едь и так сделали, на что в начале боя даже не надеялись!
   Вдруг Ким рванул вперед. Рост даже не  увидел  это,  а  просто  понял  по
поведению  противника,  осознал  шкурой,  печенкой...  Какие  еще  там  есть
чувствительные органы?
   - Вперед! - заголосила вдруг  Ева.  -  Эти  остолопы  из  города  выслали
летающие лодочки!
   И тогда Рост увидел. К противнику рванул не Ким - на черные  треугольники
неслись пять обычных гравилетов, полыхая из своих  кретинских  пушечек,  как
говаривал   Бабурин,   пятнадцатикопеечного   калибра.   Один   из    черных
треугольников развернулся и резко пошел на сближение  с  ними.  Он  даже  не
стрелял. Почему-то в его полете Рост прочитал, что он,  может,  и  не  будет
стрелять, он посбивает этих дураков массой, задавит  гравитационной  волной,
разнесет встречным ударом своих черных крыльев...
   Рост выбрал  вторую  машину  и  вмазал  в  нее  один  выстрел.  Это  было
великолепное попадание, с дальностью почти в пять километров, в район башни,
как он и выцеливал... Вот только этого было мало.  Противник  даже  не  стал
отвечать ему,  повертелся  на  месте,  как  понурый  гиеномедведь,  и  вдруг
бросился на Кима. Тот тоже  летел  вперед,  пытаясь  отвлечь  противника  от
уязвимых лодчонок, поднявшихся, видимо, с аэродрома...
   Зря. Он получил два попадания подряд и, прежде чем Ева успела  подскочить
ближе, вынужден был отвалиться в сторону, дымя что  есть  мочи.  Тогда  Рост
мельком попытался  оценить  состояние  Кимова  крейсера  -  но  и  оно  было
плачевным. Дыры такие, что человек мог в них выпасть, одно крыло едва ли  не
болталось отдельно от котлов, голова то и  дело  задирается,  словно  задние
блины не тянули... И вынужден  был  выйти  из  боя.  Хотя  теперь  это  было
проблематично, потому что треугольник пурпурных не отставал.
   - Давай, командир! - заорала Ева. - Пали, пали его,  в  душу!  Не  то  он
кончит Кима, кончит!..
   Она видела что-то, чего не видел  Рост.  Рост  оторвался  от  окуляров  и
понял. Из пяти антигравов осталось только два, три  уже  были  сбиты.  Один,
похоже, действительно разбился в куски при столкновении...
   Рост прицелился в машину, обрабатывающую Кима, и  выстрелил.  Потом  еще,
еще раз. Потом они оказались уже довольно близко.  И  каким-то  едва  ли  не
магическим чутьем Рост понял, что бить по центру управления, по  котлам  или
даже по пушкам противника бесполезно. А  вот  в  районе  его  правого  крыла
виднелись какие-то очень красивые дыры,  в  которых  мелькали  металлические
штанги. Рост прицелился в них, выждал, пока противник сам  чуть  развернулся
для более уверенного попадания... Кормовая пушечка треугольной машины  врага
сухо кашлянула, их лодка дернулась. Пришлось поправить сбившийся прицел. Вот
теперь, решил Рост.
   Его выстрел  даже  не  отозвался  разрывом.  Просто  черный  треугольник,
нависший над машиной Кима, вдруг завалился на  крыло  и  без  единого  клуба
дыма, без искры пламени как камень рухнул на пыльную,  красноземную  поляну.
Удар при падении был так силен, что, врезавшись крылом, черная машина как-то
обвалилась внутрь себя, мигом превратившись в кучу черного мусора...
   Ким был, кажется, спасен. Он, хотя и оставлял за собой дымный след, горел
уже не очень - видно, огнетушителями  запаслись  и  на  том  крейсере.  Рост
оторвался от прицела, чтобы высмотреть последний из вражеских треугольников,
как вдруг корпус их машины потряс удар. Где-то снова завыл раненый  бакумур,
кто-то звал кого-то с огнетушителем в район кормы - гасить огонь.
   Рост завертел  головой.  Ева  разворачивала  машину.  Молча,  зло,  очень
сосредоточенно.  А  она  молодец,  решил  Рост  с   внезапной   теплотой   и
признательностью, почти с любовью.  Если  выживет,  буду  ходатайствовать  о
присуждении следующего звания... Ах да, вспомнил он вдруг, меня же наверняка
не спросят. Не пригласят к начальству, не прикажут составить рапорт...
