ченика уже стояли рядом, и мечи их помогали Гвинеду так же уверенно и
слаженно, как пальцы одной руки. Это было неплохо. Сделав пару
разведывательных выпадов, Лотар атаковал на убой, и его клинок прочертил
широкую полосу поперек живота цахора. Капюшон наклонился вперед, но сумел
выпрямиться и снова продолжил драться. Потом Жилое сумел распахать ему
левое плечо, потом Скрепол, весь забрызгавшись кровью цахора, отрубил ему
правую ногу чуть ниже колена...
  Откуда-то издалека донесся крик ужаса и страха. Он отозвался даже тут, в
этом ущелье домов. Кричал, без сомнения, Вафраш, других людей в этом
районе не осталось.
  - Кончайте, - приказал Лотар, - разрежьте его на кусочки, иначе он
восстановится, прежде чем мы сожжем его труп!
  Потом Желтоголовый повернулся и рванул в ту сторону, куда убежал инженер.
Что-то ему подсказывало, что с этим утыканным стрелами цахором он
провозился слишком долго. Мальчишки действовали верно, а вот он
замешкался...
  Улица, снова улица... След, который оставлял инженер в воздухе, когда
бежал тут, след, состоящий из смеси страха, пота и грязи его рабочей робы,
становился все заметнее. Лотар и не почувствовал, как включилось его
обоняние, которое теперь было не менее острым, чем у легавой собаки. Когда
он выбежал на улицу, ведущую к одному из домов местных богачей,
превращенную в маленькую крепость, то увидел в полусотне ярдов впереди,
что Вафраш почти добежал до каменного портика, который означал вход в дом
и спасение от угрозы. Но цахор бежал раза в два быстрее и настигал
инженера. И Лотар не мог ничего сделать.
  Он все-таки бросился вперед, молясь, чтобы инженеру удалось вбежать в
дверь, прежде чем его нагонит эта смерть в черном кожаном капюшоне, и
тогда, может быть, цахор посчитает Вафраша добычей, которая потребует
слишком многих усилий и времени, но надежды на это оставалось очень мало.
Вдруг Вафраш, пробегая мимо одной из колонн, сделал странный жест рукой...
И тотчас, словно молния, сверху рухнула тяжелая кованая решетка. Она упала
так стремительно, что Рукинар ударился о нее всем телом, она даже загудела
от этого толчка, но не подалась ни на дюйм. А Вафраш не успокаивался, он
добежал до другой боковой колонны портика и снова опустил какой-то не
очень заметный рычаг. И точно такая же решетка упала вниз из внешнего края
портика. Теперь Рукинар был заперт, он не мог ни выйти, ни сломать
решетки... Даже ему потребовалось бы, по крайней мере, минут десять -
пятнадцать, чтобы выбраться из этой ловушки.
  Но инженер не успокаивался. Тяжело переваливаясь на ходу, все еще бурно
втягивая воздух после непривычного для него бега, он пошел куда-то дальше,
и в его сознании отчетливо читалась простая мысль расправиться с
Рукинаром, а не просто задержать его на десяток минут. Но и цахор прочитал
это намерение инженера.
  - Берегись! - закричал Лотар, но было поздно. Цахор небрежно, но очень
уверенно выбросил кисть, и в спину инженера вонзилась метательная стрелка.
Он упал вперед, словно от толчка, и негромко застонал.
  - Рукинар! - закричал Лотар, стараясь, чтобы цахор обратил на него
внимание.
  Цахор вздрогнул, и второй бросок оказался неточным. Но цахор лишь стал
прямее, решетка лишала любое внимание к Лотару всякого смысла, и достал
следующую стрелу. Тогда инженер вдруг подтянулся вперед на руках и
попытался подняться на колени... хотя бы на колени.
  Такое упорство показалось странным даже цахору, он прицелился тщательнее,
взмахнул всей рукой... Ударом стрелки, брошенной таким образом, обычному
нетренированному человеку Рукинар сломал бы позвоночник - Лотар отчетливо
прочитал эту мысль в сознании цахора. Стрела уже понеслась вперед, когда
инженер все-таки дотянулся и обхватил ладонью рычаг, торчащий из стены.
  Стрела воткнулась в основание черепа, пробила его и засела в кости и
мозге. Вафраш умер мгновенно. Но его рука стиснула рычаг изо всей силы, и
Лотар знал, какими бывают эти захваты внезапно умерших людей. Тело
инженера съехало вниз, рычаг дрогнул и опустился...
