что прибыл, - сообщил слуга, кивнув в сторону дома. - Прям вот только что из города, и в настроении просто преотвратном! Так что, по зрелом размышлении, возможно, не так уж вам и повезло. Кошмарный старый сквалыга, вот он кто. А что там насчет письма?
     Мистер Скрибблер дважды быстро похлопал себя по груди, указуя на местоположение кармана, в котором в целости и сохранности покоилась означенная грамота.
     Лакей еще раз проглядел записку и, видимо, убедился в ее подлинности. Затем извлек на свет огромный медный ключ и отпер ворота.
     - Сюда, - сказал он, открывая створки и пропуская мистера Скрибблера внутрь.
     Клерк кивнул, поклонился, дотронулся до шляпы в знак приветствия, кивнул, поклонился еще раз и, торжественно прошествовав сквозь портал, ступил на увядающие земли виллы "Тоскана".
     - Сюда, - коротко бросил лакей, ведя клерка по направлению к троллеобразному дому, вверх по гниющим зубам-ступеням и в неосвещенную прихожую. - Ждите здесь и ничего не трогайте, а то скверно вам придется. - С этими словами он исчез, унося с собою смятый клочок почтовой бумаги.
     Мистер Скрибблер почесал в голове и похлопал себя по груди, удостоверяясь, что письмо, врученное ему Самсоном Хиксом, и в самом деле на месте. Следующие несколько минут он посвятил изучению прихожей. Сдвинув брови и сцепив руки за спиной, расхаживал по унылому помещению, примечая изысканно украшенные, но обветшалые карнизы, трещины на поверхности зеркала, мрачные бюсты, хмурящиеся на пьедесталах, и две внушительные, покрытые пылью урны на столбиках. В воображении своем клерк пытался представить, что - или кто? - таится в этих урнах и чем загадочные обитатели занимаются весь день и как проводят время. Умеют ли они смеяться? А плакать? Осознают ли они, что в этих стенах кто-то есть? Осознают ли вообще хоть что-нибудь?.. Однако от подобных мыслей он очень скоро почувствовал себя неуютно и занервничал, думая, что вечное заключение в урне куда предпочтительнее анатомического вскрытия.
     Наконец лакей возвратился и отвел посетителя в гостиную. Это оказалась скудно меблированная, лишенная какой бы то ни было отделки комната. Единственное окно выходило прямо на высокую изгородь, надежно закрывающую солнце.
     Дверь в дальнем конце комнаты медленно повернулась на петлях, пропуская внутрь долговязую фигуру скряги. С его появлением в гостиной сделалось еще темнее.
     - Скрибблер, - объявил сей добросовестный человек дела. Только что возвратившись с ежедневного развлекательного обхода города, он был одет в великолепное черное пальто со сверкающими пуговицами, превосходный жилет красного бархата и роскошные лакированные штиблеты, вселявшие такой страх в сердца городских обывателей. Массивные штиблеты поскрипывали на ходу. Обратив пронзительный ястребиный взгляд на клерка, старый скряга воздел костлявую руку с обрывком почтовой бумаги, врученным ему слугой.
     - Здесь говорится, у вас для меня письмо. Покажите.
     Клерк безропотно повиновался. Поскольку письмо и впрямь было адресовано мистеру Иосии Таску, скряга сломал печать и развернул обертку. Внутри обнаружилось еще одно сложенное послание, на сей раз на листке голубого цвета, тоже адресованное ему, однако с пересылкой через фирму "Баджер и Винч".
     Скряга строго воззрился на Ричарда Скрибблера, который вновь принял свойственный ему вид беспечного равнодушия.
     - Что это еще такое? - рыкнул Иосия не без свирепости. - Что за фокусы вы затеяли? Нет у меня времени ни на каких фокусов! Я - человек деловой и серьезный, сэр; фокусы - это не для меня.
     Мистер Скрибблер, пребывающий в полном неведении касательно содержания письма и всего лишь буквально выполняющий инструкции Самсона Хикса, энергично затряс головой, уверяя Иосию, что, дескать, нет, нет, никакие это не фокусы, и вскинул руки, подтверждая тем самым истинность своих уверений.
     Иосия досконально изучил голубенькое послание, перевернул его и собирался уже сломать печать, как вдруг внимание его привлекла надпись на оборотной стороне, сделанная заглавными буквами:

