ну а третьей... третьей, конечно же,  была
Психея, наряженная в платье мальчика-пажа. Явились  трое  Спутников  точно
вовремя, и хотя Аматусу все еще хотелось оттянуть время, он  понимал,  что
час пробил, и тупая боль ностальгии отступила, покинула его.  Принц  молча
поднялся, запахнул плащ. Сэр  Джон,  Каллиопа  и  Голиас  последовали  его
примеру, а потом все семеро вышли из  кабачка  и  зашагали  по  промозглым
сырым улицам к поблескивавшей, словно рыбья чешуя, реке.
    Если кто и заметил их, то разве что горожане, подсмотревшие в  щелочку
из-за приоткрытых ставен, а в такую дождливую ночь вряд  ли  кто  стал  бы
приоткрывать ставни. Они миновали Гектарианский квартал и пошли дальше  по
Венду мимо сводчатых арок и  увенчанных  шпилями  домов  вульгариан,  мимо
небольших "ступоров", где в теплые летние деньки они любили коротать время
за чашечкой чая. Сэр Джон, Голиас  и  Кособокий  несли  зажженные  факелы.
Наконец компания добралась до набережной, где в Длинную реку по водостокам
стекали нечистоты.
    - Так уж вышло, - признался Голиас, - что я захватил с собой  веревку,
хотя, когда брал ее, не понимал, зачем она может мне понадобиться.
    Кособокий передал свой факел Каллиопе и первым  спустился  по  веревке
вниз, в почти  непроницаемый  мрак.  Впоследствии  Аматус  так  и  не  мог
сказать, действительно  ли  он  видел,  как  спускался  к  реке  начальник
королевской стражи, или в это время он просто отсчитывал мгновения,  глядя
на то, как раскачивается веревка, выхватываемая из темноты тусклым  светом
факелов.
    Кто-то должен был последовать за Кособоким, и пока его никто не  успел
опередить, принц Аматус натянул  на  руку  плотную  перчатку,  которую  на
всякий случай носил с собой, ухватился за  веревку  и  заскользил  по  ней
вниз.  Он  видел,  как  раскачивалась  веревка,  когда  по  ней  спускался
Кособокий, но никак не ожидал, что это так страшно и неприятно. Принца  то
толкало к граниту набережной, то относило к реке.  Сердце  его  уходило  в
пятки, когда пальцы, сжимавшие веревку, слабели.  Но  мало-помалу  веревка
стала раскачиваться меньше, и вскоре Аматус  коснулся  ступней  скользкого
выступа.
    - Мог бы придержать веревку, - укорил Кособокого принц.
    - Тебе это было ни к  чему.  Вот  тем,  кто  за  тобой  последует,  не
помешает, так что  давай-ка  хватайся.  И  три  руки  крепко  сжали  конец
веревки.
    - Да уж, телохранитель из тебя... - проговорил Аматус, но  собственный
голос показался ему жалобным, и он тут же пожалел о сказанном.
    - А я не телохранитель. Я  загадочный  Спутник,  -  уточнил  Кособокий
голосом скрипучим, как  несмазанное  тележное  колесо.  -  Так  нужно  для
сказки. А если бы не так, то я - начальник королевской стражи, и уж  тогда
я бы должен отвести тебя домой к папочке да всыпать тебе по первое  число.
Повезло тебе, считай, что нынче у меня, так сказать, нерабочее настроение.
А кроме того, твой отец понимает, как из принца человека делают.
    -  Хватит  болтать.  Остальные   спускаются.   Слитгиззард   спустится
последним. - Это был голос Мортис.
    Аматус понял, что лучше не спрашивать  придворную  колдунью,  как  она
здесь оказалась. Быть может, прилетела, а быть может,  просочилась  сквозь
землю. Принц только согласно кивнул и покрепче уперся единственной ступней
в камень.
    Первой спустилась  Каллиопа  -  так  резво,  что  веревка  снова  дико
раскачалась. Аматус протянул к девушке руку,  и  она  соскользнула  в  его
объятия, что несказанно порадовало  принца.  Психея  спустилась  быстро  и
легко - веревка даже не шелохнулась, а следом за ней гораздо менее  изящно
спуск совершил Голиас. Наконец аккуратно и почти мгновенно  спустился  сэр
Джон Слитгиззард. Компания была в сборе и готова начать свое странствие по
темным сырым туннелям чрева столицы Королевства.

