ак от озноба.
  - Это похоже на наваждение, но мне опять кажется, что за нами кто-то
подглядывает, - прошептал он. Лотар улыбнулся.
  - И подслушивает?
  - Это очень тонкое, почти незаметное внимание. Оно так совершенно, что
может исходить от очень сильного мага.
  - Или от по-настоящему хорошего следопыта, разведчика.
  Сухмет натянул на ногу Лотара сапог и пожал плечами.
  - Если это человек, то он очень искусен.
  - Я ничего не чувствую.
  - В тебе еще недостаточно силы.
  Сухмет встал, протянул Лотару руку и помог ему подняться на ноги. Лотар
выпрямился с такой болезненной миной, что Сухмет, помимо воли, хмыкнул.
  - Бедный мой господин, кто бы узнал в тебе сейчас непобедимого воина?
  - Молчи, презренный, или я зажарю твой язык на вертеле! - зарычал Лотар с
подчеркнутым восточным акцентом.
  - Нет, не так. - Сухмет хихикнул, глядя на неловкие после долгого сидения
шаги Желтоголового. - Настоящий владыка не кричит, когда угрожает. Он
шипит, как змея, и ему внимает даже комар, замирая на лету. А ты орешь,
как новобранец, который вынужден подбадривать себя даже в учебном поединке.
  Лотар встряхнулся, пытаясь избавиться от этой гнусной скованности в
движениях.
  - Смотри, вот научишь на свою голову, тогда...
  Внезапно легкое холодное пятнышко появилось на затылке Лотара, и теперь
даже он знал, что за ними наблюдают. Уже в следующий миг он искал своим
темновым зрением противника, затаившегося в кустах, куда им сейчас
предстояло идти. Он просеивал ветку за веткой и снова, как несколько ночей
назад на перевале, ничего на обнаружил.
  - Ты оставил еду открытой? - спокойно спросил Лотар.
  Сухмет стоял рядом, вливая в него свою энергию.
  - Я поставил вокруг стоянки магический круг. Если его пересечет хотя бы
песчинка, я узнаю об этом даже здесь.
  - Все спокойно?
  - Совершенно.
  - Может быть, он настолько искусен, что...
  - Охранную магию не обманет даже Нахаб. В природе нет существа, которому
это под силу.
  Лотар стряхнул напряжение, появившееся от этого взгляда из кустов, а может
быть, из-за звука этого жуткого имени, в котором таилась какая-то страшная
безнадежность. К счастью, нечто, которое так называлось, находилось
по-настоящему далеко и путь его сюда не лежал. В этом просто не было
смысла. Демоны такой силы вершат судьбы могучих цивилизаций, а то, что
происходило здесь и сейчас, было мелкой, ничего не решающей стычкой на
границе добра и зла.
  Они постояли еще.
  - Пойдем, - сказал Сухмет. - Чай перекипит. А этот... Может, он и не
враждебен.
  Лотар кивнул. Они пошли. Но уже через десяток шагов оба замерли,
ошеломленные одним и тем же чувством.
  В великом и прекрасном шатре ночи одна за другой рвались чьи-то жизни, и
где-то рядом. И было это так мучительно, что у Лотара, как никогда,
заболели раны.
  - Где? - прошептал он.
  - В замке.
  Они снова стали слушать стон безнадежной, отчаянной борьбы, прерываемый
смертью.
  - В других это кажется ужаснее, - сказал Лотар, поворачиваясь к замку. -
Самому драться проще.
  - Я читал в одном трактате, что настоящего воина его нелегкая судьба
очищает. И наступает миг, когда он перестает быть воином, потому что не
способен взять жизнь у врага даже для спасения собственной жизни.
  - И кем он становится?
  - Не знаю, в трактате об этом не говорилось.
  Они снова послушали шум в замке. Все, что там творилось, должно было
продлиться недолго. Лотар уже почти не слышал звона оружия.
  Внезапно кто-то пробежал по стене, почти невидимый в темноте, как
нетопырь. За ним, ярко освещенные множеством факелов, бежали ратники со
знаками княжича Гильома на щитах. Лотар видел, как беглец наклонился над
краем стены, глянул вниз и отшатнулся. Это был смелый и сильный человек,
иначе он не прорвался бы на стены замка. Но он испугался бешено несущегося
к водопаду потока, и Лотар не осуждал его.
