динственное разумное решение. Единственное  -  потому  что  именно
тут, скорее всего, пернатые не заготовили людям ловушку, только на этом пути
они не ждали их. Бегимлеси,  без  сомнения,  сторожили  их  на  относительно
твердой дороге -  то  есть  как  раз  там,  где  люди,  по  всем  логическим
предпосылкам, и должны были пройти. Но где проходить, принимая  во  внимание
эту опасность, Ростик не собирался.
   - Кмдр, - раздался из-за двери голос Дутил, или, как ее  часто  называли,
Дутилихи, главной бакумурской командирши, начальницы одной из  двух  рабочих
смен, когда еще не остановилась работа и волосатики добывали торф.
   - Входи, - отозвался Рост. - Чего тебе, Дутил?
   Она молча взяла Роста за руку и указала куда-то вбок.  Ее  глаза  отлично
справлялись с темнотой крепости, но Рост увидел этот жест только потому, что
на столе горела масляная плошка. Он вздохнул и серьезно поинтересовался:
   - Это срочно?
   - Два-й, - вполне решительно отозвалась командирша, и - делать  нечего  -
пришлось идти.
   Но когда Рост поднялся на наблюдательную  башенку,  он  понял,  что  дело
действительно было куда как  срочным.  Гравилет,  загруженный  под  завязку,
только что поднялся в воздух и взял  курс  на  Перевал.  Теперь  до  темноты
оставалось не больше часа, скорее всего, летающая машина еще  одну  ходку  в
крепость на Скале сделать уже не успеет. Да и некого  было  больше  увозить,
все, что остались, были нужны тут, вернее, в предполагаемом походе.
   И,  видимо  сообразив  все  это  не  хуже  людей,  десяток  с   небольшим
волосатиков обезоружили единственного постового в одной из боковых  башенок,
пробили не очень толстую тут стену и спустились вниз на  связанных  одеялах.
Сейчас они направлялись туда, куда собирался держать  путь  и  Ростик,  -  в
сторону Перевала, через болото. Казалось, им ничто  не  помешает,  казалось,
они прорвутся...
   Как вдруг из каких-то кустиков, ямок, а то  и  просто  из  болотин  стали
подниматься воины пернатых. Их было не очень много на этом  направлении,  не
больше сотни, но для десятка практически  безоружных  волосатиков  это  было
приговором, Пернатые молча, неторопливо, вперевалочку окружили  волосатиков,
которые стали спина к спине,  лицом  к  противнику,  потом  спины  и  хвосты
пернатых стали теснее, вверх взметнулись копья,  испятнанные  чем-то  темным
клинки, и... все было кончено.
   Ростик опустил бинокль, повернулся к Дутил. Рядом с ней уже стоял Прикат,
начальник второй смены волосатиков, второй по влиятельности вождь в их стае.
Оба  смотрели  на  Ростика.  Наконец  Прикат,   как   более   эмоциональный,
проговорил:
   - Мы - не-а! Мы не так!
   - Понимаю, - кивнул Ростик. - Вы не побежите, будете с нами.
   - Аг-а, - подтвердила Дутил.
   - Я верю, - сказал Рост, едва не добавив, что  увиденного  хватит,  чтобы
подтянуться  даже  самым  недисциплинированным.  -   Тогда   приказ   такой:
разбейтесь на отряды по числу волокуш.  Пусть  в  каждой  будет  пара-тройка
очень сильных мужчин и кто-нибудь способный командовать всей упряжкой. Тебе,
Прикат, придется тащить мою волокушу и быть главным. Тебе,  Дутил,  придется
бегать от упряжки к упряжке и поддерживать слабых. Справитесь?
   Ростик уже давно разучился пояснять свою речь, обращенную к  волосатикам.
Каким-то образом они, не шибко  красноречиво  выражая  собственные  мысли  и
желания, понимали почти все. По крайней  мере,  недопониманий  у  Ростика  в
последнее время не случалось.
   - Так, - подтвердил Прикат.
   Потом он произнес несколько слов на  своем  языке  Дутил.  Она  досадливо
поморщилась, мол, да поняла я, не нужно мне переводить, и на всякий  случай,
чтобы Ростик не принял гримасу на свой счет, кивнула раза три.
   - Вот и отлично, - сказал Рост. - Идите, определите старших по  повозкам,
приведите в мою комнату как можно скорее, я покажу, как мы будем двигаться.
