овской поединок? - спросил
Лотар.
  - Я-то собираюсь, а он - не очень. Ведь посох у меня. Поэтому придется...
Впрочем, посмотрим.
  Они поднялись выше стен, и снова стало видно озеро, лес на берегах, а шум
водопада стал громче. Лотар ожидал, что их атакуют, когда они
только-только высунут головы над площадкой башни, но им дали возможность
подняться.
  Лотар ступил на ровные каменные плиты первым, обогнав чуть запыхавшегося
после долгого подъема Зеленого Лучника. Прямо перед ним висела,
переливаясь, словно зримое чудо жизни, радуга. Она закрывала нижнюю
половину долины, но Лотар не приглядывался. Его интересовали противники.
  Гильом, Батенкур и Атольф. Все в доспехах, вооружены для тяжелого боя. У
Гильома был очень неудобный на вид полуторный меч: вероятно, он
рассчитывал больше на силу, чем на ловкость. Атольф собирался сражаться
обычным палашом, выигрышным в рубящей технике. Батенкур держал в правой
руке тонкий и длинный кончар, а в левой - короткую дагу с узким лезвием и
сложной, плетеной гардой для защиты руки и возможного захвата клинка
противника.
  Без сомнения, Батенкур был самым опасным. И что-то было заготовлено этим
гигантом, этим убийцей с тридцатилетним опытом. Но Лотар даже не вчитался
в его неясный план.
  Они стояли на плоской верхушке башни, трое против троих. Неожиданно Гильом
заговорил:
  - Если вы дадите нам уйти, мы оставим вам все, что есть в подвалах. Это
очень много, гораздо больше, чем вы представляете. Возможно, это больше,
чем любой выкуп, заплаченный когда-либо во всем мире.
  Вот на что они рассчитывали - на жадность и... глупость?
  - За деньгами скоро придут.
  - Возьмите часть, возьмите столько, сколько сможете унести. Вы наемники,
вы деретесь за деньги. Вот и берите, я отдаю ключ от моего подвала...
  - Похоже, твоего тут уже ничего нет, - сказал Лотар.
  - Мы не сдадимся без боя, несмотря на... - Гильом бросил быстрый взгляд на
посох Гурама в руках Сухмета. - Лучше бы нам договориться.
  Значит, они понимают, что проиграли, но готовы драться. Да, это бойцы. Что
ни говори, а трусами их не назовешь. Неожиданно подал голос Зеленый Лучник.
  - Посмотри на меня, Гильом. - Он помолчал, желваки туго заходили у него
под кожей. Потом он взял себя в руки и докончил почти спокойным голосом: -
Посмотри внимательно. И вспомни.
  Гильом всмотрелся в человека, который стоял перед ним, потом вдруг сделал
непроизвольный жест, выставив перед собой оружие. Его дыхание стало
бурным, краска схлынула с лица.
  - Ты должен быть мертвым.
  - Ты и твои люди все-таки не сумели этого... Хотя вы очень старались.
  - Значит, Зеленым Лучником, Защитником Леса, или что еще там напридумывал
сброд, был ты?
  - Ты не уйдешь отсюда, Гильом. Пришел час расплаты.
  Гильом быстро посмотрел на Лотара.
  - Сила у тебя, наемник. Если мы впятером нападем на него, он пропал. И
тогда тебе, Желтоголовый, достанется больше... Подумай, ведь ты бьешься
только с нечистью, а я человек, и они тоже...
  Зеленый Лучник даже не повернул в сторону Лотара голову. Похоже, он не
опасался предательства. Это было даже не доверие, это была какая-то
предрешенность.
  - Я бьюсь с нечистью, - сказал Лотар. - Но ее немало и среди тех, кто
называет себя человеком.
  Все, хватит. Движением одной кисти он достал кинжал. Переложил его в левую
руку, потом в правую. Ощущать его почти невесомую силу было очень приятно.
  Гильом еще что-то говорил, когда Зеленый Лучник бросился на него с
неожиданно появившимся у него в руке прямым и плоским горским мечом. Они
не успели даже ударить друг друга, как Батенкур крутанул чем-то над
головой, и это понеслось на Лотара.
  Это были боло. Черные шарики, увязанные воедино хитрыми петлями, туго
свистнули в воздухе, но там, где они должны были найти жертву, Лотара не
оказалось, и они покатились по камням. Теперь Батенкур не мог их вернуть,
потому что подтащить назад не успел. Одним движением от плеча Лотар
рубанул по шнуру, натянувшемуся сбоку от него, и с удовлетворением
почувствовал, как сталь одолела шелк.