  Схватка длилась не более минуты - слишком много было преследователей, и уж
очень решительно они нападали. Сухмет охнул, когда в воздухе разлилось
напряжение еще одной смерти. Потом он вытянул шею.
  - А эти, что с цветами Гильома, дерутся кистенями.
  - Если потом трупы сбросить в водопад, никто не докажет, что их убили.
Потому что резаных ран не будет.
  - Ну да, следы объяснят ударами об уступы стен или острые камни на дне.
  Несколько минут воины со щитами отдыхали, собравшись над убитым. Потом
подняли его, раскачали и подбросили высоко в воздух. Жалкая марионетка,
которая только что была живым человеком, полетела вниз, скатилась по
склону черной скалы, плюхнулась в воду. Стражники на стене, поддерживая
своих раненых, подобрали факелы, оружие и пошли вниз.
  - Значит, те, кто служит Гильому, убивают тех, кто приехал с Атольфом и
кто грабил на перевале.
  - Пьяная ссора?
  - Не похоже. Скорее всего, действуют по приказу.
  - Значит, прячут концы в воду, - сказал Сухмет и вздохнул. - А сами
вожди?..
  Он напряженно стал изучать замок, но почему-то ему было трудно разобраться
в нем.
  - Нет, Атольф, Батенкур и еще кто-то третий - скорее всего сам Гильом,
мирно сидят в главном зале. У них ужин.
  А Лотар без труда увидел, как эти трое смеются, поднимая огромные кубки с
дорогим вином, хотя слуги, обслуживающие их, вздрагивают, прислушиваясь к
тому, что происходит в замке, а три охотничьи собаки, собравшись у дверей,
воют, задрав головы к высокому прокопченному потолку.
  - Да, они в порядке, - согласился Сухмет. - Значит, теперь нет никого, кто
мог бы объяснить тайну появления Чунду на перевале, кроме Атольфа,
Батенкура и, конечно, Гильома. - Он снова вздохнул. - Они ужинают, пойдем
ужинать и мы.
  Шум в замке стих окончательно, значит, из тех возниц, которые днем
пригнали повозки с последней добычей, и воинов, которые охраняли их,
никого не осталось в живых. Только Батенкур и Атольф.
  - Да, пойдем ужинать. На сегодня представление окончено.


                                  ГЛАВА 12


  Целых три дня пришлось Лотару восстанавливать силы. Первый день он
тренировался в темпе, который вполне мог превзойти Рубос, когда бывал в
ударе. На второй день он почувствовал себя так хорошо, что работал почти в
полную силу, но к вечеру выглядел не платным убийцей демонов, а скорее
пастухом, который едва-едва удрал от главного барана своего стада. Зато на
третий день, как он ни старался, загнать себя не мог - тело справлялось со
всем, что бы он ни делал, а усталость не приходила.
  На закате, ополоснувшись в звонком лесном ручье и переодевшись в свежую
куртку и штаны, Лотар стал подкрадываться к Сухмету, который сидел в
кустах, неотрывно наблюдая за замком. И хотя Лотар чувствовал себя отлично
размятым и загодя обнаружил полосу из сигнальных приспособлений,
поставленных Сухметом, преодолеть их он не смог. Больше таиться от старика
не имело смысла, и он подошел к нему во весь рост.
  Сухмет лениво жевал травинку, не отводя глаз от чего-то, что находилось на
самом верху сторожевой башни. Лотар сел с ним рядом, выбрал травинку
посочнее, сорвал и тоже принялся жевать.
  - Я готов, Сухмет.
  Старик промолчал. И, даже не настраиваясь особенно на его мысли, Лотар
чувствовал, что ему это очень не по вкусу.
  - Ты не прошел элементарную сторожевую полосу, которую я поставил от
нечего делать. Вряд ли после этого можно быть чересчур самонадеянным.
  - Я попался на третьем ряду. Не так уж плохо.
  Сухмет ничего не ответил.
  Поразмыслив, Желтоголовый решил, что на самом деле пройти эти сигнальные
ловушки не мог бы никто, и сказал еще тверже:
  - Я готов.
  - Три дня назад я чуть не нес тебя, чтобы ты не отстал от лошадей, которые
едва тащились рысью. Лотар усмехнулся.
  - Сегодня я обгоню лошадей, которые скачут галопом. Сухмет повернулся к
нему.
  - Чего ты хочешь?
