из треугольника, почти в упор, из невидимой на  таком  расстоянии  щели  или
бойницы... И попали! Бегущий человек упал, но тут же поднялся и, вместо того
чтобы снова упасть, побежал еще быстрее.
   Впрочем, его бег теперь замедляла тянущаяся за ним нитка...  Вернее,  это
издалека казалось ниткой, Ростик-то знал, что  в  действительности  это  был
двадцатитонный трос, взятый на заводе, оставшийся от земной еще цивилизации,
стальная жила почти в  полсантиметра  толщиной.  И  на  конце  тросика  была
намертво заклепана стальная кошка... Все устройство весило едва  ли  не  под
сотню килограммов, и с каждым шагом бегуну было все тяжелее ее нести, потому
что она становилась все длиннее... И все-таки он добежал!
   Добежал, подпрыгнул, невероятным образом дернулся всем телом, зацепляя за
что-то свой крюк, и... отвалился назад и вниз.  Рост  почувствовал,  что  не
может дышать. Потому что в этом человеке узнал старшину.
   - Только бы эта штука не оторвалась теперь, - деловито проговорил  кто-то
из солдат сзади, они тоже смотрели на бег старшины Квадратного.
   Машина теперь волокла за собой темную нитку, поднимающую за собой  клочья
дерна и прозрачную пылевую  дорожку...  Лишь  по  ней  Рост  догадался,  что
треугольник пытается набрать высоту.
   И вдруг нитка  стала  на  миг  натянутой,  как  струна,  протянувшись  от
какого-то невзрачного холмика к  взлетающей  машине  захватчиков.  И  черный
треугольник дернулся, да так, что, если бы у него была чуть  выше  скорость,
непременно перевернулся бы и рухнул  вниз.  А  так  он  только  содрогнулся,
закачался и стал выравниваться, пытаясь понять, что же  его  удерживает  так
близко к земле.
   - Говорит Гринев, кто на связи? - пророкотал, даже проревел в  телефонную
трубку Ростик.
   - Сержант Бахметьева, - отозвался в трубке знакомый голос.
   - Ева? - поразился Ростик, хотя сейчас было совсем не время поражаться. -
Как же так, я... Ладно, давай, Бахметьева, крути со своей командой что  есть
мочи. Не дай ему вас перебороть, не дай ему уйти!
   - Не уйдет, - холодно отозвалась Ева на том конце трубки.
   И  действительно,  ребята  там  стали  работать.  Теперь,   хотя   черный
треугольник и  дергался  как  заводной,  темный  трос  все  время  оставался
натянутым. И все время укорачивался...
   - Что у них там? - спросил кто-то из недавно подошедших  солдат,  который
не принимал участие в ночных приготовлениях засады.
   - Стотонная лебедка, - отозвался кто-то из знающих. - И человек  двадцать
ребят. Теперь, если старшина его крепко зацепил, не улетит.
   Трос становился короче, еще короче, теперь черный треугольник уже не  мог
даже как следует дергаться. И вдруг он, удивительным образом  опустив  хобот
пушки, ударил прямо в землю, туда, откуда возникала эта страшная,  гибельная
для пурпурных струна.
   - Не порвет, - уверенно отозвался тот же знающий.  -  Там  у  нас  глыба,
почитай, в тыщу  тонн  отлита,  а  сам  трос  идет  в  сторону,  в  одно  из
подземелий.
   - Разговоры, - отозвался Рост.
   - Так я же успокаиваю, - попытался спорить слишком информированный боец.
   -  Значит,  так,  -  повернулся  к  нему  Рост,  -  хватайте  хлорпикрин,
противогазы, и за мной. Будем этого зацепленного дурака брать, а то, не  дай
Бог, в самом деле сорвется - век себе не прощу!
   Треугольник не сорвался. Он раскачивался,  кружил,  пытался  даже  сесть,
чтобы высадить десант и наконец отцепиться... только поздно.  Люди,  которых
привел с собой Ростик, и те, кто еще возникал  из-под  песка,  не  позволили
этого сделать. А еще через четверть часа с этой машиной  все  было  кончено.
Она завалилась на крыло, сломав при неудачной посадке полозья, и  больше  не
сопротивлялась. Наоборот, из нее, зажимая рот, глаза  и  грудь,  выскакивали
пурпурные, катались по траве, а  над  машиной  медленно,  словно  желтоватый
победный стяг, поднималось облако хлорпикрина.