                                                                   ГЛАВА 5
                         РАЦИОНАЛЬНОЕ ЧУДОВИЩЕ И ГОБЛИНЫ - РАЦИОНАЛИЗАТОРЫ

    Довольно долго нужды разговаривать не было. Все следовали за Голиасом,
освещавшим дорогу факелом, да время от времени поглядывали друг на  друга.
Мортис была по обыкновению спокойна. Теперь, в  подземелье,  она  откинула
капюшон плаща, и ее белоснежные волосы и голубая кожа  светились  почти  в
полной темноте. Голиас, Джон Слитгиззард и Кособокий, похоже, пребывали  в
ожидании чего-то, что могло в любое мгновение случиться. Аматус решил: это
потому,  что  они  более  опытные  искатели  приключений,  чем  он.  Принц
попробовал настроиться на такой же лад, но его хватило  всего  на  краткий
миг. Большей же частью он чувствовал себя  примерно  так  же,  как  тогда,
когда мальчиком шагал вслед за отцом на какую-нибудь скучнейшую  дворцовую
церемонию.
    За принцем шли Каллиопа и Психея. Аматус не оглядывался назад: боялся,
как бы они не заметили, что ему страшновато, или, наоборот, как бы  он  не
заметил, что страшновато им, или, что и того хуже... как бы не  оказалось,
что женщины на самом деле и не думают поддаваться страху.
    Шли  они  довольно  долго,  прежде  чем   заметили   первые   признаки
присутствия гоблинов. Дело в том, что с  тех  пор,  как  король  Бонифаций
назначил  Седрика  верховным   главнокомандующим,   Седрик   приступил   к
выполнению программы систематического истребления гоблинов, и теперь  мало
кто из них отваживался высунуть нос из подземелий. Как  правило,  то  были
отчаянные наглецы, но вреда от  них  бывало  немного:  напишут  что-нибудь
пакостное на стене, молоко у кого-нибудь сквасят. Так вот,  приближаясь  к
границам  Страны  Гоблинов,  наши  путешественники  воочию  увидели  плоды
кампании по сдерживанию гоблинов. На каждом повороте им попадались скелеты
гоблинов, куски доспехов и сломанные  мечи.  Неприятнее  всего  смотрелись
черепа: свет факела попадал в пустые глазницы, и черепа  как  бы  оживали.
Казалось, они того и гляди заговорят.
    Черепа были страшные, со здоровенными, как у  бульдогов,  челюстями  и
костистыми выростами  вокруг  похожих  на  хоботы  носов.  Над  глазницами
нависали тяжеленные надбровные дуги, а черепную  коробку  венчал  шипастый
гребень.
    А глазницы... от  них  глаз  невозможно  было  оторвать...  круглые  и
глубокие, словно колодцы.
    Аматус шагал вперед, решив, что, если мужество покинет  его,  придется
дальше идти без него.
    Наконец компания подошла к потрескавшемуся  полусгнившему  деревянному
мосту,  переброшенному  через  глубокую  расселину.  Перед  мостом  стояли
деревянные ворота, а у ворот разместился маленький косматый гоблин - жутко
уродливый и встретивший путников таким зловещим взглядом, что  от  такого,
наверное, и другие гоблины бы в страхе поежились.
    - Зачем явились?
    Из наставлений Голиаса Аматус помнил,  что  в  Стране  Гоблинов  нужно
говорить правду, потому честно и откровенно ответил:
    - Мы явились для  того,  чтобы  спасти  девицу,  томящуюся  здесь  уже
несколько столетий.
    - А-а-а, эту. Ну, это ладно, попытайте счастья. Давненько  сюда  никто
носа не совал, кроме заносчивых простолюдинов.  Да  и  тех  -  по  пальцам
сосчитать. Вас всего семеро?
    - Да.
    - И назад вернутся семеро?
    Принц уже готов было ответить: "Да", подумал, решил, что надо сказать:
"Нет, восьмеро", но, поразмыслив, сказал:
    - Откуда мне знать?
    Глазки гоблина разочарованно сверкнули.
    - Ну тогда ладно.  Считайте,  что  предварительное  испытание  прошли.
Теперь проходите в ворота и топайте  по  мосту,  ну  а  там  Чудовище  вам
загадки будет загадывать.
    Мост зловеще раскачивался.  Время  от  времени  от  него  отваливались
обломки и падали в черную бездну расселины.
    - Самый подходящий мостик для сказки, - шепнул Аматус Голиасу.