  Теперь Батенкур выставил вперед два своих клинка и попробовал зайти на
Лотара от солнца. Желтоголовый усмехнулся и встал на его пути. Батенкур
несколько раз взмахнул своим кончаром, но это не были даже выпады, он
просто рубил воздух.
  Он был солдатом - возможно, неплохим, и потому иногда старался исполнить
свой долг чересчур старательно. Он впитал грубую логику войны чересчур
прямолинейно... Лотар поймал себя на том, что привычно оправдывает
противника. Не нужно, все предрешено, сказал он себе, но атаковать этого
большого, сильного, полного жизни человека не мог. Слишком велика была
разница в способности убивать у него и у этого дурака, который хитрит, не
подозревая, что все хитрости Лотар сразу же считывает из его сознания.
  Может быть, стремление оправдать Батенкура есть стремление оправдаться
самому? Ведь если этот полубандит, совершив все, что он совершил, кажется
младенцем, какова же степень зла, заложенного в меня? А я не хочу этого,
не хочу зла, и потому пытаюсь оправдать его, чтобы остаться... Кем?
  - Ну что, мальчишка, так и будем друг на друга пялиться? - разжал сухие
губы Батенкур. - Доставай меч.
  - Против тебя мне меч не нужен.
  - Вот как?
  Он прыгнул вперед и нанес удар сверху вниз. Уходя влево, Лотар с
сожалением подумал, что он и прыгнул-то как воробей, по высокой и чересчур
размашистой дуге. От него и уходить было легко.
  Кончар чиркнул по камням. Он даже не удерживал свои удары, если они не
достигали цели. Убивать его становилось все труднее.
  - Дерись, демон, дерись!
  - Ты достань меня сначала, а потом я посмотрю, стоит ли отражать твой удар.
  Батенкур вытер пот со лба. Странно, еще мгновение назад он казался
спокойным, а сейчас стало видно, что он жутко, панически боится.
  Он сделал еще несколько уколов, потом попробовал захватить Лотара довольно
прямолинейной связкой боковых секущих и лобовых тычковых ударов. Через
боковые Лотар перепрыгнул, а от прямых отошел в сторону. Пожалуй, этот
хваленый Батенкур дерется куда хуже, чем можно было ожидать. Они здесь в
горах вообще-то не очень, решил Лотар. Рубос, славный честный Рубос со
своей южной подготовкой был бы здесь королем.
  Батенкур сделал какой-то обманный трюк, но обманул, похоже, самого себя,
потому что, рубанув там, где полагал найти Лотара, чуть не свалился на
плиты, по крайней мере, одна нога у него подвернулась.
  Уже трижды Лотар мог без малейшей для себя опасности поразить Батенкура в
шею, подмышку и в разрез между передней и задней половинками панциря. И не
мог совершить еще и это убийство. Но тогда...
  Взгляд Лотара вдруг сфокусировался на левой руке Батенкура, где у него
была почти бесполезная с его-то техникой дага. Она блестела на солнце, она
сверкала медным блеском гарды и темно-синим отсветом клинка. А сам
клинок... был трехгранным. Это было редкостью, скорее всего, Батенкур
использовал такое оружие один на всю долину. А это значило, что купца с
посудой на перевале добил ударом снизу именно Батенкур.
  Лотар вспомнил неподвижное, белое от мороза лицо убитого и трехгранную
звездочку, запекшуюся черной кровью. Он перевел взгляд на Батенкура. Тот
заподозрил что-то неладное и непроизвольно отступил на шаг. А дело было в
том, что теперь Лотар мог убить его.
  Спокойно, потому что все было решено, Лотар вогнал свой кинжал в ножны.
  - Что это значит? - Голос Батенкура звучал хрипло.
  - Помнишь купца, которого ты добил вот этим клинком на перевале ударом под
подбородок?
  - Ха, мальчишка, я много кого добивал. Тебе и не снилось, скольких...
  - Теперь этому пришел конец.
  - Правда? И ты справишься со мной без твоего кинжальчика?
  - Не стоит поганить мою сталь, ты умрешь от своей.
  И Лотар впервые сделал шаг в сторону Батенкура. Тот тут же ударил его
кончаром в грудь. Лотар шагнул влево, поднимая темп восприятия, потому что
теперь ему нужна была скорость.