   Он нашел противника. Треугольник уходил на север, к морю, к армаде мелких
антигравов. Он горел левым крылом, но как-то странно, поверхностью брони,  а
не изнутри... Рост присмотрелся.
   На крыле этом были  видны  обломки,  оставшиеся,  вероятно,  от  разбитой
лодочки людей, посланной на верную и бессмысленную смерть. Они-то и  горели,
а не корпус противника.
   - Ну погоди, - сказал Рост и едва не вздрогнул от этого хриплого,  чужого
шепота, в котором, казалось, застыла навечно ненависть и ярость.
   Он прицелился. До противника было километра четыре, может, чуть больше.
   - Он уходит, Гринев, - так же хрипло,  как  и  Рост  перед  этим,  тяжело
проговорила Ева  снизу,  со  своего  пилотского  места.  -  Останови  его...
Отомсти, прошу.
   Что-то в ее голосе было такое, от чего Рост стал еще  собранней.  У  него
было два, максимум три выстрела, не больше. И нужно было отомстить, иначе...
Не было иначе, нужно было попасть, да так, чтобы убить.
   Он прицелился. Выстрелил, промазал. Снова выстрелил, попал в  башню.  Она
уже и до того как-то криво застыла, не ворочалась,  так  что  это  попадание
врагу не очень-то и повредило. Расстояние  между  ними  увеличивалось,  Рост
видел это даже без  ориентировки  по  земным  объектам.  И  скорость  отхода
противника все возрастала.
   Он снова вложил патрон в  пушку,  прицелился,  выстрелил  -  мимо.  Снова
вложил, почти с отчаянием подумал, что не попадет, слишком  далеко.  И  даже
если попадет,  то  взрыв  будет  слишком  слабым,  чтобы  повредить  машину.
Прицелился, перекрестие упало на конец  крыла  -  нет,  лучше  в  центр,  он
немного повернул рукоятки тонкой наводки... Вот центр кормы, выстрел.
   Луч сероватого цвета ударил черную, мощную, почти не пострадавшую  в  бою
машину в корму...
   И вдруг от нее полетели какие-то обломки, полыхнуло пламя, потом еще, уже
больше и заметнее.
   - Вот это да! - прокричала снизу Ева. - Ты ему в зарядный ящик  попал,  и
он сдетонировал!
   В  голосе  ее  звучало  торжество.  Рост,  не  заряжая   пушку,   выделил
противника, А тот уже полыхал так, что  его  и  видно  не  было  за  клубами
светлого, почти  белого  дыма.  И  вдруг  из  этого  облака  вниз,  к  земле
прочертилась тугая, горячая полоса. И окончилась она разрывом, разом сбившим
даже эти плотные клубы дыма...
   Рост откинулся на кресле, восстановил дыхание, оказывается, он  не  дышал
последние секунды. Набрался сил, прислушался.
   На борту крейсера царило ликование, пилоты кричали, кто-то что-то пытался
фальшиво спеть.
   - Тихо, - попросил Ростик. Как ни сух и  сдавлен  был  его  голос,  стало
действительно тише, его слушали. - Ева,  давай-ка  не  расслабляться.  Лучше
пошли выгрузим раненых, наберем  новую  команду  на  котлы,  а  потом  снова
вылетим -  необходимо  посмотреть,  не  оживет  ли  какой-нибудь  из  сбитых
треугольников. Если что не  понравится  -  придется  добивать...  Как,  твоя
колымага на это способна?
   Ева вдруг приказала помощникам:
   - Держите рычаги! -  сорвалась  со  своего  места,  подскочила,  от  души
чмокнула Ростика прямо в потный лоб, потом сильным жестом задрала ему голову
и смазала в подбородок - хотела поцеловать в губы, да  вот  промахнулась,  а
может, засмущалась. - Молодец,  Гринев!  -  Нет,  не  очень-то  засмущалась,
просто свою силу не рассчитала и Ростикову слабость. Вернулась за рычаги.  И
лишь тогда ответила:
   - А знаешь, командир, только моя колымага на это и способна!

Часть V
ВОЛЯ ЗАХВАТЧИКОВ

25

   Солнце еще не разогрело как следует траву и землю, а все уже собрались  у
своих треугольников. Оба экипажа, один - кимовский, другой - само собой, под
командованием Евы. А Ростику приходилось ждать неизвестно чего, хотя, скорее
всего, дурацких распоряжений из Белого дома. Чтобы не напрягать ребят  своим
бездельем, проснувшись, он сразу поднялся на полетную  вышку  и  уже  с  нее
осматривался, маясь неопределенностью.
