они это делают, никто не знал. Впрочем, нет.
   Знал тот, кто проделал эту шутку с капралом и Гонзо...
   Быстро перебирая четырьмя перепончатыми лапками, Христофор выполз  на
середину  комнаты  и  тут  заметил   высоко   под   потолком   отверстия
вентиляционной решетки. Это было как прозрение.
   "Ах я, кретин! - подумал  он.  -  Ну  конечно!  Вот  средство,  более
надежное, чем все напильники и  веревочные  лестницы!  Кажется,  Оленька
все-таки готовила мне побег..."
   Однако, до решетки еще нужно было  добраться.  Христофор  подбежал  к
стене и снова глянул вверх. Страшно было подумать - забраться на  этакую
высоту. В человеческом облике он никогда бы  и  пробовать  не  стал,  но
теперь, будучи ганимедским тритоном...
   Христофор поднял переднюю лапку, коготками  зацепился  за  неровности
штукатурки, подтянулся, перехватился, еще раз, еще... и бодро зашагал по
стене, как по горизонтальной поверхности. Он чувствовал себя  необычайно
сильным,  ловким  и  проворным,  высота  его  больше   не   пугала,   до
спасительного вентиляционного хода оставалось совсем чуть-чуть...
   И тут резкий  тревожный  звонок  грянул  посреди  тишины  опустевшего
помещения. Гонзо чуть не сорвался со стены от неожиданности, глянул вниз
и сразу увидел там, на столе для дележки посылок, второго  тритона.  Тот
приплясывал от нетерпения, взгромоздившись всем телом на  кнопку  вызова
конвоя.
   "Бейтс! - подумал Христофор. - Вот дурак,  все  еще  воображает  себя
капралом. Чтоб тебя задавили!"
   Дверь распахнулась, и в комнату влетел конвоир, напуганный тревожными
звонками. Но еще больший испуг овладел им, когда обнаружилось, что здесь
никого нет. Выпученными, почти как у ганимедского тритона, глазами обвел
он помещение.
   Христофор  замер  на  стене,  пытаясь  прикинуться  невинной  деталью
декора, но его выдавало подрагивание хвоста. Как с этим бороться, он  не
знал, поскольку никогда раньше хвоста не имел.
   Впрочем, конвоиру было не до хвостов.  С  опаской  разглядывая  кучку
одежды на полу, он осторожно приблизился к барьеру и тут увидел  Бейтса.
Вид мерзкой твари, терзающей кнопку на столе начальника, привел конвоира
в ярость.
   - Ах ты ж! - прошипел он и, сорвав с пояса связку ключей, швырнул  ее
в Бейтса.
   Христофор зажмурился бы, если бы у ганимедских тритонов были веки.
   Но нет, их глаза, способные глядеть сразу во все стороны, никогда  не
закрывались. Именно это  и  спасло  Бейтса.  В  последнее  мгновение  он
отпрыгнул в сторону и, соскочив со  стола,  шмыгнул  в  кучу  посылок  у
стены.
   Христофор перевел дух и, воспользовавшись тем, что внимание  конвоира
было  занято  охотой  на  капрала,  быстро  добрался  до   спасительного
отверстия вентиляционной решетки...
 
Глава 3 
 
   Гонзо проснулся оттого, что  ему  стало  зябко.  Он  открыл  глаза  и
увидел, что лежит совершенно голый на  постели  поверх  одеяла.  Комната
была незнакомой, и в голове - никаких воспоминаний о том,  как  он  сюда
попал. Христофор закутался в одеяло и спустил ноги с кровати.
   Ах, да! Он же бежал из тюрьмы!
   Сразу вспомнился первый испуг,  когда  капрал  Бейтс  на  его  глазах
превратился в ганимедского тритона. Позвольте! Да ведь он и сам...
   Христофор резко распахнул одеяло.  Человек,  как  человек...  Не  бог
весть, какая фигура, но своя.
   Может быть, все эти превращения просто приснились ему? Но нет, теперь
он  отчетливо  вспомнил:  маленькая  проворная   ящерка   проползла   по
вентиляционному ходу, выбралась на крышу тюремного здания,  а  затем  по
тонкому телефонному проводу перебралась за внешнее  ограждение.  И  этой
ящеркой был он, Христофор Гонзо.
   ... Ольгу он заметил, не успев еще спуститься по столбу на землю.
   Девушка прогуливалась вдоль тюремной стены и, казалось,  не  обращала
никакого  внимания  на  мрачные  серые  камни,  увитые  поверху  колючей
проволокой. В руке она несла сумку на длинном ремешке, так что та  почти
волочилась по земле.
