. С такой способностью видеть
несуществующее ему нужно податься или в иллюзионисты,  или  в  ответственные
ком-партийные деятели.
   Хворост понял, что  нужно  делать,  после  третьего  объяснения.  А  леер
согласился поймать только  после  пятого.  Наконец  Рост  привязал  к  лееру
какую-то деревяшку и зашвырнул ее башенному стрелку Хвороста,  а  когда  тот
догадался  принять  конец,  попросту  отпустил  свою  бухточку.  Потом   они
направились к берегу бегимлеси.
   Все-таки у  Кима  душа  была  неспокойна.  Такую  сложную  операцию,  как
буксировка, Хворост определенно еще не совершал, и тут за ним нужен был глаз
да глаз. Правда, Ростик никак не мог  взять  в  толк,  чем  Ким  мог  помочь
собрату-летуну, если этот собрат в чем-либо напортачит, но это была как  раз
та подробность, выяснять которую не хотелось.
   И, в общем, опасались они зря. Не успели дойти до берега, как  Ростик  из
своей стеклянной башенки, в которую вернулся с кормы,  увидел,  что  леер  с
"Калошей" на другом конце нормально двинулся за ними следом. Чтобы  подвести
итог операции, Ростик высказался:
   -  Можно  считать,  разведывательный  поход  по  Поиску  пропавших  ребят
завершен провалом.
   - Почему? - отозвался Ким, впрочем, довольно угрюмо. - Если по-настоящему
их искать, то только на берегу еще и остался шанс найти кого-нибудь.
   - От берега до "Калоши", когда мы  ее  подобрали,  было  больше  двадцати
километров. Течений тут нет, следовательно...
   - Может, кто-нибудь вплавь добрался. Ростик покачал головой:
   - Атаку из-под воды на наших  они  устроили  на  редкость  эффективно,  а
уходящего вплавь противника почему-то не добили? Что-то не верится.
   - Интересно, - раздумчиво ответил Ким, - почему ты решил, что атака  была
из-под воды? Может, с неба?
   - Все равно, с неба добить пловца еще проще. Зависни на антиграве, он сам
захлебнется в вихрях и водоворотах.
   - Ладно, что без толку болтать, все равно берег нужно обследовать.
   - Нужно, - согласился Ростик, - если нам это позволят.
   Дальше они летели молча. У обоих осталось неприятное чувство после  этого
разговора - слишком явственно каждый осознавал, что в словах друга тоже есть
немалая часть правды. "Во всем виноват этот берег, - решил Ростик, когда они
пересекли кромку воды. - Слишком уж тут одиноко". И хотя тут не было  ничего
угрожающего  и  пока  не  ясно  было,  по  чему  стрелял  Хворост,  ему  все
представлялось здесь неуютным и непонятным.
   Вдруг между витых кривоватых деревьев мелькнуло что-то очень  большое,  с
широкой, какой-то ненастоящей тенью. Рост схватил бинокль, но даже не  успел
поднести его к глазам. Потому что и  так  стало  видно  -  это  была  птица,
отдаленно похожая на страуса, только с очень мощными  и  длинными  крыльями.
Размеры ее казались невероятными даже с высоты.  И  этот  страус  бежал  все
быстрее и быстрее... И вдруг стало ясно, что  он  разгоняется,  потому  что,
вырвавшись на относительно свободное  пространство,  он  распростер  крылья,
взмахнул ими и взлетел. Но не это было главное. На шее у него сидел...
   Вот тут-то Ростик даже замычал от  обуревающих  его  чувств,  хотя  позже
уверял, что просто хотел привлечь к происходящему внимание Кима. А может,  и
вправду хотел... Так или иначе,  он  поднял  бинокль,  всмотрелся,  напрягая
глаза так, что в них едва блики не засверкали, и все понял.
   Да, это был бегимлеси, крупный,  с  очень  лихой,  какой-то  всаднической
посадкой  и  в  очень  странных  доспехах.  На  голове  у  него  был   почти
куполообразный  полетный  шлем,   вылепленный   из   какого-то   прозрачного
материала,  на  ногах  и  крыльях-руках  были  щитки  зализанной,  словно  у
спортивного  мотоциклиста,  формы,  а  грудь  и   спину   закрывало   что-то
остроугольное, будто он пытался нарядиться небольшим  ледоколом  на  детский
утренник.
   - Ким, видишь?
   - И что мы теперь делаем? - спросил пилот  почти  спокойно,  хотя  Ростик
знал, что это спокойствие дается ему нелегко.
