-  Кто-нибудь  жалеет  о  том,  что  не  находится  там,  внутри?   -
поинтересовался Абдид.
     Круклис решил подремать, но просил, чтоб разбудили,  когда  "уляжется
злая ирония". После долгих рысканий по курсу и глубине  батискаф  все-таки
справился с восходящим течением и пошел вниз.
     - Оксана, налить тебе чего-нибудь горяченького?
     - Спасибо, мне уже не холодно.
     - Глубина девятьсот метров от гребня. Братцы, а посудину-то качает!
     - Эка невидаль.
     - Зепп, ты не понял. Качает ритмично.
     - Вот как? Круклису устроили срочную побудку.
     - Ага,  -  сказал  он.  -  Разогретая  сера  стала  более  вязкой.  В
результате отсеялись случайные колебания.  Хотя  давление  тоже  возросло.
Нет, не понимаю. Надо посчитать.
     - Такое может быть, если чья-то туша бьется в узком канале, - пошутил
Зепп.
     Завязалась дискуссия, не менее тягучая, чем сам серный расплав.  Меня
в ней интересовал не столько предмет, сколько участники. Точнее,  одна  из
участниц. Мало вникая в то, что она говорила, я слушал к а к она говорила,
ловил интонации. И в конце концов поймал пару недоуменных  взглядов.  Пора
было прекращать пялиться. Я  решил  погулять  снаружи.  Пропустить  что-то
интересное я не боялся. Если специалисты заспорили, ничего интересного  не
будет, закон такой.


                                  * * *

     Ракетный паром тех времен представлял собой треугольную  платформу  с
шарами  по  вершинам.  В  этих  сферах,  пронизанных  трубами  двигателей,
располагался экипаж, приборы и бортовые запасы.  Каждая  из  капсул  могла
отстыковываться  с  помощью  особых  катапульт-болтов  и  за  две  секунды
превращаться в самостоятельную спасательную шлюпку. А на открытой площадке
между модулями допускалось размещение грузов любой конфигурации массой  до
девяноста тонн. Красивое конструкторское решение. Жаль, что от него сейчас
отказались.
     Выбравшись из шлюза, я остановился. С грузовой  платформы  открывался
довольно интересный вид. Над близким горизонтом висел Виктим. Рядом с  ним
сквозь  прозрачную  желтоватую  дымку  сияла   яркая   звезда.   Это   был
приближавшийся малым ходом Грави-тон. Ниже него  взметывался  и  опадал  в
кратер, позже названный Оксанкиным, султан  серных  выбросов.  На  вершине
вулкана торчали балки  разрушенного  крана.  По  склону  к  нему  тянулась
красная нить кабель-троса. Окрестности горы покрывали остывшие наплывы. За
ними  начиналась   равнина   с   беспорядочно   разбросанными   кратерами,
окольцованная горами - стенами огромного  цирка,  на  дне  которого  мы  и
находились.  Все  это  заливал  потусторонний,  шафранного  оттенка  свет,
оставляющий резкие тени за каждым камнем. До сих пор  я  могу  без  особых
усилий вызвать в памяти эту панораму,  если  нужно,  вспомнить  вплоть  до
мелких  деталей.  Например,  двадцатитонную  мортиру,   установленную   на
платформе, украшала инструкция: ВРУЧНУЮ НЕ КАНТОВАТЬ.
     Спустившись по лесенке, я ступил на  серный  снег.  Особой  прыгающей
походкой, изобретенной астронавтом  Нейлом  Армстронгом  еще  в  двадцатом
веке,  обогнул  паром  и  направился  к  соседнему  кратеру.  В  шлемофоне
немедленно пискнул индикатор. Это означало, что дежурный  радар  взял  под
контроль мои перемещения.
     - Серж, - сказал Абдид. - Там еще не ступала нога человека.
     - Ну-ну. Сейчас исправим, - бодро ответил я. Но оглянулся.
     Под днищем парома возились арбайтеры - заваривали пробоину. Выше них,
на грузовой площадке, вращался барабан с кабелем. Еще выше пролетал  катер
с большущим прозрачным колпаком над пилотской кабиной. Мирный  деревенский
пейзаж Эфир гудел от голосов. При необходимости стоило лишь позвать, и  на
помощь бросились бы десятки людей. Но почему-то  было  беспокойно.  Пришло
предчувствие  близкого  сбоя  в  будничном  ходе   событий.   Предчувствие
маловероятного вывиха, как потом называла это Мод.  Я  хорошо  его  помню.
