епы? Неужели они
не видят? Неужели они не понимают, как мы прославимся, если в самом деле
научимся летать?
   Мне все равно, что они обо мне думают. Я покажу им,  что  значит  ле-
тать. Пусть я буду одиноким Изгнанником, если им так хочется. Но он  по-
жалеют об этом, еще как пожалеют..."
   Вдруг он услышал голос, и хотя это был очень тихий голос, Флетчер так
испугался, что вздрогнул и застыл в воздухе:
   - Не сердись на них, Флетчер! Изгнав тебя, они причинили вред  только
самим себе, и когда-нибудь они увидят то, что видишь ты. Прости их и по-
моги им понять.
   На расстоянии дюйма от конца его правого  крыла  летела  ослепительно
белая, самая белая чайка на свете, она скользила рядом с  Флетчером  без
малейших усилий, не шевеля ни перышком, хотя Флетчер летел почти на пре-
дельной скорости.
   На мгновение у молодого Флетчера все смешалось в голове.
   "Что со мной происходит? Я сошел с ума? Я умер? Что это значит?"
   Негромкий спокойный голос вторгался в его мысли и требовал ответа.
   - Чайка Флетчер Линд, ты хочешь летать?
   - ДА, Я ХОЧУ ЛЕТАТЬ!
   - Чайка Флетчер Линд, так ли ты сильно хочешь летать, что готов прос-
тить Стаю и учиться, и однажды вернуться к ним, и постараться помочь  им
узнать то, что знаешь сам?
   Такому искусному, такому ослепительному существу нельзя было солгать,
какой бы гордой птицей ни был Флетчер, как бы сильно его не оскорбили.
   - Да, - сказал он едва слышно.
   - Тогда, Флетч, - обратилось к нему сияюшее создание с ласковым голо-
сом, - давай начнем с Горизонтального Полета...
 
 
   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
 
   Джонатан медленно кружил над Дальними Скалами; он наблюдал. Этот нео-
тесанный молодой Флетчер оказался почти идеальным учеником. В воздухе он
был сильным, ловким и подвижным, но главное -  он  горел  желанием  нау-
читься летать.
   Только что он мелькнул рядом - с оглушительным шумом взьерошенный се-
рый комок вынырнул из пике и пронесся мимо учителя со скоростью 150 миль
в час. Внезапный рывок, и вот он уже выполняет другое упражнение - шест-
надцативитковую  вертикальную  замедленную  бочку  -  и  считает   витки
вслух:...
   - восемь... девять... десять... ой, Джонатан,  я  выхожу  за  пределы
скорости... одиннадцать... я хочу останавливаться так же красиво и  точ-
но, как ты... двенадцать... черт побери, я никак не могу сделать... три-
надцать... эти последние три витка... без... четырн... а-а-а!
   Очередная неудача - Флетчер "сел на хвост" - вызвала особенно  бурный
взрыв гнева и ярости. Флетчер опрокинулся на спину,  и  его  безжалостно
закрутило и завертело в обратном штопоре, а когда он наконец выровнялся,
жадно хватая ртом воздух, оказалось, что он летит на сто футов ниже сво-
его наставника.
   - Джонатан, ты попусту тратишь время! Я тупица! Я болван! Я зря  ста-
раюсь, у меня все равно ничего не получится!
   Джонатан взглянул вниз и кивнул.
   - Конечно, не получится, пока ты будешь останавливаться так резко.  В
самом начале ты потерял сорок миль в час!  Нужно  делать  то  же  самое,
только плавно! Уверенно, но плавно, понимаешь, Флетчер?
   Джонатан снизился и подлетел к молодой чайке.
   - Попробуем еще раз вместе, крыло к крылу. Обрати внимание  на  оста-
новку. Останавливайся плавно, начинай фигуру без рывков..
   К концу третьего месяца у Джонатана появилось еще  шесть  учеников  -
все шестеро - Изгнанники, увлеченные новой странной идеей:  летать  ради
радости полета.
   Но даже им легче было выполнить самую сложную фигуру, чем  понять,  в
чем заключается сокровенный смысл их упражнений.
   - На самом деле каждый из нас воплощает собой идею  Великой  Чайки  -
всеобьемлющую идею свободы, - говорил Джонатан по вечерам, стоя на бере-
гу, - и безошибочность полета - это еще один шаг, приближающий нас к вы-
ражению нашей подлинной сущности. Для нас не должно существовать никаких
преград. Вот почему мы стремимся овладеть высокими скоростями, и  малыми
скоростями, и фигурами высшего пилотажа......