  Лотар задумчиво посмотрел на замок.
  - Что делают, когда пауки в кувшине становятся чересчур спокойными?
  - Встряхивают кувшин.
  - И посильнее, верно? Именно это я и собираюсь проделать.
  Сухмет поднялся на колени, отполз назад. Как только стало ясно, что из
замка его не заметят, он встал во весь рост.
  - Там не одна дюжина отчаянных и настороженных людей. А тебе, до твоего
нормального состояния, нужно еще отдыхать неделю, если не больше. Мне
кажется, господин мой, это излишний риск.
  Лотар отвернулся от замка и пошел к их костру.
  - Что тебя беспокоит?
  - Атольф... А вернее, посох Гурама. Пойми, господин, с этим инструментом
он способен уничтожить нас даже здесь. А если он застанет тебя в замке,
тогда...
  - Он не уничтожил нас ни на перевале, ни здесь, потому что не знает, как
это делается. Кстати, если бы у тебя был этот посох, ты бы смог взять
замок штурмом?
  - Штурмовать его не потребовалось бы. Я бы просто попросил их сдаться, и
уверяю тебя, если у их предводителя осталась хоть капля разума, они вели
бы себя смирно, как овечки.
  - Вот я и принесу тебе посох. Это расшевелит их. А заодно решит все дело
разом.
  - Но...
  - Тебе не хочется владеть посохом Гурама? - Больше изображать строгость
Лотару не хотелось, он улыбнулся. - Тогда зачем мы здесь, Сухмет?
  Весь вечер Лотар проспал, чтобы быть ночью посвежее. Когда он проснулся,
небо было уже усыпано крупными, величиной с дукат, звездами. Они давали
столько света, что Лотару даже не пришлось изменять глаза.
  Сухмет сидел у тлеющих багровыми волнами углей, слушая, как шумит кипящая
в котелке вода. Заметив, что Лотар проснулся, он стал заваривать чай, в
котором, как определил по запаху Лотар, было намешано несколько десятков
трав. После такого чая даже необученный новичок становился очень опасным
бойцом.
  - Но-но, не перестарайся. Все-таки я иду драться не с Чунду, а всего лишь
с дюжиной-другой пьяных негодяев.
  - И с человеком, способным пусть в малой степени, но использовать посох
великого Гурама. Я думаю, ему хватит и малой части этой силы.
  - Ты мрачен, Сухмет.
  - Мне почему-то не хочется тебя отпускать. Я бы подождал, и клянусь тебе,
мой господин, все разрешится и без опасных выходок.
  - Знаю, знаю. - Лотар махнул рукой, вскочил и побежал к ручью, чтобы
умыться.
  Он сразу почувствовал, что состояние готовности и силы, найденное им в
последней тренировке, не ушло от него. Тело было послушным и очень
эластичным. Если и пытаться сделать что-то, то именно сейчас.
  Умываясь ледяной водой, которая едва заметно парила на воздухе, Лотар
вдруг почувствовал, что ему на губы попалась чистая и хрустящая льдинка.
Он рассмеялся в голос. Почему-то он счел это хорошим предзнаменованием.
Вытершись полотенцем, он вернулся к Сухмету и сел пить чай.
  Еще и дно кружки не показалось, а он стал думать об оружии. А когда встал,
уже знал, как он будет экипирован.
  Черная куртка и штаны, способные принимать почти любые очертания, на
случай, если он вздумает очень уж экзотически трансмутировать. Широкий
матерчатый пояс, на котором он разместил свой обычный кинжал и три тонких
метательных ножа. Хотел было взять еще два, но решил, что и этого хватит.
На руки и ноги надел лазательные когти на широких кожаных ремнях. Они
позволяли карабкаться по деревянным или выщербленным каменным стенам и
почти не мешали держать оружие.
  Раньше они не нравились Лотару, он считал их слишком немудреным
человеческим приспособлением. Он предпочитал быстро выращивать собственные
мощные и длинные когти, но в последнее время стал замечать, что мутации
существенно снижают реакцию, потому что отнимают слишком много энергии, и
стал пользоваться такими штуками, чтобы не растрачиваться по пустякам.
Сухмет как-то сказал, что в нем подает голос человеческая порода, но сам
Лотар полагал, что это называется опытом.