   За ночь после победы над треугольниками Серегин,  как  к  обещал,  набрал
новых волосатиков вдобавок к прежним. На этот раз проблем не было, когда они
узнали, что враг разбит и осталось только довести дело  до  конца,  желающих
летать стало куда больше - дураку ясно, чего же бояться, когда эти  чокнутые
безволосые в две машины  вылетают  на  семерых  и  на  глазах  всего  города
разносят их в щепки. Стрелков тоже, в общем, набрали. Правда,  это  были  те
еще стрелки, но. Лучше не нашлось.
   Квадратный во вчерашнем бою получил еще четыре раны вдобавок к  вывиху  и
перелому, которые у него уже были, и торжественно, даже как-то  старательно,
был снова отправлен в госпиталь  Одно  утешение  -  было  понятно,  если  не
возникнет сепсиса, старшина, наверное,  скоро  вернется  -  от  тех  ожогов,
которые он получил, не  умирали  даже  в  Полдневье.  Замещая  старшину,  за
главные пушки к Киму сел  Виталик  Самохин  -  тот  парень,  который  совсем
неплохо себя проявил, будучи наводчиком пушки на  левом  крыле  машины  Евы.
Остальных новых пушкарей Ростик не знал, но надеялся, что скоро поймет,  кто
чего стоит.
   Вот с пилотами было хуже. Те ребята, которые погибли в результате глупой,
самоубийственной, бесполезной атаки простых леталок на  черные  треугольники
пурпурных, здорово бы сейчас пригодились.  Ростик,  когда  услышал  все  эти
фамилии, среди которых был командир эскадрильи Олег Бялый, Толик  Борода  из
Одессы и даже Хворост, дал  себе  слово  разобраться,  кто  в  администрации
Боловска считает себя великим стратегом и кто послал этих  людей  на  верную
смерть.
   В общем, за вспомогательные рычаги посадили  тех,  кто  выразил  хотя  бы
малейшее желание летать. Учиться им следовало уже в воздухе, вернее,  уже  в
бою, и что из этого могло получиться - один Бог ведал,  но  делать  это  все
равно приходилось, хотя бы согласно утверждению о военном счастье, которое -
чего уж там - было пока на стороне людей.
   За ночь команда аэродромных  техников  попробовала  привести  хотя  бы  в
относительный порядок оба человеческих  крейсера-победителя.  Дыры  залатали
как могли, но главным образом теми обломками, которые нашли около  города  и
доставили на аэродром. А было их столько,  что  в  какой-то  момент  Ростику
показалось - если постараться, из них можно еще не одну машину собрать, даже
вдобавок  к  тем  двум,  которые,  как   утверждал   Серегин,   могут   быть
отремонтированы  прямо  на  месте  их  аварии  и  своим  ходом  доведены  до
аэродромных мастерских, а уже через пару-тройку недель вступят в строй.
   Итак, думал Рост, если ничего не случится с двумя крейсерами, на  которых
они сегодня собирались вылетать,  скоро  у  людей  будут  четыре  таких  вот
крейсера. А может, и больше, ведь не все  же  пурпурные  машины  погибли  от
взрывов, кажется, лишь две. И Ростик сам видел во  время  вчерашнего  облета
сбитых треугольников - еще на одной  машине  прямо  на  земле  сгорела  лишь
броня, потому что ее никто не гасил. Ведь главное - ходовая часть, а пушки и
корпус люди и сами могут сделать...
   Кстати, башенную  пушку  на  "Еве"  заменили  и  даже  нашли  возможность
заменить орудие на правом крыле. А вот для Кима боковых орудий  не  хватило,
решили оставить только один ствол на башне. Это и было причиной того, почему
Ким вчера решил на заключительной стадии все-таки выйти из боя - он попросту
остался без тяжелых орудий. И то ведь - корейская  душа  -  еще  раздумывал,
имеет ли он право бросить Еву один на один с последним  врагом  или  следует
как-то помочь маневром и демонстративной атакой... И ведь помог, решил Рост,
в конце тот пурпурный треугольник попытался отвалить только потому,  что  их
силы сравнялись... пусть по его мнению, а не фактически.
   На полетную вышку, на которой Рост сидел в полном  одиночестве,  поднялся
Серегин. Одноногий истребитель прихрамывал на свой костыль сильнее обычного,
его широкое, слегка мрачное лицо покрывал пот, он тяжело дышал,  но  смотрел
уверенно и спокойно, он был командиром. И лучшим, какого могло на эту работу
сыскать человечество.
   Увидев Ростика, Серегин сел, вытянул больную ногу,  помассировал  колено,
потом вытер пот.