   А его ученики, измученные дневными полетами, засыпали.  Им  нравились
практические занятия, потому что скорость пьянила и потому что трениров-
ки помогали утолять жажду знания, которая становилась все сильнее  после
каждого занятия. Но ни один из них,  даже  Флетчер  Линд,  не  мог  себе
представть, что полет идей - такая же реальность, как ветер,  как  полет
птицы.
   - Все ваше тело от кончика одного крыла до кончика другого, - снова и
снова повторял Джонатан, - это не что иное, как ваша мысль, выраженная в
форме, доступной вашему зрению. Разбейте цепи, сковывающие вашу мысль, и
вы разобьете цепи, сковывающие ваше тело...
   Но какие бы примеры он ни приводил, ученики  воспринимали  его  слова
как занятную выдумку, а им больше всего хотелось спать.
   Хотя прошел только месяц, Джонатан сказал, что им  пора  вернуться  в
Стаю.
   - Мы еще не готовы! - воскликнул Генри Кэльвин. - Они  не  желают  на
видеть! Мы изгнанники! Разве можно навязывать свое присутствие тем,  кто
не желает тебя видеть?
   - Мы вправе летать, куда хотим, и быть такими, какими мы  созданы,  -
ответил ему Джонатан; он поднялся в воздух и повернул на восток, к  род-
ным берегам, где жила Стая.
   Несколько минут ученики в растерянности не знали, что делать,  потому
что Закон Стаи гласил: "Изгнанники никогда не возвращаются", и за  деять
тысяч лет этот Закон ни разу не был нарушен. Закон говорил: оставайтесь;
Джонатан говорил: полетим; и он уже летел над морем в миле от них.  Если
они задержатся еще немного, он встретится с  враждебной  Стаей  один  на
один.
   - Почему мы должны подчиняться Закону, если нас все равно изгнали  из
Стаи? - растерянно спросил Флетчер. - А если завяжется бой, от нас будет
гораздо больше пользы там, чем здесь.
   Так они прилетели в то утро с запада - восемь чаек в  строю,  двойным
ромбом, почти касаясь крыльями друг друга. Они  пересекли  Берег  Совета
Стаи со скоростью сто тридцать пять миль в час: Джонатан впереди,  Флет-
чер плавно скользил у его правого крыла, а Генри Кэльвин отважно боролся
с ветром у левого. Потом, сохраняя строй, они все вместе медленно накре-
нились вправо... выровнялись... перевернулись вверх  лапами...  выровня-
лись, а ветер безжалостно хлестал всех восьмерых.
   Будничные громкие ссоры и споры на берегу внезапно стихли, восемь ты-
сяч глаз уставились, не мигая, на отряд Джонатана, как будто чайки  уви-
дели гигантский нож, занесенный над их головами.  Восемь  птиц  одна  за
другой взмыли вверх, сделали мертвую петлю и, сбавив скорость до  преде-
ла, не качнувшись, опустились на песок. Затем Джонатан как ни в  чем  не
бывало приступил к разбору ошибок.
   - Начнем с того, - сказал он с усмешкой, - что  вы  все  заняли  свое
место в строю с некоторым опозданием...
   Одна и та же мысль молнией облетела Стаю. Все эти птицы - Изгнанники!
И они вернулись! Но это... этого не может быть! Флетчер напрасно опасал-
ся драки: Стая оцепенела.
   - Подумаешь, Изгнаннки, конечно, Изгнанники, ну и пусть Изгнанники! -
сказал кто-то из молодых. - Интересно, где они научились так летать?
   Понадобился почти час, чтобы все члены Стаи узнали о Приказе  Старей-
шего: НЕ ОБРАЩАТЬ НА НИХ ВНИМАНИЯ. Чайка, которая заговорит с  Изгнанни-
ком, сама станет Изгнанником. Чайка, которая  посмотрит  на  Изгнанника,
нарушит Закон Стаи.
   С этой минуты Джонатан видел только серые спины чаек, но он, казалось
не замечал того, что происходит. Он проводил занятия над Берегом  Совета
и впервые старался выжать из своих учеников все, на что они были способ-
ны.
   - Мартин! - разносился по небу его голос. Ты говоришь, что умеешь ле-
тать на малой скорости. Говорить мало, это надо еще доказать. Л_Е_Т_И!
