сти.
  - Значит, ты еще не знаешь, где трон? Сухмет вздохнул так огорченно, что
другого ответа не понадобилось.
  - Ладно, - решила Мало, - наши вот-вот прорвутся, мы схватим Хифероа, и он
признается во всем. Может, еще и живыми останемся...
  Но всем остаться в живых не удалось. Едва в зал ввалились орденцы во главе
со Стаком, бойцы Хифероа атаковали их так яростно и так успешно, что
орденцы замерли, потом попятились, потом остановились. Трое из орденцев
пали, и Рубос, осознав это, даже не сразу поверил своим глазам,
Только сейчас он отдал себе отчет, какой сложной и высокой магией накачал
его Сухмет, чтобы он держался до подхода орденцев. И ведь он
продержался... Правда, теперь ему было тяжело, сердце больше не
справлялось с необходимостью рубиться, бок горел, как припеченный огнем,
руки стали тяжелыми, а перед глазами плыли круги. Он понимал, что вот-вот
станет пропускать удары, а тогда уже никакой силы Сухмета недостанет,
чтобы залатать его хотя бы на время. К тому же восточник тоже устал, а они
по-прежнему не знали, где находится то, ради чего они тут появились.
  - Вперед! - вдруг приказал Стак.
  Орденцы медленно, неуверенно еще качнулись, потом качнулись сильнее, а
потом сделали шаг. Еще шаг, и снова шаг... Каждое движение вперед
требовалось вырубать в толпе странных существ, приспособленных для боя,
каждый их шаг стоил крови и ран кому-либо из них, но они приближались к
Хифероа, и колдун понял, что скоро ему придется отступить, потому что
удержать орденцев его слуги не могли.
  - Вперед! - прокричала Мало и пошла на трех огромных сарофатов, пуская в
ход защищенные поножами ноги почти так же часто, как мечи. Против
сарофатов это срабатывало, потому что те сами работали без оружия. И она
двигалась, представляя собой неумолимую смерть для всего, что оказывалось
на ее пути...
  Рубос едва успевал за ней. Теперь он мог лишь отражать боковые атаки, да и
то если они были достаточно явными. Магия Сухмета стала слабее или исчезла
вовсе... "А жаль, - решил мирамец, - это была отличная битва. И мы в ней
побеждаем, мы побеждаем..."
Они не успели пройди середину зала, как из потайных дверей появился третий
отряд, но он был слабее всех. Тут были в основном эрки, которые своими
крыльями больше мешали атаковать противников, чем наносили противникам
урон, и мужчины горного народца, вероятно наемники, которые оставили
своего эрла и прибились, как они думали, к более могущественному
господину. Теперь они первые же и отступали, столкнувшись с орденцами.
  - Мы побеждаем! - прокричал Стак. Это был не боевой клич, это была правда.
И Сухмет тоже закричал:
  - Хифероа, ты скоро отдашь трон, где бы он ни был! И тогда горный колдун
вдруг дрогнул. Он вскочил со своего хрустального сиденья и сделал самую
удивительную вещь в мире. Он заставил Гепру, которая простояла около
своего нового господина всю битву, превратиться в уже известную Сухмету
полусобаку, потом схватил свой прозрачный, как слеза, трон и попытался
взвалить его ей на спину.
  - А... - почти застонал Сухмет. Он переживал собственную недогадливость. -
Ты удачно замаскировал его, - крикнул он Хифероа. - Но теперь - все. Ты
слышишь? Все!
  И в самом деле, каким-то образом даже челядь Хифероа поняла, что биться
тут становится бессмысленно, что их новый повелитель собирается удирать.
Упорство в обороне утекало из них, как вода из полотняного мешка. Но они
еще сдерживали орденцев...
  Лишь Мало не могли удержать. Она углубилась в ряды нечисти так, что Рубосу
пришлось повернуться спиной к ней и Сухмету, чтобы прикрывать их от атак
сзади. К счастью, атак этих было не очень много - уж очень кровавым был
путь Магистра Ордена, вдовы Непобедимого Лотара, прозванного Желтоголовым.
  А Сухмет тем временем вдруг осевшим голосом прошептал, но так, что его,
похоже, услышал даже Стак:
  - Еще ближе, еще... Если я промахнусь, все пропало. Они кончат нас, а
выкуп не будет выплачен.
  - Сейчас, - стиснув зубы, проговорила Мало, - сейчас мы подберемся ближе...