  И вдруг каменный потолок, сделанный из монолитного блока, дрогнул и пополз
вниз. Фигурные пазы колонн оказались не пазами, а направляющими, а сами
колонны - стояками гигантского пресса. И когда они успели соорудить эту
ловушку?
  Рукинар понял, что проиграл. Он бросился к решетке, рванул ее, но она была
очень прочной. Он взмахнул мечом, еще раз, еще... Решетка зазвенела, но не
поддалась. Это было кованое железо, тут даже меч цахора оказывался почти
бессильным. Потолок опускался. Скоро он опустился так низко, что Рукинар
уже не мог замахиваться через верх. Потом он опустился еще ниже, теперь
цахор уперся в него руками, поднатужился... Но куда там! Вафраш постарался
на совесть. Этот пресс вполне мог бы дробить целые скалы.
  Внезапно в прессе что-то заскрипело, забулькало, но камень все-таки прошел
трудный участок и надавил на Рукинара. Тот уже стоял на коленях, но все
еще пытался упереться получше... Потом ему пришлось лечь, он завыл, должно
быть вывихнув плечи. Потом каменный монолит совсем опустился на площадочку
под длинным и смешным портиком с лепными петухами и растительным
орнаментом, как будто стоял тут всегда. Между брусчаткой и нижним его
краем оставался зазор не больше двух дюймов. Рукинара можно было даже не
сжигать.
  Лотар оглянулся. За его спиной стояли Жилое и Скрепол. Жилое сказал:
  - Кто бы мог подумать, что маленький инженер окажется таким отменным
бойцом?
  - К счастью для оставшихся оказался, - буркнул Скрепол.
  - Да, - вздохнул Лотар, - он убрал больше цахоров, чем кто-либо другой из
нас.
  Вдруг над сигнальной башней снова раздался хлопок. И почти в тот же миг
над башенкой детинца пронесся грохот очередного разряда. Воя Киноза на
этот раз Лотар не расслышал. То ли сил у него больше не осталось, то ли
орал уже так тихо, что его голос вполне заглушали стены.
  И в это мгновение в сознании Лотара отчетливо прозвучало сообщение Стака:
  "Учитель, они послали на нас целый выводок очень искусных фантомов. Пока
мы воевали с ними, они просто перебрались через стену в другом месте,
теперь они в городе".
  "Ах, да. Есть еще и эти. - Лотар и в самом деле почему-то забыл, что у
ворот Стак должен был задержать еще двоих. Но теперь он вспомнил. - Так,
идем к вам, у нас все в порядке. До нашего подхода в бой не вступать".
  Краем сознания он понял, что Стак дает подтверждение, что понял, но теперь
это было не важно. Потому что до ворот можно было добежать очень скоро.
Что ни говори, а город, который они защищали, был еще очень невелик.


                                  ГЛАВА 26


  К тому моменту, когда Лотар с учениками появился у ворот, с основной
частью фантомов было уже покончено. Как всегда бывало в таких случаях, чем
меньше их становилось, тем прозрачнее они делались. К тому же Сухмет сумел
навести на фантомы морок, и их движения стали механическими, иногда даже
лишенными смысла. В общем, на них просто перестали обращать внимание.
  Но тем более грозной казалась фигура настоящего Капюшона, который стоял в
центре площади у ворот. Правда, что-то еще творилось за его плечами, в
довольно темном и тесном углу между домом для путников и конюшней, но там
стояла такая плотная завеса магии, что Лотар даже и не пытался ее пробить.
  Перед неподвижным цахором, как легкие осенние листья, кружили орденцы со
Стаком во главе. Без Лотара они ничего не предпринимали, хотя было видно,
что ждать им надоело, тем более что цахору нужно было выиграть именно
время, которое они сейчас теряли. Что это значило, как должны были
повернуться обстоятельства, Лотар даже не пытался угадать.
  Итак, они сошлись. Лотар, Стак, шестеро орденцев, из которых двое были
девушками, и на заднем плане Сухмет. Старик усиленно наколдовывал что-то,
Лотар чувствовал это все более отчетливо. Рубос держался рядом с Сухметом,
и это было очень хорошо, потому что грозный мирамец устал во время возни с
фантомами, его рана открылась, и теперь он не был способен даже толком
держать меч.