Сильное  это  предчувствие,  внезапное  и  пугающее.  Хочется   вернуться,
затеряться  среди  других  людей,  схо-ваться.   Чтобы   неведомый   выбор
неведомого мог пасть на кого-то другого.
     Но так нельзя. Шарахаться от теней недостойно. А если уж оказался  на
пути тайны, нужно принимать ее вызов. Не  каждому  так  везет.  Жизнь  все
равно когда-то закончится. Я двинулся дальше.
     Часто  попадались  припорошенные  неземным  снегом  камни  и  обломки
серного льда, приходилось смотреть под ноги, чтобы не растянуться. Поэтому
склон вырос  передо  мной  как-то  сразу,  вдруг.  Он  оказался  крутым  и
скалистым. Я поднял голову. Прямые лучи Виктима в то  место  не  попадали,
поскольку это была теневая сторона, но вполне хватало  света,  отраженного
долиной в сел паром.
     Я увидел грань кратера, перечеркнутую старыми потеками лавы. Она была
неровной,  напоминала  трехзубую  корону,  надетую   чуть   набекрень,   с
королевской небрежностью. Это  придавало  горе  своеобразный  вид.  Больше
ничего особенного поначалу я не заметил. Но поднявшись выше,  остановился.
На среднем, самом малом зубце короны, различался темный  нарост.  Он  имел
слишком уж  округлые  среди  характерных  для  Феликситура  ломаных  линий
очертания. Когда я рассмотрел его через телеобъектив, то  понял,  что  оно
вовсе не темное. Пятно имело поверхность такой густой черноты, какая может
быть присуща лишь абсолютно черному телу. Эта чернота выделялась  даже  на
фоне чернущего неба Феликситура. Оседлав скалу,  неизвестное  образование,
казалось, наблюдало за тем, что происходит внизу.
     У меня возникло впечатление, что при этом оно то ли колышется, то  ли
как-то переливается внутри себя. С помощью измерительной оптики  скафандра
я определил его поперечник: что-то около семнадцати метров. Последнее, что
успел сделать, прежде чем попал "под макулу".
     О макулах тогда ничего не знали, поскольку как раз мне макула впервые
и встретилась. Да и сейчас,  по  прошествии  без  малого  пятидесяти  семи
геолет,  знают  не  многим  больше.  В  Энциклопедии  Человечества  макула
определяется как  "локальный  концентрат  генерального  поля  с  потенцией
переноса  биомассы".  Прелестно,  не  правда  ли?  Знать  бы,  что   такое
генеральное поле. .. В отношении переноса биомассы - это пока  что  только
предположение. На данный момент  твердо  установлено  одно:  макулы  могут
воздействовать на психику человека, причем сила этого действия подчиняется
классическому закону механики - убывает с расстоянием. В тот раз, прыгая к
кратеру, я успел  пересечь  границу  "зова  макулы".  А  может  быть,  она
зацепила меня еще на  грузовой  площадке,  или  даже  внутри  парома.  Мне
кажется, я могу почуять ее издалека, но вот поддаюсь слабо, иначе не писал
бы сейчас ничего. Кроме того, не исключено, что макула попросту  отпустила
меня. Так, на первый случай. Те, кто старше нас, тогда еще не решили,  что
с нами делать. Да и Мод во-время появилась.
     Часто спрашивают: каково это находиться "под  макулой"?  А  никаково,
физические страдания отсутствуют. Чего не  скажешь  о  голове.  В  старину
бытовало выражение о крови, стынущей в жилах.  Вот  так  же  застывает  не
кровь,  а  мысли,  активная  рассудочная  деятельность.  Сознание  у  меня
сохранялось, окружающий мир  я  воспринимал,  но  он  превратился  в  фон,
задники сцены, в нечто второстепенное. На какое-то время мозг  превратился
в принимающее устройство и ничто более. В него врезалось одно,  дьявольски
неотступное    представление    о    бесцельности    жизни.    Жизни     в
белково-нуклеиновой форме. Сам себя воспринимаешь  уродливым  мешком,  чье
существование зависит от неприятного содержимого кишечника.  Что  это?  ИХ
взгляд на НАС? Может быть и так, прекрасные мои соплеменники.


                                  * * *

     Вопреки всей сумятице в голове Мод я  узнал  сразу.  До  парома  было
никак не меньше полумили, но как только  на  грузовой  площадке  появилась
фигурка в оранжевом скафандре, я сразу понял,  что  это  она.  -  Ко  мне,
Сережа. Идите ко мне.
     Не   ведая   чего   избежал,   я   отправился   в   обратный    путь.
Сомнамбула-сомнамбулой.
