, светильное масло для  готовки  горячей  пищи  и
ночной подсветки.
   А вот около северного борта гондолы находился... Ростик даже  хмыкнул  от
удивления, потому что там стоял  невысокий,  но  очень  мощный  любительский
телескоп. Таким телескопом на Земле можно было изучать Луну и всякие звезды,
а тут, без сомнения, посредством  этого  инструмента  велось  наблюдение  за
"соседями".
   - Телескоп. - Рост произнес это слово вслух, словно наслаждался  им,  как
музыкой. - В самом деле, все довольно просто.
   - Его сделал Перегуда, - начал объяснять  Боец.  -  У  него  тут  неплохо
оптические приборы стали получаться, он даже  пятерых  людей  пригласил  для
механической работы, вот они и работают. Впрочем, сразу скажу, это не совсем
телескоп. Тот дает перевернутое изображение. А это, по сути, большая,  очень
большая подзорная труба. Она позволяет  видеть  в  неизмененном  виде  такие
детали, просто дух захватывает.
   - Ты, я вижу, как начал, так и остался наблюдателем, - сказал Ростик.
   - Выходит, что так, - без улыбки согласился Боец.
   Все-таки он был Бойцом, хотя сейчас и засел в тылу, а не на передовой. Но
то, что он делал, было необходимо, Рост ни  на  мгновение  не  подумал,  что
парень отбывает тут номер, прячется от фронта.
   - И что ты хочешь мне показать? - спросил Рост.
   - Давайте я наведу, -  отозвался  Боец  и  сел  на  какой-то  пуф  вместо
скамеейки, чтобы не продавливать не слишком прочное днище гондолы.
   - Ты градусное деление не забыл? - спросила Сонечка. Она подошла к столу,
достала кипу каких-то журналов, многие из которых были уже забытого Ростиком
формата амбарной книги, и принялась ими шуршать. - Вот, командир, посмотри.
   Ростик  подошел.  Это  был  рисунок,  сделанный  не  слишком   искушенным
художником, но все-таки какое-то представление об увиденном  он  давал.  Вот
похожая на столовую гору возвышенность, довольно высокая, раз  в  пять  выше
всех окружающих деревьев, вот другая, чуть дальше, вот.. Рост  подумал,  что
он бы нарисовал схематичнее, но и понятнее - это было, скорее всего, море. А
между морем и дальней горой вверх поднимались какие-то извилистые линии.
   - Что это?
   - Это - сорок два  градуса  двадцать  секунд,  расстояние  около  трехсот
километров, - доложила девушка. - Мы разбили весь окоем на градусные сектора
и дальностные полосы  -  для  ориентировки.  И  изучаем,  изучаем...  -  Она
горестно вздохнула. - Глаза горят. Но в последнее время даже ночью  пытаемся
наблюдать.
   Ростик не заметил бы этой фразы, пропустил ее,  засмотревшись  на  другие
рисунки, среди которых попадались даже гнездовья пернатых,  чего  он  прежде
никогда не видел, если бы Боец не  оторвался  от  окуляров,  сделанных  так,
чтобы не напрягать один глаз, а работать сразу двумя, и не  бросил  чересчур
уж невыразительный взгляд в сторону жены.
   - Ну чего ты, чего? - отозвалась Сонечка.  -  Это  же  не  начальство,  а
Гринев. Ему можно.
   - Можно - что? - спросил Рост.
   - Болтунья она, - отозвался Боец. - Болтушка, болтологический феномен.  -
Он вздохнул. - В общем, я не знаю, как это определить. Не знаю,  что  вообще
имею в виду, но что-то в последнее время стало не так.
   - Неспокойно как-то стало, нездорово, - пояснила Сонечка.
   - В каком плане?
   - Если бы знал - объяснил бы. А так... - Боец махнул рукой.  -  В  общем,
надо смотреть, думать, а лишь когда что-то прояснится, тогда говорить.
   - Правильно, - согласился Ростик, -  только  мне,  как  сказала  Сонечка,
можно и нужно говорить, даже когда непонятно. Я и  сам  попадался  на  этом,
что-то чувствую, а что - не ясно. И не раз оказывался прав.
   - Да, - согласился Боец, - я слышал.
   - Тогда чего темнишь?
   - Не темню я. - Он уступил место у подзорной трубы.