  "Сухмет, - мысленно позвал Желтоголовый, - когда ты будешь готов?"
"Очень скоро, господин мой".
  "А что происходит у конюшни?"
"На это я не могу отвлекаться".
  В голосе восточника прозвучала такая усталость, что Лотар больше не стал
отвлекать его от дела.
  Колокольчики в сознании вдруг зазвенели громче. Цахор двинулся на
орденцев, рявкнув низким, резким голосом с сильным горловым акцентом:
  - Струсили, бараны? Я смотрю, вы и на воинов не похожи, странно, что до
сих пор уцелели.
  Самонадеянность противника была не самым проигрышным качеством для начала
боя, поэтому Лотар сделал знак, и орденцы даже не стали окружать цахора, а
чуть-чуть подались назад. Лотар сказал:
  - Может, мы с главным договоримся и разойдемся с миром?
  Цахор сделал странное движение головой, словно пытался задрать подбородок.
  - Я не позволю. Слишком много наших полегло. Вдруг Сухмету удалось сделать
то, что он давно готовил, и все орденцы исчезли из видимого пространства.
Это был примерно такой же трюк, которым когда-то давным-давно
воспользовался Капис в Мираме, когда послал отряд наемных убийц уничтожить
Кнебергиша. Орденцы находились в том же месте, в том же пространстве, но в
чуть сдвинутом времени и поэтому были не видны даже тренированному
магическому глазу И могли, безусловно, биться с противником, хотя это было
нелегко и требовало определенной сноровки. Но орденцы, по-видимому,
неплохо владели этим приемом.
  Лотар видел клинки, вспышками яростного стального блеска вырывающиеся в
самый последний момент удара из ничего, из какого-то сгущения, которым
вдруг обволок цахора самый воздух площади. Только вспышки клинков - и
ничего больше. У цахора оставалось теперь так мало времени, чтобы
сориентироваться, что он даже не успевал отбиваться от всех.
  "Хорошо бы, - сказал сам себе Лотар, - они еще могли отличить меня от
цахора, а не то атакуют со всем пылом юности..."
"Они отличат тебя от него, господин, - тут же отозвался внутренний голос
Сухмета, - не дураки же они в самом деле".
  Лотар удержался от замечания на этот раз и бросился на цахора. Идти на
него в одиночку было странно, но он переборол неуверенность, вдруг
всплывшую в нем, и провел проверочные выпады в полную силу.
  Цахор попятился. Он оценил опасность, но резко менять место боя, раскрывая
свою хитрость, не собирался. "А ведь он что-то прикрывает - то, что
творится у конюшен, - подумал Лотар. - Что же это такое и где, наконец,
Камазох?"
Желтоголовый попытался навалиться на цахора по-настоящему, но Капюшон
довольно успешно отбивался от него, хотя и действовал не очень уверенно,
больше сосредоточиваясь на атаках спрятавшихся в подвременье орденцев. И
это было правильно. Лотар не успел обменяться с ним и десятком ударов, как
возникающие из ничего клинки уже дважды чуть было не достали цахора. Он
лишь в последний момент ушел от них, не пытаясь даже отбиться.
  Его техника была изумительна, его реакция превосходила человеческое
понимание происходящего. Лотар почувствовал себя слабым и неуверенным
новичком, пытающимся противостоять отменному мастеру Примерно то же самое
думал и цахор. Он вдруг сказал со своим лающим акцентом:
  - А ты не так уж грозен, как говорят. Неужели ты в самом деле уложил почти
всех наших?
  И Капюшон неожиданно бросился в атаку, как таран, которым взламывают
ворота крепостей. Лотар отбил половину его выпадов, от другой половины
ушел, но два раза его спасло чистое везенье. Оказывается, бывает и так,
что непроизвольное, случайное движение вдруг спасает жизнь. Это неожиданно
напомнило ему так давно и прочно забытое ощущение молодости, когда он
считал, что любой поединок есть не только дело искусства, но и азартная
игра, где случай решает, кому жить, а кому умереть.
  Сейчас ощущение собственной уязвимости и власти случая снова вернулось к
нему. Он ничего не мог с этим поделать. И хотя ему везло, он знал, что это
должно кончиться. Потому что противник не разделял его отношения к бою как
к игре, он собирался действовать наверняка и дожать Лотара до конца.