   Почти не задерживаясь у притянутой к земле машины,  Ростик  бегом  погнал
людей, у которых не было противогазов и которые не могли  войти  в  ядовитое
облако и эффективно бороться с экипажем, к другому треугольнику.
   И когда ему оставалось уже войти в него, когда пандус  уже  зазвенел  под
каблуками, сверху ударила пушка третьей летающей машины.
   - Ну, теперь мы - мишень! - прокричал кто-то сзади.
   Рост обернулся, чтобы в зачатке  подавить  панику,  но  так  и  не  успел
понять, кто же это такой  умный  у  него  в  отряде  выискался.  Потому  что
навстречу  только  что  выстрелившей  машине  противника  ударила   главная,
сдвоенная  башня  треугольника,   который   его   подразделение   собиралось
захватить... И ударила точно. Два темно-красных плазменных шнура  воткнулись
в брюхо третьего летуна, отшвырнув его в сторону, и он, оставляя  в  воздухе
дымный след, отвалил вбок.
   Они победили, они захватили две машины противника,  причем  одна  из  них
была, по-видимому, неповрежденной.  Они  победили,  но  Рост  решил  в  этом
убедиться, хотя что могло быть более убедительным, чем  ответный  выстрел  в
атакующих их губисков? И все-таки он скомандовал:
   - Оружье к бою, всех пурпурных, кто не сдается, кончать на месте.  Только
с умом, смотрите машину не попортите пальбой. Она теперь наша.

22

   Осознав, что больше сражаться не с кем, что третий  треугольник  губисков
отправился куда-то исправлять полученные повреждения, возникла  идея  срочно
перегнать машины на аэродром, чтобы там разобраться с ними как  следует.  Но
почти тут же стало ясно, что  одна  из  захваченных  леталок  пурпурных,  та
самая, что воткнулась в песок, не на ходу, а управлению второй тоже  следует
учиться. Вернее, переучиваться, но зато значительно.  И  все  это  требовало
работы, работы...
   Впрочем, Рост в технические особенности не вникал. Он  попросту  приказал
Киму распоряжаться,  подхватил  раненых,  среди  которых,  как  ни  странно,
старшины Квадратного, который накинул крюк  на  одну  из  машин  противника,
намертво зачалив  ее  к  заякоренной  потайной  лебедке,  не  оказалось.  Он
пострадал, конечно, но, по его словам, обошелся лишь вывихом ноги, контузией
и переломом большого пальца правой руки. Свои травмы он переживал  не  очень
активно, посматривал на свеженаложенные гипсы  довольно  апатично  и,  когда
Ростик слишком уж пристал к нему, хладнокровно ответил:
   - Да не пойду я ни в какую больницу. Хватит уже, належался. Если  у  тебя
не будет более сложных заданий, просто на посту  постою,  для  этого  быстро
бегать не нужно.
   - Пойми, голова садовая, - сердился  Рост,  -  какой  ты  боец  с  такими
ранениями?
   - Ты на меня не дави, - неожиданно попросил Квадратный. -  Лучше  разреши
остаться в строю, я  же  здесь  все  равно  больше  пользы  принесу,  чем  в
больнице.
   И как всегда, когда его вот так по-товарищески просили, Рост,  о  котором
по городу пошла молва, что он-де кремень, что ему под горячую руку старается
не попадаться сам Председатель, растаял и согласился потерпеть старшину  еще
немного. Даже такого, с ранениями.
   Потом он, втайне подосадовав, что  его  не  стали  слушать  по  телефону,
отправился в город. Доклад об их удаче смаковали  почти  два  часа,  задавая
практически одни и те же вопросы, что даже Рымолова в конце концов привело в
замешательство. Наконец он пресек все эти пересуды и с  тайным,  но  все  же
заметным сомнением спросил:
   - Ну, Гринев, что теперь собираешься делать?
   Рост  нахмурился.  Получалось,  что  именно  он  должен  был  все  теперь
планировать. Это было  отчасти  неплохо,  меньше  волнений  и  объяснений  с
начальниками, но и ответственность возникала куда как немалая. А впрочем, он
уже и забыл, когда бы  ее  не  ощущал  на  своих  плечах,  поэтому  довольно
спокойно ответил:
   - За ночь хотелось бы восстановить  треугольники,  оказавшиеся  у  нас  в
руках, подготовить экипажи. А поутру отправимся к Одессе.
   - Почему туда? - удивилась Галя, которая, как и куча других  начальников,
конечно, тоже присутствовала на совещании.