  Батенкур еще не вернулся в оборонительную позицию, а Лотар уже был давно
готов. В его восприятии рука противника медленно, словно в тихой воде,
только собиралась плыть назад и находилась на расстоянии всего-то пяти
футов. Лучшего и желать было нельзя.
  Лотар повернулся на месте и ступней, сложенной в рубящую позицию, ударил
противника в локоть. Медленно послышался треск ломаемого сустава, кончар
вылетел из бессильной ладони и, плавно вращаясь на солнце, полетел вверх.
Лотар подсел под сломанную руку и ударил кулаком в плечевой сустав вверх и
немного на себя. Батенкур низко и страшно застонал, потому что вся кость
вышла из суставной сумки и теперь висела только на мускулах. Правая рука
противника была обездвижена.
  Но он не был бы воином, если бы не умел преодолевать боль. Левая рука у
него пошла вперед, целясь в незащищенный бок Лотара. Желтоголовый
почувствовал это и признал, что действовал Батенкур правильно.
  Но для Лотара, с его теперешней скоростью восприятия, это движение было
чересчур медленным, а значит, неопасным. Да и мог ли один человек вообще
быть ему опасен?
  Лотар перехватил руку Батенкура чуть повыше кисти, волнообразным движением
перевел ее вверх, одновременно выворачивая и приседая под нее... Положил
на плечо так, чтобы локоть пошел на излом. Батенкур закричал уже в голос,
на губах у него выступила кровь: должно быть, он прокусил губу.
  Лотар встал в рост, рука Батенкура сломалась, как сухая деревяшка.
Пожалуй, резкости Лотару хватило не только на локтевой сустав, но и чтобы
сломать лучевую кость перед запястьем.
  Дага Батенкура расслабленно поникла в воздухе. Дело было сделано. Прежде
чем выйти из тесного контакта с противником, Лотар взял дагу за плетение
гарды и сдернул ее с беспомощной руки, как снимают чересчур большую
перчатку.
  Потом он вернул свое восприятие ближе к нормальному. Батенкур стоял,
пытаясь одновременно прижать к себе обе руки. На лице у него застыла
гримаса боли. Но сейчас время жалеть кого-то уже прошло.
  - Ты умрешь, Батенкур, и твое имя никто не вспомнит без ругательства.
Стоило ли так жить? Вспомни всех, кого ты убил по глупости, по жадности,
по равнодушию. Вспомни, я могу подождать.
  Но тот не мог ничего вспомнить, его глаза были затуманены болью, и в них
не читалось уже ничего человеческого. Боль каким-то образом подняла все то
звериное, что было в нем, и этого оказалось в избытке.
  Лотар пожал плечами. Тогда все.
  Он сделал обманное движение правой рукой, Батенкур дрогнул и дернулся
назад, на левую руку Лотара, которая сжимала трехгранный клинок. И глаза
Батенкура были зафиксированы на правой руке Лотара, поэтому он не увидел,
как этот клинок взлетает вверх, к его подбородку.
  Удар оказался легким, почти без нагрузки. Клинок вошел в шею Батенкура
снизу вверх и дошел до мозга, не задев ни одного крупного сосуда, эта рана
не должна была сильно кровоточить.
  Лотар сделал шаг назад от обмякшего тела и выронил ставшую ненужной дагу.
Батенкур еще стоял, когда он отвернулся и посмотрел вниз, в сторону моста.
Там появились всадники. И впереди всех мчался огромный, чем-то похожий на
Батенкура человек, белое лицо которого наискось перечеркивала черная
полоса. Это был Принципус с дружинниками князя Веза.
  Батенкур грохнулся на каменные плиты со скрежетом и звоном доспехов. Лотар
посмотрел на Зеленого Лучника и Гильома. Они были примерно равны по силам,
и их поединок должен длиться еще довольно долго. Пока их мечи звенели
твердо и жестко, как раскаты летнего грома в грозу.
  А вот Сухмет вообще не бился. Он валял дурака. Один раз Лотар это уже
видел, когда Сухмет только повстречался им и Рубос накинулся на него с
огромным ятаганом, пытаясь достать этого неуловимого и легкого, как муха,
старичка. Вот и сейчас Сухмет сделал вид, что выронил свою саблю... Она
зазвенела, старик наклонился, чтобы поднять ее, и как раз тогда, когда
Атольф попытался разрубить ему грудь.