   - Держись-ка ближе к берегу.
   - Только не стреляй первым.
   - Что я - чокнутый, войну начинать? Этого нам еще не хватало!
   Но ситуация с войной от Ростика, кажется, уже не зависела. Не успели  они
отойти к морю, как с едва различимых проплешин между деревьями взлетело  еще
пять летунов... Нет, больше, гораздо больше.
   - Сколько у нас теперь этих пташек?  -  спросил  Ким,  которому  не  весь
кормовой обзор был доступен.
   - Я думаю, штук тридцать, и все с наездниками.
   Ким чуть повернул, теперь он  старался  прикрыть  "Калошу".  "Как  удачно
получилось, что Хворост осторожничал и не успел  слишком  близко  подойти  к
берегу", - решил Рост. Почему-то у него не возникало сомнения,  что  тяжелые
летающие страусы не очень хорошие летуны и будут опасаться уходить далеко от
берега, где посадка в  принципе  невозможна.  Почему-то  ему  казалось,  что
плавают они хуже, чем летают.
   Хворост, а может, и капитан уже заметили, что Ким возвращается,  да,  так
сказать, не один, поэтому они стали поворачивать, и  из-под  днища  "Калоши"
полетели брызги.
   - Быстро Хворост сориентировался, - признал Ростик.
   - Буксир порвет, я его от полетов отстраню. За  нервы,  -  почти  тут  же
отозвался Ким.
   И, словно только теперь осознав, что просто отогнать непрошеных гостей от
берега не самое главное, бегимлеси начали стрелять. Вообще-то  больше  всего
эти выстрелы были похожи на оставляющие заметный дымный след шаровые молнии,
которые в конце своего полета взрывались  со  слабой,  но  ощутимой  даже  в
солнечном свете вспышкой.  Иногда  этот  дымный  след  вдруг  превращался  в
длинные, на сотню метров и даже больше, хлысты красного, очень  горячего  на
вид, извивающегося пламени... Почти все выстрелы пернатых проходили мимо, но
пару раз в обшивку  их  лодки  воткнулось  что-то  очень  тяжелое,  от  чего
затрещала даже рама гравилета.
   - Рост, давай! - заорал Ким, кажется испугавшись, что он  может  потерять
свою обожаемую летающую "бочку".
   Рост уже давно держал  на  прицеле  ближайшую  группу  из  трех  пернатых
летунов и потому ударил едва ли не сразу же, как понял,  что  мирные  полеты
кончились. На этот раз он палил,  не  помогая  патронной  рамке  вползать  в
казенник. Главной его заботой было стрелять точно, как можно точнее... И  он
стрелял. Эту первую атаку на их лодку он погасил уже  через  пять  спаренных
залпов, сбив всех трех птичек из выбранной группы.
   Они стали, теряя перья, падать, безуспешно пытаясь хоть как-то справиться
с уходящим из-под крыльев воздухом, хоть как-то увернуться от приближающейся
земли... Впрочем, одна из них упала уже в воду, хотя и на самом  мелководье.
Помимо прочего, это значило, что они летели уже над морем.
   Тогда  бегимлеси  стали  перегруппировываться,  собираясь  в   журавлиное
клиновидное построение. Ростик не был уверен, что они  будут  атаковать,  он
все еще надеялся, что все обойдется, поэтому,  хотя  страусы  с  наездниками
оказались в общем-то в пределах досягаемости его пушек, то есть менее чем  в
четырехстах метрах, огня не вел. Просто ждал, что  будет,  менял  патроны  в
пушке и затыкивал  несколько  зарядных  рамок  в  сапоги,  чтобы  в  горячке
возможного боя не искать их по всей кабине.
   - Кстати, Ким, ты можешь уходить быстрее? - спросил он, когда понял,  что
они почему-то не спешат оторваться от бегимлеси.
   - Еще как могу, да наши едва тащатся.
   Выгадав момент, Ростик повернул вращающееся кресло стрелка вбок и  бросил
взгляд вперед. "Калоша" практически летела над водой, но все равно это  было
слишком медленно. До них от Кимова гравилета оставалось  три  километра,  но
если пернатые поднажмут, то это расстояние сумеют сократить  минут  за  пять
полета, в этом Ростик не сомневался.
   - Ладно, посмотрим, что получится, - решил он вслух.  И  тут  же  услышал
непрошеный ответ:
   - Черт побери, Рост, мне бы твои нервы!
