тветил Квадратный.
   - Старшина, - тихонько позвал Ростик, - ты только без геройства.
   - Геройства? А что это такое?
   - Не знаю, что ты там вообразил, - продолжал настаивать Ростик, - но  без
этого. Понял?
   - А если не знаешь, тогда о чем речь?..
   - Это приказ, Квадратный.
   - Да понял я, понял, -  почти  со  злостью  проговорил  старшина,  как-то
особенно посмотрел на Ростика. И каждому, даже  не  очень  чуткому  бородачу
стало ясно, что все  это  было  не  зря.  Потому  что  к  слову  "приказ"  у
старослужащего Квадратного отношение действительно было как к приказу, а  не
как к детской побрякушке.
   - Все, - сразу согласился Ростик.  Со  старшиной  перегибать  палку  было
почти так же опасно, как вовсе выпустить его из-под контроля. - За работу.
   Через пять - семь минут, когда воздух в субмарине стал уже  тяжелый,  все
было готово. За это время безволосые появлялись еще раза три, один раз  даже
очень большой... стаей. Но  больше  пут  на  подлодку  не  накидывали,  лишь
покрутились и ушли куда-то вправо, где ни один  иллюминатор  не  обеспечивал
обзор.
   Итак, все было готово.  Квадратный,  уже  в  полном  вооружении,  даже  в
ластах, стоял у торпедных аппаратов с кремниевой  зажигалкой.  Проверив  еще
раз торпедные фитили, поинтересовался:
   - Ну что - начали?
   Ростик, выкручивая голову так,  что  в  ней  чуть  не  звон  образовался,
пытаясь видеть сразу все иллюминаторы из тех, что были у штурвала, ответил:
   - Эх, не хочется этого делать, но выхода нет. Иначе попусту погибнем...
   Он взял свой нож почти в пятьдесят сантиметров длиной, довольно  узкий  и
заточенный, что им можно было  бриться,  и  металлической  бляхой  на  конце
рукояти постучал по корпусу лодки. Звук прошел что надо.
   - Правильно, - согласился  Квадратный,  -  пусть  слетаются,  а  то  лишь
торпеды истратим.
   Они и появились, неторопливые, уверенные в себе, и  в  таком  количестве,
что даже у Ростика  холодок  пробежал  между  лопаток.  Их  было  почти  три
десятка, а может быть, больше. И когда они стали кружить  в  водяном  мареве
вокруг лодки, Ростик вдруг спросил:
   - А ты чеку на торпедах на минимальную поставил?
   - Обижаешь, командир, - ответил старшина.
   - А какой - минимальный? - почему-то шепотом спросил Борода,  который  не
проходил подводнической подготовки с каперангом.
   - Тридцать метров, - ответил  ему  Пестель.  -  Ближе  нельзя,  лодка  не
выдержит.
   - Тогда - пли! - приказал Ростик. Квадратный поднес зажигалку к переднему
фитилю, пощелкал, фитиль, пропитанный какой-то красноватой смесью,  занялся.
Тогда старшина сунул зажигалку в зубы,  как  кинжал,  открутил  парой  лихих
поворотов вентиль в воздушном  баллоне  и,  когда  воздух  с  шипением  стал
наполнять торпедный аппарат,  выждав  ровно  пять  счетов,  открыл  заслонку
быстрым, как удар, рывком. Торпеда пошла вперед в облаке воздушных  пузырей,
метрах в трех от подлодки она вдруг качнулась, но  с  курса  не  сбилась,  а
устремилась вперед еще быстрее,  только  сейчас  сзади  нее  с  бурлением  и
каким-то визгом горел несильный внешне огонь. И, разумеется, за ней  тянулся
леер.
   Ростик принялся было считать, чтобы знать, когда получится взрыв,  но  не
успел довести счет и до семи, как вдруг такой грохот заложил уши, что Борода
упал на одно колено, и даже предусмотрительный Пестель, который держался  за
стрингер корпуса, так качнулся, что с его переносицы соскочили очки.
   А Квадратный уже крутил  следующие  вентиля  и  рвал  рычаг  заслонки  на
кормовом аппарате, и все повторилось, только, как показалось Ростику,  взрыв
был еще сильнее, хотя на этот раз он не столько считал, сколько зажимал  уши
ладонями... А потом работать пришлось еще больше.
   Вдвоем с Квадратным они практически вырвали винтовой люк из днища, и вода
еще не успела подняться до  колен,  а  старшина,  набрав  воздух  в  легкие,
опустив на лицо маску, не выпуская из рук ружье с  гранатой  на  конце,  уже
нырнул.
