очку перед храмом и остановились у
входа, сзади запела какая-то птица. Голос ее был спокойным, она даже не
пела, а доброжелательно щебетала, но стая диких голубей снялась и унеслась
в противоположную от дороги сторону.
  Лотар проводил их взглядом. Он понимал, что это неспроста, вот только
знать бы, что это значило? Потом он вытащил Гвинед. Впервые за много лет
шелест его меча, выходящего из ножен, не вселил уверенности. У Лотара было
пакостное настроение, он чувствовал, что разбудил какие-то силы, с
которыми теперь не может справиться, и это казалось не совсем
справедливым. Ведь он почти не выбирал себе жизнь, судьбу, путь. Он всего
лишь служил добру, как понимал его, и учился, как полагается воину,
который надеется стать мастером.
  И вот теперь он стоит тут, перед храмом, и готовится к бою, в котором,
возможно, проиграет. Нет, втайне от Сухмета он готовился к смерти, а не к
бою.
  Впрочем, конечно, не втайне. Сухмет все понял и не одобрил его:
  - С таким настроением идти в бой - последнее дело. Ты же дракон, ты же
Лотар Непобедимый.
  - Не знаю, что-то гложет, что-то...
  - Все просто: ты берешь одного, я беру другого. Так, даже Сухмет пытается
составить ему компанию. Дожил. Он прислушался: колокольчик звенел, но не
очень сильно. А может, просто он уже не различает нюансов? Все-таки с того
мгновения, когда цахоры показались на дороге, он звякает почти
беспрерывно...
  - Ладно, я действительно дракон. Посмотрим, что это значит.
  Они вошли в храм, и цахоры повернули к ним головы. Двое стояли у алтаря,
что-то ели, как совсем недавно Лотар с Сухметом. А двое других лежали в
углу... Нет, уже сидели! Они сидят?!
  Их способность восстанавливаться потрясла Лотара. Прошло чуть более часа,
как они были убиты, а они уже едва ли не готовы опять взяться за меч.
  Те, что ели, так и не сняли капюшонов. Один из них спросил:
  - Недобитый из банды этих дураков?
  - Не похоже, - ответил другой. - Кажется, какой-то другой дурак.
  - Я Лотар Желтоголовый, - сказал Лотар. - Вы идете на Западный континент,
чтобы убить меня. Не нужно идти так далеко, я тут.
  Лязг тяжелых ятаганов заглушил его последние слова. Цахоры наконец все
поняли. "А они не очень догадливы", - решил Лотар и бросился вперед.
  На мгновение ему показалось, что он заметил у самой двери Бошинака, но
сейчас это было не важно.
  Первые же удары цахоров показались Лотару .оглушающими. От их силы заныла
даже сломанная рука, хотя Лотар еще не решался пустить ее в дело.
  Один из Капюшонов вдруг произнес совершенно спокойным голосом:
  - Возьму второго, а ты придержи этого.
  И цахор, который был чуть повыше ростом, куда-то исчез. Скорость, с
которой он передвигался, была невероятной. Вообще, решил Желтоголовый,
пришла пора изумляться... В том числе и собственной неподготовленности.
  Осторожно, словно его намерения могли кого-нибудь обмануть, он вытащил из
ножен Акиф. И опробовал его на легком касательном блоке. Удар цахора рука
в общем держала, и это было уже хорошо. Но ведь в углу стремительно
восстанавливались двое других Капюшонов. Они оживали прямо на глазах.
  Внезапно из груди цахора, бьющегося с Лотаром, стала вырастать ярко-желтая
сфера величиной с апельсин. Затем она отделилась и, ускоряясь, словно ее
подталкивали сзади, поплыла на Лотара. Он успел поднырнуть под этот
магический выпад и тут же атаковал ноги противника.
  После магического выпада даже лучшие бойцы вынуждены замедляться, чтобы
восстановить потерянные силы, но этому в капюшоне, казалось, все было
нипочем. Он только молотить своим ятаганом стал не так сильно, но скорость
и давление на противника не уменьшал.
  Лотар так и не достал его снизу. "Жаль, было бы проще, если бы я его
все-таки одолел", - решил Желтоголовый.
  - Цахор, - предложил он, - сними капюшон.
  - Мы снимаем капюшоны, когда добиваем противника, а ты еще держишься,
Лотар. Но я сниму капюшон, когда ты не сможешь сопротивляться, потому что
тогда я возьму твою жизнь и присоединю к тем, которые уже собрал.