  Лотар уже в который раз за последние дни почувствовал усталость,
почувствовал, что противостоит чему-то, превосходящему его силы. И сразу
усталость, отупение и покорность судьбе стали затоплять его сознание. Это
грозило гибелью - такому противнику, как цахор, нельзя было подсказывать
лучшее время для атаки. Капюшон начал решительные действия. Его выпады
были точны и остроумны, его решения - парадоксальны, его движения были бы
прекрасными, если бы Лотар еще мог их воспринимать.
  Но вдруг два или три меча одновременно вырвались из подвременья и
вонзились в черную кожу комбинезона цахора с разных сторон, как бывает
только во сне, когда одно превращается в другое, а ужас неожиданно
сменяется облегчением.
  Цахор упал, потом поднялся, но теперь он стоял как-то боком, словно был не
способен больше твердо опираться на мостовую, и смотрел куда-то в сторону.
Боль на несколько мгновений заслонила от него все происходящее на площади,
позволяя различать лишь то, что было перед глазами... "Тоннельное видение,
результат болевого шока", - решил Лотар и шагнул вперед.
  Капюшон не увидел его, как Лотар и ожидал, и пропустил удар. Сталь Гвинеда
медленно прошила воздух и на добрых четыре дюйма вошла в бок цахора,
примерно там, где находилась его печень, потом вышла чуть ниже и левее,
прочертив на коже его куртки сочащуюся кровью полосу. Цахор поднял руку,
чтобы зажать рану, но блеснула вторая медленная молния, прорисованная
Акифом, и отрубленная чуть выше кисти рука отвалилась, словно сочный
стебель, обдав все вокруг темной кровью.
  Лотар увернулся от тяжелых капель и только после этого понял, что
усталость и утомление не так велики, как ему казалось. Или кто-то помог
ему?
  Он оглянулся: Сухмет был серым, как будто вымазался в муке. Он уже не мог
стоять, ноги его подкашивались, и старик растянулся бы на камнях, но Рубос
поддерживал восточника одной рукой, не выпуская из другой меч. Да,
определенно, держать ребят в подвременье и одновременно корректировать
действия Лотара было очень тяжелой работой.
  Вдруг что-то звонко хлопнуло совсем радом с Желтоголовым, словно разом
сломалось сухое дерево, и в воздухе возник Стак. На лице его было написано
возбуждение и ярость победы. Даже не посмотрев на Лотара, он сделал выпад,
уклонился от слабого встречного движения цахора и нанес ему очень сильный
удар снизу в грудь. Кончик его меча показался из спины цахора, залитый
дымящейся кровью демона;
Цахор низко застонал. Но прежде чем он упал на колени, Стак успел
выдернуть свой меч. В этой победе он не сомневался. Командор повернулся к
Лотару:
  - Учитель, ты великолепно сыграл отступление, даже я поверил, что ты
смирился, это и заставило его забыть о нас...
  Лотар стиснул зубы. Он не знал, скажет ли когда-нибудь Стаку, что не играл
в отступление, в покорность, в поражение. Может быть, если они выживут, и
скажет, чтобы расширить представление Стака о бое, о способности
сражаться, когда усталость и покорность превосходят даже его - Лотара -
силы. А может быть, и не скажет, просто потому что это тяжело - признаться
в поражении, пусть даже и несостоявшемся.
  Да, если они выживут...
  Вдруг еще два меча нанесли демону скользящие, легкие на вид удары, и кровь
снова обагрила камни мостовой. Это была победа. Даже цахору необходимо
было несколько часов, чтобы восстановиться после таких ран. Но лучше
все-таки отрубить ему голову.
  Лотар стряхнул кровь со светлой стали Акифа, спрятал его в ножны, взял
Гвинед двумя руками и приготовился было нанести последний удар, как вдруг
что-то мощное, несокрушимое и почти непостижимое человеческим разумом
выдвинулось из того темного угла у конюшни, который привлек его внимание в
начале боя.
  Это был Камазох. На вид такой же, как остальные цахоры. Но если от Логира
исходила мощь физической силы, несгибаемой массы и тренированного
мастерства, то от Великого Магистра цахоров - мощь отточенного интеллекта
и магического совершенства. Он произнес слова на непонятном языке,
вероятно договаривая весьма непростую формулу заклинания, и вдруг где-то
рядом взорвалась, разбрасывая струи жидкого огня, бочка с вендийским
огнем. Потом в другом месте рухнула каменная колонна, разом лишившаяся
подготовленной строителями опоры. Потом провалилась ловушка, наподобие
той, в которую угодил Логир...