   - Пестель, давай акваланг, - заговорил Ростик, но зря - Пестель уже совал
ему баллон с загубником.
   Ростик проверил, открыт ли вентиль  на  баллоне,  и  лишь  тогда  потянул
аппарат вниз, в воду, которая поднялась чуть ниже его пояса. Но не  выше.  И
тогда Ростик понял, что это нижнее образование в корпусе подлодки было нужно
не только для наблюдения и торпедной стрельбы. Но и для того, чтобы  в  этом
"кармане" оставалась вся забортная вода, если лодку  придется  использовать,
как сейчас, по принципу воздушного  колокола.  "М-да,  Поликарп-то  оказался
молодцом", - решил Ростик, и, убедившись, что в воде акваланг уже  исчез  из
его рук, опустил маску на лицо, и тоже нырнул вниз.
   Нижний люк оказался  узковат  даже  для  него,  а  что  уж  говорить  про
Квадратного, у которого плечи были раза в полтора пошире?..  Но,  лишь  один
раз ободравшись, Ростик все-таки пролез в него, стукнулся о дно головой,  да
так, что чуть не слетела маска, и потом,  извернувшись,  как  змея  в  своей
норе, вытянул руки наверх, откуда доносилось  странное  бульканье  и  откуда
должен был прийти следующий акваланг.
   Он и пришел, его держали руки Пестеля, и были они тут, в темноватой воде,
такими непонятливыми, что Ростику пришлось прямо выдернуть свой акваланг  из
сцепленных пальцев...  Впрочем,  наверное,  старшина  так  же  вырывал  свой
акваланг из его, Ростиковых, рук полуминутой ранее.
   Ощутив, что прибор у него, Ростик выбрался из-под субмарины и приспособил
парой привычных движений плечевые и поясной ремень на себе. Лишь потом сунул
загубник в рот и почувствовал живительное щекотание у себя во рту, в  груди,
в легких. Это было приятно,  очень  приятно,  просто  восхитительно...  Хотя
слишком умиляться по этому поводу было некогда. Он огляделся.
   Квадратный уже висел в мутноватой воде над субмариной и отчаянно  пытался
осмотреть все стороны разом. В его  руках,  разумеется,  сверкало  ружье,  а
столб воздушных пузырей над ним показывал, что  вентиль  на  баллоне  открыт
чересчур щедро. Но заниматься этим было некогда.
   Ростик выдернул  из  ножен,  привязанных  к  голени,  свой  инструмент  и
принялся рассекать действительно  прозрачные  веревки,  увязанные  странными
пуками. Сейчас, когда он рубил  их,  уворачиваясь  от  разрубленных  концов,
чтобы не запутаться, он мог оглядеться. И хотя в этом мире,  который  кто-то
по ошибке назвал миром "безмолвия", все еще плавало облако странной  мути  и
каких-то ошметок, постепенно становилось видно все лучше. Вот Ростик уже мог
различить камни на песке, вот он увидел изувеченное тело рыбочеловека метрах
в десяти и еще дальше...
   Вдруг лодка под ним дрогнула, рванулась  одним  боком,  потом  обломанный
почти у самого основания шнорхель качнулся в другую  сторону...  И  подлодка
стала всплывать, И тогда Ростик понял, что это движение сбрасывает его вбок,
туда, где как раз появилось какое-то шевеление... Да, быстро они  очухались,
или все-таки еще нет? Эх, как хочется, чтобы "нет", хотя бы еще  пару-тройку
минут!
   Он вцепился одной рукой в строповочную скобу на корпусе, другой продолжая
рубить веревки, но некоторые из них уже  сами  рвались,  давая  человеческой
субмарине свободу, позволяя ей неуклонно  подниматься  вверх,  к  солнцу,  к
теплу и свету.
   Вот тут-то его и захватили. Это было очень  неприятное  ощущение,  словно
мертвенно-холодная, стальная хватка опустилась на его ногу  и  зажала  около
лодыжки. Не глядя, Ростик рубанул по этому захвату ножом. Но какой удар  под
водой? Он только скользнул по чужой плоти, даже всерьез ее  не  поцарапав...
Или все-таки попал?
   Нет, еще что-то  легло  на  его  воздушный  баллон,  пытаясь  сдернуть  и
оставить здесь, под водой, может быть, навсегда... Вдруг  откуда-то  долетел
удар, это граната, догадался Ростик. Но она взорвалась  слишком  далеко,  до
Ростика и тех, кто пытался его захватить, долетела лишь слабая волна...