  Вот в чем дело, они живут не одной своей жизнью, а собирают жизни жертв.
Об этом Лотар где-то читал, только не знал, что встретится с подобным
существом вот так - лицом к лицу, клинок в клинок.
  - Ну, я надеюсь...
  Дальше он не сумел ничего добавить, потому что цахор, который убежал
добивать Сухмета, вдруг обрушился на него сбоку, и пришлось крутиться как
юла. В конце концов он прижался спиной к стене храма.
  Неужели Сухмет погиб? "Странно, - подумал Лотар, - я ничего не
почувствовал, а должен б. Нет, этого не может быть..."
Цахоры, атакуя Лотара вдвоем, стали чуть более уверенными и чуть более
беспечными. Желтоголовый вдруг заметил, что тот, с кем он разговаривал,
слишком далеко проносит свой меч после удара. Это давало возможность...
Лотар пока сам не знал, какую именно.
  Вдруг двое других цахоров с оружием в руках затопали к дерущимся. "Они не
хотят упустить свою долю моей жизни, - решил Лотар. - Боятся, что приятели
их обделят... Все, пора уходить".
  Он сделал несколько обманных движений, раскачивая устоявшуюся "вилку"
своих противников, а потом кинулся на того, с кем разговаривал, когда
противник в очередной раз не подтянул меч. Гвинед прошелестел в воздухе,
словно обрел собственный разум.
  Голова цахора покатилась по полу. Черный капюшон, тоже разрубленный этим
ударом, откинулся назад тяжелой бесформенной пеленой. Лотар проводил
голову взглядом... Это был череп, темная кость, окруженная вместо плоти
странной, неяркой, красноватой аурой.
  - Как тебе удалось? - удивился без тени сожаления тот, что был повыше.
  Впрочем, о чем сожалеть, если через два-три часа его приятель будет снова
рядом, целый и невредимый?.. "Это может продолжаться бесконечно", - решил
Лотар и повернулся к выходу из храма.
  - Жмарун, держи выход! - заорал один из тех, кто подковыливал сзади.
  Кажется, это был левый, тот, кому разбили сердце. Или не сердце, ведь у
него не было сердца... "Я уже плохо понимаю, что тут происходит", - решил
Лотар.
  Он атаковал Жмаруна, главаря компании, который сумел все-таки загородить
дверной проем. Биться с ним было очень трудно, но пока возможно. Вот
только сзади, шаркая по грязным плитам храма, подбирались двое других, и
нужно было что-то делать...
  Лотар усилил давление на левый фланг противника, тот отреагировал и стал
медленно поворачиваться, стараясь принять наиболее надежную стойку Лотар
тоже повернулся. Двое рубак, гремя мечами так, что чуть копоть со стен не
осыпалась, прокрутились на месте, и Лотар оказался спиной к выходу. Теперь
он понял, что Сухмета в храме не было.
  Зато был Бошинак. Он и в самом деле стоял совсем рядом со статуей,
вжавшись в каменную стену, и расширенными глазами следил за всем, что тут
происходило. Кажется, он стал понимать, что шансов уйти отсюда живым у
него нет. Если только Лотар победит... Но даже Желтоголовый вынужден был
бежать, он проигрывал бой двум уставшим после часовой рубки цахорам и еще
двум едва живым. Какими бы они были, если бы не первая драка с отрядом на
дороге?
  Внезапно на глаза Лотару попался безголовый. Вернее, тот, кому он отрубил
голову. Шатаясь, он поднялся на ноги и вскинул меч. Он был готов отрастить
новую голову - его бескровный капюшон надувался в том месте, где должна
быть голова. Этого просто не могло быть! Но это было.
  Лотар засмотрелся на эту невероятную процедуру, и Жмарун поймал его,
усыпив внимание на каком-то повторяющемся приеме. Так или иначе, но после
трех выпадов цахора Лотар получил три удара подряд - в живот, в левое
плечо и в правую, слишком далеко отставленную ногу. Да, пожалуй, он стал
уставать.
  Но, несмотря на раны, он все-таки сделал выпад... Это был странный выпад -
кривой и не очень сильный, но глубокий. В конце концов, нанося подряд три
удара на поражение, Жмарун тоже поступил самонадеянно, забыв об обороне.
  Гвинед туго вошел в живот цахора, и тот согнулся, словно был живым - из
плоти и крови - человеком.