  С этими словами она изящным веерным взмахом лишила какого-то не очень
поворотливого большенога обеих рук сразу, а потом подсекла ему еще и ногу.
Волосатый гигант шмякнулся на каменный пол, как узел с мокрым бельем...
  - Мало, - вдруг произнес Сухмет, и в голосе его появился страх, - но ведь
если я... Ты тоже погибнешь, понимаешь? Мало снова блеснула зубами:
  - Это не имеет значения. Но следует предупредить Стака, чтобы он не
мешкал. Он свое тут уже... - Она отбила копье, направленное ей в лицо, и
сделала выпад, ее меч вернулся, дымясь от свежей крови, и докончила: -
...почти сделал. Тогда Сухмет спросил, полуобернувшись:
  - Рубос?
  Мирамец тоже дрался, хотя и медленнее, чем вначале. Но ответ его был
твердым:
  - Делай свое дело, Сухмет. Ты ведь не гадаешь, что будет с тобой?
  - Со мной? - Казалось, эта проблема только что возникла у него в сознании.
- Со мной все просто - это мой долг. И потом, нужно же когда-то завершать
свой путь... Почему бы не здесь?
  - Вот и я... - начал было Рубос, но договорить не успел. Ему пришлось
защищать тыл Сухмета от двух страусов одновременно, и стало не до
разговоров.
  Тем временем трон, водруженный на Гепру, изменился. Теперь он не был
прозрачным, он стал тем магическим инструментом, той тончайшей и сложной
машиной, которую в свое время Лотар видел в оазисе Беклем. Теперь сомнений
ни у кого не было: вся затея, все потери и пролитая кровь были не
напрасны, Сухмет нашел то, что искал.
  Потом Хифероа что-то сказал Сроф. Птица раскрыла крылья, пытаясь спрятать,
закрыть, как ширмой, то, что делал колдун. Но от Сухмета до трона
оставалось не больше десяти ярдов. К тому же трон возвышался над Сроф,
потому что висел на Гепре.
  - Хифероа все проделал наилучшим образом, - проговорила Мало. Потом она
посмотрела направо. До орденцев оставалось шагов тридцать, а это значило,
что шансов уцелеть у них не оставалось. - Стак, уходите. Быстро, иначе...
  - Лучше попробуем захватить! - заорал Стак. - Не торопитесь умереть,
Сухмет!
  - Не получится! - ответил восточник почти спокойно. Стак помедлил, но не
больше считанных мгновений. Он все понял. И тогда он что-то сказал
орденцам.
  В это мгновение Гепра, шатаясь от тяжести трона, стала сходить с
возвышения, направляясь в противоположную сторону зала. "Чего-чего, а уж
потайных дверей там достаточно, - решил Рубос. - Обидно. Если сейчас не
выгорит, гоняйся за Хифероа потом по всему свету..."
  - Стак! - бешено заорала Мало.
  И тогда орденцы сделали что-то такое, чего не поняли даже их противники.
Все, кто бился рядом со Стаком, вдруг исчезли. Последним, как и
полагается, отступил сам Великий Магистр Ордена. Он отошел, почти без боя,
никому и в голову не пришло помешать ему
  - Хорошо, - удовлетворенно и сразу очень устало произнес Сухмет.
  Он взмахнул посохом. Птицу Сроф, которая должна бьыа помешать любому
действию против трона, отнесло в сторону мощным порывом колдовского
направленного ветра. Она не смогла противостоять ему с развернутыми
крыльями и открыла трон, да и самого Хифероа, который стоял ко всей свалке
спиной, помогая Гепре удерживать трон на спине. От Сухмета до трона было
ярдов пятнадцать.
  Сухмет прищурил глаз, прицелился и на этот раз замахнулся посохом Гурама,
как копьем...
  Тогда Стак одним прыжком вылетел из зала, где они только что бились, и
прыгнул за стену.
  В зале, где остались Сухмет, Рубос и Мало, где находился Хифероа со своей
изрядно потрепанной ратью и, самое главное, где находился выкуп за
бессмертную душу Лотара Желтоголового, стало почти тихо. Это длилось долго
- несколько веков или даже много тысячелетий...
  Потом удар ошеломительной силы обрушился на весь мир. И огромные глыбы
стали падать с потолка горного замка. Из дверей тронного зала Хифероа
ударил ослепительный свет, и следом за ним по коридорам покатилась волна
удушающего жара... От нее занялись ковры на полу, деревянная мебель и
панели потолка, от нее разом взорвались вечные факелы на стенах...