   Ростик сел и стал смотреть. Вот первая столовая гора. В  живом  виде  она
оказалась еще выше, наверное, метров за двести перевалила. И еще она поросла
плотным кустарником, довольно высоким - если ставить  неприметный  пост,  то
непременно следовало занять эту верхушку. Разумеется, если наверх можно было
вообще подняться без гравилета... Хотя  хороший  пост  можно  обслуживать  и
гравилетом. Вторая гора была еще более высокой, но ее верхушка обвалилась  и
никакими укрытиями не располагала. Должно быть, поэтому стало видно,  что  в
ее складках что-то шевелится... Вот это да, подумал Ростик. На горе, как  на
насесте, сидел летающий страус  бегимлеси  и,  изгибая  длинную  голую  шею,
смотрел вниз, под гору. Вдруг изображение дрогнуло, потом  ощутимо  отъехало
вниз и вбок.
   - Да, такое бывает, -  отозвался  Боец  -  Это  кто-то  внизу  приехал  в
обсерваторию. Мы находимся на гибкой связи с основанием, а все равно  иногда
так дергает... Или когда ветерок поднимается - редко, но пять - семь дней  в
месяц  бывает.  Тогда  даже  близкие  объекты,   вроде   Одессы,   наблюдать
невозможно.
   - А Одесса отсюда видна?
   - Отсюда все видно, - отозвалась Сонечка. - Ну, кроме Водного  мира.  Там
хребет не дает, все-таки он выше.
   - А выше хребта вы подняться можете?
   - Можем,  -  отозвался  Боец.  -  Только  тогда  приходится  использовать
кислородные маски, и водород из шара улетучивается быстрее  -  все-таки  его
клеили в Полдневье, вручную, швы не слишком плотные. Вот и  приходится  раза
два-три в день подкачивать.
   Вдруг темная волна боли прошла по Ростику, закружилась  голова,  заболела
почти как от удара Но глаза почему-то стали видеть  лучше.  И  он  увидел  -
между морем, которое сначала вообще не воспринималось как объект, скорее как
невыразительный серо-зеленый занавес в тусклых  разводах  теней  на  дне,  и
второй горой появились видимые даже на таком расстоянии  горячие  токи.  Они
поднимались вертикально и затемняли иные из морских слоев.
   - Вижу, - сказал Рост и сам удивился, как  тускло  звучал  его  голос.  -
Действительно, что-то горячее у них... греет воздух.
   - Тебе повезло, командир, - сказала Сонечка. - Иногда по месяцу такого не
бывает, а ты сел и сразу поймал.
   - И как вы только увидели? - удивился Ростик.
   - Для того и сидим, - отозвался Боец,
   - Так, с этим, кажется, ясно, - решил вдруг Ростик.
   И,  удивившись,  должно  быть,  не  меньше,  чем  Боец  и  Сонечка,  стал
поворачивать трубу влево, к северу, попутно запоминая береговую линию,  хотя
теперь, зная ориентиры, почти наверняка нашел бы эту точку с маревом даже на
самодельной карте. Но теперь его интересовало что-то другое, что-то идущее с
севера.
   Вот на миг мелькнули чуть более глубокие водные слои, а он и не  заметил,
что уперся в море,  далекое,  залитое  уже  не  столько  светом  полдневного
солнца, сколько слоями тумана...  И  вдруг  где-то  очень  далеко,  на  краю
сознания или даже за этим краем, что-то мелькнуло. Что-то зловещее, черное и
в то же время блестящее, несущее угрозу, уничтожение, смерть.
   - Командир, - позвал Боец. - Когда мы нервничаем, то смотрим туда  же.  И
тоже видим.
   - Откуда ты знаешь, что я вижу? - спросил Рост.
   - Черные треугольнички, - почти беспечно произнесла Сонечка. Но было в ее
голосе что-то такое, что не позволяло верить в беспечность.
   - Это вы и хотели мне показать?
   - Показать-то не хотели, но... Ты как-то сам увидел.
   Рост подумал, еще раз помусолил край света подзорной трубой.  Нет,  туман
вдруг стал гуще, черных треугольников, как выразилась Соня, уже не видно.
   - Вы можете определить, где это? Насколько далеко?
   - Почти у дальних островов, - отозвался Боец. - В пяти, а  то  и  в  семи
тысячах километров.
   - Я думаю, больше десяти тысяч, - сдержанно отозвалась его жена.
   Ростик подумал. Это было далеко, очень далеко. Но почему-то он решил, что
они летят сюда, к ним, к людям... Он потряс головой, боль проходила.
   Внезапно на полу под столиком зазвонил армейский  полевой  телефон.  Боец
поднял трубку.
   - Верх слушает. - Потом протянул трубку Ростику:
   - Это вас.
   - Гринев у телефона.
   Внизу сквозь треск раздался уверенный, но какой-то  не  вполне  настоящий
голос Рымолова:
   - Говорит Председатель. Ну что, Гринев, сориентировался?