   - Уф, набегался за ночь, культя болит... В общем, рад доложить, Гринев, к
вылету все готово. Чего ждем?
   - Ты же сам знаешь. - Рост печально посмотрел в  сторону  города.  -  Еще
ночью прибыл гонец, требующий меня к начальству. Я послал  его...  объяснить
начальству, что должен выспаться,  а  доклад  они  и  тут  могут  выслушать,
поутру. С тех пор вот теряем время, а оно, как известно, идет.
   - М-да, - вздохнул Серегин, снова потер колено.  -  Начальство...  Сожрут
они тебя, парень. Рост устало и как-то обреченно хмыкнул:
   - Мы же вчера победили, с чего это?
   - Вот за то, что победил, и сожрут.
   Ростик посмотрел на ребят,  толкущихся  без  толку  около  крейсеров,  на
рощицу в конце летного поля, поднявшуюся на месте братской могилы павших еще
в первый налет губисков,  на  далекие  корпуса  вагоноремонтного  завода,  с
которого начинался город... И решился.
   - Говоришь, все готово? - Он поднялся, поправил кирасу.  Подхватил  шлем.
На этот раз решил лететь не в полных доспехах, а лишь в кирасе и шлеме,  под
которые поддел шерстяную вязаную фуфайку, связанную женой, и шапочку -  она,
если станет холодно, согреет башку.
   - Готово, командир. - Серегин встал, вытянулся. Не "смирно", конечно,  но
все же по стойке. Хорошая школа у старика, старая, проверенная.
   - Тогда пошли.
   Они  спустились  по  лестнице  с  вышки,  затопали  к  машинам  и   мигом
выстроившимся ребятам. Ростик старался идти не быстро,  чтобы  Серегин  тоже
успевал. Внезапно он спросил:
   - Кстати, хотел у тебя спросить, кто вчера послал те  пять  машин...  так
сказать, нам на помощь?
   - Понимаешь, мы эти машины под кустами прятали, и их  каким-то  чудом  не
разбили, когда утюжили аэродром... Я вздумал было погордиться, что  сохранил
их, да вот... Каратаев приехал на машине, с  этим,  бровастым.  Ну,  ты  его
знаешь.
   - С Чернобровом, - согласился Ростик. - Знаю. И что он говорил?
   - Отечество требует, смерть на миру... Бред, обычный  бред,  который  они
всегда говорят, когда им нужно заставить людей умирать без смысла.
   - Да, - кивнул Рост, - и это знаю. - Он вдруг остановился и повернулся  к
Серегину. - Придет пора, и я за все эти их художества... Только  ты  знаешь,
но мне нужно, чтобы еще кто-то знал. Я за все с них спрошу, и за этих  ребят
тоже.
   Серегин сурово, очень жестко, в упор взглянул на Ростика. Вздохнул:
   - Ты не обещай, парень.  Это  не  так  просто,  как  кажется,  -  пришел,
спросил, тебе ответили. У них все - власть, толпы  холуев,  да  они  и  сами
холуйского замеса, только наверх выбились... За ними даже мнение людей, тех,
которых они успели оболванить. Так что не обещай, это не просто - спросить в
России с властей за павших. А тут, считай, тоже Россия.
   - Но нельзя же, чтобы с этих гадов как с гусей вода... Это же кровь, а не
чернила в их поганых чернильницах.
   - Нельзя... Но так получается. - Серегин опять вздохнул. - Пошли уж.
   Ростик подошел к двум выстроенным перед треугольными  машинами  линейкам.
Они казались странными, слишком длинными и  в  то  же  время  -  маленькими.
Должно быть, уж очень машины были велики, их как-то непривычно было  видеть.
Рост походил перед своим воинством, заложив  руки  за  спину,  сжимая  их  в
кулаки. Почему-то он очень волновался.  Стал  посередине,  чтобы  всем  было
слышно.
   - Вылетаем на север,  к  побережью.  Оттуда  на  Боловск  движется  волна
антигравов привычного для нас вида. Их много. - Он посмотрел себе под  ноги,
как в школе у доски отвечал. Сейчас была не школа,  и  трава  у  носков  его
ободранных сапог свидетельствовала об этом со всей очевидностью, к  тому  же
она была красноватой,  такой  на  Земле  его  детства  никогда  не  было.  -
Несколько сотен. Но вы должны понимать, что они нам ничего не могут сделать.