Двустворчатые двери в зал, как ни странно, выдержали, они лишь закрылись,
потом спружинили и снова стали медленно раскрываться, потрескивая от
невидимого пламени с той, внутренней стороны...
  Все стихло. В зале, где только что было очень много всяких существ, не
осталось ничего живого. Это было ясно каждому из орденцев. Стак проговорил:
  - Выкуп за нашего Учителя выплачен сполна, хотя цена была велика. Мы
никогда не увидим его, но пройдет время, и он снова будет тут, в этом мире.
  И те из орденцев, кто уцелел, пошли к выходу, помогая раненым, унося своих
павших. Они шли к воздушному мосту, созданному Сухметом. Ди уже проверил
его и подтвердил, что Сухмет постарался на славу, - этот мост мог
выдержать их всех - и должен был стоять до тех пор, пока они не сойдут с
него на твердую, каменистую тропу. Как всегда, Сухмет позаботился о том
будущем, которое, должно было наступить после него.



Николай БАСОВ

                              ПОСОХ ГУРАМА

                           ЛОТАР - МИРОТВОРЕЦ

  События в романах российского автора разворачиваются в загадочном мире
колдовства, сверхъестественных чудовищ и оборотней, где царствуют суровые
законы жизни. Главный герой книги, Лотар Желтоголовый, ставший оборотнем,
борется с силами зла, защищая людей и тем самым доказывая, что он остался
человеком.



                                  ГЛАВА 1


  Лотар Желтоголовый, драконий оборотень, прозванный охотником на демонов,
грелся на чистом весеннем солнышке, и по его виду никто бы не догадался,
что в замке происходит что-то необычное. Зато Сухмет ходил взад-вперед,
что-то бормотал и даже ломая пальцы, пока Лотар не попросил его этого не
делать.
  В огромном дворе княжеского замка Пастарины царило ленивое спокойствие
хорошо защищенного места. Лучники тренировались в стрельбе из небольших
восточных луков, что в безветренном каменном колодце замка было не так уж
трудно, на плацу красный от натуги десятник заставлял дружинников делать с
алебардами какое-то упражнение, а у кухни трое ветеранов приставали к
служанкам, вышедшим на солнышко чистить свои кастрюли.
  За спиной Лотара здоровая и вполне веселая лошадка хрустела сеном,
подбирая его с последнего снега. Иногда она потряхивала головой, и тогда в
воздухе разливался гонкий звон удил. Лотар развалился на чурбаках,
предназначенных, вероятно, для господского камина, и, жмурясь, подставлял
лицо солнышку. Иногда он тоже, как лошадь, потряхивал коротко стриженной
головой и улыбался.
  - Что развеселило тебя, господин мой? - спросил Сухмет. Не дождавшись
ответа, он добавил: - Если мы будем сидеть здесь и дальше, никто не
заключит с нами контракт даже на поиски прошлогодних подсолнухов.
  Лотар попытался, не слишком, впрочем, настойчиво, отодвинуть морду лошади,
которая вдруг вздумала поискать сено у него за шиворотом.
  - Чувствуется ученик Харисмуса.
  - Я просто осмелился посоветовать тебе больше ценить наше время, иначе...
  - Да, действительно, что тогда?
  - Тебе придется драться с каждым лешим, который скиснет у любой
деревенской бабки молоко!
  - Молоко скисает само, а леший молоко сквашивает. Живем в этих горах уже
три года, а ты даже правильно говорить не хочешь научиться.
  Желтоватое сухое лицо Сухмета стало розовым.
  - Я... говорил на этом диалекте, господин мой, когда здесь еще ни одного
человека не было!
  - Тем более ужасно, что ты так и не научился...
  Лошадь наклонилась и теперь уже не стесняясь облизала всю
соломенно-желтую, круглую голову Лотара. Драконий оборотень рассмеялся.
Сухмет посмотрел на него, обреченно махнул рукой и отошел. Но Лотар еще не
успел скормить лошади краюху хлеба, которую достал из сумки под ногами,
как старик уже вернулся.
  - Господин мой, ты не наводишь на лошадей никакой магии. Почему они тебя
так любят?
  - Спроси у них. Ведь Харисмус умел, по твоим словам, разговаривать с
животными.