  Он прошептал что-то на непонятном языке и упал на колени. Лотар занес меч,
чтобы добить противника, насколько это было возможно, но Гвинед в воздухе
встретил другой меч, не очень быстрый, но достаточно твердый, чтобы с ним
считаться. Еще один такой был уже занесен слева, и потребовалась вся сила
Акифа и раненой руки, чтобы сдержать его удар.
  Двое раненых все-таки вмешались в драку Они были готовы биться, пока не
восстановится Жмарун или пока Лотар не падет от их атак. "Я так ничего и
не сделал, - подумал Лотар, - остается только бежать. Я не могу с ними
справиться... А есть еще и другие тринадцать, как с ними совладать?"
Волна какой-то дикой, неестественной магии пронеслась мимо Лотара
откуда-то сзади. Желтоголовый даже не понял, что она должна сделать. Он
оглянулся. В полусотне шагов на крохотном пригорке у пруда, где они
купались после перелета, стоял Сухмет. Он, кажется, был ранен, но жив. И
гнал какой-то наговор или просто волну мысленной энергии... "Нет, этого я
прочесть не в силах", - решил Лотар.
  Однако наговор Сухмета принес плоды: что-то вдруг треснуло, и уже знакомый
могучий голос донесся из темного провала храма:
  - Вы, бездумные людишки, опять меня будите? Второй раз?..
  Земля под ногами дрогнула. Пирамида, которую было видно в узком и высоком
окошке над головой, качнулась. Если бы Лотар сам не видел, как контуры ее
сначала размазались в воздухе, а потом установились как-то по-другому, он
не поверил бы, что пирамида может качаться.
  Из храма вдруг раздался крик. Это был дикий, неестественный крик ярости,
боли и ужаса. Зод не могла так кричать, но голос... Наконец Лотар понял.
  - Бошинак, уходи! Уходи оттуда! - заорал Желтоголовый и бросился на
цахоров, закрывающих ему вход в храм.
  Но куда там! Эти двое даже не отступили. Они встретили Лотаровы выпады, не
сходя с места, а потом сами попытались использовать сократившееся между
ними расстояние и достать его мечами. "Так я получу какой-нибудь
действительно серьезный удар и ничего не добьюсь", - решил Лотар.
  Он уже примерился обойти и этих двоих, как вдруг новый удар выкинул его из
дверей, и Желтоголовый оказался в десятке футов от порога.
  Как ни странно, из храма вылетели и те двое цахоров, с которыми он бился,
а следом показались еще три фигуры. Первым шел Жмарун, тащивший того
цахора, которому Лотар отрубил голову, а позади всех семенил нетвердыми
ногами Бошинак. И сразу за ним в дверном проеме заполыхало разгорающееся с
каждым мгновением красное кровавое зарево. Земля сотрясалась уже так
сильно, что трудно было правильно рассчитывать движения.
  Бошинак дрожал, кажется, плакал и все время что-то говорил своим
оглушительным шепотом, который был слышен далеко вокруг.
  Жмарун, увидев Лотара, тоже закричал:
  - Останови это, иначе я прикончу его! Вдруг позади них в мареве, как в
топке печи, на миг показалась фигура Зод. Она заговорила громче и яснее
других:
  - Я обещала покарать и сдержу слово...
  Земля в десятке саженей от храма вдруг лопнула, как лопается кожа на
хорошо припекаемом огнем поросенке, насаженном на вертел. Из трещины
полилась мягкая, пышущая неумолимой и ужасной смертью лава. Лотар и не
думал, что огненные слои планеты могут находиться так близко от
поверхности.
  Цахоры опустили мечи. Один из них сделал жест, будто собирался бежать,
второй, наоборот, бросился к Жмаруну с раненым.
  Сам Жмарун сделал одно неуловимое движение рукой, и тело Бошинака странно
дернулось. Настоятель упал, его громоподобный шепот и плач стихли. Жмарун
подхватил безголового второй рукой и попытался прибавить шагу.
  Но земля треснула под его ногами, ее куски, как небольшие льдины на
северных реках во время ледохода, стали погружаться в лаву, и Жмарун со
своим приятелем заскользили назад, к смерти, под несмолкаемый говор Зод.
  Цахор, который собрался бежать, уже отошел на десяток шагов от неминуемой
смерти, но тут на него насел Лотар. Теперь задача его была гораздо проще -
только сдержать противника, чтобы он не убежал, и подождать, пока
раскаленная смерть под ногами .станет неотвратимой, а потом...