   - Туда отошли три лодки пурпурных. Вот  пока  раненая  машина  противника
ремонтируется, пока собирает два треугольника, которые ушли на север, и тот,
который полетел к Бумажному холму, мы попробуем справиться  с  этими  тремя.
Все же лучше драться с тремя, а не со всеми семью разом. А они,  безусловно,
решат соединиться, прежде чем попытаются снова атаковать Боловск.
   - Да, нас с наскока не расколешь, - разулыбался вдруг Каратаев. -  Мы  их
научим уважать... человечество.
   Ростика покоробила эта улыбка, как давно раздражал сам этот человек.  Тем
более что его-то как раз никто из  губисков  не  "уважал",  потому  что  он,
безвылазно сидя под ДК, ни в каких боевых действиях не участвовал.  Кажется,
это поняли все, кто присутствовал в  кабинете  Рымолова,  потому  что  стали
смотреть в другую сторону.
   Ничего, неожиданно подумал Рост, вот придет этот шут гороховый к  власти,
а по вашим ублюдочным порядкам все может получиться, вы не  то  что  на  его
улыбочку свои зубы научитесь скалить, вы по его  приказу  вприсядку  пойдете
танцевать. Впрочем, это была не лучшая мысль и совсем не вовремя  пришедшая,
так что он быстренько ее отбросил.
   - Они действуют грамотно, - ответил кто-то в форменном френче, похожем на
сталинский, - с них небось за потерю двух треугольников тоже спросят. Вот  и
не хотят терять больше... Так что план Гринева считаю правильным.
   - Вдвоем на три лодки,  а  потом  сразу  еще  на  четыре?  -  переспросил
Рымолов.
   - Если они нас все-таки упредят и сумеют соединиться, то получится вдвоем
на семь, - поправил его Ростик. - Такой вариант тоже нельзя не учитывать.
   Все сразу помрачнели. Почти каждый из сидящих тут людей понимал, что  это
означает, к чему приведет. Даже твердокаменная Галина, склонная без малейших
заметных эмоций принимать самые жесткие решения, вдруг посмотрела на Ростика
со слабым подобием сострадания.
   - И как же ты тогда, а? - спросила она.
   - Что-нибудь придумаем, - решил он. - К  тому  же  все  равно  это  нужно
делать. Иначе, когда подойдет  их  армада  с  пехотой,  нам  ничего  уже  не
поможет.
   Начали обсуждать время подлета малых лодок пурпурных и пришли  к  выводу,
что в распоряжении человечества остался всего  один  день.  Наконец  решение
созрело. Его огласил Рымолов:
   - Знаешь, Гринев, поручаю  тебе  всю  операцию.  Бери  каких  потребуется
людей,  но  попытайся  сделать  хоть  что-нибудь.  Может,  они  мир  захотят
заключить...
   - Ну, об этом речь пока не идет, - отозвался Кошеваров. - Как я  понимаю,
они настроены или оккупировать нас, или уничтожить.  -  Подумал  и  негромко
добавил:
   - Я даже не знаю, что лучше.
   Получив разрешение, Ростик  прямо  из  начальственного  подвала  принялся
командовать, используя  отличную  службу  посыльных,  перенесенную  сюда  из
Белого дома. А когда организация  обороны  завертелась  и  худо-бедно  стала
набирать обороты, отправился домой. Тут, вместо  того  чтобы  изображать  из
себя спасителя отечества и выслушивать доклады, он попросту завалился спать.
Предупрежденная  Любаня,  которая  так  никуда  и  не  пошла  и   во   время
бомбардировки отсиделась с Ромкой, Кирлан и ее детьми в отличном, недушном и
очень тихом подвале, устроенном под новым Ростиковым домом, не подпустила  к
нему ни одного из посыльных в течение почти пяти часов. А за это время  Рост
отлично выспался. И почувствовал, что теперь может, пожалуй, воевать в самом
лучшем своем качестве.
   После этого он, оседлав машину  самого  Председателя,  выделенную  в  его
распоряжение, с неизменным Чернобровом за  баранкой,  который,  как  и  все,
терпеливо ждал  пробуждения  командира,  выдал  новую  порцию  распоряжений,
которые в общем-то лишь конкретизировали кое-что, придуманное еще  днем,  на
заседании. А потом отправился к колодцу.