   Но вдруг он оказался под куполом серого полдневного неба. Вода несильными
водоворотами сходила с боков субмарины,  а  Квадратный,  хитрый  малый,  уже
стоял на ее палубе, осматриваясь по сторонам, будто  он  был  тут  одной  из
надстроек... Ростик попытался крикнуть, чтобы  старшина  помог  ему,  но  не
сумел: и дыхательный шланг мешал,  и  вода  вокруг  еще  бурлила.  "Что  же,
неужели он не видит, - удивился Ростик, - что меня сейчас утащит?.."
   И вдруг оглушительный, такой, что сознание  практически  померкло  в  его
теле, удар обрушился на весь мир разом. Ростик  понял,  что  его  глаза  еще
открыты, хотя он ничего не видит ими, лишь край  серого  неба,  по  которому
бежит странная туча, нет... Это не  туча,  это  вода  попала  ему  на  лицо,
вернее, у него почему-то сломалась маска, и теперь в ней нет стекла...
   Он очнулся, когда субмарина тащилась вперед, рассекая воду,  как  хороший
кит. Над ним виднелись какие-то лица, и  приятный,  теплый  ветерок  обдувал
тело. Оказалось, он лежал на горячей стальной обшивке субмарины и Квадратный
что-то говорил ему, но  Ростик  не  слышал  слов.  Он  собрался  с  духом  и
прошептал:
   - Говори громче, я не слышу.
   - Вот и хорошо, - как сквозь неимоверно толстый слой  ваты  донеслись  до
него слова старшины. - А то я уже было подумал... Ну ладно.
   - Что произошло? - потребовал Ростик, попробовав встать, но  ему  удалось
лишь сесть, и тогда Пестель подтащил его к верхней рубке, прислонив спиной к
наклонной поверхности. А Квадратный говорил:
   - Пока Пестель подлодку зачаливал, я пытался тебя вытащить, но они  очень
сильные... Тогда я сорвал гранату, бросил, но, видать, слишком близко попал,
понимаешь, хотел глушануть их как следует. И тебя тоже, видимо, задел.  Зато
они сразу отцепились, и я тебя вытянул.
   - Он даже с лодки сиганул, когда понял, что ты ничего  не  соображаешь  и
тонешь... - высказался из-за плеча старшины Пестель. Одно стекло  его  очков
было почему-то разбито.
   Ростик вдруг улыбнулся, от этого заболела голова, но он  не  удержался  и
рассмеялся еще сильнее. А потом вдруг принялся хохотать как заведенный, хотя
в его смехе было что-то от истерики. Ему вдруг стал вторить Пестель, а потом
и обычно неулыбчивый старшина. Прыская, как девчонка, он спросил:
   - Ты чего?
   - Глушанул... - Ослабев  от  смеха,  Ростик  едва  мог  разжать  губы.  -
Глушанул со мной вместе...
   - Ну да. Но я же не хотел!
   Они уже не смеялись, они ржали, чуть  не  катаясь  по  обшивке  подлодки,
держась за животы, вытирая слезы, хлопая друг друга по плечам,  по  головам.
Они остались живы, и все получилось, как было  задумано.  Им  было  от  чего
веселиться, хотя в голове Ростика все вздрагивало почти при каждом движении.
   Отсмеялись, посерьезнели. Все было ясно, они возвращались, враги остались
сзади, они почти все уцелели, если не считать  эту  неприятную,  неожиданную
глухоту Ростика. Но это должно было пройти, Рост, - как  сын  своей  матери,
знал, что это пройдет. Главное - он все-таки слышит,  а  значит,  барабанные
перепонки не порваны.
   Куда как интересно должно было получиться с этими  русалами.  Вот  только
непонятно, хорошо, что они их встретили или нет?.. М-да,  трудновато  думать
об этом сразу после контузии. Но  он  непременно  решит  эту  проблему,  вот
поспит немного и решит. Ростик и не  заметил,  как  провалился  в  глубокий,
похожий на беспамятство, но целебный сон. Все-таки это было не беспамятство,
а значит, он уже выздоравливал.

28

   За спасение субмарины ребятам никто особых почестей не воздал.  Почему-то
все решили, что так и должно было получиться. И даже то, что никто не погиб,
хотя  могли  бы,  тоже  не  произвело  на   остальных   одесситов   большого
впечатления.
   Подлодку выволокли на берег, и Полик, который как-то само собой  сделался
ее главным опекуном, принялся за дело, во время ужинов лениво поругивая и
   Роста, и Квадратного, и даже иногда  Пестеля.  Оказалось,  что  некоторые
заклепки срезались и листы обшивки  отошли  от  шпангоутов,  пара  плексовых
иллюминаторов треснула, а движок вообще находился в предсмертном  состоянии.