  Потом он очень сдержанно, без особых хитростей изменил цвет кожи на лице
на очень темный. Боевые маски он никогда не носил, это было попросту не
нужно, ему хватало его мутаций, после которых следовало всего лишь не
улыбаться и не зевать, чтобы случайно не блеснули зубы. То же он проделал
и с руками. После этого медленно, торжественно надел перевязь меча,
убедился, что Гвинед легко выходит из ножен, и почувствовал, что готов.
  Почему-то ему очень захотелось взять еще и флягу, но он решил, что это
блажь, раз он собирается вернуться через пару часов. Если бы он знал, как
пожалеет об этом, и очень скоро!
  Сухмет проводил его до начала моста и постоял с ним рядом.
  - Он держит свой купол все ночи подряд. Сколько же у него энергии? -
спросил Лотар.
  - Пусть это напоминает тебе, господин мой, с чем тебе сейчас придется
иметь дело.
  Потом старик коснулся его локтя и отошел в сторону. Настала пора
действовать.
  Теперь Лотар стоял в ночи, словно был порожден ею и этими горами, или
лесом, или всем, что есть в мире, даже этим неумолчным шумом, который
поднимался из ущелья, куда падала вода. Он был бесшумен и смертоносен, как
прикосновение бога Смерти, возможно даже, был частичкой этого бога. И еще
он был полон несгибаемого и яростного желания победить, желания столь
сильного, что остановить его не могло ничто, чем располагали люди,
находящиеся в замке. Всей силы посоха Гурама или магического силового
купола сейчас было мало, чтобы справиться с ним.
  Лотар усмехнулся своей самонадеянности и всмотрелся в замок. В господской
башне светили окна коридоров, где факелы горели всегда. Но это не значило,
что караульные со своей башни не следили за тем, что происходило вокруг.
Сейчас они почти наверняка просматривали все пространство вокруг замка
бессонными, тщательно приученными к темноте глазами и видели даже
неосторожного зайца на другом берегу озера.
  Зайца - да, а вот приказали ли им следить за драконами, подумал Лотар и
рассмеялся. Он уже давно решил, что будет делать.
  Сначала он расстегнул рукава куртки и засучил их до самого плеча. Потом
медленно, стараясь не очень нагружать руки болью, стал создавать себе
крылья. Еще в самых первых своих экспериментах Лотар понял, что
по-настоящему хорошо умеет обращать свое тело в то, что было свойственно
дракону. Но можно было вырастить и нечто новое, хотя это и получалось не
так быстро, и работало не очень надежно.
  Например, когда Гханаши отрастил ему крылья, это были нормальные драконьи
крылья, кожистые, тугие перепонки на широких, раскладываемых, как веер,
легких трубчатых костях со множеством суставов. Но выращивать такую
сложную конструкцию было хлопотно, и Лотар еще в пустыне попытался сделать
себе крылья, подобные птичьим. Но как он ни старался, они выходили либо
очень уж длинными и неразворотливыми, либо вообще не могли поднять его
тело в воздух.
  Но это были игры, которые можно себе позволить в спокойное время. Сейчас
не стоило так рисковать, поэтому Лотар без затей разделил свои кости рук
на множество маленьких, тугих отростков, увеличил их, нарастил между ними
пленку и, едва его новое произведение было готово, взмахнул крыльями что
было силы.
  Мускулы спины и груди уже давно были готовы, и взмах подбросил его в
воздух на добрых два туаза. Лотар обретал чувство силы и свободы, равного
которому не испытывал никогда в облике обычного человека. Это было
восхитительно.
  Это движение заставило сильнее заработать сердце, которое жаркой волной
погнало кровь в новые, только что выращенные мускулы. Он почувствовал боль
в ладонях и посмотрел наверх. Широкие, в четыре дюйма ремни, с
наклепанными на них металлическими когтями, оказались слишком малы для его
кистей и врезались в них так, что пальцы стали синеть. Лотар поморщился.
Такие ошибки доказывали, что он на самом деле не так уж готов к
предстоящему делу, как расписывал Сухмету. Но останавливаться теперь уже
не хотелось. Лотар быстро заставил кончики крыльев стать тоньше, это
каким-то образом позволило сделать слабее и кисти рук. Ремни сразу же
опали, стали свободными, и уже через полминуты Лотар с опаской подумал,
что они могут соскочить в полете.