   Гонзо сразу все понял. Ай, да Оленька! Вот если  бы  она  серьезно...
что, мол, невеста.
   Он поспешно спустился на землю, шурша в траве, добрался  до  тротуара
и, когда Ольга проходила мимо, юркнул в раскрытую сумку.
   Сейчас же его подняли и быстро понесли куда-то. Затем хлопнула дверца
машины, заурчал мотор. За все время, пока они ехали, Ольга не произнесла
ни слова. Христофор представления не  имел,  куда  и  зачем  его  везут.
Вообще, этот побег все больше начинал смахивать на похищение...
   Наконец, сумка снова раскрылась,  и  Гонзо,  вращая  во  все  стороны
глазами, выбрался на свет. Он  находился  в  комнате  с  большим  окном,
диваном, столом, парой кресел и телевизором. В целом,  это  походило  на
гостиную в номере отеля. На диване сидел  плечистый  парень,  одетый  по
моде орбитальных  гонщиков  середины  двадцать  первого  века.  Сумку  с
Христофором он держал на коленях.
   - Ишь ты! Ну и жаба! - пробормотал он  при  виде  тритона  и  добавил
громко:
   -   Все-таки   это   был   неоправданный    риск!    Слишком    много
самостоятельности такому типу.
   - Но ведь он же перед вами, граф, - донесся из другой  комнаты  голос
Ольги.
   - Ну да, а если бы он убежал?
   Ольга появилась на пороге с блюдечком молока в руке.
   - Нет, Джек, - улыбнулась она парню, - он не мог  убежать.  Куда  ему
идти в таком виде?  Он  нашел  бы  нас  где  угодно,  даже  если  бы  мы
прятались.  Из-под  земли  бы  достал!  Лишь  бы  снова  превратиться  в
человека.
   - Погоди-ка, - удивился Джек. - Ведь ты же говорила,  что  этот  твой
горный мед действует всего часов пятнадцать? Значит, он  и  без  нас  бы
превратился?
   Ольга замерла, не донеся блюдечко до стола.
   - Граф, ты осел! - тихо произнесла она. - Ты все испортил!
   - Ой, прости! - спохватился Джек и заткнул себе рот кулаком. - А... а
разве оно понимает? - спросил он чуть погодя.
   - Оно-то понимает... - вздохнула Ольга. - А вот ты... Ну как  мы  его
теперь расколем?
   "Ишь ты, дьявол в юбке! - подумал Христофор. - Расколем! Однако,  что
же им от меня нужно?"
   Ольга подхватила его под брюшко, перенесла на стол и поставила  перед
ним блюдце с молоком.
   -  Все  вопросы  потом,  Христофорчик,  -  ласково  сказала  она.   -
Подкрепись хорошенько, а о делах поговорим после.
   Гонзо и впрямь почувствовал волчий аппетит. Превращения  и  похищения
его  изрядно  утомили.  Он  решил,  пока  суд   да   дело,   перекусить,
приглядеться к обстановке, навострить, так  сказать,  уши...  Но  стоило
ему, припав к блюдцу, сделать несколько глотков, как перед  глазами  все
вдруг тронулось с места, уплыло куда-то, и с неумолимой силой  навалился
сон...
   Ничего  больше,  до  самого  своего  пробуждения  голым  на  кровати,
Христофор не помнил. Но и без того все было ясно. Оленька  снова  опоила
его зельем, на этот раз -  сонным,  чтобы  он  и  впрямь  не  сбежал  до
возвращения в человеческий облик.
   - Вот ведьма! - проворчал Гонзо.
   - Угадал, Гонзик! Ведьма и есть, - Ольга стояла  в  дверях,  небрежно
поигрывая крохотной черной статуэткой. - Могу показать диплом.
   Христофор плотнее запахнул одеяло. За  спиной  Ольги  маячила  рослая
фигура Джека.
   - Превратился? - спросил он, брезгливо глядя на Христофора. -  А  это
точно тот? Вдруг, подменили?
   - Тот, тот! - Ольга ногой пододвинула к себе пуфик и  села.  -  Ну-с,
теперь поговорим...
   - Может быть, дадите сначала что-нибудь надеть? - спросил Гонзо.
   - Успеется, - равнодушно сказала Ольга. -  Вообще,  тебе  лучше  пока
закутаться с головой в одеяло  и  нос  никуда  не  высовывать  -  кругом
шныряют полицейские  агенты.  В  свое  время  ты,  разумеется,  получишь
одежду. В обмен на информацию.