  По всей Лотарии гремели взрывы, сжимались и разжимались механизмы, падали
каменные блоки, обваливались переходы, мостки, балки, где-то в каменных
мешках сработали заслонки и их стала затапливать вода... Все заготовленные
ранее и замаскированные тончайшей магией Сухмета ловушки разом были
разряжены. Лотар даже не подозревал, что подобное возможно.
  И конечно, все шестеро орденцев выпали из подвременья. Впрочем, нет, не
шестеро. Одна фигура, проявившаяся из ничего, неподвижно лежала на камнях.
Это была Шарона. Меч цахора, который, все еще мыча от боли, топтался перед
Лотаром, рассек ей грудь и перебил позвоночник. Она умерла легко и почти
сразу.
  Жилое что-то вскрикнул и бросился к девушке. Упал на колени, попробовал
поднять ей голову.
  Стак приблизился к нему, положил руку на плечо. Лотар вздохнул, шагнул к
напарнику Камазоха, защищавшему своего Магистра, который готовил
заклинание против всех ловушек Лотарии, и одним ударом отрубил ему голову.
Разглядеть выражение лица Камазоха из-за капюшона было, конечно,
невозможно. Но Лотар не сомневался, что он вздрогнул.
  Мало на всю площадь произнесла своим певучим, сильным голосом:
  - Лучше бы это сделал Жилое.
  Лотар. кивнул, соглашаясь с ней, но тут неожиданно подал голос Камазох:
  - Это уже не имеет значения. Это вообще глупо, потому что вас осталось так
мало, что я справлюсь, даже не запыхавшись. А потом все мои друзья, кто
еще способен, восстановятся. Кто отрастит голову, а кто и просто соединит
кусочки тела...
  Он рассмеялся. От этого смеха хотелось умереть, как от мороза умирают на
лету птицы. От него кружилась голова, глубоко в груди возникала тошнота.
Он действовал как яд непонятной, но неотвратимой силы.
  - Смогут немногие! - выкрикнул Стак.
  - Верно, - прогудел Камазох. - Я пытался предупредить их об этой
человечьей хитрости, но они не послушали меня.
  Тогда я и подумал, что неплохо бы обновить Орден, если они так упрямы. И
ты. Желтоголовый, мне в этом помог. Но ты за это и поплатишься.
  Было что-то космическое в этой неподвижной невысокой черной фигуре,
которая вещала почти шепотом, но шепот проникал всюду, казалось, от него
невозможно спрятаться нигде во всем городе.
  Лотар оглянулся. Рубос поддерживал Сухмета уже двумя руками. Сухмет опять
был почти без .сознания. Камазох сразу догадался:
  - Не смотри в ту сторону. Желтоголовый. Твой друг-колдун - кстати, весьма
посредственный по моим меркам - выдохся. Как и все, что ты подготовил для
нашей встречи. Больше у тебя ничего в запасе нет. А у меня есть - моя
сила, мой ум, моя воля. И ты проиграешь, собственно, ты уже проиграл.
  Орденцы стояли рядом с Лотаром. Они выстроились примерно в том порядке,
как на тренировках. Вот только многих уже не было и не будет никогда. "А
будут ли живы завтра те, кто еще есть? - подумал Лотар. - Кажется, Камазох
прав, у меня больше ничего не осталось - ни Сухмета, ни Рубоса, ни
большинства орденцев".
  А Камазох был свежим, спокойным, уверенным. Он мог бы, наверное,
разделаться с ними со всеми так же, как разделался с ловушками, но решил
поработать мечом. Впрочем, Лотар понимал его. Все-таки он был цахор,
рубака, воин, а не колдун. Он хотел добыть победу своими руками,
почувствовать, как его оружие крушит врага, хотел, быть может, заглянуть в
глаза умирающих орденцев...
  - Тебе нужен я один, - предложил Лотар и сам не узнал своего голоса,
настолько он был слаб, неуверен, лишен какой-либо энергии. - Отпусти
мальчишек.
  Камазох рассмеялся, и смерть коснулась сердца каждого из тех, кто его
слышал.
  - Ты хорошо говоришь, Непобедимый, - могу