   Сзади что-то  не  весьма  одобрительное  рыкнул  Винторук.  Вероятно,  он
требовал увеличить скорость. И то сказать, свой экватор последнее  время  он
крутил как бешеный, в котле,  как  при  больших  скоростях,  даже  появилось
какое-то гудение, а вместо того чтобы улепетывать, они...
   Ким попробовал еще раз объяснить ситуацию подчиненному бакумуру, но очень
впасть в красноречие ему не удалось. Потому  что  бегимлеси  снова  пошли  в
атаку.
   На этот раз они старались бить жесткими, почти слитными залпами. Что  это
должно было означать, Ростик не понял, да  и  залпы  эти  длились  не  очень
долго,  скоро  каждый  из  пернатых  молотил  как  мог,   лишь   лихорадочно
перезаряжая свои широкоствольные, намертво встроенные в защитный  доспех  на
груди ружья.
   На этот раз их пальба была более результативной.  Три  или  четыре  удара
пришлись по лодке, а одна из разорвавшихся огненных бомбочек накрыла  кабину
Кима, да так, что он чуть не свалился в штопор - половина стекол вылетела  и
несколько дырок образовалось даже в кабинке Ростика, правда, его не  задело.
"Следующий раз на разборку с этими дураками  полечу  в  доспехах",  -  решил
Ростик и ударил в ответ.  Снова  в  высшей  степени  прицельно,  даже  делая
небольшую паузу перед самым выстрелом, отчасти, чтобы патроны зря не жечь  и
чтобы не дать нервам расходиться больше необходимого. Эта пауза была  старым
трюком, он его давно усвоил, еще с боев за завод, и часто к  нему  прибегал,
когда не был уверен, что из ситуации можно выпутаться.
   Лишь когда менял обойму, стало  ясно,  что  клин  бегимлеси  подошел  еще
ближе, вероятно, они попытались поднажать, увеличивая прицельность  и  очень
грамотно используя свое превосходство в огневой мощи.
   - Ким, дружище, они приближаются... Эх,  нам  бы  еще  пару  стрелков,  -
прошептал Ростик, думая про неиспользуемую пушку на корме, даже не сознавая,
что говорит в полный голос.
   При этом он понял, что и бакумур,  который  крутил  свой  экватор  котла,
рычит от напряжения, и даже Ким что-то пытается  провозглашать,  разумеется,
что победа будет за нами, враг будет разбит, и все такое! При этом он  кидал
лодку из стороны в сторону, не давая противнику пристреляться, но и  изрядно
мешая Ростику вести ответный огонь...
   Потом Ростик выпуливал по очереди обоймы, заготовленные в сапогах, и сбил
еще пятерых... Он даже  не  сразу  поверил  своим  глазам,  настолько  точно
ложились иные  его  выстрелы,  настолько  безошибочно  он  попадал  в  своих
непонятных противников. Лучше он не  смог  бы  палить  и  в  тире,  в  самой
спокойной и безопасной обстановке.
   Меняя очередную обойму, он даже успел посмотреть на "Калошу", с нее  тоже
стреляли, и даже с лодки Хвороста кто-то неумело  пытался  сбивать  пернатых
скользящими выстрелами, которые проходили под  лодкой  Кима...  Значит,  они
были уже так близко, что бежать больше некуда. Значит,  тут  и  придется  их
останавливать, иначе они навалятся на "Калошу",  на  ребят,  которые  вообще
останутся с одним стрелковым  оружием  против  массированной  атаки  страшно
маневренного и очень умелого противника.
   Ростик представил на миг, как  их  лодка  отваливает  в  сторону,  потом,
конечно, возвращается, нанеся удар сбоку... Нет, выходить из боя  нельзя  ни
на мгновение. Только слитный ответный огонь, только плотная группа.
   Он перезарядился и снова попытался  бить  прицельно,  автоматически,  без
участия сознания выбирая тех, кто  оказывался  быстрее  всего  в  прицельной
рамке. И вдруг никаких бегимлеси в ней больше не оказалось...
   Выяснилось, это Ким, не меняя курса,  лишь  чуть-чуть  сбросив  скорость,
развернулся практически на  месте  и,  продолжая  лететь  к  "Калоше"  задом
наперед,  ударил  из  носовых  пушек,  установленных   под   днищем   лодки.
Разумеется, это  был  истеричный,  неприцельный  огонь,  но  он-то  вдруг  и
заставил иных птичек отвалиться в сторону, выходить из клина. К тому же  еще
и стрелок на машине Хвороста приноровился  или  неумеху  на  пушках  заменил
кто-то более для такой работы приспособленный, но и оттуда начали  попадать.