    - Самый что ни на есть, - согласился Голиас. - Ой! - Мост вдруг  резко
качнулся в сторону. - Наверняка он тут давно  висит,  да  и  провисит  еще
долго. Но не всякий реквизит для всякой сказки годится... Да  что  я  тебе
говорю, ты ведь и сам законы магии знаешь. Может быть, этот мост  тут  так
просто висит, для создания соответствующей атмосферы.
    Из-под руки Каллиопы сорвался в  пропасть  кусок  поручня  и  медленно
полетел вниз, вертясь, пока не скрылся из глаз. Еще  пара  мгновений  -  и
путники услышали глухой стук. Потом еще один. И еще.
    - Хватит! - прокричала Мортис. Все вздрогнули так сильно, что если  бы
мост продолжал раскачиваться, кого-то непременно подбросило бы,  и  лететь
бы ему, бедняжке, в пропасть. Но мост ни с того ни  с  сего  раскачиваться
перестал.  Он  стал  вдруг  прочным,  словно  каменный,  и  широким,   как
королевская дорога. Вдобавок вроде бы и мрак  слегка  рассеялся,  и  сразу
стало видно, что хоть расселина  и  глубока  чрезвычайно,  но  все  же  не
бездонна. Мортис холодно усмехнулась: - Голиас подсказал  верное  решение.
Мост либо важен для сказки, либо просто создает соответствующую атмосферу.
В последнем случае он бы просто со временем  испарился.  В  таких  случаях
достаточно волшебного слова, и я решила, что таким словом в данном  случае
является слово "Хватит!". В таких местах, конечно, мало  на  что  можно  с
уверенностью полагаться,  но  снять  заклинания  со  второстепенных  вещей
легко.
    И они пошли по  широкому  и  прочному  мосту  и,  миновав  его,  стали
поджидать  Чудовище.  Довольно  скоро   послышался   ужасный   шум,   эхом
пронесшийся по пещере, и над большим  камнем  показалась  лохматая  голова
чудища - нечто среднее между башкой медведя и  змеи,  с  такими  огромными
челюстями, что они, наверное,  смогли  бы  запросто  перекусить  человека.
Голова сидела на длинной косматой шее.  По  обе  стороны  камня  виднелись
широкие крылья, напоминавшие крылья летучей мыши.
    - Что это такое: с утра  ходит  на  четырех  ногах,  в  полдень  бреет
брадобрея, по вечерам переходит дорогу, и что у него в карманах?
    - Это я сам и мои личные вещи, - без запинки отвечал Аматус.
    - Можете проходить. Неплохо, кстати, ответил. Многим приходится делать
все три попытки. Удачи, как говорится, в дальнейшем.
    - Как думаешь, если бы он взялся нас поедать, он бы остался  таким  же
обходительным? - шепотом спросила Каллиопа у Аматуса.
    - Ни за какие коврижки я бы вас даже пробовать не  стал,  -  прошептал
зверь и добродушно усмехнулся. - Люди на вкус просто отвратительны. Если и
случается кого слопать, то проглатываю я людей  с  колоссальным  трудом  и
потом неделями страдаю несварением желудка.
    И пошли они дальше по дороге, ведущей  к  Стране  Гоблинов.  Могильные
черви,   обитавшие   на    стенах    и    потолке    туннеля,    испускали
мертвенно-зеленоватый свет, и путники видели даже,  пожалуй,  больше,  чем
хотели  бы.  Мимо  них  проносили   в   паланкинах   гоблинских   вельмож,
гоблины-купцы проезжали с корзинами, полными всяческих  товаров,  то  есть
гоблины просто-таки кишели кругом, однако путники на них особого  внимания
не обращали.
    По прошествии довольно долгого времени Каллиопа поинтересовалась:
    - Откуда ты знал ответ на загадку?
    - Дело практики, - отозвался Аматус. - Голиас сказал мне, что  на  все
подобные загадки ответ один: "я сам". Вот вопрос насчет того, что у меня в
карманах, заставил меня немного поволноваться.
    - Как бы то ни было, ответил ты славно, - отметил Джон Слитгиззард.  -
И у меня такое ощущение, что все окончится хорошо. Похоже,  нам  предстоит
не такое испытание, какого я боялся. Я-то думал, что тут на каждом углу по
гоблинскому палачу стоит.
    Аматус поежился. Он знал, что такие испытания бывают, и только  теперь
понял, что могло ему выпасть и такое, и все же, несмотря на это,  Каллиопа
и сэр Джон не отказались отправиться вместе с ним. И теперь принцу  более,
чем  раньше,  не   захотелось   оказаться   самым   трусливым   участником
приключения.