Впрочем, это было как раз неудивительно - стоило  вспомнить,  как  его  лихо
остановили рыболюди, и оставалось вообще удивляться, как он не сгорел.
   Капитан Дондик, получив детальное описание всех событий, приказал сделать
очень подробную карту той части залива, что примыкала к берегу  пернатых.  А
потом несколько вечеров просидел над ней, рисуя какие-то линии  и  кружочки.
Наконец он высказался, что если и начинать боевые действия по всем правилам,
то  удар  следует  нанести   в   район,   откуда   их   прогнали   наездники
страусоподобных птиц.
   Ростик за несколько дней ремонта  субмарины  окончательно  восстановился.
Глухота прошла, страх перед неожиданной смертью, пришедшей  из-под  воды,  -
тоже. Теперь ему хотелось  подумать,  хотя  иногда,  особенно  почему-то  на
солнце, очень болела голова. Решившись высказаться, для  первого  обсуждения
своей идеи он выбрал Пестеля. Найти долговязого очкарика не составило труда,
он, конечно, просиживал в своем сарае в конце порта.
   - Слушай, Пестель, - начал Ростик без предисловий, -  что  ты  думаешь  о
нашем столкновении с русалками?
   Пестель шмыгнул, тыльной стороной руки поправил очки  на  потном  носу  и
ответил в том смысле, что получилось у  них,  то  есть  у  людей,  не  очень
здорово - лодку чуть не потеряли и вообще...
   - Ты не понял - я о том, что  война  нам  не  нужна.  С  русалками  нужно
договариваться.
   - Пойди скажи это Дондику. Он тебя живьем за металл съест, и, может быть,
правильно сделает. Если из этих градин можно делать гравилеты...
   - Слушай меня внимательно. - Ростик еще не разозлился, но чувствовал, что
закипает, - У нас более трех десятков  гравилетов  стоит,  и  на  них  этого
металла больше, чем нам понадобится в ближайшие два года. Тем более  что  мы
не знаем, что с ним вообще делать, Пестель оторвался  от  своих  манипуляций
над  довольно  сложной  батареей  стеклянных  колбочек  и  реторт,  вероятно
контрабандой доставленных из Боловска, и поднял голову.
   - Ты считаешь, что мы тут повторяем вариант Рельсовой войны?
   Ростик вздохнул с облегчением. Кажется, биолог начинал врубаться.
   - В общем, еще нет. Все-таки потеря десятка людей - не то что  полгорода,
которые мы потеряли тогда. Но если эти дураки из Белого дома  постараются...
А главное, мы все равно не сумеем  контролировать  эти  плантации.  Рыболюди
всегда будут нас опережать - соберут урожай раньше или напустят какую-нибудь
хворь на эти ракушки. Они  же  их  знают,  как  мы  знаем...  ну,  например,
пшеницу. Это наша культура. А ракушки - их плантация, их хлеб.
   - Ну, по тому, как они  действовали  с  нашей  подлодкой,  они  не  очень
смышленые.
   - Достаточно смышленые, чтобы учиться.  А  война  может  оказаться  такой
долгой, что не только подлодки уничтожать научит. К тому  же,  мне  кажется,
они и не хотели нас сразу приканчивать - им было  интересно  взглянуть,  кто
это к ним в гости зашел, понимаешь?
   Пестель задумался. Походил, вымыл руки в каменном корыте, которое отыскал
где-то в брошенных домах и с помощью охранников приволок к себе.
   - Я еще ничего не решил, - сказал он,  задувая  под  одной  своей  колбой
небольшой костерок из лучин, который использовал, вероятно,  вместо  газовой
горелки. - Но пропустить твой  разговор  с  капитаном  не  хочу.  Пошли,  он
наверняка крутится в мастерских.
   Мастерскими теперь называлась та площадь, где ребята собирали субмарину и
где сейчас заканчивали подготовку к  установке  последних  деталей.  Пестель
оказался не  прав,  Дондика  там  не  было.  Зато  он  отыскался  в  главном
общежитии, где сидел над кружкой такой наваристой ухи, что ее  запах  Ростик
почувствовал еще на подходе.
   - Вот,  подхватил  какую-то  утробную  заразу.  И  Глаша  вместо  бульона
отпаивает меня ухой. - Бывший капитан госбезопасности дружелюбно  кивнул  на
толстую кухарку. - Хотите, я и для вас попрошу? Она сегодня добрая.