   Это  могло  быть  важно,  если  кто-либо  потеряет  связь  с   остальными
волокушами или со всем отрядом разом.  Он  оглянулся.  На  посту  в  башенке
находились только двое - Михайлов с женой.
   - Михайлов, через тридцать минут собери ко мне  старшин  и  сержантов.  Я
проведу инструктаж. И сам тоже подходи. У тебя будет особое задание.
   - Есть. - Мальчишка козырнул и бросился вниз, едва  не  оттолкнув  своего
командира. Видимо, нервное напряжение действовало и на него, хотя внешне  он
оставался спокойным.
   К  тому  же  Ростик  и  сам  отвлекся,  он  смотрел  туда,  где   погибли
дезертиры-волосатики, - над ними целая стая пернатых, громко квохча и каркая
на свой особый манер, делила добычу. Красные от  крови  клювы  не  оставляли
сомнений - за неимением костров и из-за голода бегимлеси на этот раз  решили
пировать сырым мясом.
   Через  полчаса  волосатики  поняли,  что  от   них   требуется,   осознав
обозначенный  маршрут,  а  Рост  пожалел,  что  не   отправил   неизвестному
коменданту крепости на Перевале пожелание  разжечь  большой  костер  у  стен
своей цитадели, его наверняка было бы видно на протяжении всего марша  и  он
был бы отличным ориентиром. Впрочем, у них было еще  время,  и  эту  просьбу
можно было передать с помощью Михайлова...
   Потом пришла пора то же  самое  объяснить  людям.  Люди  оказались  менее
понятливыми или просто привыкли, получив приказ, от  души  его  пообсуждать.
Так или иначе, все согласились, что на прорыв следует идти своеобразным каре
-  двенадцать  бойцов  впереди,  по  пять  с  боков   волокуш,   выстроенных
треугольником, и пятнадцать сзади. Причем сзади должны быть  самые  сильные,
умные  и  умелые.  Потом,  когда  проход  будет  свободен,  все  должны,  не
ввязываясь  в  долговременный  бой,  попрыгать  в  волокуши,  а  волосатики,
впряженные в постромки, дружно рванут вперед...
   Отстреливаться от  преследователей  придется  уже  из  салазок,  конечно,
меткость будет не  ахти,  но  другого  выбора  нет.  Выиграют  волосатики  у
пернатых соревнование в перемещении  по  болоту  -  кто-нибудь  да  уцелеет.
Проиграют - пернатые еще раз поужинают,  на  этот  раз  сытнее,  потому  что
добычи у них будет больше.
   Выходить на марш решили через полчаса после наступления темноты,  взорвав
динамитом заднюю стену крепости. Пускать ракеты для освещения решили лишь  в
самом начале боя, чтобы пробиться через заслон пернатых, а потом - только  в
крайнем случае, чтобы лишний раз  не  обозначать  себя.  Что  ни  говори,  у
беглецов было преимущество - в темноте бакумуры видели не в сравнение  лучше
пернатых.
   Обсуждать больше было  нечего,  следовало  снести  в  волокуши  все,  что
собирались забрать с собой, - пищу, воду в кожаных бурдюках,  лишние  ружья,
которых после разгрома разведки под командованием Квадратного было совсем не
много, лопаты, ручки и колеса от тачек, которые были сделаны  из  дюраля,  а
потому цену имели немалую, одеяла и остатки светильного масла в канистрах.
   Когда ребята разошлись, чтобы довести сборы до конца, Ростик подошел, сел
на свое ложе, которое почти год принадлежало только ему, и закрыл глаза.  Он
пытался своим пророческим даром осознать - ожидает его  в  этом  отступлении
успех  или  провал.  Успехом,  конечно,  должны  считаться  малые  потери  и
относительно спокойный, без осложнений марш. Провалом, без сомнения, была бы
гибель людей. Да, именно так, потому что  людей  невозможно  было  заменить.
Даже потерю оружия можно компенсировать, но люди  -  они  были  единственным
материалом, который тут, в Полдневье, не заменялся. Даже умнеющие на  глазах
волосатики могли подменять людей только на самых грубых работах, И  конечно,
не подменяли их в плане продолжения вида, а значит...
   - Командир, - раздался из темного угла слабый, просительный голос.
   Рост очнулся, он и не заметил, что стал задремывать,  ведь  вторую  ночь,
обдумывая ситуацию, почти не спал.
   - А-а, Михайлов. - Он вздохнул, чтобы быстрее прийти  в  себя.  -  Да,  я
помню. Давай-ка, Михайлов, влезай в доспехи старшины Квадратного. Он  просил
меня их сохранить, а мне почему-то кажется, если ты будешь в моих  салазках,
то непременно спасешься. И доспехи заодно вывезешь.