Желтоголовый не знал, что будет потом. Он надеялся, что сумеет убежать -
ведь двигался он чуть быстрее, чем еще не полностью восстановившиеся
цахоры.
  Кожаный Капюшон, которого атаковал Лотар, разгадал его замысел. И понял,
что впервые за многие годы, если не века, он бьется за свою жизнь. И
показал, что умеет драться.
  Чтобы удержать его, Лотару потребовалась предельная концентрация внимания,
сил и самообладания.
  Поэтому он не видел, как погибли остальные трое цахоров, которые застряли
у храма. Он только различал их вопли, прорывающиеся сквозь рев Зод, слышал
отвратительное шипение, как будто огромного быка разом попытались сжечь на
костре, да чувствовал отвратительную вонь, разлившуюся в воздухе... Потом
крики смолкли.
  Лишь теперь Лотар ощутил, что ноги его пылают, словно он тоже провалился в
лаву Он даже покосился вниз, чтобы понять, насколько его ощущения
соответствуют действительности. Оказалось, что они с последним из этой
четверки Капюшонов стоят на самом краю, и земля уже колышется под ногами,
вспучиваясь и рассыпаясь, как живая.
  Он заставил цахора оставаться на месте еще долгих десять ударов сердца, и
лишь потом, когда почувствовал, что жар становится невыносимым даже для
него, бросился к бугорку, где стоял Сухмет. Он отбежал шагов на десять,
когда вдруг перед ним появилась и стала расширяться залитая горячей кровью
Земли новая трещина. Он перепрыгнул ее, а когда приземлился, вдруг понял,
что цахор вот так же перепорхнуть ее не сумеет.
  Желтоголовый сделал еще несколько шагов и упал на колени. Ступни болели,
ноги ниже колен почти ничего не чувствовали, даже в легких клокотала боль
при каждом вдохе, обожженное горло протестовало против немыслимого жара.
Он попробовал подняться, оглянуться.
  Цахор пытался выбраться из лавы. Но куда там! До ближайшего островка
твердой почвы было саженей пять, никто не мог бы добрести до него, разве
что слуги самой Планы. Но и Лотару тоже грозила смерть: трещина, которую
он перепрыгнул, приближалась...
  Сухмет подхватил его, поднял на ноги и почти поволок в безопасное место.
Они добрались до ближайших кустов, листья на которых почернели и
скрутились, но, по крайней мере, не загорелись. Тут Сухмет отпустил Лотара
и произнес, вытирая пот:
  - Все, сюда она вряд ли доберется. Она уже уходит.
  - Куда... уходит? - спросил Лотар
  - Куда-то вниз, к своей госпоже. Она решила, что должна уйти.
  Лотар оглянулся. Цахоров не было видно. Раскаленные камни храма до
середины стен погрузились в лаву и мерцали тяжелым жаром. Пирамида стала
маленькой, не выше обычной сторожевой вышки.
  - Что тут будет?
  Сухмет положил руку на плечо Лотару:
  - Лужа остывшего камня. Это уже не важно. Важно лишь то, что их стало
меньше. Лотар снова оглянулся.
  - Ты уверен, что этого жара хватит?
  Сухмет медленно, устало улыбнулся обожженными губами. От этого его лицо
стало чуть более морщинистым и старым, чем обычно.
  - Если этого не хватит, тогда я не знаю, что их вообще может остановить.
  Лотар еще раз оглянулся. Да, дело было сделано, жара Зод хватило. Цахоров
тоже можно было убивать.


                                  ГЛАВА 12


  Сухмет сидел впереди в позе восточной медитации и был неподвижен, словно
древняя статуя. Неровный, ворсистый, пахнущий грязью и какой-то
экзотической травой ковер-самолет тек по воздуху, переливаясь на воздушных
струях, как плавучая водоросль. Иногда казалось, что усидеть на нем
невозможно. Но под седалищем он слегка прогибался, получалось, что сидишь
в ямке, и это помогало сохранять равновесие.
  После битвы в храме и гибели четырех цахоров с Южного континента прошло
три дня, вернее, третий день подходил к полудню. А в нынешней ситуации это
был огромный срок. И Лотар не знал - успевают они еще или уже нет. Он
только надеялся, что успевают.