   Вот тут-то он и почувствовал, насколько правильно поступил, позволив себе
выспаться. Странным образом сон придал ему  уверенность  в  победе,  даже  с
учетом тех сил  противника,  с  которыми  им  предстояло  сражаться.  А  это
помогало всем, кто только  оказался  в  это  замешанным.  Но  больше  всего,
конечно, поддержало тех, кому предстояло идти в бой. То есть  экипажи  новых
треугольных антигравов человечества,  которые  в  целом  сформировал  Ким  и
Серегин, разумеется не оставшийся в стороне от  такого  дела,  как  освоение
новых боевых машин. Да ему никто бы и не позволил этого - с его-то опытом  и
знанием техники.
   Разыскав Кима, которому в драке за треугольники опалили близким выстрелом
щеку, но который  больше  не  получил  ни  одной  царапины,  Рост  предложил
пройтись по этим машинам, показать ему их изнутри.
   Кажется, это была хорошая идея, потому что в экскурсии по  новым  машинам
решили принять участие Бабурин  и  рыжеволосая  Ева  Бахметьева,  та  самая,
которая притянула вторую машину лебедкой к земле и которая, как ни  странно,
оказалась отличным офицером.
   - В  общем,  -  начал  объяснения  Ким,  -  дело  выглядит  не  таким  уж
безнадежным, как мы думали вначале. Каждая боевая треуголка устроена по  уже
известным нам принципам, по которым летают и  наши...  Ну,  то  есть  малые,
захваченные у тех же губисков лодки.
   - Вернее, с учетом  неизвестных  принципов,  которыми  мы  тем  не  менее
пользуемся, - поправил основного докладчика Бабурин.
   Ким посмотрел на него без выражения и продолжил:
   - Надо сказать,  численность  экипажа  для  каждой  черной  бандуры  нами
установлена очень  приблизительная  Но  она  куда  больше,  чем  можно  было
ожидать.
   - А именно? - поинтересовался Рост. Ким вздохнул:
   - Давай все-таки начнем  с  ее  конструктивных  особенностей.  Во-первых,
лодка, как ты видишь, очень высокая, тут даже волосатикам не придется голову
в  плечи  вжимать.  Но  набита  -  под  завязку.  Ее  поднимают  два  котла,
расположенные примерно в средней части каждого крыла, в самой, так  сказать,
высокой его части, где могут работать, по нашим прикидкам, шесть волосатиков
или восемь таких ребят, как Коромысло.
   - На каждом котле, - добавил Бабурин.
   Ким поблагодарил за добавочную информацию кивком.  То,  что  он  медленно
закипает, было известно одному Росту, который знал этого человека с детства.
Остальным Ким казался непробиваемым, как... как истинный кореец. Что-то этот
Бабурин, подумал Рост, слишком остер на язык. Нужно услать его  куда-нибудь.
Но ничего не сказал. Потому что не успел, в дело вмешался Серегин:
   - Нет у меня столько "качков". Есть Коромысло и  Калита.  И  все,  больше
силачей не имеем.
   - Калита? - удивился Ростик. - Это кто такой?
   - Это  парень,  который  борет  Коромысло,  -  объяснила  Ева  негромким,
ласковым, очень девчоночьим голоском.
   - Что? - не поверил Рост. Он-то отлично помнил силача Коромысло,  который
и придумал ни с того ни с сего Одессе ее ставшее потом  привычным  название.
Но чтобы был кто-то, кто не являлся бакумуром и мог побороть Коромысло?..
   - Да, - кивнул Серегин. - Это факт.
   - Ладно, -  решил  Ростик.  -  Хорошо,  что  таких  двое.  По  одному  на
треугольник. А то ставить только волосатиков страшновато, вдруг  они  не  то
начнут делать?
   - Продолжим, - прервал дискуссию Ким. - Эти два котла  по  очень  сложным
шинам гонят антигравитацию на один общий блин, который  стоит  за  пилотской
кабиной,  и  на  два  боковых,  расположенных  на  концах  крыльев.   Причем
синхронизировать их работу  довольно  трудно.  Каким-то  образом  происходят
перетекания энергии, то есть если один котел недодает энергии, то  небольшая
часть со второго уходит к нему, но... не очень. Например,  на  одном  котле,
как мне кажется, не полетишь. По крайней мере, мы пока так летать не сможем.
   - Да и у них не очень получалось. Кажется, это и  не  позволило  взлететь
тому треугольнику, который мы захватили на абордаж, -  добавил  Бабурин.  На
этот раз его добавления ждали  уже  все.  Даже  Ким  лишь  поморгал,  но  не
разозлился. Видно, такой был этот человек - Бабурин.