     СЭР,
     ДАННОЕ ПИСЬМО, БУДУЧИ ДОСТАВЛЕНО В КОНТОРУ ЧЕТВЕРТОГО ЧИСЛА СЕГО МЕСЯЦА, ПРОЛЕЖАЛО ТАМ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ, ТАК И НЕ ВОССОЕДИНИВШИСЬ С АДРЕСАТОМ, ЗАСИМ НИЖЕПОДПИСАВШИЙСЯ СЧИТАЕТ СВОИМ ДОЛГОМ ЛИЧНО ДОСТАВИТЬ ЕГО ВАМ.
     С УВАЖЕНИЕМ,
     Р. СКРИББЛЕР.

     Массивная седая голова скряги со скрипом повернулась в пазе воротничка.
     - Это ваш почерк, Скрибблер?
     В полном замешательстве, абсолютно не представляя, что за хитросплетения подозрений и интриг роятся в мозгу старого скареда, мистер Скрибблер отбросил осторожность и кивнул в знак подтверждения.
     Иосия взялся было за печать на голубеньком послании - но обнаружил, что она уже сломана.
     - Это еще что такое? - холодно осведомился он. - Вы вскрыли письмо - мою личную корреспонденцию - и ознакомились с его содержанием?
     Мистер Скрибблер яростно затряс головой и схватился руками за щеки, опровергая обвинение столь несправедливое.
     - Вы готовы принести клятву, что не ломали печати?
     Клерк изъявил полную к тому готовность.
     Мистер Таск помолчал, внимательно изучая посланца и гадая про себя, насколько можно доверять его ответам. Скряга склонен был счесть, что собеседник лжет; с другой стороны, Иосии всегда казалось, что все вокруг лгут. Он задумчиво созерцал сломанную печать, скрипя зубами, отчего его чванливо выступающий подбородок выдвинулся вперед еще больше. Что тут думать? Что думать?..
     - Отчего вы все молчите как рыба? Что с вами такое? Вы что, идиот? - в припадке раздражения рявкнул скряга.
     Мистер Скрибблер выдавил из себя бледное подобие улыбки и пожал плечами.
     - Ясно. Что за пользу усматривает в вас работодатель - не понимаю. Вероятно, есть некие служебные обязанности, которые вы исполняете адекватно. Вы - клерк в юридической фирме; стало быть, умеете писать. И вы говорите, эти слова начертаны вашей рукой. Да? Нет? Да прекратите мотать головой, сэр! Прямо как психованный чертик из коробочки! Вы что, больны?
     Мистер Скрибблер, пребывающий в блаженном неведении касательно состояния своего здоровья - а возможно, просто не желающий признавать горькую правду - и не усматривающий ни малейшего сходства между собою и детской игрушкой, тем не менее уважил просьбу собеседника.
     Скряга развернул голубой листок и поднес его к глазам. Письмо, написанное аккуратным крупным почерком, оказалось довольно кратким. Судя по дате, в конторе оно пролежало около трех недель.

     Мистеру Иосии Таску.
     Сэр, до моего сведения дошло, что некий мистер Джон Хантер, не так давно обосновавшийся в городе и проживающий по адресу: Молт-Хаус, Вороний переулок, - возможно, представляет для вас определенный интерес.
     Этот молодой джентльмен, судя по всему, получил превосходное воспитание; располагает немалыми средствами, хотя источник их проследить трудно; в тратах себя не стесняет, большую часть года проводит в путешествиях, причем никто не знает в точности, где именно; имеет одного-единственного слугу - угрюмого прохвоста и грубияна, к болтовне не склонного; он, как и я, пользуется услугами жирного поверенного, Винча; и - что оченно интересно - помянутый поверенный держит его под постоянным наблюдением.
     Зная, что подобное дело, будучи взято вами на заметку, возможно, окажется для вас небесполезным, однако желая держаться в стороне в силу личных причин, остаюсь,
     ДОБРОДЕТЕЛЬ