Да и Рост вдруг  научился  каким-то  шестым  чувством  угадывать,  какой  из
стрелков противника может оказаться самым опасным,  и  опережал  иногда  его
выстрел всего-то на мгновение...
   А может быть, эти страусы, или как их там, слишком далеко ушли в  море  и
начали нервничать. Все-таки они были живыми, следовательно, могли  проявлять
неповиновение, а любому бойцу с самыми стальными нервами, если его  скотинка
не  желает  что-то  делать  правильно,  приходится  несладко  -  он   теряет
уверенность и веру в победу.
   В общем, сначала один, потом второй, потом уже все левое по  отношению  к
центру атаки крыло повернуло назад и почти тотчас все  кончилось.  Бегимлеси
со своими летучими страусами уходили...
   Ростик осмотрелся. От их лодки остались только ошметки, оба задних  блина
болтались при каждом повороте Кимовых рычагов  так,  что  казалось,  вот-вот
оторвутся и вся их машина провалится вниз, в смертельное пике,  из  которого
невозможно выйти.
   - Ким, у тебя задние блины...
   - Неужели не видишь, что я  их  и  не  нагружаю?  -  последовал  довольно
спокойный ответ. - Практически на передних иду.
   Это  была  та  проблема,  с  которой  пилот  умел  справляться,  так  что
нервничать по этому поводу не стоило. Ростик посмотрел на гравилет Хвороста.
Из его правого борта валили клубы дыма, но там кто-то копошился, и почему-то
Ростик не сомневался, что с пожаром справятся.
   Вот в "Калоше" дела обстояли хуже всего. Она была пробита  и  определенно
набирала воду. Но трое людей уже вычерпывали  ее...  Кстати,  почему  только
трое? Ростик достал бинокль, навел на посудину. Так и есть,  работали  трое,
один, перевязанный от пояса чуть не до макушки,  сидел  на  руле,  время  от
времени делая странные движения, словно засыпал. А на передней банке...  Да,
там  лежали,  плотно  свернутые,  чтобы  не  мешали  откачивать  воду,   два
неподвижных тела.
   Потом все как-то наладилось. Ким приноровился  к  своему  полуоторванному
хвосту, пожар на гравилете Хвороста окончательно погас, и самые большие дыры
в "Калоше", по-видимому, сумели залатать. По крайней мере, вычерпывать  воду
оставили лишь одного, на руль посадили более крепкого рулевого,  а  скорость
движения смогли поднять.
   И все-таки вернуться до темноты они не успели. Зато, едва стало темно, из
города в воздух поднялись и  тревожно  засветились  над  водной  гладью  три
красные ракеты. Это был сигнал отозвать всех, кто еще не вернулся.
   Из  "Калоши"  пальнули  в  ответ,  но  лишь  для  того,  чтобы   соблюсти
установленный порядок. Ходу домой  оставалось  менее  часа.  И  пролетел  он
довольно быстро, потому что после драки с пернатыми все как-то отупели и  не
замечали настоящего времени.
   Зато едва они приземлились, тот самый мрачный бородач, который командовал
добытчиками, доложил, что пропали обе лодки,  ушедшие  собирать  градины,  и
таким образом в Одессе осталась одна "Калоша".
   Это было плохо, очень плохо. И потому, что теперь,  как  бы  ни  хотелось
начальникам в Белом доме, добыча металла стала  невозможна,  и  потому,  что
последнему новобранцу стало ясно: они ввязались в новую войну.

Часть V
ВОЙНА И МИР С НЕВИДИМКАМИ

25

   Пропавшие лодки искали почти неделю, в три гравилета,  и  облазили  почти
всю западную часть залива. Но ничего не нашли, даже  обломков.  После  этого
самые рьяные поборники добычи металла из ракушек как-то притихли и  даже  на
"Калоше" в море больше никто  не  ходил.  Наоборот,  ее,  как  последнюю  из
оставшихся посудин, вытащили на берег и накрепко  заякорили,  словно  что-то
или кто-то мог ее угнать даже с охраняемой территории города.
   К концу этой недели поисков  довольно  неожиданно  прибыла  новая  партия
переселенцев. Их привел Эдик. И хотя переход этот обошелся  не  без  попыток
шакалов напасть на излишне беспечных, словно  туристы  на  Земле,  новичков,
особых драм не было. Вероятно, даже Эдик учился  быть  и  осмотрительным,  и
осторожным.