  Потом он взмахнул крыльями уже не для пробы, сделал шаг вперед, второй,
еще раз взмахнул, уже сильнее и резче, обретая под ними уверенную опору,
еще шагнул, взмахнул в полную силу, и... его ноги не коснулись земли даже
кончиками пальцев. Он летел.
  Лотар отбросил ноги назад, ложась на воздух, как на упругую, холодную
перину. Ветер бил ему все сильнее в лицо тугими струями, но сейчас это
только радовало, потому что взмахи приходилось делать немного чаще, чем
хотелось бы, и это значило, что скоро станет жарко, по-настоящему жарко,
когда и этот воздух покажется горячим. Тогда ему захочется подняться
повыше, где никогда не бывает жарко, но...
  Лететь было всего ничего, и все-таки Лотар поднялся довольно высоко, лишь
потом спланировав на странно маленький, едва умещающийся на осклизлом
камне темный замок. Он сказал себе, что такой полет делает его незаметным,
но на самом деле отлично знал, что полетел так для собственного
удовольствия.
  Подлетая к сторожевой башне, торчавшей поверх силового колокола, он
пожалел, что полет кончился так быстро. Но теперь следовало подумать о
вещах более существенных, потому что он прибыл на место. И ему сейчас
предстояло сражаться.


                                  ГЛАВА 13


  Конечно, Лотар старался действовать потише. Он поставил ноги на черепицу
довольно мягко, но крылья пару раз хлопнули. Как он ни старался, без
последних взмахов не обошлось, иначе ему не удержать бы равновесия.
  Как только он сумел схватиться за флагшток и понял, что не скатится вниз,
он стал слушать, что происходит под крышей. Все было спокойно, воины не
очень-то переполошились от хлопанья неизвестно какой летучей твари. В
конце концов, они были наблюдателями, а не слухачами.
  Переделывая руки и кусая губы, чтобы случайно не застонать от боли, Лотар
подумал, как хорошо бы обойтись без драк, без трупов... Но надеяться на
это было глупо, следовало сразу настроиться на предельно жесткий вариант.
Раньше у него не было таких сомнений, все получалось само собой. А теперь
каждый раз, когда нужно было убивать людей, ему приходилось уговаривать
себя. И он даже не заметил, когда это началось.
  Все, руки стали нормальными. Лотар напряг и тут же отпустил все мускулы по
порядку, чтобы убедиться, что он случайно не забыл что-нибудь, потом
подождал, пока боль утихнет и перестанет отвлекать. Поправив ремни с
когтями, проверив, легко ли вынимаются Гвинед и кинжалы, он опустился на
колени и стал осторожно вытаскивать одну из огромных, толстых, тяжелых
черепиц, стараясь, чтобы не загремели соседние.
  В какой-то момент ему показалось, что он выбрал неудачный способ
пробраться внутрь. Черепичина даже не думала поддаваться, а прикладывать
все силы он не хотел, боясь зашуметь. И когда он стал уже думать о другом
способе, например о рывке через наблюдательные бойницы, он почти случайно
дернул черепицу вбок, и она стронулась. Лотар толкнул ее в противоположную
сторону, и она вышла из паза. После этого убрать ее стало делом пустяковым.
  Но как только он отложил ее вбок, ему пришло в голову, что наблюдателей на
смотровой площадке могут переполошить звезды, которые теперь стали видны.
Выругавшись, что не догадался захватить ткань и закрыть дыру Лотар решил,
что теперь остается только сделать все быстрее, чем отсутствующую черепицу
заметят. Он опустил в темную дыру голову и осмотрелся.
  Внизу, на смотровой башне, было темно. И еще, как показалось Лотару,
душно. Хотя бойницы, в которые смотрели наблюдатели, были довольно
широкими и в них свободно втекал сильный, верховой ветер, после запаха
высоких облаков, который успел почувствовать Лотар, здесь слишком отдавало
казармой.
  Сторожей было трое. Двое стояли у бойниц, которые выходили в разные
стороны - одна на Пастарину, другая к озеру. Третий сидел на узеньком
табурете и, раскачиваясь, пел какую-то заунывную, как вой дикого ветра,
песню. Наверное, потому-то они и не услышали скрипа, когда Лотар вытягивал
черепицу. Собственно, наблюдателями были лишь те, которые стояли у бойниц,
и они не были воинами, их дело - внимательно и спокойно смотреть. А вот
певун был при тяжелом мече, и по постановке сильных, накачанных ног было
ясн