     Скатившись по релингу, она двинулась навстречу. - Отчего-то мне стало
за вас тревожно. С вами все в порядке?
     - Все в  порядке,  -  механически  ответил  я.  Мне  почему-то  стало
тревожно за нее.
     - Правда? Как вы себя чувствуете?
     - Зара считает меня чересчур здоровым.
     - Все же, мне кажется, вам не по себе.
     - Да, был маленький абсенс.
     - Инсайт?
     - Нечто вроде. Уже прошло. А вы уже знаете?
     - Про инсайты? Да.
     Ко  мне  вернулась  способность  удивляться.  Большинство  старожилов
Гравитона так и не удостоились инсайтов, а Мод, прожившая на станции  чуть
больше трех недель, уже успела. По неписанной традиции что-либо спрашивать
на эту тему было не принято. Но я не удержался.
     - И каковы впечатления?
     - Да так, - сказала Мод. - Присматриваюсь.
     С нами связался Круклис.
     - Хелло! Отойдите дальше. Сейчас буду стрелять.
     - Мы в безопасности, Парамон, - сказала Мод. - Спасибо. То,  что  она
назвала его по имени, мне не понравилось.
     - Не за что, - сказал Круклис и отключился.  На  платформе  поднялось
крупнокалибкерное жерло.  Развернувшись  в  сторону  Оксанкиного  кратера,
мортира выплюнула снаряд. Грунт под нашими ногами беззвучно дернулся.
     - Это еще зачем? - спросил я.
     - Вы разве не знаете?
     - Собирался спросить, но самолюбие не позволило. Мод рассмеялась.
     - Обаятельно. Серная льдина оборвала кабель. А в  снаряде  -  станция
связи с батискафом. Прогуляемся? - С удовольствием.
     Мы ступили на поверхность  застывшей  лавы.  Поток  был  молодым,  не
успевшим растрескаться,  но  замерзал  он  не  одновременно,  вспучиваясь,
образуя наплывы, на которые приходилось подниматься  вбивая  в  податливую
серу носки сапог. Мод, шедшая впереди, упорно преодолевала препятствие  за
препятствием. Выбравшись на плоскогорье, она остановилась, обвела  широким
взмахом горизонт и сказала:
     - Можете смеяться, но что-то здесь не так, я чувствую.  И  это  -  не
совсем суеверие.
     - Да, необычная планета, - согласился я, отдуваясь.
     - Необычная? Я бы сказала необыкновенная.  Не  удивлюсь,  если  здесь
произойдет что-нибудь из ряда вон выходящее. Маловероятный вывих  событий.
У меня засосало под ложечкой.
     - Почему вы так думаете?
     - Не могу представить, как она оказалась на своей нынешней орбите.
     - Шансов на возникновение земной жизни тоже было не так уж много.
     - Что вы хотите сказать?
     -  Гипотеза  об  искусственном  происхождении  жизни   все   еще   не
опровергнута. Но можем ли мы себя считать  плодом  чьего-то  эксперимента?
Есть вопросы, на которые нет определенного ответа сотни  лет.  Но  это  не
значит, что ответ должен быть обязательно м-м... парадоксальным.
     - Кто знает... Те же сотни  лет  поиска  внеземных  цивилизаций  пока
безуспешны. Одно из трех: либо их нет,  либо  очень  далеки,  либо  трудно
распознаваемы. Но если следы разумной деятельности  трудно  различимы,  не
значит ли это, что их легко принять за другое? Я рассмеялся.
     - Например, за коллапсар?
     - Почему бы и нет?
     - Не знаю.
     - Это все, что вы можете сказать, как специалист  по  физике  "черных
дыр"?
     - Не все. Но самое глубокое.
     - Пора возвращаться, - неожиданно сказала она.


                                  * * *

     Из-за малых размеров парома мне пришлось делить  каюту  с  Круклисом.
Утром меня разбудил его недовольный голос. Он разговаривал со своей женой,
оставшейся на Гравитоне, по видеофону. Лицо Лауры выглядело  расстроенным.
- Постараюсь, - буркнул Круклис.
     Чтобы не мешать, я вышел. На кухне несколько человек завтракало. Лица
были меланхолические.
     - Что случилось? - спросил я.
     - В том-то и беда, что ничего, - вздохнула Оксана. Выяснилось, что за
прошедшие сутки батискаф забрался в обширную каверну, размеры  которой  не
определялись. Разогретая сера становилась все более  вязкой,  что  снижало
скорость   аппарата.   Одновременно   колебательные   движения   расплава,
обнаруженные накануне, потеряли свою периодичность. Накапливались данные о
том, что они являлись следствием сейсмической  активности  планеты.  Проще
говоря, ничего необычного не происходило. Сенсация не состоялась.