   - Вы о восходящих токах горячего воздуха?
   - О них. - Рымолов тяжело подышал в трубку. - Мы следили за  этим  местом
почти месяц. Не подвозят они туда торфа. Даже деревья на дрова не спиливают.
А тепло вырабатывают. Тепло, энергия - один из коренных факторов  выживания.
Понимаешь меня?
   - Понимаю, - сказал Ростик и подумал, что  теперь  ясно,  кто  приехал  в
обсерваторию. Наверняка машина была еще  райкомовская,  только  переделанная
под спиртовое топливо.
   - В общем, ты  посмотри  там  еще...  А  завтра  отправляйся  с  утра  на
аэродром. Тебя будет ждать твой приятель Ким. Задание  такое  -  подобраться
как можно ближе и узнать, чем же они так здорово свои котелки греют? Нет  ли
у них там нефти или еще какой-нибудь пригодной для нас  субстанции?  -  Лишь
эти слова, произнесенные в не совсем обычном для Рымолова тоне, выдавали его
напряженность от разговора с Ростиком.
   - Понимаю, Арсеньич.
   - Да, и вот еще что. Если получится, сделайте все незаметно. Чтобы они не
поняли, что за ними следят.  Вытащить  вас  из  плена,  если  у  вас  что-то
провалится, мы не сумеем. Уж очень это глубоко на их территории произойдет.
   - Тоже понимаю.
   - Но если сумеешь, - продолжал уже совсем упавшим тоном  Председатель,  -
все-таки достань образец того, чем они там оперируют. Не важно, что  бы  это
ни было - нефть, сланцы, какой-нибудь особенный морской торф... Хотя в это я
не верю.
   - Попробую.
   - Вот так, Гринев. - Председатель помолчал. Потом все-таки добавил:
   - Ну, удачи тебе, разведчик. Боюсь, что дело безнадежное, потому  тебя  и
посылаю. Без этого теперь, когда мы потеряли торфоразработки, вообще хана.
   - Сделаю, что смогу.
   - Ты уж постарайся. -  Возникла  тяжелая,  долгая  пауза.  Потом  Рымолов
вздохнул и опустил свою трубку на рычаги.
   - Полетите туда? - спросила Сонечка.
   - Как ты догадалась? - вопросом на вопрос ответил Рост.
   - Ну, это не трудно. Я догадалась, еще когда утром узнала, что вы  к  нам
заглянете.
   - Да, оказывается, существуют на свете более трудные задания, чем спуск с
вашей гондолы. Кстати, откуда он говорил?
   - Ну, у них внизу два аппарата - один под шнуром, сразу под  нами,  вы  с
него первый раз говорили. А второй -  в  кабинете  Перегуды.  Скорее  всего,
Председатель сидел там.
   - Ясно. Ну, ребята, давайте ваши лямки, пожалуй, мне пора.  Здесь  я  все
уже выяснил.
   Он был так задумчив, что даже не заметил, как спустился на  землю.  Да  и
спуск совершился быстрее, чем подъем. Или в самом деле по сравнению  с  тем,
что ему предстояло, этот спуск был совсем плевым делом?

Часть II
ЗЕРКАЛА БЕЗ ОТРАЖЕНИЯ

7

   Ким оказался таким же, как раньше, да не  совсем.  Он  погрузнел,  в  нем
появилась  какая-то  плавность,  а  малоподвижное  лицо  стало   еще   более
невыразительным.  Кроме  того,  у  него  начали  светлеть  глаза.  Это  было
невероятно - карие глаза стали приближаться к ореховому цвету, на что Рост и
обратил внимание.
   - Ты чего, - спросил он у друга, - совсем  уже  оевропеился?  Даже  глаза
светлеют?
   Ким блеснул на миг очень белыми зубами.
   - Как скажет господина... Скажет европеися, буду европеися. Как господина
скажет бедному кореися.
   За такие шутки Ростик его в прежние  годы  поколачивал,  но  сейчас  было
как-то не с руки. Все-таки почти год не виделись, хотя новости друг о  друге
старались узнать раньше, чем все остальные.
   Рост обнял его, потом хлопнул по черным  завиткам  на  макушке,  это  был
жест, знакомый обоим чуть не с младенческой поры. За это Ким стукнул Ростика
по брюху:
   - У тебя, часом, не водянка? Какой-то ты стал... пухленький.
   - Я хотел тебе то же самое сказать.
   Одноногий Серегин, который, несмотря на каменную, суровую физиономию, все
отлично понимал, тем не менее спросил с явно выраженным сарказмом:
   - Ну что, встреча друзей окончена? Может, за дело примемся?