   - Информацию? - Христофор снова сел  на  кровать.  -  И  что  же  вас
интересует? Нет, сначала скажите, кто вы такие, и кто вас просил все это
устраивать? Сидел себе человек, никого не трогал...
   - И еще бы сидел лет пять, - заметила Ольга. - Да нам  плевать,  если
нравится - можешь идти досиживать. Только верни нам наш груз.
   - Какой груз?
   - Тот, что ты украл со "Старца Елизария".
   - Я украл?! Бог с вами, что это вы  такое  говорите?  -  Христофор  с
оскорбленным видом забросил край одеяла на плечо. -  В  жизни  не  видел
никакого "Старца Елизария"!
   - Ну вот что, не удержался граф Джек, - здесь  тебе  не  полиция.  Не
вздумай вилять а то я за тебя возьмусь по-настоящему...
   Вместо ответа Гонзо смерил графа долгим взглядом и сплюнул на ковер.
   - В общем так, - заявил он, помолчав. - Знать я не хочу никаких ваших
дел.   Вы,   ребята,    похитили    из    предварительного    заключения
подследственного, в бессознательном состоянии и помимо его воли.  Я  вот
сейчас пойду, сдамся властям, и мне еще скидка выйдет. А вы погорели.
   И груз ваш погорел. Полиция до него доберется и выяснит, почему вы  о
нем так беспокоитесь...
   Христофор встал и решительно направился к двери.
   - Куда?! - загородил путь Джек. - А ну, сядь!
   - Убери руки, ты! Сейчас весь дом на ноги подыму! Полиция!
   Полиция! - кричал Христофор, но не очень громко.
   Прямо в нос ему уперся толстый холодный ствол.
   - Знаешь, что это такое? - тихо спросил Джек. - Это аннигилятор.
   Совершенно бесшумно, и никаких  следов.  Был  человек,  и  нету...  И
никакая полиция никогда тебя не увидит. Понимаешь теперь, жаба?
   Скосив глаза на аннигилятор, Христофор упрямо завертел головой.
   - Да ладно вам! - сказала вдруг Ольга миролюбиво. - Тут  дело-то,  не
стоит ссоры. Я вижу, наш друг - деловой  человек.  Он  просто  хотел  бы
поближе познакомиться со своими новыми партнерами... Правда?
   Христофор улыбнулся.
   - И с грузом тоже.
   - Ладно уж, так и быть. Переговоры продолжаются. Да сядьте же вы оба!
   - Видишь ли, Гонзик, - начала она, подумав, -  мы  точно  знаем,  что
ящик с девятью  бутылками  коньяка  "Наполеон"  ты  вынес  с  межмирника
"Старец Елизарий" и кому-то продал... Ну,  продал  и  продал  -  черт  с
тобой. В конце концов, это твоя профессия. Скажи только, кому продал,  и
мы расстанемся по-хорошему.  Разумеется,  сведения  будут  оплачены,  но
только после проверки. Этот коньяк нам очень дорог,  его  послал  мне  в
подарок один дальний родственник,  какой-то  там  пра-правнучатый  дядя,
полковник корпуса Мюрата. Я, видишь ли, выхожу замуж за графа  Бруклина,
(Гонзо заметил, как пунцовый румянец вспрыгнул на лицо Джека), и это был
свадебный подарок, редчайшая вещь во всем Параллелье...
   - За какого еще Бруклина? - спросил Христофор, хотя собирался сказать
что-то совсем другое.
   - Вот за этого, - Ольга небрежно ткнула пальцем. - За Джека  Милдэма.
Он из мира  Мэдмакс-2154,  лейтенант  гвардии  герцога  Нью-Йоркского  и
астрогонщик...  Я  сама  из  КР-1111,  княжна  Ольга,  дочь  Гостомысла,
впоследствии  киевского  князя...  в  том  пространстве.  Что  тебе  еще
рассказать? Родилась я в тысяча сто десятом, тогда же  взята  из  своего
мира при пожаре. Вся моя семья погибла... -  в  глазах  Ольги  вспыхнули
колючие оранжевые огоньки, словно  сквозь  тьму  времен  она  разглядела
вдруг  отблеск   пламени.   -   Воспитывалась   в   Узловом,   потом   в
Вернигероде-1649, в Интерцентре колдовства, имею Ваймарский диплом...
   Вот такая анкета. Теперь ты все о нас знаешь.  Мы  же  о  тебе  хотим
знать только одно: кому ты продал ящик?
   Христофор молча теребил уголок одеяла.
   - Нет! - решительно сказал он, наконец. - Вы все врете!
   - Что?! - рассвирепел граф Бруклин. - Да я тебя сейчас...
   Он схва