   Незаметный маленький Мартин Уильям так  боялся  вызвать  гнев  своего
наставника, что, к собственному изумлению, научился делать чудеса на ма-
лой скорости.
   Он располагал перья таким образом, что при малейшем ветерке поднимал-
ся до облаков и опускался на землю без единого взмаха крыльев.
   А Чарльз-Роланд поднялся на Великую Гору Ветров  на  высоту  двадцать
четыре тысячи футов и спустился, посиневший  от  холодного  разреженного
воздуха, удивленный, счастливый и полный решимости завтра  же  подняться
еще выше.
   Флетчер, который больше всех  увлекался  фигурами  высшего  пилотажа,
одолел шестнадцативитковую вертикальную замедленную бочку, а на  следую-
щий день превзошел самого себя: сделал тройной переворот через крыло,  и
ослепительные солнечные зайчики разбежались по всему берегу,  откуда  за
ним украдкой наблюдала не одна пара глаз.
   Джонатан ни на минуту не разлучался со своими учениками, каждому  ус-
певал что-то показать, подсказать, каждого подстегнуть и  направить.  Он
летал вместе с ними ночью, и при облачном небе, и в бурю - летал из люб-
ви к полетам, а чайки на берегу тоскливо жались друг к другу.
   Когда тренировки кончались, ученики отдыхали на песке, и со  временем
они научились слушать Джонатана более внимательно. Он был одержим  каки-
ми-то безумными идеями, которых они не понимали, но некоторые его  мысли
были им вполне доступны.
   Ночами позади кружка учеников  постепенно  начал  образовываться  еще
один круг: в темноте любопытные чайки долгими часами слушали  Джонатана,
и, так как ни одна из них не хотела видеть своих соседей  и  не  хотела,
чтобы соседи видели ее, перед восходом солнца все они исчезали.
   Прошел месяц после Возвращения, прежде чем первая Чайка из  Стаи  пе-
реступила черту и сказала, что хочет научиться летать. Это  был  Терренс
Лоуэлл, который тут же стал  проклятой  птицей,  заклейменным  Изгнанни-
ком... и восьмым учеником Джонатана.
   На следующую ночь от Стаи отделился Кэрк Мейнард;  он  проковылял  по
песку, волоча левое крыло, и рухнул к ногам Джонатана.
   - Помоги мне, - проговорил он едва слышно, будто собирался расстаться
с жизнью. - Я хочу летать больше всего на свете...
   - Что ж, не будем терять время, - сказал  Джонатан,  -  поднимайся  в
воздух, и начнем.
   - Ты не понимаешь. Крыло. Я не могу шевельнуть крылом.
   - Мейнард, ты свободен, ты вправе жить здесь и сейчас так,  как  тебе
велит твое "я", твое истинное "я", и ничто не может тебе  помешать.  Это
Закон Великой Чайки, это - Закон.
   - Ты говоришь, что я могу летать?
   - Я говорю, что ты свободен.
   Так же легко и просто, как это было сказано, Кэрк  Мейнард  расправил
крылья - без малейших усилий! - и поднялся в темное  ночное  небо.  Стая
проснулась, услышав его голос; с высоты пяти тысяч футов он прокричал во
всю силу своих легких:
   - Я МОГУ ЛЕТАТЬ! СЛУШАЙТЕ! Я МОГУ ЛЕТАТЬ!
   На восходе солнца почти тысяча чаек толпилась вокруг учеников  Джона-
тана и с любопытством смотрела на Мейнарда. Им было  безразлично,  видят
их или нет, они слушали и старались понять, что говорит Джонатан.
   Он говорил об очень простых вещах: о том, что чайка имеет  право  ле-
тать, что она свободна по самой своей природе и ничто не должно стеснять
ее свободу - никакие обычаи, предрассудки и запреты.
   - Даже если это Закон Стаи? - раздался голос из толпы чаек.
   - Существует только один истинный  закон  -  тот,  который  позволяет
стать свободным, - сказал Джонатан. - Другого пути нет.
   - Разве мы можем научиться летать как ты? - донесся до Джонатана дру-
гой голос. - Ты особенный, ты талантливый, ты необыкновенный, ты непохож
на других.
   - Посмотрите на Флетчера! На Лоуэлла! На  Чарльза-Роланда!  На  Джади
Ли! Они тоже особенные, тоже талантливые и  необыкновенные?  Не  больше,
чем ты, не больше, чем я. Единственное их отличие, одно-единственное от-
личие состоит в том, что они начали понимать, кто они,  и  начали  вести
себя, как подобает чайкам.