   Ким еще раз хлопнул Ростика по заду, без комментариев обозначая еще  одно
место, где у него прибавилось, потом кивнул:
   - Да, примемся. Рост, какое у нас задание?
   Ростик рассказал, показывая на карте примерные сектора, которые он увидел
в подзорную трубу. Ким опечалился:
   - Вот ведь зараза! - Про себя Ростик отметил, что  раньше  Ким,  кажется,
так не ругался. - И ведь поднимался я выше всех этих шариков раз  тысячу,  а
заметили они.
   - У тебя не было подзорной трубы, - отозвался Серегин.
   - Ну и что? Мог бы догадаться и поставить.
   - Тебе бы вибрация не дала, - высказался  Рост.  -  Там,  наверху,  когда
машина слишком близко проезжает, и то изображение начинает дрожать.
   - Слышали мы об этой машине, - отозвался Серегин. - Говорят, что ходит на
спиртовом топливе пополам с растительным маслом каких-то семян. Еще  говорят
- обкатка, то да се... А  топливо,  чтобы  в  Одессу  сгонять,  отливают  по
каплям.
   - А то и вовсе нас гоняют, - вздохнул Ким.
   - Тебя не гонять, ты, поди, сам и не попросишь? - спросил Рост.
   - Наоборот, - отозвался Серегин. - Дальние  земли  обследовать  -  у  них
кубиков не хватает. А в Одессу сортирную бумагу везти в виде распоряжений  -
срочно да немедленно.
   Рост подумал.
   - Да, это верно. Обследования как-то остановились.  А  это  зря,  тут  ты
прав.
   - Еще бы, - кивнул и Ким. На миг стало видно, сколько рапортов с просьбой
об этих дальних полетах он подавал, сколько  отказов  получил.  -  Хорошо...
хоть  сейчас  смотаемся  дальше  обычного.  Давай   обсудим,   как   думаешь
подбираться к этим горкам?
   - Это не горки, - отозвался Рост,  снова  обращаясь  к  карте.  -  Скорее
столбы. И на той, что дальше от марева, следует залечь,  замаскироваться,  а
потом... Смотреть. - Почему не на ближней к объекту?
   - На ближней нет растительности. Кроме того, ее посещают летучие страусы.
Подозреваю, что они могут поднять переполох, тогда наблюдения не  получится.
Да  и  пернатики,  если  мы  обозначимся,  начнут  приглядывать  за  округой
внимательнее. Понимаешь, у нас есть только один шанс, не больше.
   - У вас еще  такой  шанс,  -  ворчливо  отозвался  Серегин,  -  если  вас
обнаружат, то  кончат  в  момент.  Одной  лодкой  вы  от  всей  их  стаи  не
отобьетесь. И помочь никто не сумеет.
   - Верно, - согласился Ростик, хотя это было и так понятно.  -  Поэтому  я
думаю, что заходить на столб нужно в темноте. Очень тихо, чтобы никто из  их
наблюдателей не трехнулся. И лучше, если под утро.
   - А заходить ты хочешь как-то по-особенному? - спросил Ким.
   - Я думаю, у нас есть два пути. Давай подумаем  над  обоими.  Первый.  Мы
можем подойти к этому столбу со стороны  полей,  но  придется  пересечь  всю
пернатую обитаемую территорию...
   - Вообще-то территория не бывает пернатой, - тихо отозвался Ким,  не  мог
не поправить.
   - Второе. Мы можем зайти со стороны моря. Это значит, что будет  труднее.
Потому что нам точно известно - берег свой они  наблюдают  довольно  плотно,
хотя судоходства у них нет. Это доказано.
   - Я тоже слышал, - кивнул Ким. - Хотя участвовал только раз.
   - Вместе участвовали, - согласился Ростик. - И было это тогда впервые.  К
счастью, отбились. Должно быть, повезло. Они сами не  дали  поглубже  на  их
территорию  залезть,  а  не  то...  Да,  вот  еще,  с  моря  труднее   будет
ориентироваться, вообще можно проскочить само место.
   - И в носу ковырять - можно палец сломать, - отозвался Серегин, - если не
умеючи. Потому вас и посылают, соколики, что не должны вы промахнуться.
   - А уходить как будем? - спросил Ким.
   - Уходить можно напрямую, - сказал Рост. - Они вряд ли так наивны, что не
догадаются, кто и зачем к ним пробрался. Но ведь поделать уже  ничего  будет
нельзя.