   - Дело у нас довольно сложное, капитан, - начал Рост, но больше  добавить
ничего не успел, его опередил Пестель. Тот сразу выпалил:
   - Воевать с этими подводными - нельзя.
   И он быстро, словно его вот-вот могли остановить, изложил все доводы, что
пришли в голову Росту. Капитан посматривал то на Пестеля, то на  Ростика,  и
лицо его оставалось спокойным, но он делал все более крупные глотки.  Только
это и выдавало его напряжение.
   - Хорошо, допустим,  ты  прав.  Что  вы  предлагаете?  Ведь  это  вы  оба
придумали?
   Ростик набрал побольше воздуха и выпалил разом:
   - Торговать.
   - Что? - не понял даже Пестель.
   Рост оглянулся, оказывается, они были тут уже не втроем.  За  его  спиной
собрались, тихонько спустившись по лестнице, и Ким, и Винторук, и даже,  как
ни странно, Председатель Рымолов. Как он тут оказался - было загадкой.
   - Ого, - решил не скрывать удивления Ростик. - Я не  знал,  что  вы  тут,
Арсеньевич. С приездом.
   - Здравствуй, Гринев. -  Пестелю  он  только  кивнул,  видимо  забыв  его
фамилию. - Решил вот посмотреть, как тут и  что.  Вот  они,  -  Председатель
указал рукой на Кима  с  Винторуком,  -  меня  доставили...  Так,  говорите,
воевать бессмысленно? Что же, идея торговли имеет смысл. Но  только  если...
мы найдем, что им предложить. А если нет?
   - Я все равно думаю, что нужно попробовать.  Войну  развязать  мы  всегда
успеем, а вот мир наладить - начиная с определенного момента  с  этим  будут
проблемы.
   - Да, понимаю. - Рымолов сел за стол и посмотрел на Глашу, которая тут же
вынесла огромный поднос с тарелками. И чего на нем только не  было!  Пестель
громко сглотнул. Впрочем, Председатель не стал чваниться  и  сделал  широкий
жест, означающий, что при желании Пестель с Ростиком  могут  присоединяться.
Ким со своим верным волосатиком уже сидели рядом с капитаном.
   - И как ты хочешь обозначить этот мир? - спросил Ким.
   - У них есть руки, - отозвался Ростик так, словно только об этом и думал,
хотя идея пришла ему в голову только сейчас. - Сбросим символ рукопожатия.
   - Ну,  знак  мира  у  них  может  быть  другой,  -  пробормотал  Рымолов,
принимаясь за свою порцию ухи.
   Ростик, как это случалось почти при каждой их встрече, обратил  внимание,
какие у бывшего профессора красивые, тонкие, чистые пальцы. Ему такие  и  не
снились, вернее, свои ему до такой белизны уже, кажется, никогда не отмыть и
не выхолить.
   - Ты думаешь, мир возможен даже после  того,  что  произошло?  -  спросил
Дондик.
   - Именно после того. - Ростик подумал и убежденно добавил:
   - То, что они почувствовали нашу силу и умение драться -  вовсе  неплохо.
Это лишь подскажет им - если мы предлагаем дружбу, значит, не от слабости, а
по доброй воле.
   - Ну, вообще-то и по слабости тоже, - снова пробормотал  почти  себе  под
нос Председатель. Дондик посмотрел на Пестеля:
   - А когда он успел тебя завербовать?
   - А тут и вербовать нечего, - отозвался Пестель, отламывая еще один кусок
редкой в Одессе ржаной лепешки, испеченной к приезду начальства. - Если  эти
рыбки захотят, они запрут нас на берегу на веки вечные. Мы и сунуться в море
не отважимся. Уж очень здорово они действуют.
   - Думаешь,  пополам  того  парня  они  разрубили?  -  вполголоса  спросил
Рымолов.
   - Конечно. У них холодное оружие - основа основ, я думаю, они им  владеют
как самураи какие-нибудь. А на воздухе еще и удар получается резче.
   - Так они могут на воздух выходить?
   - Ну, наверное, так же, как мы можем нырять под воду с маской, -  ответил
Ростик.
   Внезапно Винторук очень выразительно крякнул, зажал пару жареных рыбин  в
кулаке  и  встал.  Торжественно,  почти  как   царственная   особа,   кивнул
сотрапезникам, подчеркнуто  медленно  повернулся  к  Глаше,  которая  стояла
поблизости, опустил голову. И спокойно зашагал к двери. Ростик знал, что  он
пошел на свое любимое место на причальной стенке.
   - Все сказали? - спросил Дондик,