  - И с животными, и с птицами, и с рыбами, - кивнул Сухмет. - Но я не
Харисмус, поэтому спрашиваю тебя.
  Хлопнула дверь, и на высокое крылечко княжеского терема, как пробка из
бутылки с перебродившим вином, вылетел дуайен торгового сословия
Пастарины, старейшина купеческой палаты, как сказывали, самый богатый
человек этих гор - господин Покует. Он был зол и что-то орал, доругиваясь
с кем-то, кого в запале обозвал "непроходимым ослом".
  Осознав, что теперь его видят все, Покует поправил меховую шапку и
широким, злым шагом спустился с крыльца. Не замечая мутноватых весенних
луж, он прошагал к Лотару, остановился перед горой чурбаков, на которых
сидел охотник на демонов, и, не глядя в его сторону, просипел посаженным
от крика голосом:
  - Он ничего не хочет понимать. Говорит, что ему нет нужды принимать тебя,
что у него, в крайнем случае, есть своя дружина. - Покует зло зыркнул в
сторону ветеранов, которые наперебой гомонили перед служанками. - Это он о
своей-то банде дармоедов, которые за последние три года ни разу не
выползли хотя бы за ворота города! - Покует фыркнул так, что его усы
воспарили над толстыми красными губами, и снял шапку. - Но, может быть, он
все-таки вышлет к тебе какого-нибудь своего шута, так что придется
подождать.
  - Может быть, и вправду, - подумал вслух Лотар, - перевалы еще не
открылись?
  - Перевалы в этом году были проходимы в течение всей зимы, - резко ответил
дуайен. - Это проверено.
  - Были бы они проходимы, на знаменитую ярмарку в Пастарину собирался бы
весь торговый люд побережья.
  - В том-то и дело, что весенняя ярмарка уже не состоится. Она должна была
начаться несколько дней назад, но если никого нет - остается только
считать убытки и надеяться, что дурная слава рассеется до осенних торгов.
  - Сама по себе дурная слава не рассеивается, для этого нужно сделать
что-то довольно громкое, - сказал Сухмет.
  Покует покосился на золотой ошейник, который Сухмет никогда и не пытался
скрыть, и счел ниже своего достоинства отвечать рабу. Помолчав, он надел
шапку. Сухмет как ни в чем не бывало снова спросил:
  - Мы люди приезжие, господин, может быть, ты растолкуешь, где здесь собака
зарыта?
  Покует опять посмотрел на раба, теперь уже на его роскошную саблю,
отделанную не виданными в Пастарине восточными самоцветами.
  На всякий случай Лотар произнес:
  - Когда-то он и вправду был рабом и с тех пор завел дурную привычку
считать свой ошейник чем-то вроде беспроцентного депозита. Но теперь он
свободный человек и имеет такое же право носить оружие, как ты или я.
  Покует оторвал от чурбака сухой длинный прутик и стал говорить:
  - Слушай, чужеземец, Пастарина стоит в замкнутой узкой долине, которую
связывают с остальным миром два перевала. - Дуайен нарисовал на рыхлом
песке что-то по форме напоминающее кувшин, повернутый горлышком к его
сапогам. - Восточный, который еще называют Верхним, могут пройти только
пешие люди без поклажи.
  - Мы, кажется, пробрались сюда именно этой дорогой, - заметил Сухмет и
передернул плечами. - Должен заметить, путешествие было не из приятных.
Бездонные пропасти, тропа шириной в полтора фута...
  Покует нарисовал у кувшина небольшое отверстие в верхней правой части
днища.
  - Вообще-то весной там не рискуют ходить даже горцы, кроме самых молодых и
глупых. - Покует нарисовал второе отверстие слева, в середине кувшина. -
Второй перевал называется Широким, и у него то преимущество, что он
представляет собой хорошую, вполне безопасную дорогу...
  - До недавнего времени безопасную, - поправил его Сухмет. Заметив, что
Покует помрачнел, он поспешно добавил: - Но господин Покует, как же вы
вывозите свои товары?
  На это дуайен торгового сословия нарисовал внутри кувшина большую
восьмерку. От нижнего ее ободка вниз и дальше, через горлышко, пошла
извилистая линия. Не вызывало сомнения, что это река.
  - Вот наше озеро. Верхнее - то, которое называется Хрустальным Кувшином, -
использовать не удается, потому что оно отрезано от Нижнего водопадом. -
Покует ткнул прутиком в середину восьмерки. - От Нижнего наша река течет
уже без особых помех в Мульфаджу и дальше к морю.