    Туннель шел прямо, и все уже начали задумываться,  скоро  ли  поворот,
как прямо перед ними появился дорожный указатель: "В Страну Гоблинов".
    - Странно, что написано на нашем языке, - проговорила Каллиопа.
    - Такие уж они, эти гоблины, -  объяснил  Голиас.  -  Сами  ничего  не
умеют. Только пользуются тем, что создали другие.
    Дорога к дворцу короля  гоблинов  больше  напоминала  тропу.  Ей  явно
пользовались  нечасто.  Гоблины  к  порядку   относились   наплевательски,
дорожной пошлины ни с кого не брали, и королевский двор был в общем-то  не
местом пребывания правительства, а чем-то вроде дорогого  развлекательного
центра, куда состоятельные гоблины посылали своих  бездарных  отпрысков  в
надежде, что те  сделают  политическую  карьеру.  А  потому  тут  в  итоге
отмечалась  невиданная  концентрация   идиотов   всех   мастей,   недотеп,
оболтусов, садистов недоучек, ловеласов-недоумков,  туповатых  сплетников,
аморальных  взяточников  и  недоразвитых  сексуальных  маньяков.   Гоблины
поумнее держались от  королевского  двора  подальше,  как  от  приюта  для
умалишенных, каковым двор, в сущности, и  являлся.  Если  бы  Терракоты  -
гоблинский королевский род - не были бы столь неуемны в сексуальном  плане
и не плодили  бы  непрестанно  в  огромном  количестве  незаконнорожденных
детей, их род бы уже давным-давно вымер. Ведь для того,  чтобы  более  или
менее успешно править страной и пребывать  при  этом  в  более  или  менее
здравом рассудке, они должны были осознавать,  какое  жуткое  общество  их
окружает.
    Все это Голиас  торопливым  шепотом  объяснял  Аматусу,  покуда  отряд
смельчаков  шагал  мимо  множества  ниш  в  стенах  туннеля.  А  в   нишах
разместились старательно  обглоданные  скелеты  или  части  скелетов,  как
гоблинов, так и людей, и еще каких-то тварей, которых  живыми  представить
можно было только волевым усилием воображения. Пахло  тухлятиной.  Поперек
тропы  валялись  полусгнившие  трупы,   и   путешественникам   приходилось
перешагивать через них.
    Каллиопа по неосторожности наступила на руку какого-то мертвеца.  Рука
ухватила ее за сапог, но девушка дала мертвецу пинка,  и  труп  отлетел  в
сторону. Потом сэр Джон поскользнулся на  какой-то  склизской  гадости,  и
скрюченные пальцы скелета вцепились в его голень. Было полное впечатление,
что сэр Джон наступил на гадюку, гуляя по лесу.
    - Ага! - понимающе воскликнул Голиас. -  Все  ясно!  -  И  он  вытащил
из-под плаща короткую палку, к концу которой был привязан кусок  ткани,  и
небольшую склянку, после чего капнул немного  содержимого  из  склянки  на
палку. Та мгновенно превратилась в метлу.  Метла  немного  постояла  перед
путешественниками по стойке "смирно", а затем  двинулась  вперед,  яростно
подметая тропу и расшвыривая кости по обочинам.
    - Входить  в  Страну  Гоблинов  следует,  соблюдая  определенные  меры
предосторожности, - пояснил Голиас. - Тут дело  не  в  том,  чтобы  просто
идти,  а  в  том,  чтобы  избегать  хождения  определенного  сорта.  Стоит
последовать этому мудрому правилу, и все  идет  как  по  маслу.  В  данном
случае пустые пространства между трупами были заколдованы.
    Метла,  расчистив  тропу  на  участке  до  поворота,  остановилась   и
принялась нетерпеливо подпрыгивать на месте.
    С виноватым смешком Голиас устремился вслед за ней. Аматус усмехнулся.
Он понимал, что алхимик не один час провел за изучением природы путей зла,
способов их  заклятия  и  того,  как  при  этом  пользоваться  магическими
метлами.
    Вскоре после поворота путники оказались в огромном  сводчатом  зале  -
дилетантской  копии  какого-то  помещения   надземного   мира.   Появление
незнакомцев вызвало большой шум. Голблинские вельможи разбегались в разные
стороны - видимо, для того, чтобы поскорее занять подобающие места.