  С высоты даже не совсем спокойное море казалось абсолютно ровным. Иногда
солнце отражалось от воды, словно огромное, туманное, светлое облако. Но
теплее от этого не становилось. Встречный ветер пробирал до костей, даже
Сухмет мучился насморком, а Лотар и вовсе уже не раз думал, что отдает
Кроссу душу.
  Раны не заживали или заживали так скверно, словно клинки цахоров были
смазаны какой-то особенной дрянью. Те мутации, которые он попробовал было
провести, чтобы побыстрее восстановиться, ни к чему не привели; даже рука,
сломанная Зод, еще болела. А когда он, отчаявшись, решил для тепла
отрастить дополнительный слой плотной роговой ткани на своей груди и
плечах, она сковала его таким панцирем, что он едва сумел от нее
избавиться, и потом еще целый день казалось, что он двигается как-то не
так.
  К тому же при постоянном встречном ветре практически невозможно было
разговаривать. А Лотару так хотелось расспросить Сухмета, как ему удалось
добиться, чтобы этот ковер появился у них на рассвете следующего за
поединком с цахорами дня.
  Море неожиданно стало более мелким. Густая, со стальным отливом синева
посветлела, оттого что солнце проникало теперь через всю толщу воды до
самого песка. Лотар представил, что ему предстоит, и поежился. Дело было
очень трудное, и он вовсе не был уверен в успехе. Кроме того, он не знал,
стоит ли вообще за это браться. Но Сухмет сейчас даже не задавал вопроса о
целесообразности их поступков - он считал, что это единственный их шанс и
его следует использовать.
  Ночью, мучаясь болями выздоровления, Лотар вдруг подумал, не пора ли
кончить свой путь под этими звездами. Сухмет неожиданно вскочил, разжег
огромный, выше человеческого роста, костер, вскипятил очень крепкий и
замечательно вкусный чай, а потом вдруг произнес, глядя на прозрачную
пелену пламени:
  - Ты еще должен сделать главное, господин мой.
  - А что может быть главным для меня?
  Старик ушел к пруду сполоснуть чайник, кружки и принести смоченные водой
повязки. Он так ничего и не ответил.
  Берег появился, как всегда бывает в ясный денек на Северном море, из
низкого серого облака. Обычно Лотар любил тот удивительный миг, когда кипа
невесомого пара, пронизанная лучами преломленного света, вдруг становится
твердой землей, обещая надежную опору под ногами. Но сегодня он пропустил
этот момент узнавания - слишком уж быстро летел ковер.
  Потом Сухмет стал ворочаться, собирая мешки, проверяя, не упало ли что от
покачиваний. Как только он все проверил, ковер вдруг пошел вниз. Скоро
сделалось заметным волнение, а скалы на берегу выступили вперед, как
гребень зарывшегося в землю гигантского дракона. Теперь они полетели
гораздо медленнее, и ветер уже не заглушал слова. Лотар тут же спросил:
  - Как ты управляешь этим летуном, Сухмет?
  - Я не управляю ковром, господин, я просто думаю, чего мне бы хотелось. И
он делает. Это как во сне, но очень изматывает, сосредоточенность
требуется предельная, иначе мы оба можем вывалиться на большой высоте.
  Оказывается, не только из-за ветра Сухмет был в продолжение всего полета
так молчалив.
  - Не очень удобная штука, - признал Лотар.
  - Зато быстрая.
  - А как ты ее достал? Я спал, а когда проснулся, она уже была.
  Сухмет рассеянно посмотрел на Лотара, мельком улыбнулся, даже не кивнув,
как обычно, и ответил:
  - Договорился со Студоей. Скоро ты ее увидишь и сможешь сам поблагодарить.
  - Кто она?
  - Один из элементалов воздуха с более покладистым, чем у других,
характером.
  "Интересно, - подумал Лотар, - не знал, что он может общаться с такими
изменчивыми сущностями, как элементалы воздуха".
  Ковер заходил на посадку Лотар оглянулся. Вот ряд скал, где они и должны
были оказаться. Когда-то, много лет назад, он уже был тут и получил одно
обещание. Пришла пора напомнить об этом тому, кто его дал.
  Ряд обыкновенных диких камней напоминал лестницу, ведущую к воде. Лотар
очень хорошо знал, что это и в самом деле была лестница, которая уходила в
глубину, под воду, на многие мили от берега. Правда, на самом дне она
превращалась в широкую у