     Нетрудно догадаться, что за эффект произвели на Иосию эти строки. В мрачном раздумье он перечел письмо дважды и трижды, словно заучивая наизусть, и окинул комнату долгим, угрюмым взглядом. Дыхание его участилось, подбородок выпятился еще больше, губы обозначились резче, пальцы свободной руки у бедра сжимались и разжимались, точно живые.
     - Еще раз спрашиваю - вы не вскрывали письма и ничего не знаете о его содержании? Предупреждаю, сэр: я - человек деловой и морочить себя не позволю!
     В ответ мистер Скрибблер снова энергично тряхнул головой.
     - Ясно. Хорошо же, Скрибблер, - молвил скряга, брюзгливо рассмеявшись, словно чтобы разрядить ярость. - Я вам поверю - на данный момент. Похоже, лгать вы не мастер. Я благодарю вас за то, что доставили письмо в мои руки. Проявленное в этом вопросе легкомыслие заставило бы меня пересмотреть мои долгосрочные взаимоотношения с некой фирмой. В нем содержатся известия - свежие новости, требующие моего внимания.
     С этими словами Иосия сложил листок и спрятал его в карман.
     - Как добросовестный бизнесмен, я считаю своим долгом вознаградить подобное свидетельство старательности и профессиональной ответственности, из каких бы низменных сфер они ни исходили. Отрадное зрелище, весьма отрадное. Вот, сэр, возможно, это пойдет вам на пользу.
     Мистер Скрибблер созерцал свою ладонь, на которук скряга положил один-единственный медный фартинг, и ждал, словно надеясь на продолжение. Однако ничего более не последовало.
     - И побольше вам подобных дней, - молвил Иосия, разворачиваясь на каблуках.
     На сем старый скряга и его массивные штиблеты удалились из комнаты, причем на губах Иосии играла зловещая улыбочка. Мистер Скрибблер, спиной чувствуя присутствие лакея, сжал добычу в кулаке - поневоле сравнивая ее с щедрым пожертвованием Самсона Хикса - и покинул сии унылые угодья.