    Идти к королевскому трону по проходу между придворными  оказалось  еще
более противно, чем по  тропе,  усеянной  трупами.  Львиную  долю  вельмож
составляли умалишенные, причем почти поголовно буйные, а будучи гоблинами,
они являли зрелище  отвратительное  даже  для  своих  сородичей.  Разодеты
придворные были опять-таки в некое подобие одежд надземного мира, а уж то,
как эти одежды были кроены-перекроены, отражало степень помешательства  их
владельцев. У одной дамы вокруг выреза  декольте  были  вышиты  шаловливые
ручонки, а у одного вельможи-горбуна горб был украшен гребнем из павлиньих
перьев. Если на теле гоблинов  имелись  незаживающие  болячки,  они  и  не
думали прятать их от посторонних глаз - нет, язвы выставлялись на всеобщее
обозрение,  а  то  еще  бывало,  что  детали  платья  просто-таки  к   ним
пришивались или прикалывались булавками.
    Сэр Джон еле слышно поругивался и  старался  по  возможности  смотреть
прямо перед собой. Левую руку он держал под плащом,  поближе  к  ремню,  к
которому были приторочены три мушкета и кинжал, а правой  рукой  сэр  Джон
незаметно сжимал рукоять меча. Психея быстро  наклонилась  -  как  бы  для
того, чтобы поправить сапог.  На  миг  сверкнула  сталь.  Аматус  тоже  не
удержался и сжал рукоять меча. Глянув краешком глаза на Кособокого,  принц
понял, что и он на всякий случай держит оружие наготове.
    Король и королева гоблинов (она  была  истинной  Терракотой,  а  он  -
бастардом, женившимся на ней исключительно из  тех  соображений,  что  она
была  его  сводной  сестрицей)  оказались  чуть  поприятнее  на  вид,  чем
придворные, вот только взгляд  у  королевы,  в  котором  мешались  желание
кого-нибудь немедленно прикончить и тупое кокетство, вызывал дрожь.
    - Зачем вы вторглись в  наше  царство?  -  сурово  вопросил  король  у
Голиаса.
    - На этот вопрос вам ответит мой повелитель, - отвечал Голиас. - А  вы
послушайте и тогда поймете, зачем мы пришли.
    Ответ Голиаса прозвучал официально, и Аматус пожалел, что в свое время
не уделил должного внимания изучению дипломатических формальностей. Именно
такая форма общения показалась  принцу  соответствующей  двору  гоблинских
правителей, а не обычная вежливость. Правда, куда бы ни попадал  Аматус  в
компании с Голиасом, у него почти всегда  возникало  сожаление  по  поводу
собственной малой начитанности в той или иной области, и потому принц  без
промедления перешел к делу:
    - Вы удерживаете  у  себя  девицу  из  рода  людей,  подданную  нашего
Королевства, и поскольку ее родным не удалось  вызволить  ее,  мы  явились
сюда с этой целью.
    - Она уже не девица.  Мы  насиловали  ее  до  тех  пор,  пока  она  не
перестала сопротивляться, а потом - до тех  пор,  пока  это  не  стало  ей
безразлично, а теперь она только этого и жаждет и просит еще,  -  злорадно
проговорила королева.
    - Это - на редкость неуклюжая ложь, - сказал Голиас.  -  Будучи  теми,
кто вы есть, вы повинуетесь еще более  строгим  законам,  нежели  те,  что
приняты  среди  людей,  а  потому  вы  не  способны  были  лишить   девицу
невинности, как бы ни старались  совратить  ее.  Если  бы  ваши  подданные
попытались изнасиловать девицу,  они  бы  все  погибли,  ибо,  являясь  не
истинной плотью, а насмешкой на истинную плоть, гоблины не могут коснуться
такого  могущественного  существа,  как  человеческая  девственница.   Это
записано во множестве книг, и некоторые из них принадлежат моему перу.
    Повисла  долгая  пауза.  Королева  от  злости  стукнула  кулаками   по
подлокотникам трона, и потолок зала задрожал с глухим рокотом. От  потолка
оторвался кусок камня и упал на толпу вельмож, угодив в одну из придворных
дам, которая упала на пол, придавленная  камнем.  Дама  завизжала,  начала
корчиться в агонии и стонать, а окружавшие ее гоблины принялись  тыкать  в
нее пальцами и хихикать. Лишь немногие окружили несчастную, присели  рядом
с  ней  и  стали  оплакивать  ее.  Похоже,  это  им  доставляло   истинное
наслаждение. А один тощий гоблин ухватил бедняжку за  руку  и  принялся  с
голодной страстью откусывать ее. Никто и не думал помочь бедной  гоблинке.
Наконец сэр Джон Слитгиззард не выдержал, выхватил  мушкет,  зарядил  его,
прицелился и нажал на курок.
    Мушкет изд