   - Я? - Глаза мальчишки стали круглыми от изумления. Доспехи  были  высшим
отличительным знаком в Боловске, даже не все офицеры могли похвастаться, что
у них была  эта  стальная  скорлупа,  способная,  как  однажды  случилось  с
Ростиком, остановить пулю из "калаша".
   - Ты.
   - Не знаю... Я должен попробовать.
   - Я тебе подскажу.
   Прикладывая к себе доспехи, Михайлов вдруг расхрабрился:
   - Командир, если я поеду в  ваших...  ну,  в  волокушах,  где  вы  будете
старшим, можно я Лидку с собой возьму?
   - Жену? Конечно. Лидия будет с нами.
   - Хорошо. - Связист помолчал. Потом добавил:
   - Спасибо. С вами-то мы уж обязательно выживем.
   - Что?
   - Ну, говорят, что вы всегда из воды сухим выходите. Что умеете  остаться
в живых, не погибнуть... - Вдруг он так смутился, что даже при свете  плошки
стало видно, как краска заливает его скулы и щеки.
   - Когда приоденешься, - хмыкнул Рост, - поднимись в башенку и  просигналь
последний раз, пусть Перевал в течение всей ночи поддерживает костер.  Самый
большой, какой только сможет. Вдруг это да окажется решающим условием нашего
спасения.
   - Есть. - Михайлов подумал и сказал:
   - Тогда я лучше сейчас сбегаю, передам послание, а то скоро уже и  Солнце
выключится. Придется масло жечь, а его жаль... Доспехи я  потом  надену,  до
выхода на марш у меня будет время.
   - Давай, - согласился Ростик. - Заодно меня перед выступлением разбудишь.
А то я...
   Договорить он не  успел.  В  его  сознании  возник  какой-то  разрешающий
сигнал, и сон мягко затопил Ростика. Он знал, что может поспать почти час до
выступления, и не собирался упускать такую возможность. Все-таки  его  ждала
еще одна, третья подряд бессонная ночь. А это, для такого  сони,  каким  был
Ростик, являлось серьезным испытанием.

5

   - И что потом? - спросил старший лейтенант Смага,  командир  Перевальской
крепости, поглядывая  какими-то  очень  осторожными  глазками  по  сторонам.
Ростик никак не мог понять их выражения.
   - Ничего, - ответил  Рост  лениво.  Он  сидел  в  главной  зале  крепости
развалясь, почти довольный собой и всем светом. - Прорвались через их  ряды,
слитным огнем смяли попытки пернатых разъединить возки,  а  потом  болотами,
болотами - и оказались у кромки  твердой  почвы  почти  на  пять  километров
раньше погони бегимлеси. А тут они уже не особенно и рвались в  бой,  видно,
помнили, как мы чистили эту местность из недели в неделю  и  гравилетами,  и
БМП, и огнем, и холодным оружием.
   Они прорвались, они были почти все живы. Осталось только  сдать  раненых,
отделить для срочной отправки в город подхвативших таинственную болезнь  уже
после того,  как  они  вышли  из  крепости,  и  можно  считать  свою  миссию
оконченной. Почти наверняка его гарнизон будет расформирован, следовательно,
его командование подошло к концу.
   В комнату неожиданно вошел Каратаев. Он был решителен, как паровоз.
   - Из Боловска запрашивают о потерях.
   - Люди - раненых четверо, заболевших - семеро. Волосатики...
   - Это не важно, - отозвался Каратаев, но Ростик резким жестом привлек его
внимание:
   - Ты отправишь доклад так, как я его сформулирую, или я сам  поднимусь  к
телеграфистам. - Убедившись, что Каратаев в очередной раз, закатив  глаза  к
небу, выразил ужас нахождения рядом с Ростом, но больше не  спорит,  добавил
уже спокойнее:
   - Бакумуры - двенадцать поцарапанных из пращей, трое серьезно  задеты  из
ружей, остальные, чуть больше восьмидесяти душ, в порядке.
   - Теперь все? - спросил Каратаев.
   - Все.
   Он ушел. Рост  потянулся  за  великолепным  травяным  чаем,  когда  Смага
неожиданно спросил:
   - Не понимаю, почему вы с ним не поладили? Это не очень хорошо, Гринев...