   Новые руки были кстати, хотя на первых  порах,  как  водится,  пользы  от
новичков не было.  Наоборот,  их  пришлось  обустраивать,  выставлять  новые
посты, расширять  столовые,  общежития,  которые  в  итоге  заняли  чуть  не
четверть жилой части города, создавать более сложную, но в итоге оказавшуюся
более продуктивной систему учета и организации  работ,  в  том  числе  и  по
самообеспечению. Потому что люди эти прибыли не на месяц и даже не на  зиму.
Как Ростик понял последние распоряжения Председателя, переданные колонии как
довольно пространный документ, с которым должен был ознакомиться  каждый  из
новых одесситов, они прибыли сюда навсегда.
   Но для этого предстояло решить проблему неожиданных  нападений,  выяснить
их характер и найти способы защиты. И тут-то оказалось, что об  этом  голова
начальников уже озаботилась, хотя и довольно специфично. А именно на заводе,
ставшем единственным в городе, для определения которого теперь не нужно было
даже прежнее название вспоминать, начали строить... нечто. Причем  слухи  об
этом возникли в  Одессе,  вероятно,  одновременно  с  началом  работ.  Новым
одесситам не ясно было только, что это такое.
   И лишь приезд Поликарпа кое-что прояснил. Не сразу,  потому  что  у  него
было строгое задание, и первую половину дня после прилета  на  гравилете  он
бродил  по  городу,  восхищаясь  каменными  сооружениями,  которые,  на  его
инженерный глаз, сразу предстали какими-то шедеврами, измеряя шагами  разные
площади, молы и даже площадку рядом с пресловутым  полуобрушенным  фонтаном.
Но вечером, в наступившей, как  всегда  нежданно,  темноте,  Ростик  и  Ким,
поддерживаемые Квадратным, Пестелем и даже Эдиком, окружили редкого гостя  и
с дружескими подначками как бы  случайно  повели  его  в  сторону  песчаного
пляжа, где патрулей было меньше всего.
   Когда город  остался  позади  и  голоса  не  доносились,  Ростик  хлопнул
инженера по плечу и решительно вопросил:
   - Ну все, Поликарп, ты у нас в руках. Признавайся, что вы там затеяли?
   Вагоноремонтный, а ныне и на все руки инженер поежился от  хлопка,  потом
хмыкнул.
   - Наверное, целый заговор, верно? - предположил Эдик, хотя  наверняка  не
мог бы объяснить, что такое заговор "нецелый".
   - Положим, заговор так себе, - вмешался Пестель, - даже у нас о  нем  уже
знают, но в общем... В общем, рассказывай.
   - Только давайте сначала искупаемся, - предложил Полик, которого  гладкая
вечерняя вода, мерно набегающая  на  песок  в  свете  факела,  настроила  на
легкомысленный лад.
   Предложение  было  принято.  Но  после  ныряний,   кратких   заплывов   и
обрызгиваний  парной,  чуть  не  под  двадцать  градусов,  водой  все  мигом
посерьезнели. И Поликарп признался, едва принявшись за одевание:
   - По распоряжению Председателя на нашем производстве  строится...  Вы  не
поверите, но  это  самая  настоящая  подлодка.  Разумеется,  это  упрощенный
вариант, со шнорхелем, но все-таки.
   Ребята помолчали, переваривая сообщение, потом Квадратный спросил:
   - А зачем она тут? - А почему с ней так темнят? - спросил Ростик. -  Ведь
нам, скорее всего, в нее и лезть?
   - Ну, не знаю почему, - Полик был неуверен. - Почему-то считается, -  что
нападения эти могут посеять страх, панику, вот и решили до поры...
   - Значит, они все-таки решили, что нападение связано с водой,  -  заметил
Пестель.
   - А откуда же еще? - снова подал голос старшина. - Лодки, если бы на  них
навалились губиски, подали бы сигнал. А бегимлеси  на  них  наехать,  скорее
всего, не могут, не хватает выносливости у этих их летунов.
   Поликарп заинтересовался, кто такие  бегимлеси  и  летуны,  пришлось  ему
быстренько все пересказать. В самом деле,  не  играть  же  в  начальственную
секретность там, где никакого секрета давно не было.
   - Подлодка... Давно пора, - задумчиво протянул Ким. - Только из  чего  вы
ее делаете? И как?
   И тут выяснилось, что если делать,