***

     Длинные тени ночи вытягивались все больше, понемногу наползая на дом. Вскоре с небес закапали крохотные, сырые шарики измороси; не то чтобы слишком значимые сами по себе, ибо следов они почти не оставляли, однако достаточно холодные и осязаемые, чтобы напомнить о близости долгой, нежеланной зимы.
     Уже пробило одиннадцать, когда Иосия, облачившись в халат и отужинав в одиночестве холодной отбивной котлетой с портером, устроился в спальне в громоздком кресле рядом с мерцающей в камине крохотной искоркой, что ему угодно было величать огнем. Ночь выдалась холодная, в доме царил холод, и в комнате, и в камине - повсюду вокруг скряги веяло холодом, сам же он, сидя в кресле, словно распространял вокруг себя лютый мороз.
     Устремив взгляд на кочергу с совком, поставив ноги в тапочках на каминную решетку, скряга погрузился в мрачную задумчивость. Одна костлявая рука по-прежнему сжимала загадочное послание, доставленное ему Ричардом Скрибблером. Иосия мерно покачивал ею туда-сюда, в лад своим мыслям, озадаченно сдвинув черные брови. Грозно выпятив подбородок, он завороженно созерцал один-единственный тлеющий в камине уголек.
     Что значит это письмо? Его содержание скряга уже прокрутил в голове не раз и не два и теперь снова внимательно изучал листок в свете свечи, придирчиво сравнивая форму и линии букв; однако сколько бы ни тщился, так и не смог усмотреть ничего подозрительного. Само послание было написано необычным, но аккуратным, вполне "деловым" почерком; несколько строк на обороте были начертаны заглавными буквами; торопливо набросанная записка от клерка, как и следовало ожидать, представляла собой неразборчивые каракули. Иосия сопоставлял одну букву с другой, вроде бы находя некоторое поверхностное сходство между заглавными буквами и аккуратным "деловым" почерком; с другой стороны, возможно, он и ошибался. Какое-то время мистер Таск взвешивал вероятность того, что все три сообщения созданы одной и той же рукой, однако, тщательно изучив их снова, отверг ее раз и навсегда. В конце концов, что в том пользы? И все-таки ощущалось в послании нечто неуловимо знакомое: и в выборе слов, и в расставленных акцентах и интонациях; нечто, что ему никак не удавалось поймать и прижать своим длинным костлявым пальцем.
     И как насчет этого типа, этого Джона Хантера? Скряга его не знал; собственно говоря, вообще никогда о нем не слыхивал. Молодой джентльмен, имеющий самостоятельный доход... в Солтхеде чужой... ограничивающийся одним-единственным слугой (такую экономию Иосия был готов всем сердцем одобрить)... и достаточно многообещающий, чтобы представлять интерес для мистера Джаспера Винча. Скряга выдохнул ледяной воздух, теребя сломанную печать. Это самое письмо, ему адресованное, было перехвачено, и с его содержанием беззастенчиво ознакомился другой - по всем признакам, его собственный поверенный! Интересно, сколько образчиков частной корреспонденции вот так же осквернил этот человек?.. Дыхание старого скряги участилось, взгляд сделался жестче, а пальцы непроизвольно смяли докучный документ.
     С трудом разгибая затекшие члены, Иосия поднялся на ноги. Развернувшись спиной к каминной доске, он некоторое время задумчиво изучал ковер у себя под ногами и изукрасившие его поверхность венчики цветов. А затем принялся расхаживать туда-сюда перед решеткой, только вместо привычного скрипа штиблет тишину нарушало мягкое пошаркивание домашних тапочек. Взад и вперед ковылял скряга, а огромная тень, порожденная светом свечи, передразнивала каждое его движение, словно зловещая человекообразная обезьяна.
     Часы на верхней площадке лестницы пробили четыре. Отрешенный взгляд Иосии перебегал с цветочного узора ковра на каминный прибор, на обтрепанные занавески, на столбики кровати, на огромный, покрытый старинной росписью шкаф с полками, на пропыленные корешки книг, выстроившихся вдоль стены, на портрет человека с хитрым, угрюмым лицом, висящий над каминной полкой. Под шагами скряги цветочные венчики ковра словно бы преображались во множество лиц и пялились на него с пола. Иосия фыркнул и тут же вскинул глаза к каминной доске: вдруг почудилось, что угрюмое, мрачное лицо на портрете ожило и следит за ним из тьмы.
     Иосия потер лоб, думая, что, кажется, устал больше, чем предполагал, и сознание его позволяет себе легкомысленные фокусы. Когда он вновь обвел взглядом комнату, цветы опять стали цветами, а портрет выглядел холодным и безжизненным.
     Старый скряга послал лакея за бокалом хереса. Получив просимое, Иосия уселся в кресло, понемногу успокаиваясь. Он расправил смятое письмо и положил его на туалетный столик, решив хорошенько обдумать проблему во сне. Со всей определенностью ясно одно: мистером Хантером придется заняться. Кто знает, что за возможности заключает в себе для добросовестного бизнесмена молодой франт, только что прибывший в город, и у которого к тому же денег куры не клюют? И в самом деле, что за возможности! А ежели помянутый добросовестный человек дела возьмется за расследование и примется рыть и копать, копать и рыть, почему бы ему в итоге не докопаться до каких-нибудь любопытных фактов из биографии сего молодого джентльмена - возможно, до чего-нибудь компрометирующего, что сей юный щеголь предпочел бы сохранить в тайне?