   - Тогда позвольте мне удивиться: как вам удалось с  ним  поладить?  -  Он
отхлебнул чай,  потом  посмотрел  на  вежливого,  немолодого,  лет  уже  под
тридцать, с франтоватыми усиками старлея. Ему не хотелось, но он обязан  был
задать этот вопрос:
   - Кстати, как могло получиться, что вы отпустили гравилет в  Боловск?  Вы
же знали, что из крепости на Скале к вам идет гарнизон, поддержка с  воздуха
могла оказаться решающим фактором в бою. И вы все-таки...
   - Полагаю, это находится в моей,  и  только  моей,  компетенции?  -  чуть
заметно потемнев лицом, отозвался Смага.
   - Как вас по отчеству?
   - Кузьма Владиленович, - с неудовольствием ответил старший лейтенант.
   - Ума не приложу, Кузьма Владиленович, почему вы считаете  свои  решения,
от которых зависела жизнь вверенных под мое командование людей и  бакумуров,
только своим делом.
   - Значит, вы полагаете, я должен отвечать? Бред какой-то, подумал Ростик,
нам еще остается начать расшаркиваться и теребить аксельбанты.
   - Хорошо, - решился Смага. - У меня вышел срок  работы  гравилета,  и  по
графику я должен был отправить его на алюминиевый завод.
   У Ростика отпала челюсть.
   - Что? Вы хотите сказать, что вы просто выполняли... график? -  Его  рука
зависла так, что чай пролился на колени, но это было не страшно, он был  еще
в доспехах, и кипяток остыл прежде, чем попал в зазоры коленного шарнира.  -
Вы выполняли график, который составили какие-то тыловые крысы  за  месяц  до
этих событий, который  не  может  и  не  должен  учитывать  изменений  общей
обстановки?.. Который вообще никто никогда не принимает во внимание?
   - Я думаю иначе. Если в штабе решили, что гравилет нужен где-то  еще,  он
должен быть отправлен  туда,  куда  его  определили  работники,  которых  вы
называете "крысами".
   - Так. - Ростик встал. Злость его была безадресной, вернее, адресной, но,
к  сожалению,  человека,  который  действительно  отвечал   за   сложившееся
положение вещей, тут не было, а находился он,  скорее  всего,  в  городе,  в
своем кабинете, и назывался Председателем. - Вы понимаете,  конечно,  что  я
обязан буду донести до  командования  ваши  действия?  Разумеется,  с  моими
комментариями?
   Теперь Смага был красен как рак.
   - Не понимаю, что в этом такого... особенного? Никто ведь не  погиб,  все
дошли?
   - Дошли, только нас встретили почти на  десять  километров  позднее,  чем
обязаны были. Только костер горел всего лишь половину ночи, хотя  я  просил,
требовал, приказывал, чтобы он горел ночь напролет. Только гравилет  -  наше
главное оружие тут, на болотах, - был отправлен в тыл, видите ли, для  того,
чтобы соблюсти график.
   - Ну, с полночи вы не выстреливали ни одной ракеты, мы  подумали,  что...
Ну, что вы...
   - Договаривай. Решили, что нас нет в живых?
   - Да. Мы решили, что вы полегли при прорыве, и  я  приказал  поддерживать
огонь, уменьшив дорогое масло наполовину.
   - Ты пожалел масло. И не наполовину, а совсем. Со второй части ночи огонь
не горел вовсе. - Ростик вздохнул. - Хорошо, что у нас были волосатики,  они
запомнили направление, а не то...
   - Я слышал, Гринев, что ты невозможный человек, но чтобы ты действительно
был таким... - Смага встал и пошел к двери из  офицерской  комнаты,  которую
когда-то,  еще  при  строительстве  Перевальской  крепости,  стали  называть
кают-компанией. Видимо, решил выдержать характер.
   - Минуточку, - окликнул его Рост. - Смага, вы в каком звании?
   - Я? - Словно тут  был  кто-то  еще.  -  Старший  лейтенант,  я  же  тебе
представился.
   - Значит, вы старше меня по званию.  -  Ростик  сел,  решил  дать  роздых
усталым ногам. - А позвольте полюбопытствовать,  за  какие  заслуги  вы  его
получили? В каких сражениях вы отличились и где?
   - Довольно, я  не  намерен  больше  делать  вид,  что  не  понимаю  твоих
оскорблений!
   - А я так понимаю,  что  вы  не  заслужили  это  звание.  Вы  его  просто
получили. И боюсь, что даже не на Земле, а тут, в Полдневье, без  понимания,
что и как следует делать, чтобы люди рядом с вами могли выжить.