  Тогда Атольф сделал прямой выпад, что для палаша было почти бесполезно, но
колдун был уже на исходе сил, и ему было все равно, ему хотелось только
достать своего врага... хоть раз. Сухмет, громко сокрушаясь по поводу
собственной неловкости, сделал замах, и снова его Утгела взлетела в
воздух. Как зачарованный, Сухмет шагнул вперед и поймал саблю, когда она
падала вниз. При этом он жестко толкнул своего противника плечом. Конечно,
выпад Атольфа прошел стороной.
  Вся эта клоунада выглядела совершенно естественно. Казалось, Сухмету
везет, потому что он ничего не умеет, что он лишь случайно сталкивается со
своим врагом, пинает его, толкает и до сих пор ни разу не ранил, равно как
и сам не получил ни царапины...
  Лотар только теперь увидел, что посох Гурама остался у парапета в том
месте, где они поднялись на башню. Оказывается, Атольф рвался туда, где
находился всемогущий посох, который обещал спасение, а Сухмет его как бы
пропускал... И Атольфу оставалось уже немного до заветной цели.
  Лотар с любопытством смотрел, что будет дальше. Когда до посоха оставалось
всего-то туазов пять-шесть, Атольф вдруг отшвырнул свой палаш, который
теперь только мешал ему, встал в позу вызывания колдовского огня и ударил
туда, где должен был находиться его неуклюжий и неуловимый враг, самой
обыкновенной колдовской молнией.
  Конечно, он устал, и всю энергию, которой некогда запасся от посоха, давно
успел растратить. К тому же он изначально был не очень искусным колдуном,
поэтому молния получилась какая-то жидкая. Неопытный человек даже не
заметил бы ее на ярком солнечном свету. И все равно она ударила в
противника...
  Не обращая больше ни на что внимания, Атольф бросился вперед, вытянув
руку, ему казалось, что он вот-вот дотянется до посоха и обретет
недостающие силы, несокрушимость и всемогущество, но... Тонкая, яркая,
звучная, как взрыв петарды, молния прорезала воздух, и его отшвырнуло
вбок. Он изумленно выпрямился, не ожидав, что все кончится вот так. Он,
как ни странно, до сих пор верил в свою неуязвимость.
  - Отправляйся в ад, преступник, - отчетливо произнес Сухмет.
  Теперь в его голосе и повадках не было и тени шутовства. Он вытянул вперед
руку, с ее пальцев сорвалась вторая молния толщиной с хороший прут. Она
пошла вперед так неторопливо, что Лотар сначала не поверил своим глазам, и
лишь когда она продавила слабенькую защиту Атольфа, он понял, чего
добивался Сухмет.
  Атольф все-таки попытался выставить защиту, значит, он пытался колдовать,
значит, его душа навечно скатится в низменные миры, откуда для него не
будет возврата.
  Атольф закричал высоким, пронзительным голосом и упал. Лицо его стало
черным и страшным. Теперь в нем не было даже намека на что-то
человеческое. Вероятно, такой облик этот некогда человек и должен был
иметь после всех своих преступлений.
  Лотар подошел к Сухмету, который не отрывал взгляда от поверженного врага,
и положил ему руку на плечо. Старик поднял голову и благодарно улыбнулся.
Потом они оба повернулись к мосту.
  Люди Веза шли по балкам, но не очень быстро, все должно было кончиться
гораздо раньше. Некоторые для большей безопасности связались веревкой.
Принципус стоял на последних целых досках моста и что-то кричал, раздувая
горло. Это было бесполезно, шум водопада заглушал его. Но Лотар без труда
прочитал его мысли: Принципус орал, чтобы Гильома оставили в живых, таков
приказ князя.
  Собственно, Лотар был не против, но сэр Полард имел другое мнение.
  Они уже устали. Оба тяжело дышали, и каждый взмах давался им с большим
трудом. Зеленый Лучник был ранен в левое плечо и в правый бок. Но и его
закованный в броню враг тоже оставлял за собой на каменных плитах капли
гранатово-красной крови. И все-таки Полард теснил Гильома. Вероятно,
ненависть придавала ему силы.
  Или Гильом больше устал, потому что был в доспехах и ему приходилось
размахивать таким тяжелым мечом, что, пожалуй, и Рубос его не постыдился
бы. Но Лотар видел, что каждый раз, когда мечи противников сталкивались,
труднее приходилось Зеленому Лучнику, он уже едва сдерживал тяжелые удары
противника своим легоньким мечиком.