   Его ученики, за исключением Флетчера, беспокойно задвигались. Они  не
были уверены, что дело обстоит именно таким образом. Толпа росла с  каж-
дым днем, чайки прилетали, чтобы расспросить, высказать восхищение,  по-
издеваться.
   - В Стае говорят, что ты Сын Великой Чайки, - сказал Флетчер  однажды
утром, разговаривая с Джонатаном после тренировочных полетов на  Высоких
Скоростях. - А если нет, значит ты опередил свое время на тысячу лет.
   Джонатан вздохнул. "Цена непонимания, - подумал он, -  Тебя  называют
дъяволом или богом."
   - Как ты думаешь, Флетч? Опередили мы свое время?
   Долгая пауза.
   - По-моему, такие полеты были возможны всегда, просто кто-нибудь дол-
жен был догадаться и попробовать научиться так летать, а время здесь  ни
при чем. Может, мы опередили моду.
   - Это уже кое-что, - сказал Джонатан, перевернулся через крыло и  не-
которое время скользил по воздуху вверх лапами. -  Это  все-таки  лучше,
чем опередить время.
   Несчастье случилось ровно через неделю. Флетчер показывал приемы ско-
ростного полета группе новичков. Он уже выходил из пике, пролетев сверху
вниз семь тысяч футов - длинная серая змейка мелькнула  на  высоте  нес-
кольких дюймов над берегом, - когда на его пути оказался птенец, который
совершал первый полет и звал свою маму. У Флетчера Линда была лишь деся-
тая доля секунды, чтобы попытаться избежать столкновения, он резко  отк-
лонился влево и на скорости более двухсот миль в час врезался в  гранит-
ную скалу.
   Ему показалось, что скала - это огромная кованая дверь в другой  мир.
Удушающий страх, удар и мрак, а потом Флетчер поплыл по какому-то стран-
ному-странному небу, забывая, вспоминая и опять забывая; ему было страш-
но и грустно, и тоскливо, отчаянно тоскливо.
   Голос донесся до него, как в первый раз, когда он встретил  Джонатана
Ливингстона.
   - Дело в том, Флетчер, что мы пытаемся раздвигать границы наших  воз-
можностей постепенно, терпеливо. Мы еще не подошли к полетам сквозь ска-
лы, по программе нам предстоит заняться этим немного позже.
   - Джонатан!
   - Что ты здесь делаешь? Скала! Неужели я не... разве я не умер?
   - Ох, Флетч, перестань! Подумай сам. Если ты со мной  разговариваешь,
очевидно, ты не умер, так или нет? У тебя просто резко изменился уровень
сознания, только и всего. Теперь выбирай. Ты  можешь  остаться  здесь  и
учиться на этом уровне, который, кстати, ненамного выше того, на котором
ты находился прежде, а можешь вернуться и продолжать работать со  Стаей.
Старейшины надеялись, что случится какое-нибудь  несчастье,  но  они  не
ожидали, что оно произойдет так своевременно.
   - Конечно, я хочу вернуться в Стаю. Я ведь только начал заниматься  с
новой группой!
   - Прекрасно, Флетчер. Ты помнишь, мы говорили, что тело - это не  что
иное, как мысль?...
   Флетчер покачал головой, расправил крылья и открыл глаза: он лежал  у
подножия скалы, а вокруг толпилась Стая. Когда чайки увидели, что он по-
шевелился, со всех сторон послышались злые пронзительные крики:
   - Он жив! Он умер и снова жив!
   - Прикоснулся крылом! Оживил! Сын Великой Чайки!
   - Нет! Говорит, что не сын! Это дьявол! Дьявол! Явился,  чтобы  погу-
бить Стаю!
   Четыре  тысячи  чаек,  перепуганные  невиданным  зрелищем,   кричали:
"Дьявол!" - и этот вопль захлестнул Стаю, как  бешеный  ветер  во  время
шторма. С горящими глазами, с плотно сжатыми клювами,  одержимые  жаждой
крови, чайки подступали все ближе и ближе.
   - Флетчер, не лучше ли нам расстаться с ними? - спросил Джонатан.
   - Пожалуй, я не возражаю...
   В то же мнгновенье они оказались в полумиле от скалы, и разящие клювы
обезумевших птиц вонзились в пустоту.
   - Почему труднее всего на свете заставить птицу поверить  в  то,  что
она свободна, - недоумевал Джонатан, - ведь теперь  каждая  птица  может
убедиться в этом сама, если только  захочет  чуть-чуть  потренироваться.