   Продолжать смысла не имело, Смага ушел. Рост допил  чай.  Спать  хотелось
невероятно. Если бы он знал, что они будут делать в ближайшие  часы,  он  бы
свернулся калачиком прямо тут и прямо в доспехах, сунул бы ружье  под  руку,
просто как ребенок устраивает на ночь своего медвежонка, и уснул...  Он  так
давно не спал.
   Но следовало ждать Каратаева, который должен был принести новые  известия
и приказы. Тогда-то и станет понятно, что  с  ними  сделают  за  проигранную
войну, практически самовольный отход из Пентагона, за крики, возмущения,  за
придирки к старшим по званию офицерам.
   В  дверях  в  сопровождении  Смаги  показался   Каратаев.   Он   выглядел
торжественным, как на  похоронах.  Причем,  похоже,  на  таких,  на  которых
хоронили его главного конкурента.
   - Гринев, нам приказано быть в Боловске как  можно  скорее.  Вот  старший
лейтенант предлагает воспользоваться его мотоциклом.
   - Нас же двое.
   - Он с коляской.
   Рост посмотрел на Смагу:
   - У вас был мотоцикл, и, бьюсь об заклад, вы даже не подумали выслать его
нам навстречу и подобрать раненых.
   - Бросьте, Гринев, у вас не было тяжелораненых.
   - Но вы-то этого не знали.
   - Все, что я не сделал, по-вашему, получается очень плохо.
   - Получается, - кивнул Рост и пошел к выходу, прихватив  свое  оружие.  -
Когда отбываем? В приказе говорится, что нужно спешить?
   - Только, Вениамин Лурьевич, нужно заправиться на алюминиевом заводе, это
крюк небольшой, километров в десять, и  тогда  топлива  в  баках  будет  под
завязку, - зарастил Смага.
   - Сделаю, Владиленович, - согласился Каратаев.
   К огромному удивлению Ростика, ему даже не пришлось спорить, чтобы занять
место в коляске. А это могло оказаться важным  -  в  коляске  было  уютно  и
вполне получалось поспать, не рискуя свалиться. К прибытию в Боловск  Ростик
хотел хоть немного восстановить способность соображать,  кажется,  утерянную
за последние бессонные ночи, - вдруг  их  сразу  потащат  пред  светлые  очи
начальства?
   На завод ехать пришлось отнюдь не десять километров, а  куда  больше,  но
Рост понял это, только когда они уже приехали. Он в этих мастерских  еще  не
был, поэтому оглядывался с интересом.
   Это были три огромных  корпуса,  расположенные  треугольником,  связанные
между собой стенами с отрытыми переходами по  их  верху,  на  высоте  метров
семь, не меньше.  Между  корпусами  была  устроена  довольно  цивилизованная
стоянка, почти поземному гладкая и аккуратная, вот  только  вместо  асфальта
она была залита упрочненным камнем триффидов. Вернее, плиты  были  сработаны
по единому, шестистороннему шаблону, а стыки залиты, но  в  них  иногда  уже
проглядывала трава. Ну, местную травку какие-то там плиты не испугают, решил
Ростик, впрочем, как и земную.
   Корпуса были спланированы, как в крепостях на Скале и на Перевале,  чтобы
внешние стены представляли  собой  трехэтажную  защитную  линию,  где  могло
разместиться с полтысячи человек. А внутренние составляли рабочие помещения,
чем-то неуловимым похожие на те цехи вагоноремонтного, которые после Войны с
насекомыми врезались в Ростикову память намертво.
   Ворота внутрь этой  крепости,  устроенные  между  двумя  самыми  большими
корпусами, были снабжены двумя вышками  со  спаренными  пушечками  пурпурных
наверху, системой защитных лабиринтов, чтобы нельзя  было  ворваться  внутрь
одним рывком, и даже, как показалось Ростику, чем-то вроде тамбура, когда за
первыми воротами шли вторые, а их, в свою очередь, подкрепляли третьи.
   Зато внутри было безопасно. И даже довольно многолюдно. Должно быть,  так
показалось потому, что Ростик  уже  наметанным  глазом  определил  -  людям,
которые вышли посмотреть на заезжих командиров,  нечем  заняться.  Это  было
странно.
   Впрочем, все легко разъяснилось. Не успели они подкатить к заправке,  как
к ним решительным шагом подошел невысокий, черноволосый, с потемневшей кожей
то ли от загара, то ли от несмываемого масла паренек с озабоченным ли