     - Нет ничего нового и под этим солнцем, господа, -  утешил  я  их.  -
Будут ли еще сюрпризы?
     - Обязательно, - вдруг совершенно серьезно сказала Мод.
     - Вы в это верите?
     - Так же, как и вы.
     У меня опять засосало под ложечкой, и я промолчал. Мод протянула  мне
тюбик с питательным бульоном.
     - Пейте. Хочу пригласить вас та прогулку Вы не против?
     - Еще и спрашивают!
     - Просьба за вулканы не прятаться, - сказал Абдид. - Серж,  ты  видел
свою вчерашнюю кардиограмму? От тебя не ожидал.
     - Не все сердечные дела находятся в компетенции  страховых  компаний,
дружище. - Ну, ну, компетентный ты наш.
     Жизнь замечательна пустяками. Простая вроде радость - помочь  женщине
надеть скафандр, но от абстрактных мыслей отвлекает прекрасно.
     - Не смотрите на меня так, - сказала Мод.
     - А как на вас смотреть?
     - Как на товарища по быту.
     - Ах! Это возможно?
     - Серж, не дурачьтесь. Вы еще не  застегнуты,  а  за  бортом  вакуум,
между прочим. Глубокий такой. - Зато вы застегнуты за двоих.
     Мод взглянула на меня снизу вверх. Ух, глазища! В восторге  я  поднял
лапки. И понял, что если у нас  что-то  получится,  буду  заниматься  этим
постоянно. Есть женщины, которые в каждую секунду знаки, чего не хотят.
     МЬ  взяли  открытый  вездеход  и  покатались  по  окрестностям.   Мод
лихачила, заставляя машину  прыгать  через  трещины,  взлетать  по  крутым
склонам, огибать скалы и воронки. Это явно доставляло ей  удовольствие,  и
она вела себя как школьница, сбежавшая с уроков.
     На  обратном  пути  вездеход  подрулил  к  знакомому  мне  кратеру  и
неожиданно затормозил.
     - Поднимемся? - предложила Мод. Я напрягся.
     - Зачем?
     - Абдид утверждает, что туда еще не ступала нога человека. Смешно?
     Она что-то подозревала. Чтобы не выдать себя, нужно было соглашаться.
     - Нет. Естественно. Эйнштейн говорил,  что  ощущение  тайны  -  самое
великое из чувств. "Тот, кто не способен к нему, подобен  мертвому.  Глаза
его закрыты".
     - Подобен мертвому,  -  повторила  Мод.  -  Сильное  выражение.  Гора
оказалась так себе, высотой меньше мили. Мы оставили машину  и  через  час
поднялись к скальному зубцу, на котором я видел макулу. Ничего подобного в
тот   раз   там   не   оказалось,   никаких   следов.   Нетронутая    пыль
свидетельствовала о мирном сне  вулкана.  Зато  соседний  Оксанкин  кратер
продолжал  буйствовать.  Со  своего  места  мы  видели,  как  он  выбросил
очередную станцию связи, уме пятую, кажется.  Снаряд  рухнул  на  склон  и
эффектно  покатился  вниз,  увлекая  лавину   камней.   Планета   неохотно
расставалась с тайнами.
     Мод расстегнула  кармашек,  вытянула  из  него  пружинный  провод  со
штепселем,   который   вставила   в   розетку   моего   скафандра.    Наши
радиопередатчики при этом автоматически  отключились.  Предстоял  разговор
наедине.
     - Сергей, вы не думали, что когда-нибудь все может надоесть?
     - Феликситур? - спросил я, выигрывая время. Серьезный разговор с тем,
кто старше вас - испытание. Нужно успеть сосредоточиться.
     Мод  попыталась  разглядеть  выражение  моего   лица.   Хорошо,   что
светофильтры помешали.
     - Да,  Феликситур,  -  сказала  она.  из,  не  дав  мне  успокоиться,
усмехнулась и добавила:
     - И все, что его окружает.
     Пропащее это дело - разыгрывать непонимание перед  мафусаилом.  Нужно
говорить то, что думаешь, нужно идти напролом.
     - Я знаю, что от жизни устают. Вы это имели ввиду?
     - Спасибо, что не притворяетесь.
     - Мод, с вами все в порядке?
     - Со мной -да. А с вами? Что здесь случилось вчера?
     - Так, померещилось что-то.
     - Опишите. Я описал.