  - Что вывозите? - спросил Сухмет.
  - Лес, пушнину, кожи, руду, воск, шерстяные ткани. А нашему полотну из
горного льна нет равных на свете, - запел Покует. Чувствовалось, что на
эту тему он мог говорить часами.
  - Я слышал, - подал голос Лотар, - что подняться по реке невозможно,
мешают пороги и слишком быстрое течение.
  - Потому-то так важна весенняя ярмарка, когда возвращаются наши купцы,
которые вывезли товары прошлой осенью и зимовали в нижних долинах. Они
привозят и нашу выручку практически за весь предыдущий год, и новые
товары, которые мы не производим сами - хлеб, оружие, вино, стекло,
ковры... Да мало ли что!
  - Но если на реке есть пороги, как же вы вывозите столько товаров? -
поинтересовался Сухмет.
  - Мы строим плоты, - хмуро, думая о чем-то другом, ответил Покует. - А на
плот, который тянется на десятки туазов, многое можно нагрузить.
  - Значит, тот, кто перехватил ваших купцов, возвращавшихся к весенней
ярмарке, должен сорвать хороший куш? - очень вежливо спросил Лотар.
  - Он заграбастал доход практически всей долины.
  - А есть какие-нибудь подозрения? Кто бы мог решиться на это?
  - Что ты имеешь в виду? - Глаза Покуста стали узкими и непроницаемыми. Так
он, должно быть, торговался с самыми неудобными для себя агентами.
  - Я имею в виду тех, кто считает, что заслуживает большего, и самое
главное - имеет возможность настаивать на этом.
  - Для того чтобы узнать ответ на этот вопрос, я и пригласил тебя. - Покует
отшвырнул прутик. - Ну ладно, плохим настроением делу не поможешь. Если
князюшка ни на что не решится, вечером приходи ко мне. Как бы там ни было,
без дела не останешься. Никто из разведчиков с перевала не вернулся,
значит, что-то делать придется.
  Вздохнув, Покует пошел по лужам, яростно разбрызгивая грязь высокими
ярко-красными сапогами из мягкой кожи.
  - Ну и что, будем ждать? - не очень уверенно спросил Сухмет.
  Лотар улыбнулся и полез в котомку за следующим куском хлеба. Лошадь звонко
чмокнула губами, чтобы Лотар не забыл, кому этот хлеб предназначен, и
наклонилась к его рукам, возбужденно переводя дыхание.
  Наступил полдень. Лучники ушли. Дружинники с десятником каким-то образом
оказались совсем близко от ветеранов и служанок, которые восприняли это
подкрепление весьма благосклонно. Лошадь, убедившись, что у Лотара в
котомке не осталось ни крошки, пошла искать сено в тень под стеной. Сухмет
почти успокоился.
  Потом где-то прокричали о том, что обед почти съели и, если эти
бездельники еще хотят сегодня набить свои животы, им лучше поторопиться.
Солдаты с гоготом понеслись в сторону казармы, а девушки, разочарованные
стремительным исчезновением поклонников, ретировались на кухню со всеми
своими чанами и таганками.
  Стало по-настоящему жарко. Лотар достал из сумки большую флягу с водой и
выпил едва ли не половину. Никто им не предложил не то что обеда, но даже
кружки воды.
  Потом воины появились снова и попытались тренироваться, но теперь даже
десятнику это казалось откровенной глупостью. Солнце еще не закатилось за
Часовую башню, как вояки ушли, похоже, в город. Сухмет уже был совершенно
спокоен.
  Внезапно на крылечке приоткрылась дверь. Так незаметно, так тихо, что
Сухмет негромко, не шевеля губами, спросил:
  - Видишь?
  Лотар маловразумительно заворчал.
  - Значит, они все еще раздумывают.
  Дверь закрылась. Потом открылась снова, но уже широко и почти
гостеприимно. На крыльце показался - кто бы мог подумать - сам Принципус,
капитан княжеской дружины. Он был в легких доспехах, а вокруг его большой,
совершенно лысой головы наискось проходила черная повязка - Принципус был
одноглаз, половиной своего зрения доказав верность князю Везу, и было это
еще в далекой, туманной юности обоих. Капитан взмахнул рукой и голосом, от
которого по двору прокатилось эхо, прокричал:
  - Желтоголовый, тебя ждет князь.
  Лотар неторопливо поднялся с чурбако