   - Блины позволяют сделать управление более... юрким, - продолжил  Ким,  -
но и более сложным. Вот смотри. - Он стал рисовать что-то на небольшом листе
бумаги, где уже виднелось три или даже больше схем. Рост и смотреть не стал,
все равно потом увидит  в  железе.  -  Впереди  находится,  как  мы  решили,
капитан. Он управляет всеми  маневрами,  но  сил  его  на  три  этих  блина,
конечно, не хватает. Он способен лишь обозначать свои действия, и то  не  до
конца.  А  за  ним  сидят  еще  три  пилота,  причем  средний  является  его
заместителем, так сказать, вторым пилотом, а  боковые  отвечают  за  силовую
помощь.
   - Иногда каждый из боковых управляет своим  концевым  блином,  а  средний
работает только на главный, несущий, - добавил Бабурин.
   - Но мы  решили,  пока  не  научимся,  работать  сообща,  с  учетом  всех
возможных управляющих связок и штанг, - внесла свою лепту в общую речь Ева.
   Кажется, они уже все знают, подумал Рост.  Вот  и  хорошо,  они-то  знают
ситуацию изнутри, значит, справятся наилучшим образом. Вернее, попытаются.
   - Давай о вооружении, - попросил Ростик. И лишь тогда поймал себя на том,
что повторяет, кажется,  Председателя.  Неужто  и  к  нему  чиновный  новояз
привязался?
   - С оружием так. Теми пушками, которые в середине крыльев, чуть  ближе  к
их концам, управляются по двое людей на каждой.  Один  наводчик  и  стрелок,
второй - заряжающий, он же помогает вертеть ее вверх-вниз.
   - Из стороны в сторону они легко ходят, - отозвался Бабурин, - правда,  в
пределах градусов ста - не очень разбежишься. А в вертикальной  плоскости  -
почему-то туго. Придет время, мы это, может быть, сумеем улучшить.
   - Вы кем были до Переноса? - спросил его Рост.
   - Инженером.
   - Давайте сейчас, после Переноса, вы будете меньше  инженером,  а  больше
военным, - попросил Рост. Он так и не выработал отношения к этому  человеку,
который ему и  нравился,  и  вызывал  негодование.  Хотя  ссориться  с  ним,
разумеется, пока не хотелось.
   - Есть, - ответил парень, который  был,  наверное,  лет  на  пять  старше
Ростика.
   - В главной башне три человека.  Потому  что  пушка  спаренная.  Один  ее
ворочает, один заряжает  и  один  наводчик-командир.  Сейчас  там  под  тебя
переставляется сиденье,  в  карликовое  креслице  губиска  ты,  конечно,  не
поместишься, - как ни в чем не бывало, проговорил Ким.
   - Нагрузка на стрелка большая? - спросил вдруг Рост. Одна идея пришла ему
в голову, но ее еще следовало обмозговать.
   - Нет, если помощник не спит в оглоблях, - решил Серегин.
   - Эта двойная пушка имеет то отличие, что способна вести  огонь  по  всем
направлениям. При желании - даже вниз, если пилот соображает и держит машину
под креном, - добавила Ева.
   - Каков ее калибр? - спросил Рост. - Что-то эти орудия мне очень большими
показались.
   -  Разрешите  мне,  командир?  -  попросил  Бабурин.  И,   не   дожидаясь
разрешения, зачастил:
   - Вообще-то, по нашим  нынешним  представлениям,  пушки  пурпурных  имеют
всего пять калибров. А стрелковое оружие -  четыре.  Уж  не  знаю,  как  так
вышло, но кто-то сверил таблетки с монетками, и получилось, что они  близки.
Вот и вышло, что пистолеты у нас теперь преимущественно копеечного  калибра.
У больших, похожих на маузер конструкций, двухкопеечный ствол, но они  редко
встречаются. Легкие ружья тоже двухкопеечные. Но самые распространенные, вот
как у вас,  трехкопеечные.  Хотя  есть  и  номиналом  на  пятак...  То  есть
калибром, конечно. На этом стрелковые размеры кончаются. Дальше идут  пушки.
Три средних, которые по известной аналогии назвали десяти-, пятнадцати  -  и
двадцатикопеечными. Эти стоят спаренными на их лодках, и из них стрельба уже
возможна на дальность около километра, а двадцатка бьет почти на два.  Хотя,
разумеется, прицел позволяет взять только половину этой дистанции.  Но  тут,
на этих треугольниках, мы имеем дело с  крупными  орудиями.