     И с какой бы стати молодому джентльмену приезжать сюда, в Солтхед, незаметно, ни единым словом о себе не оповещая, и вести здесь образ жизни настолько скромный, что никаких слухов не достигло ушей Иосии? Что, если он бежал от последствий какого-нибудь опрометчивого поступка, какого-нибудь злополучного обстоятельства, знание коего возможно обратить к выгоде добросовестного человека?
     Вне всякого сомнения, сходные перспективы дразнили ум поверенного Винча... При мысли о подобном вероломстве взгляд Иосии сделался еще жестче, а губы сложились в зловещую улыбочку.
     Он уже принял решение: он расследует это дело, выяснит, что уж там возможно выяснить, о мистере Джоне Хантере; он отомстит двуличному поверенному; и на эту роль у него уже есть превосходный кандидат. Так что проблема уладилась. И мистер Иосия Таск стал готовиться ко сну.
     Совершив омовение и водрузив на голову ночной колпак, он уже собирался погасить свет, как вдруг почувствовал, что в комнате резко похолодало. Безусловно, в спальне и без того было студено, но это новое, знобкое дуновение пробирало до самых костей, грозило заледенить до смерти и казалось настолько холоднее самого холода, что его заметил даже Иосия. Как был, в ночной рубашке, он застыл на месте, дрожа всем телом и чувствуя, как поток стылого воздуха проносится над ним, подобно волне.
     Предположив, что поднята рама, он отдернул занавеску. Нет, окно было плотно закрыто. Иосия выглянул во тьму, и в это самое мгновение проблеск молнии высветил лицо человека, заглядывающего внутрь, в комнату.
     Мистер Таск не отпрыгнул в изумлении, не издал сдавленного крика, не выбежал за дверь - ничего подобного он не сделал, ибо такие, как он, не ведают ни потрясений, ни страха. Он - добросовестный бизнесмен; потрясение и страх - это не для него. Он только хмыкнул, спокойно задернул занавеску, вернув ее в прежнее положение, и шагнул в сторону, дабы мгновение поразмыслить. А на исходе помянутого мгновения снова отодвинул занавеску и стал ждать.
     Его приветствовала ночь, только град лениво стучал в окно. Скряга глянул налево, глянул направо: все спокойно. Окончательно уверившись, что ошибся - происходящее он списал на мозговое переутомление, ведь такой ценой приходится расплачиваться за добросовестность, - Иосия уже собирался вновь задернуть занавеску, когда в небесах вспыхнула молния и он ясно различил за стеклом улыбающегося пожилого джентльмена.
     Джентльмен был одет на старинный манер, платье его выглядело пыльным и потрепанным. Лицо наводило на мысль о снежной поземке - бледное, изможденное; молочно-белые глаза глядели не столько на Иосию, сколько сквозь него, словно были устремлены в некие туманные, недосягаемые дали. Казалось, незнакомец пребывает во власти чар и некой неизбывной печали, сожалеет о чем-то, что осталось в далеком прошлом.
     Иосия снова хмыкнул, плотно задернул занавеску и развернулся спиной к лицу за стеклом. Он еще раз прошелся по спальне взад и вперед, то и дело украдкой поглядывая на цветы ковра, что по-прежнему оставались цветами, однако в воображении его превращались в точные подобия лица в окне. И тут старого скрягу осенило: лицо в окне и впрямь то самое, что не так давно привиделось ему в цветочном узоре ковра.
     Он снова отодвинул занавеску и дождался следующей вспышки молнии. Но ровным счетом ничего не увидел, лишь ветер швырял туда-сюда случайные градины.
     Мистер Таск фыркнул, вскинул массивную седую голову, увенчанную ночным колпаком. "Не важно", - в итоге заключил он.
     Не важно, что окно, в котором возникло лицо, находилось на третьем этаже виллы "Тоскана", высоко над проезжей дорогой, и к нему не примыкало ни балкона, ни какого бы то ни было помоста или уступа.
     Не важно, чье это лицо; хотя, по чести говоря, мистеру Таску оно было отлично знакомо. При первом проблеске молнии в уме его зародилось подозрение; вторая вспышка его подтвердила.
     Не важно, что лицо принадлежало мистеру Эфраиму Баджеру, светочу юриспруденции, основателю и старшему партнеру фирмы "Баджер и Винч".
     Не важно, что мистер Эфраим Баджер более никак не связан с этой прославленной фирмой, и совершенно не важно, что мистер Эфраим Баджер, строго говоря, более не связан ни с чем и ни с кем.
     Не важно, что мистер Эфраим Баджер вот уже одиннадцать лет как тихо-мирно занимается своими делами под надгробным камнем на сумеречном кладбище в уединенном уголке города.
     Не важно, что со стороны мистера Эфраима Баджера, поверенного, в высшей степени нелепо парить в ночи безо всякой поддержки за окном особняка Шадвинкл-Олд-Хаус, в Солтхеде, на высоте трех этажей.
     Все это совершенно не важно.

КНИГА ВТОРАЯ

ЗОВ ТУХУЛКИ

Глава I

Вести из "Итон-Вейферз"

     На Пятничной улице была пятница.
     Стояло утро - пасмурное, сырое, холодное. Туман сонными клубами окутывал окна домов. Профессор Тайтус Веспасиан Тиггз, только что позавтракавший и, как всегда, излучающий бодрость и энергию, устроился в гостиной с газетой в руках и чашкой чая под боком. Напротив, в уютном кресле, восседал доктор Дэмп в вишневом жилете, заслонившись собственным частоколом последних известий. Профессорский коллега-медик прибыл к завтраку - вот ведь удачнейшее стечение обстоятельств! - взглянуть на миссис Минидью, что накануне жаловалась на легкую головную боль; осмотрев пациентку и увидев накрытый завтрак, он счел возможным продлить профессиональный визит. Затем на глаза ему попались газеты, разложенные в гос