А мы можем  их  давить  антигравитационными  блинами,  можем  разбивать  при
столкновениях и, конечно, можем сбивать выстрелами. Проблем  я  вижу  только
две. Первая -  ослабленная  огневая  мощь  твоей  машины,  Ким,  не  внушает
доверия. Поэтому держись сзади, помогай чем можешь,  но  лишь  помогай.  Или
даже больше угрожай, чем делай. Все сделаем мы - у нас и сила и  маневр.  Ты
понял?.. И  второе.  После  вчерашнего  боя  у  нас  не  осталось  ни  одной
нормальной летающей лодки. Было бы неплохо, если бы удалось половину  сбить,
а вторую - приземлить у Одессы. Эти лодки, да еще в полном оснащении,  очень
нам пригодятся потом...  После  этой  войны.  Чтобы  в  Одессе  поняли,  что
происходит, тебе, Ким Сапигович,  придется  приотстать,  сесть  у  города  и
объяснить его командирам, чтобы они были  готовы  принять  пленных,  собрать
пурпурных в колонны, отконвоировать  их  в  какие-нибудь  пустующие  здания,
накормить и... все прочее. Они нам  тоже  пригодятся  после  войны.  Вопросы
есть?
   - У  меня  вопрос,  -  поднял  руку  высокий  паренек  сбоку  от  Евы,  с
перевязанной  головой,  на  которую   не   налезал   полетный   шлем.   Рост
присмотрелся, это оказался его  заряжающий  Леха.  Только  умытый  и  слегка
посуровевший. - Если их несколько сотен, как же мы возьмем их в плен?
   - У нас превосходство в броне, скорости и оружии. Не вижу причин,  почему
бы не заставить сотню-другую этих...  налетчиков  сдаться.  Еще  вопросы?  -
Никто  по  существу  больше  не  спрашивал.  -  Тогда  -  смирно!   -   Рост
автоматически поднял руку  к  виску.  -  Приступить  к  выполнению  приказа.
Вольно! По машинам.
   Когда он зашагал к Евиному крейсеру, сама главная  командирша  приотстала
от своих и, подобрав шаг в ногу, пошла рядом с Ростом.
   - Ты в самом деле думаешь, они будут сдаваться? - спросила она.
   - Не будут, я их всех в море утоплю. Ты только мои советы слушай и близко
под разрывы не подлезай, чтобы машину  не  попортить.  А  остальное  стрелки
сделают... Со мной во главе, конечно.
   - Тогда личный  вопрос,  командир.  -  Ева  усмехнулась,  словно  заранее
просила прощения за какую-то шутку... Но шутка оказалась дурного толка. - Ты
почему ночью домой не отправился, к жене?
   - Значит, так, лейтенант, вот не посмотрю на  твое  вчерашнее  геройство,
перекину через коленку, задеру штаны и отшлепаю  что  есть  силы  по  одному
месту... за такие вопросы.
   - Ой-ой, как страшно. - Она вдруг блеснула изумительно белыми  зубами.  -
ты на рычагах сначала с мое посиди, а потом посмотрим, кто кого отшлепает.
   Рост вспомнил, как сидел на этих рычагах,  когда  его  учил  Ким.  Да,  в
словах этой девицы была сермяга. Но как ей ответить, что домой... Да Рост  и
сам не знал, почему не пошел выяснить, как у них там, почему  не  отправился
просто выспаться не в гимнастерке, а цивилизованно - голышом после  душа?  А
может, он и знал этот ответ, только не хотел его признавать.
   - Не время сейчас спорить, - отозвался он, заметив, что кто-то  из  ребят
их крейсера с любопытством поглядывает на командиров. - Марш  за  рычаги,  и
чтобы у меня...
   Но улыбнуться в ответ он не сумел. Интересно, почему?
   Над Чужим они сделали круг почета,  потом  Рост  приказал  Еве  зависнуть
метрах в ста от ворот, приоткинул  пандус  и,  крепко  держась  за  какую-то
соседнюю рукоять одной рукой, вытянувшись вперед как можно дальше,  во  весь
голос крикнул:
   - Мы победили! Бояться нечего!
   Потом пандус  снова  закрыли,  полетели  дальше.  Ева,  которой  вся  эта
катавасия не очень-то пришлась по вкусу, довольно резко спросила, когда Рост
уселся на свое место в верхней башне:
   - Думаешь, кто-нибудь из них хоть что-то понял?
   - Они увидели меня в леталке пурпурных. И должны остальное сами понять. А
знать, кто одолевает в войне, очень важно. Может,  это  еще  одно  восстание
червеобразных махри предотвратит? Так что сделать это было необходимо.
   К Одессе они  подошли  часов  в  десять.  Рост  уже  почти  час  до  того
осматривал горизонт, выискивая противника. Лишь к