   Он и не подозревал, что эта его фраза приведет едва ли не к самой большой
ошибке во всей операции. Он полагал, что  они  летят  только  посмотреть,  и
потому пернатым будет легко их простить, если обойдется без стрельбы. Он  не
думал, что дело повернется совсем не так и  не  без  стрельбы.  Но  Ким  уже
запомнил эту сентенцию и, привыкнув  доверять  Ростику,  поступит  так,  как
поступать было нельзя.
   Ким принялся циркулем, вырезанным из деревяшек, отмерять расстояния.
   - Если зайти с севера, потом  срезать  вот  тут,  -  его  циркуль  пробил
морские просторы ломаными прямыми, - потом строго на юг, чтобы  не  сбиться,
как справедливо было замечено, потом вернуться... -  Он  помолчал.  -  М-да,
получится почти тысяча километров. А значит, топлива нужно взять...
   - Бери под завязку, - отозвался Серегин. - Мало ли что... И патронов  вам
я дам, сколько захотите.
   - Ну да, тебе дай волю, - сказал Ким, - ты бы нас и бомбами снарядил.
   - Бомбами - нет, они тяжелые очень.
   - Бомбы? - спросил Рост.
   - Да так, - махнул рукой Серегин. - Горшки, начиненные  аммиачной  ватой,
больше хлопают, чем взрываются.
   - Ничего себе хлопают! - запротестовал Ким. - При удачном  попадании  дом
гошодов из лучшего их камня слизывает, как языком, а ему все мало!
   - Я не знал о таких испытаниях, - отозвался Рост. - А зачем дом триффидов
бомбить?
   - Да прочнее просто ничего не нашли, - сказал Ким. Потом улыбнулся:
   - Ты не волнуйся,  никто  с  твоими  драгоценными  кустиками  воевать  не
собирается.
   - Так, ладно, что у нас со временем? - спросил Серегин.
   - Ну, если лететь по тому маршруту, что наметился, то есть через море, то
выходить нам нужно... Да, часа за три до темноты.  Если  не  заблудимся,  то
через десять часов - самое позднее  -  будем  на  месте,  а  это...  Час  до
рассвета.
   - Хорошо считаешь, - сказал Рост. - Убедительно.
   - Тогда так. - В голосе Серегина появились приказные нотки.  -  До  обеда
спать. Машину я приготовлю. Если нет возражений, то Безголовую.
   - Кого? - не понял Рост,
   - Ну, есть тут у нас очень легкая леталка, -  пояснил  Ким,  -  всего  на
четыре души, ходкая, хотя и любит нос задирать, а тогда хвост тормозит...  У
нее нет башенки на горбу, это позволяет километров семь в час прибавить.
   - Башенки нет? А если за нами погонятся?
   - Тогда перейдешь к Винторуку и будешь из кормовых пушек палить. Может, и
отобьемся.
   Раз сохранили кормовые пушки, Ростику стало полегче.
   - Вот что, - решил Серегин, - положу-ка я вас в  разных  казармах,  а  то
проболтаете до самой побудки.
   Так и вышло, хотя Ким и попытался  немного  протестовать.  Но  ничего  не
получилось. Чтобы остудить его, Серегин даже часового  поставил  у  комнаты,
где уложил Кима, а потом, подумав, выставил солдатика у двери темной, хорошо
проветриваемой кладовки, куда уложил спать Ростика. Как  позже  Рост  узнал,
конечно, это была не кладовка, а комната самого Серегина.  Которой,  кстати,
он почти не пользовался - дневал и ночевал то  в  ангарах,  то  на  полетной
вышке.
   Потом  их   разбудили.   Они   умылись,   наспех   проглотили   отличный,
приготовленный по летным нормам обед и поднялись в воздух.
   Небо были чистым, как родниковая вода. Вот только не  совсем  летним,  не
пыльным еще, а с какой-то очень свежей сероватой дымкой. Лететь в таком небе
было приятнее, чем гулять по лугу или купаться в море.
   Конечно, Ким заставил  Ростика  поуправлять  лодкой,  похвалил  за  силу,
которая в нем появилась, потом сам взял управление и побил  рекорды  Ростика
почти в полтора раза. Потом они пролетели мимо Одессы, а примерно через  час
после этого выключилось Солнце. Ростик  в  темноте  увидел  огоньки  города,
который они с ребятами некогда открыли и  который  стал  едва  ли  не  самым
главным успехом их трехлетней тут истории. Но довольно скоро и  эти  огоньки
растаяли в тумане, поднявшемся над водой.
   Этот туман вообще оказался штукой неприятной, главным образом потому, что
на него никто не рассчитывал - ни Рост, ни Ким, что было  еще  существеннее.
Оказалось, он и лодку тормозит, и ориентацию  сбивает,  и  обшивка  от  него
намокает