Почему это так трудно?
   Флетчер все еще мигал, он никак не мог освоиться с  переменой  обста-
новки.
   - Что ты сделал? Как мы здесь очутились?
   - Ты сказал, что хочешь избавиться от обезумевших птиц, верно?
   - Да! Но как ты...
   - Как все остальное, Флетчер. Тренировка..
   К утру Стая забыла о своем безумии, но Флетчер не забыл:
   - Джонатан, помнишь, как-то давным-давно ты говорил, что любви к Стае
должно хватить на то, чтобы вернуться к  своим  сородичам  и  помочь  им
учиться?
   - Конечно.
   - Я не понимаю, как  можно  любить  обезумевшую  стаю  птиц,  которая
только что пыталась убить тебя.
   - Ох, Флетч! Ты не должен любить обезумевшую стаю птиц! Ты  вовсе  не
должен воздавать любовью за ненависть и злобу. Ты должен тренироваться и
видеть истинно добрую чайку в них самих. Вот что я называю любовью.  Ин-
тересно, когда ты, наконец это поймешь?
   Я, кстати вспомнил сейчас об одной вспыльчивой молодой птице по имени
Флетчер Линд. Не так давно, когда этого самого  Флетчера  приговорили  к
Изгнанию, он был готов биться насмерть со всей Стаей и создал на Дальних
Скалах настоящий ад для своего личного пользования. Тот же Флетчер  соз-
дает сейчас свои небеса и ведет туда свою Стаю.
   Флетчер обернулся к Джонатану, и в его глазах промелькнул страх.
   - Я веду? Что означают эти слова: я веду? Здесь ты наставник.  Ты  не
можешь нас покинуть!
   - Не могу? А ты не думаешь, что существуют другие стаи и другие Флет-
черы, которые, может быть, нуждаются в наставнике даже больше,  чем  ты,
потому что ты уже находишься на пути к свету?
   - Я? Джон, ведь я обыкновенная чайка, а ты......
   - единственный Сын Великой Чайки, да? - Джонатан вздохнул и посмотрел
на море. - Я тебе больше не нужен. Продолжай поиски самого  себя  -  вот
что тебе нужно, старайся каждый день хоть на шаг приблизиться к  подлин-
ному всемогущему Флетчеру. Он твой наставник. Тебе нужно научиться пони-
мать его и делать, что он тебе велит.
   Мгновение спустя тело Джонатана дрогнуло, засияло каким-то призрачным
светом и начало таять в воздухе.
   - Не позволяй им болтать про меня всякий вздор, не позволяй им делать
из меня бога, хорошо, Флетч? Я - чайка. Я люблю летать, может быть...
   - ДЖОНАТАН!
   - Бедняга Флетч! Не верь глазам своим!  Они  видят  только  преграды.
Смотреть - значит понимать, осознай то, что уже знаешь, и  ты  научишься
летать.
   Сияние померкло, Джонатан растворился в просторах неба.
   Прошло немного времени, Флетчер заставил себя подняться  в  воздух  и
предстал перед группой совсем зеленых новичков,  которые  с  нетерпением
ждали первого урока.
   - Прежде всего, - медленно сказал он, - вы должны понять, что чайка -
это воплощение идеи безграничной свободы, воплощение образа Великой Чай-
ки и ваше тело, от кончика другого, - это не что иное, как ваша мысль.
   Молодые чайки насмешливо поглядывали на него. "Ну,  ну,  приятель,  -
думали они, - вряд ли это обьяснение поможет нам сделать мертвую петлю
   ". Флетчер вздохнул.
   - Хм. Да... так вот, - сказал он и окинул их критическим взглядом.  -
Давайте начнем с Горизонтального Полета.
   Произнеся эти слова, Флетчер вдруг действительно понял, что в  Джона-
тане было столько же необыкновенного, сколько в нем самом.
   "Предела нет, Джонатан? - подумал он - ну что же, тогда недалек  час,
когда я вынырну из поднебесья на твоем берегу и  покажу  тебе  кое-какие
новые приемы полета!"
   И хотя Флетчер старался смотреть на своих учеников с подобающей суро-
востью, он вдруг увидел их всех такими, какими они были на  самом  деле,
увидел на мгновение, но в это мгновение они не только понравились ему  -
он полюбил их всех.
   "Предела нет, Джонатан?" - подумал он с улыбкой. И устремился в пого-
ню за знаниями.