  Противники прошли вдоль всей площадки, потом несколько раз повернулись на
одном месте и оказались у самого края, за которым ревел водопад. Лотар
почувствовал, что напряжение становится нестерпимым, что вот-вот все и
разрешится. Сухмет повернул голову к лестнице, должно быть, по ней уже
поднимались воины Веза. Тогда-то все и произошло.
  Каким-то слепым, неловким выпадом Гильом захватил меч Поларда, отвел его в
сторону, а потом...
  - Берегись! - крикнул Лотар, но было поздно.
  Из локтевого шарнира правой руки Гильома выскочило тонкое, отвратительно
зазубренное жало. Княжич повалился всем телом на Поларда, и острие почти
на треть впилось ему в плечо.
  Зеленый Лучник на мгновение замер, потом отскочил в сторону. От этого
рывка в воздухе рассыпались капельки темной, густой крови.
  Плохо, подумал Лотар, кажется, разорвана плечевая вена. Жить Поларду, если
не оказать немедленной помощи, осталось несколько минут, не больше. А
активность он сохранит не более минуты или того меньше. Лотар поднял руку,
чтобы остановить поединок, но все развивалось теперь гораздо быстрее, чем
он ожидал.
  Увидев, что стало с его врагом, Гильом опустил меч и рассмеялся. Забрало
шлема сделало этот смех глухим, словно он звучал из гроба.
  - Сэр Полард, ты умрешь, а я останусь. Ну, может, брат запрет меня в
какой-нибудь замок подальше, но я останусь. А ты - нет. Жало смазано
брекилом, тебе нет спасенья.
  - Ты всегда был ловок на подлости, Гильом. Пора положить этому конец.
  Головы первых воинов Веза появились из-за края башенной площадки. Они
торопились, но подъем был долог и крут, бежать они не могли.
  Полард мельком посмотрел на них и, кажется, понял, что на сей раз Гильом
говорит правду. Эти воины спешили не затем, чтобы арестовать Гильома, у
них был приказ прекратить слишком опасную для него дуэль. А через
несколько лет ему устроят побег или он сам откупится и уедет куда-нибудь...
  Теперь у него секунд двадцать, подумал Лотар.
  Медленно, словно превозмогая сонливость, Полард поднял свой меч, взял его
поудобнее двумя руками и сделал на удивление быстрый и сильный выпад в
голову Гильома. Тот не ожидал этого и едва успел поднять свой меч.
  Круговым движением Полард захватил тяжелое лезвие противника и отбросил
его в сторону. Оба меча со звоном упали на каменные плиты. Полард
наклонился, схватил Гильома за ноги и с резким выдохом поднялся. Гильом
теперь был у него на плечах и хватался за пояс Поларда, потому что его
голова и плечи вдруг оказались над пропастью, на дне которой ревел водопад.
  Сбросить его он не успеет, решил Лотар, Гильом просто не отпустит Зеленого
Лучника, что бы ни случилось. А стражники уже близко, им осталось не более
десятка шагов, и тогда Гильом спасен. Кроме того, Полард истекал кровью,
весь левый бок набух и потемнел от ворота до сапога.
  Полард полуобернулся в сторону воинов Веза, слабо улыбнулся и прошептал
бледными от боли и напряжения губами:
  - Вот и все...
  И шагнул со своим противником за парапет. Когда Гильом понял, что
происходит, он заорал что-то, но край смотровой площадки резко оборвал
этот крик. Чтобы расслышать его последние слова, нужно было стоять гораздо
ближе, чем стоял Лотар. Но он прочитал их в сознании княжича...
  - Брат обещал, до этого не дойдет... - медленно, сухими губами прошептал
Сухмет.
  Лотар кивнул. Оказывается, они оба... Но у нас нет и теперь никогда не
будет доказательств. Впрочем, всегда остается один паук, который сожрал
всех остальных, ему все и достается, правильно? Пришел черед кивнуть
Сухмету.
  Дружинников на площадке стало больше. Не меньше дюжины из них, выставив
копья, окружили Лотара и Сухмета.
  Лотар перевел взгляд на Принципуса, который, не слезая с коня, все еще
пытался что-то разглядеть в облаке, скрывающем дно водопада. Тогда Лотар
поднял руку и Принципус наконец взглянул в их сторону.
  По его лицу ничего нельзя было прочитать. Даже то, что он был доволен,
очень доволен. Гильом мерт