     - Странно. Если это и инсайт, то  весьма  необычный.  Я  думала,  это
случится со мной. Почему вы не сказали сразу?
     - Мне было тревожно за вас. Мод вздохнула.
     - Сережа, я вижу ваши чувства.
     - И что же?
     - Боюсь, что  доставлю  много  огорчений.  Думаю,  вы  могли  бы  еще
остановиться.
     - Зачем боятся того, чего может и не быть? Никто на знает будущего.
     - Не будьте так уверенны. Я промолчал. Мод усмехнулась.
     - Вы поняли меня совершенно правильно. Иногда, если живешь достаточно
долго.  .  .  Назовем  это  предчувствием  наименее  вероятного  варианта,
маловероятного вывиха.
     - 0 вашей способности знают?
     - Нет.
     - Не хотите?
     - Не хочу.
     - Мне трудно поверить.
     - Понимаю. Смотрите сюда.
     Опустившись на  колени,  она  начертила  в  пыли  обтекаемое  тело  с
тюленьим хвостом и парой широких лопастей в передней части.
     - Его назовут хвостоногим ухомахом. Скоро мы увидим это существо.
     - Где?
     - Здесь, на Феликситуре. Рисунок запомнили?
     - Д-да.
     - Хорошо.
     Она поднялась, аккуратно отряхнулась. Потом  взяла,  да  и  затоптала
свое  произведение.  Такие  вот  поступки  случаются  у  женщин.  Поди  их
разгадай. Одно слово - ведьмы.


                                  * * *

     Несколькими часами позже батискаф добрался  до  дна  каверны.  Оксана
сказала, что ей страшно.
     - Тебе?
     - Нет, кому-то там, - она показала на  пол.  Круклис  прекратил  пить
кофе.
     - Не устала?
     - Проверьте.
     - Сигнал слабый?
     - Слабоватый. Круклис оглянулся.
     - Ищу женщину. Женщины чутче.
     Мод молча распустила прическу и взяла шлем.
     Кабина быстро наполнилась людьми.
     - Ну как?
     - Пока не слышу. Я протолкался ближе.
     - А сейчас слышу.
     - Пеленг? Мод покачала головой.
     - Я плохой сенсолог.
     - Дайте мне, - нетерпеливо сказала Оксана.  -  Так.  Левый  разворот,
курс двести восемнадцать. Быстрее!
     Софус  немедленно   включил   полные   обороты,   но   винты   тяжело
проворачивались в серном студне, скаф полз черепашьим ходом. Все же,  одна
из теней на экране постепенно оформлялась в пятно.
     - Сигнал усиливается, - подтвердила Оксана.
     - Вот тебе и сюрприз,  братец  Серж,  -  ехидно  заметил  Круклис.  -
Подходит? Я молчал, не решаясь поверить.
     - Ой! - сказала Оксана. - Мне очень страшно.
     - Хватит, отключайся. Мы его видим.
     - А сейчас я сердита. Чувствую гнев, злобу.
     - Да дайте же форсаж! - взмолился Зепп.
     - Хорошо, хорошо, успокойся. Сейчас дадим форсажик. Аппарат понемногу
набрал скорость. Смутное пятно вытянулось, приобрело  узнаваемые  контуры.
Легко  скользя  между  каменными  выступами  дна,  оно   некоторое   время
выдерживало  дистанцию,  но  потом   начало   сдавать.   Стали   различимы
раздвоенный хвост и что-то вроде плавников. Вдруг существо резко  изменило
направление.
     - Уходит! - восхищенно сообщил молоденький  техник.  Софус  переложил
рули и вновь поймал беглеца  в  перекрестие  визиров.  Включилась  внешняя
связь.
     - Эй, что у вас происходит? - спросил Сумитомо.
     - Ненавижу! - крикнула Оксана.
     - Кого? - оторопел губернатор.
     - Это она не вас, ваше превосходительство, - рассеянно пояснил Зепп.
     - А кого?
     - Это она нас всех ненавидит.
     - Да за что же?
     А мы, за ней гонимся.
     - Послушайте, вы что. . .
     - Суш1 - взревел Круклис, - отстань. На экран-то взгляни!!!
     И он добавил что-то на старояпонском языке. Мод покраснела.
     - Оксана, отключайся, - строго сказал Абдид.
     - Вот еще! Такое открытие. . . Я вижу. . .
     - Что?
     - Ничего подобного... Ох! Батюшки, огонь. Внезапно  экраны  померкли.
Все. И те, через которые шла информация с батискафа, и даме те, по которым
ко